скачать книгу бесплатно
Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э.
Валерий Рафаилович Гущин
В монографии исследуется процесс становления афинской демократии на протяжении архаического и классического периодов (VIII – середина V века до н.э.). Вопросы о том, что такое афинская демократия, когда она возникла и какую роль в ее появлении сыграли те или иные социальные слои, остаются дискуссионными на протяжении длительного времени. В книге показано, что одним из значимых стимулов возникновения демократии становится борьба за власть и влияние внутри слоя аристократии, к участию в которой нередко привлекался и афинский демос. В процессе этой борьбы, с одной стороны, создавались равные условия для «лучших» (eunomia, isonomia), а с другой – происходило расширение политических прав простого народа. Результатом этих процессов становится государственное устройство, в котором значительную роль играют коллегиальные политические институты, прежде всего народное собрание, избиравшее должностных лиц, и гелиэя (народный суд), осуществлявшая контроль за ежегодно избираемыми магистратами. Тем не менее афинскую демократию нельзя считать народоправством или «властью народа». Сами афиняне характеризовали ее как коллективное правление или власть «большинства» – тех, кто обладал политическими правами.
Книга адресована как специалистам и исследователям, так и широкому кругу читателей, интересующихся историей Греции.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Валерий Рафаилович Гущин
Афины на пути к демократии: VIII–V века до н.э
© Гущин В.Р., 2021
Список сокращений
Сборники источников, общие труды
ATL – Merrit B.D., Wade-Gery H.T., McGregor M.F. The Athenian Tribute Lists. Vol. I–IV. Cambridge, MA; Princeton: Princeton University Press, 1939–1953.
CAH – Cambridge Ancient History. 2nd ed. Cambridge University Press, 1970–1992.
FGrHist – Die Fragmente der griechischen Historiker / Hrsg. von F. Jacoby. Bd. I–III. Berlin; Leiden: Brill, 1923–1958.
IG – Inscriptiones Graecae. Berlin, периодическое издание с 1873 г.
M&L – Meiggs R., Lewis D. A Selection of Greek Historical Inscriptions to the End of the Fifth Century B.C. Oxford: Clarendon Press, 1969.
RE – Pauly A., Wissowa G., Kroll W. Realencyclop?die der Klassischen Altert?mwissenschaft. Stuttgart: Metzier, 1893–1978.
SEG – Supplementum Epigraphicum Graecum / ed. by J.J. Hondius. Vol. I–XXV. Leiden: Brill, 1923–1971; ed. by R. Stroud, H. Pleket. Vol. XXVI–XXXVIII. Leiden: Brill, 1976–1988.
Профильные журналы, ежегодники
АДСВ – Античная древность и Средние века. Свердловск-Екатеринбург: УрФУ.
ВДИ – Вестник древней истории. М.: Наука.
AC–L’Antiquit? classique. Bruxelles: SNRS.
AHB – Ancient History Bulletin. University of Calgary.
AJA – The American Journal of Archaeology. Boston: Archaeological Institute of America.
AJP – The American Journal of Philology. Baltimore: Johns Hopkins University Press.
BICS – Bulletin of the Institute of Classical Studies.
BSA – The Annual of the British School of Athens. L.: British School of Athens.
CA – Classical Antiquity. Oakland: University of California Press.
CJ – Classical Journal. Monmouth: CAMWS.
CP – Classical Philology. Chicago: University of Chicago Press.
CQ – The Classical Quarterly. Cambridge: Cambridge University Press.
CSCA – California Studies in Classical Antiquity. Oakland: University of California Press.
G&R – Greece and Rome. Cambridge: Cambridge University Press.
GRBS – The Greek, Roman and Byzantine Studies. Durham, NC: Duke University.
HSCPh – Harvard Studies in Classical Philology. Cambridge, MA: Harvard University Press.
HZ – Historische Zeitschrift. Berlin: Oldenburg-De Gruyter.
JHS – Journal of Hellenic Studies. Cambridge: Society for the Promotion of Hellenic Studies.
MH – Museum Helveticum. Basel; Berlin: Schwabe.
OUCS – Odense University Classical Studies. Odense: Odense University Press.
PP – La Parola del Passato: Napoli-Firenze; Machiaroli-Olschki.
QUCC – Quaderni Urbinati di Cultura Classica. Urbino: Edizioni dell’Ateneo.
RA – Revue Archaeologique. Paris; Nanterre: Presses Universitaires de France.
REA – Revue des Еtudes Anciennes. Bordeaux: Presses Universitaires de Bordeaux.
REG – Revue des Еtudes Grecques. Paris: Association des Еtudes Grecques.
RhM – Rheinische Museum f?r Philologie. Koeln: Sauerl?nder.
RIDA – Revue internationel des droite de l’Antiquite. Paris: De Boccard.
TAPhA – Transactions and Proceedings of the American Philological Association. Baltimore: Johns Hopkins University Press.
ZPE – Zeitschift f?r Papyrologie und Epigraphik. Koeln: Habelt.
Введение
В середине V в. до н. э. государственное устройство Афин обретает ярко выраженные демократические черты. Избрание на самые значимые государственные должности происходило в народном собрании, а суды, в которых заседали преимущественно простые афиняне, не только вершили суд, но и осуществляли контроль за избранными должностными лицами. «Наш государственный строй, – с гордостью говорил Перикл в так называемой Надгробной речи, – не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим. Называется этот строй демократическим (?????????? ????????), потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве их» (Thuc. II. 37. 1, пер. Ф. Мищенко)[1 - Правда, далее Фукидид, оценивая роль и влияние Перикла, замечает, что demokratia была лишь на словах, а на деле власть принадлежала первому гражданину (???????? ?? ???? ??? ??????????, ???? ?? ??? ??? ?????? ?????? ????) (Thuc. II. 65. 9, комментарии: Hornblower S. A Commentary on Thucydides. Vol. 1. Oxford: Clarendon Press, 1991. Р. 346).].
Даже легендарные афинские цари из аттических трагедий нередко изображались как демократические вожди. Для примера можно упомянуть афинского царя Тезея из трагедии Еврипида «Просительницы». Отвечая на вопрос фиванского глашатая о том, кто в Афинах самодержец, он говорит буквально следующее:
С ошибки речь ты начал, гость. Напрасно
Ты ищешь самодержца, – не один
Здесь правит человек, свободен город.
Народ у власти; выборных сменяет
Он каждый год; богатству преимуществ
Здесь не дают, права у бедных те же.
(Eurip. Suppl. 404–409, пер. С. Шервинского)
Термин демократия, которым обозначалось политическое устройство Афин, появляется и начинает широко использоваться в V в. до н. э. Не исключено, впрочем, что он родился в кругах не сторонников, а противников демократии[2 - Маринович Л.П. Античная и современная демократия: новые подходы к сопоставлению. М.: КДУ, 2007. С. 4.]. Во всяком случае, немало древних авторов отзывалось о демократии весьма неодобрительно, не скупясь на ее негативные характеристики. В качестве иллюстрации достаточно упомянуть трактат «Афинская полития», приписываемый Ксенофонту, автор которого чаще именуется Старым Олигархом: «Что касается государственного устройства афинян, – пишет он, – то, если они выбрали свой теперешний строй, я не одобряю этого по той причине, что, избрав себе его, они тем самым избрали такой порядок, чтобы простому народу жилось лучше, чем благородным» (Xen. Ath. Pol. 1. 1, пер. С. Радцига).
