скачать книгу бесплатно
– Ах да! – спохватилась мама. – Вы правы. Еще и магазин. И прибраться в своей берлоге.
Когда я вымыл посуду, пропылесосил всю квартиру, вынес ведро и вернулся из магазина, Алешка таинственно подмигнул мне и показал глазами на дверь нашей комнаты: зайди, мол, тайное дело есть.
Так, огорчился я, мама еще что-то надумала.
Оказалось, не мама, а папа. Ему позвонили с работы, а Лешка, конечно, подслушал. И сообщил мне. Я никогда не думал, что слово «сообщил» происходит от слова «сообщник». Так и получилось – на две ближайшие недели я стал Лешкиным сообщником по раскрытию жуткой тайны. Невероятной даже.
– Дим, – зашептал мне Алешка прямо в ухо, когда мы скрылись в своей «берлоге», – ты знаешь, из какого окошка вылетел Карлсон? Опять из немецкого. А знаешь, кто там живет? Очень главная персона. Советник посольства! И папе сказали, чтобы он помог поскорее разобраться в этом деле. Потому что… Сейчас вспомню… А! Потому что оно приобрело «нежелательный международный реверанс». Понял?
Еще как! Особенно про международный реверанс.
– Наша задача… – начал Алешка.
– Наша задача, – перебил его я, – учиться и учиться. Из последних сил.
– У нас карантин! Ты что!
Он сказал это так, будто карантин обязывает детей всего мира объединиться на борьбу с преступностью. А кто не объединится, тот сам жулик.
Я покорно поник головой. А Лешка сразу взял командование в свои цепкие руки:
– Завтра с одним пацаном поговорим.
– С каким пацаном?
– С немецким. Это у них что-то украли. А пацан этот дома был. Я сам слышал. «Значит, – спросил папа, – в момент совершения кражи в квартире находился младший сын советника, так?» Мы найдем этого пацана…
– Как? Их там двести штук!
– А я фамилию подслушал. Этого советника. Фофан его фамилия.
Странная фамилия у такого важного лица. Впрочем, чего у них только не бывает.
Глава IV
Клаус Хофман-младший
Утро началось с небольших неприятностей. Мы еще спали, в счет карантина, а мама закричала на всю квартиру из прихожей:
– Отец! Ко мне! В одной руке – ремень, в другой – Алексей!
– А Дима? – высунул Алешка нос из-под одеяла. Заревновал.
Оказывается, мама затеяла стирку и ходила по квартире, собирая наши носовые платки.
– Полюбуйся! – мама сунула папе под нос две руки. В одной – зажигалка, в другой – носовой платок с черными окурками.
– Кубинские, – сказал папа. – Очень крепкие, из сигарного табака. Алексей, разве можно курить такие сигареты?
– Ты что-то не то говоришь, – сказала ему мама.
Но папа не обратил внимания на ее слова. Он заинтересовался зажигалкой, щелкнул, прислушался к музыке и произнес загадочное слово:
– «Гаудеамус». А зажигалочка-то фирменная. – Он пригляделся к ней и прочитал вслух гравировку, на которую мы почему-то не обратили внимания: – «Володе Акимову – гордости биофака МГУ, будущему академику, от однокурсников. 01.01.1999 год». Бросай курить, Алексей…
– Гаудеамусом стану? – засмеялся Алешка. – Или академиком?
А мама сказала:
– Мне кажется, отец, что ремень нужен для тебя.
Алешка внес ясность:
– Ма, я не курил, правда. Я это все нашел.
– Нашел бы что-нибудь другое, полезное. И зачем тебе «это все»?
– Объявление напишу. Вознаграждение ведь гарантируется.
– И как ты напишешь? – спросил папа. И подсказал: – «Найдены окурки в количестве шести штук. Верну за приличное вознаграждение в долларах США».
Алешка сначала хихикнул, а потом задумался и серьезно сказал:
– Спасибо, полковник. – Уложил зажигалку вместе с окурками в коробочку из-под конфет и спрятал в стол.
– Вещественные доказательства, – посоветовал папа, – опечатывать положено.
– Сойдет, – отмахнулся Алешка. – Здесь все свои и почти некурящие.
Папа уехал на работу, мама занялась стиркой, а мы отправились в немецкую колонию, где живут немецкие граждане со своими детьми, собаками и машинами. За забором. Да еще и с охраной. С которой, я уже говорил, у нас сложились не самые теплые отношения. Мы как-то забрались туда в тихий вечерок покачаться на качелях, так они целую облаву на нас устроили. Хорошо еще, что мы папе об этом не рассказали. Он ведь тоже их недолюбливает. Я как-то слышал, когда мы с ним проходили вдоль ограды, как он зло вполголоса пробормотал: «Бездельники, холуи. Вас бы в город, в патрульную службу!»
Охранникам там действительно делать нечего. Они только шляются вдоль забора да анекдоты друг другу по рации рассказывают. Ну и ворота и калитки отпирают своим немецким хозяевам.
За этой оградой было немножко скучновато, но и немножко мы им завидовали – такой там был порядок и такая чистота. Все по линеечке, даже машины на стоянке стоят, как на параде. А если кто-нибудь выходит погулять с собачкой, то берет с собой веничек и совочек. А собачки ни за что по газонам не бегают. И в детские песочницы не гадят.
Скучновато, конечно. Но и завидно.
За оградой немецкой колонии беззаботно, но аккуратно резвились немецкие дети (киндеры, по-ихнему): без особого ора, очень организованно, дисциплинированно, чуть ли не строем. Одни из них стояли в очереди, чтобы бросить мяч в баскетбольную корзину; другие, тоже по очереди, пробегали по буму, растопырив руки; четверо гоняли ракетками мячик на корте, а остальные вежливо, но эмоционально болели за них. И было их всего штук двести, не меньше. И где тут этот Фофан – младший сын советника посольства?