Вопрос о том, что такое афинская демократия, когда она возникла и какую роль в ее появлении сыграли те или иные социальные слои и группы, часто ставился исследователями. При этом нередко отмечалось, что Афины являли собой практически не существующий ныне тип государственного устройства – прямую демократию, существенно отличающуюся от демократии представительной[3 - Robinson E.W. The First Democracies. Early Popular Government outside Athens. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 1997. P. 26; Карпюк С. Прямая демократия: поучительный пример или исторический артефакт? // Отечественные записки. 2006. № 29; Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб.: Алетейя, 2008. С. 425 и сл.]. Основанием для таких утверждений стала известная характеристика Афин как face-to-face society, которую дал в свое время М. Финли[4 - Finley M.I. Democracy Ancient and Modern. L.: Chatto and Windus, 1973. Р. 17–18.]. Таким образом он хотел подчеркнуть, что демократия подобного рода возможна лишь в незначительных по размерам государствах (полисах) с небольшим коллективом граждан. Только в таких государствах возможно прямое самоуправление, осуществляемое гражданами через народное собрание. Однако эту оценку нельзя считать безусловно принятой. Другой английский исследователь Р. Осборн, например, не считает возможным говорить о существовании прямой демократии в Афинах, поскольку политически активной была лишь часть граждан – те, кого можно назвать политическим классом[5 - Osborne R. Demos: the Discovery of Classical Attika. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. P. 64 f., 88 f. Возражения высказывает и Дж. Обер: Ober J. Mass and Elite in Democratic Athens. Princeton: Princeton University Press, 1989. P. 31 f.]. А известный датский антиковед М. Хансен сердцевиной афинской демократической системы вообще считает не народное собрание, а суд – гелиэю[6 - См., например: Hansen M.H. The Concept of Demos, Ekklesia, and Dikasterion in Classical Athens // GRBS. 2010. Vol. 50. No. 4.].
С недавних пор проблема становления демократии в Афинах стала особенно популярной. В начале 1990-х годов в США и Европе отметили 2500-летие ее возникновения серией конференций и публикаций. Речь идет о годовщине реформ афинянина Клисфена, с именем которого антиковеды связывают возникновение демократии в Афинах[7 - Например: Democracy 2500? Questions and Challenge / ed. by I. Morris, K. Raaflaub. Dubuque, Iowa: Archaeological Institute of America, 1998; Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology. L.: Duckworth, 2003. Р. 61 f.; см. также: Маринович Л.П. Указ. соч. С. 21 и сл.]. Дж. Обер, известный американский антиковед, один из инициаторов и организаторов упомянутых мероприятий, называет процесс появления демократии и сопутствовавшие ему события «афинской революцией» и сравнивает их с Французской революцией XVIII в.[8 - Ober J. Athenian Revolution of 508/7 B.C.: Violence, Authority and the Origins of Democracy // Athenian Democracy. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2004 (см. также эту работу в: Cultural Poetics in Archaic Greece / ed. by C. Dougherty, L. Kurke. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. P. 215–232). Ранее им была высказана мысль об общемировом значении реформ Клисфена (Ober J. Mass and Elite… Р. 9).] Естественным следствием этого является восторженная оценка возникшей в Афинах демократии. Помимо этого, изучение демократии имеет для Обера и практическую составляющую, поскольку опыт афинян может быть использован современными демократическими государствами. Впрочем, нельзя сказать, что подобные оценки принимались исследователями безоговорочно[9 - В качестве примера можно сослаться на Л. Канфора – автора критического исследования феномена демократии (в том числе и античной) (Канфора Л. Демократия. История одной идеологии. СПб.: Alexandria, 2012).]. Отмечались и существенные отличия процессов, происходивших в позднеархаических Афинах и в Европе Нового времени[10 - Eder W. Aristocrats and the Coming of Athenian Democracy // Democracy 2500? Questions and Challenge / ed. by I. Morris, K. Raaflaub. Dubuque, Iowa: Archaeological Institute of America, 1998.]. Высказывались сомнения и в том, что именно Клисфена следует считать родоначальником афинской демократии.
Проведенные дискуссии, несмотря на их бросающуюся в глаза политическую ангажированность, все же позволили сформулировать ряд принципиальных положений. В частности, становление демократии в Афинах следует отличать от процесса формирования европейских демократических систем Нового времени. В последнем случае значительную роль играло так называемое третье сословие, выдвигавшее популярные лозунги и собственных лидеров, чего не скажешь об Афинах эпохи архаики и классики. Роль двигателя политического прогресса здесь нередко исполняла аристократия[11 - Ibid.; см. также: Фролов Э.Д. Парадоксы истории – парадоксы античности. СПб.: Издательский дом СПбГУ, 2004. С. 157 и сл.]. Во всяком случае, из ее рядов вышли все наиболее значимые политические лидеры и народные вожаки. Нерешенным остался и вопрос об основателе демократии в Афинах, который по-прежнему можно считать дискуссионным[12 - Подробнее см.: Osborne R. When Was the Athenian Democratic Revolution? // Rethinking Revolutions through Ancient Greece / ed. by S. Goldhill, R. Osborne. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 21 f.].
Что же еще удалось выяснить исследователям? В самом общем виде демократия определяется как тип власти, основанной на правлении народа[13 - Robinson E.W. The First Democracies… P. 13–14. В то же время демократия может рассматриваться и как совокупность политических институтов, обеспечивающих правление (контроль) большинства над государством, а также как комплекс идеалов и принципов, которые лежат в основании демократических институтов и процедур, – например, принцип равенства (Ober J. Mass and Elite… P. 3 f.; Robinson E.W. The First Democracies… P. 65 f.; см. также: Morris I. The Strong Principle of Equality and the Archaic Origins of Greek Democracy // Demokratia: A Conversation on Democracies, Ancient and Modern / ed. by J. Ober, Ch. Hedrick. Princeton: Princeton University Press, 1996).]. Следовательно, демократией может быть названо политическое устройство, при котором власть принадлежит не группе или классу, а большинству[14 - Robinson E.W. The First Democracies… P. 14, n. 2. При этом, правда, возможны различные трактовки понятия «народ» (демос): либо это простое большинство граждан, о котором в одной из своих речей говорил Перикл (Thuc. II. 37. 1), либо беднейшая их часть, составляющая большинство внутри демоса (Xen. Ath. Pol. I. 2–5) (Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology… P. 20).]. Сердцевина демократической системы Афин – народное собрание, принимавшее законы и избиравшее наиболее значимых должностных лиц. Возникновение такого устройства следует в таком случае связывать с формированием в Афинах политической системы, при которой наибольшее значение приобретают представительные учреждения – народное собрание (экклесия) и народный суд (гелиэя). Такой политический строй позволял демосу осуществлять власть либо непосредственно, например во время заседаний народного собрания, либо через избираемых им должностных лиц.
Однако если становление демократии связывать с существованием наделенного сколько-нибудь значительными полномочиями народного собрания, возникнут определенные сложности. Дело в том, что народное собрание существовало едва ли не во всех греческих полисах. Оно, как резонно замечает Р. Сили, играло значительную роль даже в олигархических полисах. «Если кто-либо, – пишет он, – склонен считать, что конституционное развитие Афин имело специфические в сравнении с другими полисами особенности именно благодаря достижению демократии, он должен вкладывать в это понятие нечто иное, нежели приоритет собрания граждан»[15 - Sealey R. The Athenian Republic. Democracy or the Rule of Law? University Park; L.: The Pennsylvania State University Press, 1987. P. 96.].
Кроме того, если демократию связывать с исключительной ролью народного собрания, ее возникновение надо будет отнести к более раннему времени, нежели принято считать[16 - В этом случае можно говорить о возникновении демократии и в Спарте, причем уже в VII в. до н. э., когда появляется Большая Ретра, наделившая собрание граждан широкими полномочиями (Hornblower S. Creation and Development of Democratic Institutions in Ancient Greece // Democracy, the Unfinished Journey. 508 B.C. to A.D. / ed. by J. Dunn. Oxford: Oxford University Press, 1992. P. 1–2; Hansen M.H. The Concept of Demos… P. 33).]. В этом случае она будет обязана своим появлением в Афинах скорее Солону (начало VI в. до н. э.), нежели Клисфену[17 - О. Мюррей именно Солона называет основателем демократии в Афинах (Murray O. Early Greece. 2nd ed. L.; Cambridge, MA: Harvard University Press, 1993. P. 184; возражения см.: Mossе C. How a Political Myth Takes Shape: Solon, “Founding Father” of Athenian Democracy // Athenian Democracy. Edinburgh, 2004).]. Не исключено, что так считали некоторые греческие авторы IV в. до н. э.[18 - Например, Исократ (Isocr. VII. 16, XII. 148, XV. 232, 313). См. также: Anderson G. The Athenian Experiment. Building on Imagined Political Community in Ancient Attica, 508–490 B.C. Ann Arbor: The University of Michigan University Press, 2003. P. 47–48.] «Солона же, – отмечал Аристотель, – некоторые считают превосходным законодателем: он упразднил крайнюю олигархию, положил конец рабству простого народа и установил прародительскую демократию, удачно смешав элементы различных государственных устройств» (Arist. Pol. 1273 b 37–38, здесь и далее пер. С. Жебелева). Клисфен же, по его словам, лишь содействовал укреплению уже сложившейся в Афинах демократии (Arist. Pol. 1319 b 21–22), при нем она скорее обретает радикальные черты, вследствие наделения политическими правами большинства афинян (Arist. Pol. 1319 b 2–3, ср.: Arist. Ath. Pol. 22. 1, 41. 2).
Быть может, поэтому дату рождения демократии с недавних пор стало принято отодвигать вглубь веков и находить ее во многих (если не во всех) греческих полисах. Э. Робинсон обнаруживает демократические формы правления далеко за пределами Афин и в более раннее время[19 - Robinson E.W. Democracy beyond Athens. Popular Government in the Greek Classical Age. Cambridge: Cambridge University Press, 2011.]. Высказывается предположение, что предпосылки для возникновения демократии складываются уже в период архаики и проявляются в присущих греческому обществу уравнительных (middling – в терминологии И. Морриса) тенденциях[20 - Morris I. The Strong Principle of Equality… P. 21 ff., 28 ff.; Raaflaub K.A., Wallace R.W. “People’s Power” and Egalitarian Trends in Archaic Greece // Origins of Democracy in Ancient Greece / ed. by K.A. Raaflaub, J. Ober, R.W. Wallace. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2007. P. 22–48. Афиняне, по мнению Г. Андерсона, склонны были считать, что демократия родилась у них задолго до Солона и Клисфена (Anderson G. Why the Athenians Forgot Cleisthenes: Literary and Politics of Remembrance in Ancient Athens // Politics of Orality. Mnemosyne Supplements / ed. by C. Cooper. Leiden; Boston: Brill, 2007. Р. 105 f.).]. Несмотря на набирающее обороты «омоложение» греческой демократии, мы не считаем такой подход продуктивным. По-видимому, стимулы и предпосылки ее складывания следует видеть не только в исключительной роли народного собрания, что мы в дальнейшем и попытаемся обосновать.
Таковы лишь некоторые из проблем, которые активно обсуждаются в науке. Их мы намерены обсудить и в настоящей работе. Основное внимание при этом будет уделяться рассмотрению процесса политической модернизации, который привел к возникновению демократии, и факторов, стимулировавших его. Не исключено, что демократия не была конечной целью конкретных реформаторов, решавших в большей мере насущные задачи, стоявшие перед полисом в тот или иной период[21 - См.: Ostwald M. La Dеmocratie athеnienne. Rеalitе ou illusion? // Metis. 1992. Vol. 7. No. 1.]. Хотя ее возникновение, по нашему убеждению, не было исторической случайностью. К тому же анализ процесса возникновения демократии в Афинах нередко осложняется широко распространенными сегодня взглядами на современное демократическое устройство. Поэтому обсуждение античной демократии нередко превращается в ее сопоставление с современными образцами, которое определяет направление и результаты анализа.
Мы попытаемся избежать подобного сопоставления и проанализировать суждения самих афинян относительно их государственного устройства. Важную информацию содержат труды греческих историков и философов – Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Аристотеля, Платона и др. Однако не все из них ставили перед собой задачу описать процесс становления демократии в Афинах. Геродота интересовали предпосылки и ход греко-персидских войн, Фукидида – Пелопоннесская война, Ксенофонт рассказывал о заключительных годах Пелопоннесской войны и ситуации в Греции после ее окончания. Несмотря на это, суждения древних авторов о процессе становления демократии и ее оценки могут быть реконструированы с большей или меньшей степенью вероятности[22 - Из общих работ можно назвать: Бергер А.К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М.: Наука, 1966.]. Геродота нередко называют сторонником демократии[23 - О политических взглядах Геродота см., например: Forsdyke S. Athenian Democratic Ideology and Herodotus' “Histories” // AJP. 2001.Vol. 122. Nо. 3.]. Взгляды Фукидида сложнее поддаются реконструкции. Но он был почитателем Перикла, что позволяет и его причислить к сторонникам афинской демократии[24 - Chambers M.H. Thucydides and Pericles // HSCPh. 1957. Vol. 62; см. также: Pope M. Thucydides and Democracy // Historia. 1988. Bd. 37. H. 3.]. Правда, были и те, кого, как мы уже говорили, народоправство не устраивало. Негативную оценку афинской демократии дал Ксенофонт, если его считать автором небольшого памфлета «Афинская полития»[25 - Никитюк Е.В. «Афинская полития» Псевдо-Ксенофонта // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2009. Вып. 4.]. Особняком в этом ряду стоит Аристотель. Ему принадлежит несколько сочинений, в которых предпринимается попытка осмыслить ход политической эволюции Древней Греции. Речь идет о его трактатах «Политика», в котором анализируются различные формы политического устройства, и «Афинская полития»[26 - См., например: Доватур А.И. Политика и политии Аристотеля. М.; Л.: Наука, 1965; Rhodes P.J. A Commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford: Clarendon Press, 1993.]. В последней анализируются политические перемены (metabolai), происходившие в Афинах в архаический и классический периоды.