Но пока я раздумывал, Алешка взялся за прутья ограды, просунул внутрь голову и свистнул.
Свистеть он умел. В одно мгновение на детской и спортивной площадках возникла полная тишина. И все лица повернулись к нам. Как по команде «Равняйсь!».
– Эй! – крикнул Алешка наудачу. – Фофан! Иди сюда!
Я не думал, что на эту странную фамилию кто-нибудь откликнется. Но тут же из очереди к баскетбольному щиту вышел белобрысый паренек Лешкиного возраста и направился к нам. Очередь сомкнулась и пошла своим чередом.
– Их бин Хофман, – сказал паренек. – Вас волен зи?
– А по-русски слабо? – спросил Алешка, пытаясь выдернуть голову, застрявшую между прутьев.
– Не слабо, – скромно похвалился маленький немец и довольно прилично перевел: – Я есть Хофман-младший. Что вы хотел?
– Мы хотел поговорить, – пыхтя пробормотал Алешка. И сказал мне: – Уши прижми.
Я не понял, зачем мне прижимать уши, но послушно это сделал.
– Да не свои уши, Дим! – заорал Алешка. – Мои! Голова обратно не лезет, не видишь?
Тут спохватился один из охранников и медленно, похлопывая себя дубинкой по ноге, направился к нам.
– Застрял? – злорадно спросил он. – Попался? – И протянул было руку, чтобы щелкнуть Алешку в его беззащитный лоб.
Но тут маленький скромный немец преобразился. Был цыпленок, а стал боевой петух.
– Хальт! – резко выкрикнул он.
И охранник, испуганно отдернув руку, вытянулся перед ним. Как рядовой перед генералом. И стал что-то, оправдываясь, бормотать, путая немецкие слова с русскими. Немецкие я не понял – я и английские-то уже забывать начал, – а русские были такие:
– Герр Хофман… Я извиняюсь… Им не положено… Орднунг должен быть.
(Орднунг – это по-немецки порядок.)
Хофман-младший что-то еще сказал ему, и охранник грустно побрел к воротам, где стоял второй такой же. Наверное, пожаловаться…
Я тем временем прижал Алешкины уши, и он, крутнув головой, благополучно выскользнул из «капкана».
Хофман-младший просунул руку меж прутьев:
– Клаус.
– Алекс, – ответил Алешка, не теряясь. – Надо поговорить. Пошли в парк.
– Нам не можно гуляйт ваш парк, – отказался Клаус.
– А нам не можно гуляйт у вас.
– Момент. – Клаус на секунду задумался. – Вечер. Семь часов. Калитка. Майн брудер… Мой брат гулять Рекс. Клаус рядом. Яволь?
– Еще какой! – Алешка таинственно повертел головой – нет ли рядом чужих ушей? – и шепотом добавил: – Мы хотел вам помогайт. Интерпол. Понял?
У Клауса стали круглые недоверчивые глаза:
– Интерпол? Такой кляйн… маленький? Такой бывайт?
– У нас и не такой бывайт, – успокоил его Алешка. – Приходи со своим братом Рексом – узнаешь.
Клаус кивнул, еще раз пожал нам руки и побежал на баскетбольную площадку, стал в конец очереди.
– Здорово я по-немецки шпрехал? – похвалился Алешка, когда мы пошли домой.
– Здорово, – признал я. – Особенно «помогайт» и «гуляйт». Правда, с Рексом ты что-то напутал, мне кажется. И с Фофаном тоже.
Старший брат Клауса-младшего был высокий, худой, носатый такой парень (и тоже белобрысый). Рядом с ним сидела красивая (и тоже немецкая) овчарка.
– Привет, Рекс, – сказал Алешка и протянул парню руку.
Парень с удивлением взглянул на него, а его пес подал Алешке лапу.
Оказалось – старший брат Клауса вовсе не Рекс, как напутал Алешка, а Макс. А Рекс – это как раз овчарка. О чем Макс вежливо пояснил Алешке на приличном русском языке.
– А Фофан кто? – нимало не смутился Алексей.
– Я не знаю этого господина. В чем у вас проблема к моему брату?
– Это у вас проблема, – Алешка сразу взял инициативу в свои руки.
Мы сидели в скверике недалеко от нашего детского сада. Там вовсю резвилась наша мелкая детвора. Шум стоял, как возле хорошего водопада. Рекс с удивлением и интересом наблюдал, как все это бегало, прыгало, орало, бросалось и смеялось. Он к этому не привык. И, похоже, ему это нравилось. Казалось, что он даже немного им завидует: поскуливает, переминается с лапы на лапу и машет хвостом, как автомобиль «дворником».
– В чем у нас проблема? – уточнил Макс Фофан… то есть Хофман.
– У вас украли деньги…
– Вы их нашли? – он даже привстал и улыбнулся.
– Нет еще, – признался Алешка. – Но скоро найдем. Если вы нам помогайт.
– Каким образом?
– Нам нужно знать, как все случилось.
Макс пожал плечами.
– Никто не знает.
– Клаус знает, – подсказал Алешка, – но по-русски рассказать не может.
– Клаус уже все рассказал. И нам рассказал, и вашей полиции.
– А нам не рассказал.
Макс очень удивился: почему это Клаус должен нам что-то рассказывать, но вида не показал. Воспитанный иностранец. Европеец, как сказал потом Алешка.
– Клаус был дома в одиночестве. Исполнял свое домашнее задание в своей комнате.
– И ничего не заметил?
– Он не отвлекается в сторону, когда исполняет свое домашнее задание. Он держит руки так, – и Макс приложил ладони к ушам.