В науке интерес к политическому устройству Афин вообще и к демократии в частности пробудился давно. До определенного времени демократии давались весьма негативные оценки[27 - Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 153 и сл.; Маринович Л.П. Указ. соч. С. 4 и сл.]. У. Митфорд, например, превознося политическое устройство Спарты, называл демократические Афины «сумасшедшим домом без надсмотрщика»[28 - Гущин В.Р. Джордж Грот: на пути к «Греческой истории» // Политическая история и историография. Петрозаводск, 1996. С. 157.]. Позитивное отношение к этому типу политического устройства стало формироваться лишь во второй половине XIX в. благодаря Дж. Гроту, который одним из первых выступил в защиту афинского демоса и демократии[29 - Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 154; Маринович Л.П. Указ. соч. С. 9 и сл. См. также: Гущин В.Р. Джордж Грот… С. 151 и сл.]. Мало того, он впервые заговорил о превосходстве демократии над другими формами политического устройства[30 - Гущин В.Р. Джордж Грот… С. 154.].
В прошлом столетии эта идея была воспринята многими исследователями, и сегодня афинская демократия уже не нуждается в защите. Скорее наоборот, стремясь к объективной оценке данного феномена, следует воздерживаться от апологетики. Начало безудержному восхвалению демократического устройства в Афинах было положено в начале 1990-х годов. Тогда произошли важнейшие геополитические изменения, повлиявшие и на восприятие прошлого. Распад СССР и крушение мировой системы социализма внушили западным интеллектуалам мысль о полной победе либеральных ценностей. В этом контексте следует рассматривать упоминавшиеся выше торжества по случаю 2500-летия рождения демократии.
Первые работы, в которых процесс функционирования государства рассматривается через действия политиков и политических групп, появляются только в начале XX столетия[31 - Bentley A.F. The Process of Government. Chicago: University of Chicago Press, 1908; см. также: Rhodes P.J. General introduction // Athenian emocracy and Modern Ideology. L.: Duckworth, 2003. Р. 6–7.]. Со временем новый подход распространяется и на античную историю. Правда, пионерами этого направления становятся исследователи римской истории[32 - Rhodes P.J. General introduction… P. 7.]. Механизмы политического доминирования и группы влияния в Греции будут изучаться несколько позднее[33 - Упомянем лишь наиболее значимые работы: Connor W.R. The New Politicians of Fifth-Century Athens. Princeton: Princeton University Press, 1971; Davies J.K. Athenian Propertied Families. 600–300 B.C. Oxford: Clarendon Press, 1971; Bicknell P.J. Studies in Athenian Politics and Genealogy. Wiesbaden: Steiner, 1972.].
В настоящее время проблеме становления демократии и ее анализу посвящено огромное количество работ, в которых рассматриваются те или иные ее аспекты. Причем все чаще звучит мысль о том, что демократия была формой государственного устройства, характерной для многих греческих полисов[34 - Robinson E.W. The First Democracies…; Idem. Democracy beyond Athens…]. Из общих работ можно упомянуть исследования У. Форреста, М. Финли, Д. Стоктона, П. Родса, Л. Сэммонса, Т. Митчелла, а также коллективные труды, в которых делаются попытки осмысления данного феномена[35 - Forrest W.G. The Emergence of Greek Democracy. L.: Weidenfield and Nicolson, 1966; Finley M.I. Op. cit.; Stockton D. The Classical Athenian Democracy. Oxford: Oxford University Press, 1990; Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology…; Samons L. What Wrong with Democracy? From Athenian Practice to American Worship. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2004; Greek Polis and the Invention of Democracy. A Politico-cultural Transformation and Its Interpretation / ed. by J.P. Arnason, K.A. Raaflaub, P. Wagner. L.: Wiley-Blackwell, 2013; Mitchell T.N. Democracy’s Beginning.The Athenian Story. New Haven; L.: Yale University Press, 2015; A Companion to Greek Democracy and Roman Republic / ed. by D. Hammer. L.: Wiley-Blackwell, 2015.]. В исследованиях М. Оствальда и Р. Сили рассматривается роль и эволюция закона (nomos)[36 - Ostwald M. Nomos and the Beginnings of the Athenian Democracy. Oxford: Clarendon Press, 1969; Idem. From Popular Sovereignty to the Sovereignty of Law. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1986; Sealey R. Op. cit.]. Последний не склонен называть политический строй Афин демократией. «Если нужен слоган, – пишет Р. Сили, – то Афины были республикой, а не демократией»[37 - Sealey R. Op. cit. P. 146.]. Эту мысль он выносит и в подзаголовок своего исследования: Демократия или Власть Закона. При этом предпочтение отдается последнему.
Наиболее популярным до недавнего времени был так называемый институциональный подход к процессу становления афинской демократии. В работах авторов этого направления рассматривалась эволюция конституционного устройства или отдельные политические институты[38 - Общий обзор конституционного устройства Афин см., например: Hignett C. A History of the Athenian Constitution to the End of the 5th Century B.C. Oxford: Clarendon Press, 1952.]. Специальные монографические исследования посвящены важнейшим политическим институтам: буле – совету 500, который появляется в Афинах в конце VI в. до н. э. (П. Родс), ареопагу (Р. Уоллес), афинской стратегии (Ч. Форнара и Д. Хаммел)[39 - Rhodes P.J. The Athenian Boule. Oxford: Clarendon Press, 1972; Wallace R.W. The Areopagos Council, to 307 B.C. Baltimore; L.: Johns Hopkins University Press, 1989; Fornara Ch.W. The Athenian Board of Generals from 501 to 404 B.C. Wiesbaden: Steiner, 1971; Hamel D. Athenian Generals. Military Authority in Classical Period. Leiden: Brill, 1998.].
Отдельно следует сказать о работах, в которых исследуется социальная история – возникновение и историческая роль аристократии и демоса, а также характер отношений между ними. При этом если Р. Осборн и Дж. Обер склонны подчеркивать роль демоса в процессе возникновения демократии в Афинах, то В. Эдер ее творцом называет аристократию[40 - Osborne R. Demos: the Discovery…; Ober J. Mass and Elite…; Eder W. Op. cit.]. Социально-политическая сфера изучалась в работах Дж. Дэвиса, У. Коннора, П. Бикнелла[41 - Davies J.K. Op. cit.; Connor W.R. Op. cit.; Bicknell P.J. Op. cit.]. В работах Ф. Фроста, Д. Кэгэна, Э. Подлецки и В. Вилля анализируется деятельность отдельных политических лидеров[42 - Frost F.J. Plutarchs’ Themistocles. A Historical Commentary. Princeton: Princeton University Press, 1980; Kagan D. Pericles of Athens and the Birth of Democracy. N.Y.: Free Press, 1991; Will W. Perikles. Hamburg: Rowohlt, 1995; Podlecki A.J. Perikles and his Circle. L.: Routledge, 1998. Правда, если Д. Кэген изображает Перикла как героя, «рыцаря без страха и упрека», то В. Вилль, наоборот, стремится лишить его героического ореола, не жалея при этом черных красок.].
Отечественная историография менее разнообразна, но и в ней интерес к афинской демократии у исследователей пробудился довольно давно. Достаточно упомянуть ставшее уже классическим исследование В.П. Бузескула[43 - Бузескул В.П. История афинской демократии. СПб.: Гуманитарная академия, 2003 [1909].]. Из более современных работ следует отметить исследование Л.П. Маринович, в котором афинская демократия рассматривается как социально-политический феномен[44 - Маринович Л.П. Указ. соч.]. Процесс становления демократии в Афинах рассматривает в своей монографии Х. Туманс[45 - Туманс Х. Рождение Афины. Афинский путь к демократии: от Гомера до Перикла. СПб.: Гуманитарная академия, 2002.]. Совсем недавно на свет появился коллективный труд, посвященный античной демократии[46 - Проблемы античной демократии / под ред. Э.Д. Фролова. СПб.: Издательство СПбГУ, 2010 (рецензия: Суриков И.Е. // Аристей. 2011. Вып. IV).]. В нем помимо афинской демократии рассматриваются элементы демократического устройства Спарты и других греческих полисов. К сожалению, он не стал прорывом в данном направлении, поскольку некоторые его авторы предпочли ограничиться констатацией общеизвестного. На рубеже XX–XXI вв. появляются работы, анализирующие политическое развитие Древней Греции в цивилизационном контексте[47 - Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии: Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации. СПб.: Алетейя, 1998.]. Оценке исторического феномена античной демократии (на примере Афин) посвятил одну из своих статей, вошедших в новый сборник, Э.Д. Фролов[48 - Фролов Э.Д. Указ. соч. Гл. 12.].
Отечественные ученые, как правило, исследуют положение отдельных социальных слоев и групп. При этом больше повезло аристократии, значительные публикации о которой относятся еще к 1990-м годам[49 - Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории // Проблемы истории, филологии, культуры. М.; Магнитогорск, 1999. Вып. 8; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии позднеархаической и раннеклассической эпох. М.: Издательство Института всеобщей истории РАН, 2000; Он же. Аристократия и демос. Политическая элита архаических и классических Афин. М.: Русский Фонд содействия образованию и науке, 2009; Владимирская О.Ю. Алкмеониды и медизм в Афинах // Античное государство. Политические отношения и государственные формы в античном мире. СПб.: ЛГУ, 2002; Gou?chin V. Aristocracy in Democratic Athens. Deformation and/or Adaptation // Deformations and Crises of Ancient Civil Communities / ed. by V. Gou?chin, P.J. Rhodes. Stuttgart: Steiner, 2015.]. Не были обойдены вниманием и политические институты, в частности ареопаг и народный суд (гелиэя)[50 - Цуканова М.А. Ареопаг до Солона // Вестник ЛГУ. Сер. «История, язык, литература». 1972. Вып. 2; Коршунков В.А. Эфиальт и значение реформ Ареопага // Античное общество и государство. Л.: ЛГУ, 1988; Он же. Религиозные, судебные и политические полномочия Афинского ареопага // Античность и раннее средневековье. Социально-политические и этнокультурные процессы. Н. Новгород: НГПИ им. М. Горького, 1991; Суриков И.Е. Афинский ареопаг в первой половине V в. до н. э. // ВДИ. 1995. № 1; Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб.: Алетейя, 2008; Гущин В.Р. Афинский Ареопаг: от Саламинской битвы до реформы Эфиальта (478–462 гг. до н. э.) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер. «История. Политология. Экономика. Информатика». 15 (70). 2009. Вып. 12; Он же. Эфиальт против ареопага // Античная цивилизация: политические структуры и правовое регулирование. Ярославль: ЯрГУ, 2012.]. Анализировалась, естественно, политическая ситуация в Афинах в архаический и классический периоды, а также перипетии политической борьбы[51 - Зельин К.К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н. э. М.: Наука, 1964; Фролов Э.Д. Политические лидеры афинской демократии (опыт типологической характеристики) // Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л.: ЛГУ, 1983; Суриков И.Е. Политическая борьба в Афинах в начале V в. до н. э. и первые остракофории // ВДИ. 2001. № 2; Гущин В.Р. Закон об остракизме и первые остракофории в Афинах // Античная история и классическая археология. 2006. Вып. 2.]. К этой группе следует, видимо, отнести работы, посвященные отдельным политическим деятелям – Мильтиаду, Аристиду, Фемистоклу, Периклу[52 - Зайцев А.И. Перикл и его преемники (к вопросу о приемах политического руководства в древности) // Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л.: ЛГУ, 1983; Строгецкий В.М. Морская программа Фемистокла и возникновение триерархии // Античный мир. Проблемы истории и культуры. СПб.: СПбГУ, 1998; Владимирская О.Ю. Мильтиад Старший – ойкист: к вопросу о взаимоотношении аристократов и тиранов // Мнемон. 2002; Гущин В.Р. Фемистокл и Аристид: соперники или союзники? // ПИФК. 2010. № 3; Суриков И.Е. Перикл и Алкмеониды // ВДИ. 1997. № 4; Он же. Ксантипп, отец Перикла. Штрихи к политической биографии // ПИФК. 1999. Вып. 8; Он же. Фемистокл: homo novus в кругу старой знати // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 8. М.: РОИИ, 2002; Он же. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. Архаика и ранняя классика. М.: Наука, 2005; Он же. Аристид «Справедливый»: политик вне группировок // ВДИ. 2006. № 1; Он же. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. Время расцвета демократии. М.: Наука, 2008.]. Вот, пожалуй, и все, что мы имеем на сегодняшний день.
Хронологические рамки работы охватывают довольно обширный период – от архаики до начала Пелопоннесской войны, т. е. от VIII в. до н. э. до середины V в. до н. э. Именно в это время были запущены процессы, приведшие к возникновению демократии в Афинах. Следует, впрочем, оговориться, что упоминание Пелопоннесской войны как хронологического рубежа в известном смысле условно. Разговор о процессе становления демократии в Афинах можно было бы завершить 462 г. до н. э., т. е. реформами Эфиальта. Но информация о реформах слишком скудна, чтобы у исследователя могло возникнуть цельное и непротиворечивое представление о них. К тому же жизнь самого реформатора внезапно оборвалась. Поэтому значительно больший интерес для нас представляют Афины времени Перикла. Другими словами, речь может идти о периоде, предшествующем Пелопоннесской войне. Хотя бы потому, что упомянутая война не могла не внести свои коррективы в тот политический строй, который складывается до ее начала.
Глава 1
Начало преобразований
1.1. Между аристократией и олигархией
Если доверять античной традиции, первоначально вся полнота власти в Афинах принадлежала царям (basileis). Замечено, кстати, что в исторических источниках о царях нередко говорится во множественном числе[53 - См., например, отрывок из Солоновского закона об амнистии (Plut. Sol. 19). На это обращает внимание И.Е. Суриков (Суриков И.Е. Аристократия и демос. Политическая элита архаических и классических Афин. М.: Русский Фонд содействия образованию и науке, 2009. С. 20–21).]. Возможно, этот титул носила и знать, окружавшая царя. Во всяком случае, уже тогда окружение царя образует нечто вроде совета, заседавшего на холме Ареса, который впоследствии будет называться ареопагом (Plut. Thes. 24)[54 - Rhodes P.J. A Commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford: Clarendon Press, 1993. Р. 106 ff. Мифологическая традиция называет создателем ареопага легендарного афинского царя Тезея (см., например: Wade-Gery H.T. Essays in Greek History. Oxford: Blackwell, 1958. P. 92–93). А во времена Плутарха шел спор о том, был ли ареопаг создан Солоном или существовал до него (Plut. Sol. 19). См. также: Цуканова М.А. Ареопаг до Солона // Вестник ЛГУ. 1972. № 8. Сер. «История, язык, литература». Вып. 2. С. 59–65; Суриков И.Е. Афинский ареопаг в первой половине V в. до н. э. // ВДИ. 1995. № 1.]. Можно предположить, что последовавшее затем упразднение царской власти расширило полномочия ареопага, сделав его наиболее влиятельным органом[55 - См., например: Rhodes P.J. A Commentary… Р. 107.]. Однако с этим согласны далеко не все. Р. Уоллес, например, считает, что ареопаг был создан с конкретной целью: его прерогативой было рассмотрение дел об убийствах и лишь затем он расширяет свои полномочия, приобретая дополнительные функции[56 - Wallace R.W. The Areopagos Council, to 307 B.C. Baltimore; L.: Johns Hopkins University Press, 1989. P. 39–46.]. Действительно, судя по сообщениям древних авторов, в ведении ареопага находились дела об убийствах, которые с глубокой древности рассматривались на холме Ареса[57 - О полномочиях и функциях ареопага см.: Smith G. The jurisdiction of the Areopagus // CP. 1927. Vol. 22. No. 1; Цуканова М.А. Указ. соч.; Коршунков В.А. Эфиальт и значение реформ Ареопага // Античное общество и государство. Л.: ЛГУ, 1988. С. 68; Суриков И.Е. Афинский ареопаг… С. 29, 37–38.]. «Процессы об убийстве и нанесении ран, если кто предумышленно убьет или поранит другого, – рассказывает Аристотель, – разбираются в ареопаге; также и дела об отравлении, если кто причинит смерть, давши яду, и дела о поджоге. Это составляет исключительно круг дел, по которым судит совет ареопага» (Arist. Ath. Pol. 57. 3, здесь и далее пер. С. Радцига).
Однако полномочия ареопага и ареопагитов не ограничивались вынесением приговоров по уголовным делам. Ареопаг стоял на страже существующих законов. «…Совет ареопагитов, – говорится в «Афинской политии», – хотя имел обязанность быть только блюстителем законов, распоряжался большинством важнейших дел в государстве, налагая кары и взыскания безапелляционно на всех нарушителей порядка. Это объясняется тем, что выбор архонтов производился по благородству происхождения и по богатству, а из них-то и избирались ареопагиты. Вот почему это – единственная из должностей, которая остается пожизненной и теперь» (Arist. Ath. Pol. 3. 6). Если это так, то с мнением Р. Уоллеса трудно согласиться, поскольку ареопаг как совет аристократии изначально имел более широкие, в том числе политические, полномочия.
По-видимому, ареопаг избирал должностных лиц – коллегию архонтов. В «Афинской политии» находим следующее замечание Аристотеля: «В старину совет ареопага приглашал к себе кандидата и, обсудив в своей среде его кандидатуру, назначал на каждую из должностей подходящего человека на год, после чего отпускал его» (Arist. Ath. Pol. 8. 2). П. Родс полагает, что речь в этом пассаже, скорее всего, идет о процедуре проверки должностного лица (dokimasia)[58 - Rhodes P.J. A Commentary… P. 150.]. Но в процитированном отрывке речь идет именно об избрании архонтов, а не о проверке претендующих на эту должность. Согласно «Афинской политии», архонты избирались именно ареопагом. А вот в другом своем трактате – в «Политике» – Аристотель говорит, что архонты избирались народным собранием, в каковую процедуру Солон, по его словам, не внес никаких изменений: «…Солон, по-видимому, удержал то, что уже существовало прежде, а именно ареопаг и выборность должностных лиц, но демократию именно он установил тем, что ввел народный суд, где могут быть судьями все» (Arist. Pol. II. 1274 a 1–2, 15–17, здесь и далее пер. С. Жебелева).
Можно предположить, что право избирать должностных лиц было прерогативой народного собрания. Однако его роль в данный момент, скорее всего, была невелика, да и собиралось оно нерегулярно. При господстве аристократии и особенно в ситуации, которая сложилась в Афинах накануне реформ Солона, вряд ли могло быть иначе. Аристотель называл существовавшее в тот период государственное устройство олигархическим. «Надо иметь в виду, – пишет он, – что вообще государственный строй (в Афинах. – В. Г.) был олигархический, но главное было то, что бедные находились в порабощении не только сами, но также и дети и жены…Впрочем, и всем остальным он был тоже недоволен, потому что ни в чем, можно сказать, не имел своей доли» (Arist. Ath. Pol. 2. 2). Олигархия, которую Аристотель характеризует как крайнюю, будет уничтожена, по его словам, только реформами Солона (Arist. Pol. II. 1273 b 36–39). Существование олигархического режима позволяет предположить, что роль народного собрания и вообще выборных процедур была невелика. А если это так, можно предположить, что назначение предварительно избранных кандидатов на должности архонтов вплоть до реформ Солона, возможно, производилось советом знати. Во всяком случае, вплоть до реформы Эфиальта именно ареопагиты производили проверку претендующих на ту или иную должность (dokimasia), а по истечении срока их полномочий принимали отчеты (euthynai)[59 - Бузескул В.П. История афинской демократии. СПб.: Гуманитарная академия, 2003. C. 122; Ostwald M. From popular Sovereignty to the Sovereignty of Law. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1986. Р. 14.].
Существенные изменения в процедуре избрания архонтов произойдут лишь при Солоне, когда каждая из четырех фил должна будет избирать по десять претендентов, дальнейшую судьбу которых решал жребий (Arist. Ath. Pol. 8. 1). Подобная процедура просуществовала, возможно, вплоть до 582/1 г., т. е. до архонтства Дамасия[60 - Develin R. Athenian Officials. 684–321 B.C. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. P. 2.].
Непременным условием для занятия того или иного государственного поста было, конечно же, происхождение (??????????), т. е. принадлежность к ведущим аристократическим родам или кланам. Согласно законодательству Драконта вопрос о доступе в страну человека, совершившего непредумышленное убийство (IG 1
103), решала комиссия из десяти членов фратрии, избранных из числа благородных. Таким же образом были избраны и триста судей по делу о так называемой Алкмеонидовой скверне (Arist. Ath. Pol. 1). По-видимому, уже тогда на высшие государственные должности стали избирать по происхождению и богатству (?????????? ??? ??????????) (Arist. Ath. Pol. 3. 1; ср. 3. 6). Впрочем, благородное происхождение, безусловно, могло указывать и на состоятельность того или иного претендента. Как бы то ни было. принадлежность к аристократии была важнейшим условием политического доминирования.
Что же представляла собой афинская аристократия и как она возникла? Можно предположить наличие тесной связи аристократии с военной сферой жизни общества. Первоначально уделом аристократии в военной сфере были единоборства, но на рубеже VIII–VII вв. до н. э. аристократический статус начинает определять, как считают некоторые авторы, конница[61 - См., например: Туманс Х. Военная организация греков в архаическую эпоху (Афины VIII–VI вв. до н. э.) // Античное общество. Проблемы политической истории. СПб.: СПбГУ, 1997. О слиянии понятий всадничества и аристократии: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. Л.: ЛГУ, 1988. С. 109.]. Этот вывод чаще всего делается в силу очевидной связи аристократического статуса и всадничества. Однако исторические факты заставляют сомневаться в этом постулате, поскольку существование кавалерии в архаических Афинах не зафиксировано[62 - Подробнее см.: Bugh G.R. The Horsemen of Athens. Princeton: Princeton University Press, 1988. Ch. 1. О кавалерии в Афинах см. также: Rhodes P.J. A Commentary… P. 303–304.]. В греческой истории едва ли был такой исторический период, как резонно замечает Х. ван Веес, в течение которого доминирующей силой армий была кавалерия[63 - van Wees H. Politics and Battlefield: Ideology in Greek Warfare // The Greek World / ed. by A. Powell. L.: Routledge, 1995. P. 169.].
Если это так, то судьбу аристократии следует связывать с появившейся в эти же столетия фалангой. Традиционно считается, что фаланга оказала демократизирующее воздействие на аристократическое общество[64 - Туманс Х. Рождение Афины. СПб.: Гуманитарная академия, 2002. С. 164 и сл.]. Возможно, так оно и было, поскольку фаланга объективно усиливала роль тех представителей демоса, которые были достаточно состоятельны, чтобы приобрести гоплитское вооружение. Но вряд ли фаланга могла снизить роль аристократии, которая и здесь нашла для себя место – в первых рядах сражающихся (promachoi). В связи с этим есть смысл вспомнить гомеровскую «Илиаду», хотя существование фаланги в гомеровское время оспаривается[65 - Там же. С. 164.]. Стоит процитировать небезызвестное обращение Сарпедона к Главку:
Сын Гипплохов! За что перед всеми нас отличают
Местом почетным, и брашном, и полной на пиршествах чашей
В царстве ликийском и смотрят на нас как на жителей неба?
И за что мы владеем на Ксанфе уделом великим,
Лучшей землей, виноград и пшеницу обильно плодящей?
Нам, предводителям, между передних героев ликийских
Должно стоять и в сраженье пылающем первым сражаться.
(Hom. Il. XII. 310–316, пер. Н. Гнедича. Курсив наш. – В. Г.)
Другими словами, первенствующая роль аристократов на поле брани могла сохраниться и с появлением фаланги[66 - См.: Morris I. Burial and Ancient Society. The Rise of the Greek City-State. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. P. 197; Суриков И.Е. Аристократия и демос… С. 64–65.]. При этом аристократия продолжала оставаться всадническим сословием, что ничуть не мешало ей воевать в пешем строю, т. е. быть promachoi – стоящими впереди[67 - Дополнительным подтверждением тому может служить надпись с могилы некоего Креза, павшего в бою, принадлежащего, возможно, к роду Алкмеонидов. В ней погибший также назван promachos (Jeffery L.H. The Inscribed Gravestones of Archaic Athens // ABSA. 1962. No. 57. Р. 144; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии позднеархаической и раннеклассической эпох. М.: Издательство Института всеобщей истории РАН, 2000. С. 67).]. Конь в этом случае оставался символом (и в большей мере именно символом) аристократического, рыцарского статуса.
Появлению аристократии сопутствовало распространение героических культов. В свое время нами было высказано предположение, что героические культы могли быть связаны с процессом формирования фратрий[68 - См.: Гущин В.Р. Архаическая Аттика. Динамика социальных отношений: дис… канд. истор. наук (на правах рукописи). СПб., 1992. С. 49 и сл., 52–53. См. также: Гущин В.Р., Колобов А.В. Античная традиция: миф, история и политики // Традиционное политическое сознание: эволюция мифологем. Екатеринбург: УРО РАН, 2005. С. 91 и сл.]. О том, что они представляли собой и как появились, практически ничего не известно. Мы не можем сказать, возникали ли они в недрах более крупных социальных образований – фил либо появились независимо от них. Упоминаемая Аристотелем социальная структура, в которой филы состоят из фратрий (Arist. Ath. Pol. fr. 3), могла сложиться в более поздний период. Определенно можно сказать лишь то, что фратрии, только появившись, становятся основной политической ячейкой[69 - Humphreys S.C. Kinship in Ancient Athens. An Anthropological Analysis. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 566, n. 107.]. Это значит, что народное собрание, если оно тогда уже существовало, скорее всего, было собранием фратрий. Косвенно эту мысль подтверждает то, что традиция ничего не сообщает о связи фил с государственной организацией[70 - Fine J.V.A. Ancient Greeks. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1983. P. 183.]. Подобная связь, а именно формирование филами совета 400, возникнет лишь при Солоне.
Возникновение героических культов можно связать с начавшейся на рубеже IX–VIII вв. до н. э. внутренней колонизацией Аттики. Рост населения сопровождается заселением ранее пустовавших или слабо освоенных районов, что исследователи определяют как внутреннюю колонизацию[71 - Snodgrass A.M. Archaic Greece. The Age of Experiment. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1980. P. 23, 35–36; Coldstream J.N. Geometric Greece. L.: Benn, 1977. P. 133–135.]. Именно к этому времени относятся обнаруженные археологами в тех или иных частях Аттики следы складывания культа героев (так называемого tomb cult), возникавшего вблизи древних микенских захоронений. Н. Колдстрим полагал, что это было связано с распространением гомеровского эпоса[72 - Coldstream J.N. Hero Cults in the Age of Homer // JHS. 1976. Vol. 96; возражения см.: Morris I. Burial and Ancient Society… P. 193; Whitley J. Early States and Hero Cults: A Re-Appraisal // JHS. 1988. Vol. 108. P. 174.]. Бросается в глаза связь изображений живых и погибших воинов, получивших распространение в вазописи, с героическими культами[73 - Polignac de F. Cults, Territory and the Origins of the Greek City-State. Chicago: Chicago University Press, 1995. P. 129.]. А это, в свою очередь, указывает на связь культов с процессом формирования аристократии.
Э. Снодграсс, впрочем, считает появление культа героев результатом освоения территорий в процессе внутренней колонизации[74 - Snodgrass A.M. Archaeology and the Study of the Greek City // City and Country in the Ancient World / ed. by J. Rich, A. Wallace-Hadrill. L.: Routledge, 1991. P. 18.]. Таким способом земледельческим населением устанавливалась связь с осваиваемой им территорией. Ему возражает Дж. Витли, который видит в этом не столько результат освоения территории, сколько заявку местной знати на автохтонию в противовес Афинам[75 - Whitley J. Early States… P. 178; Idem. Style and Society in Dark Age Greece. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. P. 60–61.]. То есть он усматривает в появлении героических культов политический подтекст[76 - Idem. Early States… P. 181.].
Другими словами, в VIII в. до н. э. можно говорить о появлении аристократии. В начале и середине VIII в. до н. э. появляются погребения, которые можно назвать аристократическими (например, кладбище Керамика и Дипилонские захоронения)[77 - Idem. Style and Society… P. 182.]. Особенностью данного периода становится появление богатых захоронений не только в Афинах, но и в Аттике[78 - Ibid. P. 56–57.]. Следовательно, можно говорить о появлении аристократии как афинской, так и периферийной. Мало того, И. Моррис отмечает, что каждое сколько-нибудь крупное поселение имело свой собственный стиль погребений[79 - Morris I. Burial and Ancient Society… P. 195.]. Отмечается также, что немалая часть захоронений, находящихся за пределами города, – будем называть их аристократическими – были богаче афинских[80 - Coldstream J.N. Geometric Greece… P. 133–134. Любопытно, что так называемые дипилонские вазы были найдены не только в Афинах, но и в Аттике (Idem. Warriors, Chariots, Dogs and Lions: A New Attic Geometric Amphora // BICS. 1994. Vol. 39. P. 86).].
Можно предположить, что внутренняя колонизация, возникновение новых поселений, а также образование периферийной аристократии не могли не ослабить ранее существовавшие социальные и политические связи и даже привести к децентрализации. Формально городской и политический центр, каковым были Афины, существовал, но связи между центром и периферией могли быть ослаблены. Сошлемся на Фукидида, который, рассказывая о синойкизме Тезея, отмечал, что «…афиняне в течение долгого времени жили, пользуясь автономией, в разных частях своей страны» (Thuc. II. 16. 1, здесь и далее пер. Ф. Мищенко). Таким образом, синойкизм Тезея, если считать его исторической реальностью, становится процессом политического объединения Аттики. Мы полагаем, что происходит это в VIII в. до н. э.[81 - Андреев Ю.В. От Евразии к Европе. СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. С. 780 и сл.; Hall J.M. A History of the Archaic Greek World. Ca 1200–479 BCE. 2nd ed. L.: Wiley-Blackwell, 2014. P. 245.]
Переход власти к аристократии в Афинах совпадает с появлением сословия евпатридов, превративших царей в государственных чиновников[82 - Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории // ПИФК. 1999. Вып. 8. С. 88.]. Оформление евпатридов в сословие и их превращение в господствующий слой традиция также связывает с именем легендарного царя Тезея и проведенным им синойкизмом. Ему традиция приписывает разделение населения Афин на сословия (Plut. Thes. 24–25)[83 - О евпатридах см.: Hignett C. A History of the Athenian Constitution to the End of the 5th Century B.C. Oxford: Clarendon Press, 1952. P. 78; Sealey R. A History of the Greek City-States. 700–338 B.C. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1976. P. 116–119; Ober J. Mass and Elite in Democratic Athens. Princeton: Princeton University Press, 1989. P. 56–57; Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории… И.Е. Суриков полагает, что евпатридами называлась не вся аристократия, а только те, кто проживали в Афинах (Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии… С. 11).]. Вот что по этому поводу пишет Плутарх: «Он (Тезей. – В. Г.) не хотел, чтобы его народ представлял беспорядочную, бесформенную, стекшуюся со всех сторон нестройную толпу, поэтому он первым разделил его на сословия благородных, землевладельцев и ремесленников. Благородным он поручил заведование религиозными обрядами, высшие правительственные места, сделал их блюстителями законов и толкователями тайн божеских и человеческих; но в остальном права их были те же, что и других граждан, – благородные имели преимущество в том, что им оказывалось больше почету» (Plut. Thes. 25, пер. В. Алексеева).
В политической сфере эмансипация аристократии проявлялась в том, что царская власть заменялась коллективной магистратурой – коллегией девяти архонтов, которые, согласно традиции, с 684/3 г. до н. э. стали избираться сроком на один год[84 - Develin R. Op. cit. P. 2, 27.]. К архонтам относились архонт-эпоним, басилевс, полемарх и шесть фесмофетов:
Важнейшими и первыми по времени из должностей были басилевс, полемарх и архонт. Из них первою была должность басилевса, она была унаследованной от отцов. Второй присоединилась к ней должность полемарха, ввиду того что некоторые из царей оказались в военных делах слабыми. По этой причине и пригласили Иона, когда наступили затруднительные обстоятельства. Последней является должность архонта…Что же касается фесмофетов, то они стали избираться много лет спустя, когда уже выбирали должностных лиц на год. Они должны были записывать правовые положения и хранить их для суда над спорящими сторонами. Вот почему из высших должностей эта одна не была более как годичной (Arist. Ath. Pol. 3. 2–4)[85 - Ibid.].
Архонт-эпоним (или просто архонт) в этом перечне был, возможно, наиболее значимой магистратурой[86 - Hignett C. Op. cit. P. 74, см. также: Rhodes P.J. A Commentary… Р. 99 ff.]. Как представители исполнительной власти архонты были наделены значительными судебными полномочиями. «Архонты, – по словам Аристотеля, – имели право решать дела окончательно, а не так, как теперь, производить только предварительное расследование» (Arist. Ath. Pol. 3. 5). Полемархи возглавляли армию, басилевсы занимались религиозными вопросами, в их же ведении находились судебные дела об убийствах[87 - Hignett C. Op. cit. P. 74, 75.]. Последней в этом перечне возникла комиссия фесмофетов, в задачу которой входила запись принимаемых решений[88 - По словам Ч. Хигнетта, они выполняли сугубо юридические функции (Ibid. P. 76; см. также: Gagarin M. The Thesmothetai and the Earliest Athenian Tyranny Law // TAPhA. 1981. Vol. 111; Rhodes P.J. A Commentary… P. 102).]. Не исключено, что это были решения упомянутых должностных лиц и судебные вердикты, выносимые ареопагитами.
Архонты, считает Ч. Хигнетт, председательствовали на заседаниях ареопага и народных собраний[89 - Hignett C. Op. cit. P. 74.]. Если последнее – руководство заседаниями народных собраний – можно допустить, то предположение о руководстве ими ареопагом вызывает сомнения. Этому противоречит рассмотренная выше процедура избрания архонтов ареопагитами, свидетельствующая о том, что статус последних был значительно выше. Аристотель сообщает, что после исполнения своих обязанностей архонты становились ареопагитами (Arist. Ath. Pol. 3. 6, ср.: Plut. Sol. 19)[90 - См. также: Sealey R. Regionalism in Archaic Athens // Historia. 1960. Bd. 9. H. 2. P. 167; Idem. A History of the Greek City-States… P. 96; Badian E. Archons and strategoi // Antichthon. 1971. Vol. 5; Rhodes P.J. A Commentary… P. 106–107, 769.]. А вот Плутарх считает, что бывшие архонты стали пополнять ареопаг лишь после реформ Солона. «Солон, – пишет он, – составил совет ареопага из ежегодно сменяющихся архонтов; он и сам был членом его как бывший архонт» (Plut. Sol. 19, здесь и далее пер. С. Соболевского). В этом случае, однако, остается не до конца ясным, как формировался состав ареопага до реформ Солона. Поэтому к сообщению Аристотеля следует отнестись с большим доверием.
