скачать книгу бесплатно
Огонек меж тем дрогнул и поплыл. Будто кто-то невидимый нес свечу, прикрывая ее язычок ладонью.
Это действительно было жутковато: пустой старинный дом со зловещей репутацией, запертый снаружи, – и плывущий в нем огонек! У ребят дыхание перехватило.
Огонек продолжал свое загадочное движение, последовательно появляясь в окнах. Иногда он задерживался, приостанавливался, опускался. Или, напротив, поднимался к потолку, будто кто-то хотел что-то внимательнее разглядеть при его слабом свете.
Потом он исчез в глубине здания.
Ребята перевели дух.
– Все, – решительно выдохнул Миха. – Хватит этих зрелищ не для слабонервных. Пошли в милицию.
– А если это просто сторож ходит? – осадил его Колька. – Над тобой давно не смеялись?
– А чего делать-то? И на кой нам это надо?
– Вот что, парни, – сказал Костик, – по-моему, дело тут серьезное. Для начала нужно поговорить с этим Сашей. Предупредить его. А потом…
– Потом, – задумчиво перебил его Колька, – потом я бы в засаду сел.
– Где?
– В музее.
– Кто ж тебе позволит?
– Кого ж я буду спрашивать? – в тон Михе ответил Колька. – Нужно перед закрытием музея там спрятаться.
– Ты даешь! Однозначно! А если нас засекут? Не отбрешешься. Докажи, что не верблюд. Не, – протянул Миха, – и сам не пойду, и вам не дам.
Но Колька уже загорелся своей идеей. Он не любил нерешенных задач.
– Видели, там карета – здоровенная такая, вроде как трехспальная? Мы все там поместимся. А утром выйдем, как нормальные посетители.
– В наручниках, – буркнул Миха.
– Знаете, парни, – заговорил Костик, – а если нам с дядей Андреем согласовать? В случае чего он подтвердит, что мы не грабить забрались, а совсем наоборот.
– Он нам однозначно по шеям надает – и вся песня, – сказал Миха.
Так ничего и не решив, друзья отправились на лодочную станцию, где оставили свою лодку. И пока шли аллеей, все оборачивались, поглядывали на черные окна загадочного дома…
Двигаясь знакомой речной дорогой, спящими протоками, среди своих лесов и полей, ребята немного успокоились, оставили позади гнетущие впечатления дня. И Костик сказал:
– Я, кажется, придумал, как нам подстраховаться.
Глава II
Тревожная ночь
В этой уютной деревеньке, среди малых рек и больших лесов Синереченского края, Костик жил уже второй месяц. С тех пор, как отец спрятал его здесь от бандитов у своего друга детства – участкового милиционера Андрея Ратникова.
Опасность давно миновала, но Костик упросил отца оставить его здесь до конца лета. Потому что он полюбил эти необычные для городского мальчугана края, где почти нет привычных дорог, а вместо них – извилистые речки с бесчисленной паутиной узеньких проток, густо заросших по берегам склоненными к воде ветелками, а по воде – белоснежными кувшинками. Где вместо машин и автобусов – юркие, легкие на ходу лодки с задорно задранными носами, и каждый малец управляется с веслом лучше, чем с велосипедом. Где в дремучих лесах – никаких ржавых банок, раздавленных пластиковых емкостей из-под пепси и битых бутылок, а только птицы и звери, грибы да ягоды. Где реки порой выбегают из леса на бескрайние, залитые солнцем луга, а на лугах этих плавно волнуются пахучие цветы и травы, словно разноцветное море под ветром…
Но главное – Костик очень сдружился с местными ребятами. И пережил с ними опасные приключения.
Эти ребята сильно отличались от его городских приятелей. Они не посмеивались над его забавной фамилией – Чижик, которая, кстати, оказалась знаменитой и даже героической. Они не издевались над его городской неумелостью и терпеливо учили его всему, что умели сами.
Костик научился косить траву и сметывать душистое сено в стога, колоть дрова и топить печь, ловить рыбу и летать на «тарзанке». Ему нравилось ходить ранним утром к колодцу и нести в дом полные тяжелые ведра, выплескивая ледяную воду на босые ноги. Ему нравилось срывать мимоходом с грядки и с хрустом надкусывать крепенький пупырчатый огурчик, собирать в лесу первую землянику и нанизывать пахучие ягоды на тонкую травинку. Ему нравилось ночевать с ребятами на островах, в шалаше, у домовитого костерка с закоптелым чайником…
Признанным командиром в компании был Колька Челюкан – отважный, решительный, справедливый. За своих – горой. Но и на расправу скорый: «кто не согласен – тому в лоб».
Миха Куманьков – «лесной» человек. В лесу – как дома. Знает, где лучшая ягодка прячется, где первый боровичок проклюнулся, крепкий, как зеленое яблочко, в каком орешнике раньше других орехи поспевают. У Михи две слабости – любит чудное словечко перехватить и боязливым прикинуться. А в опасных делах от Кольки не отстает, за чужую спину не прячется.
Шустрый малолеток Вовчик своей преданностью общим делам и сообразительностью не по летам тоже сумел найти свое место в дружной команде. Белоголовый, вихрастый – ровно воробьишка после драки, круглый год в веснушках. Непоседа, спокойно шагу не сделает: чуть что, засверкал пятками – и нет его. Да где же этот Вовчик? А он опять тут, под ногами путается, и откуда взялся-то?
Серега, то есть Галка Серегина, – ясноглазый, надежный, красивый товарищ. По складу ума и характера – аналитик. Завиральные идеи друзей спокойно приводит к логичным выводам.
И, как ни странно, своим человеком в этой юной компании был и взрослый, милиционер Ратников. Отношения у них сложились доверительные, на основе взаимопомощи и взаимовыручки. Ребята даже в некоторых делах помогали инспектору. А он незаметно, ненавязчиво направлял их буйную энергию в мирное русло, отводил от озорства и опасных шалостей.
Довелось друзьям поучаствовать в борьбе с преступниками. Но это особые истории, уже рассказанные. А нам предстоит новая…
– Итак, что мы имеем? – спросила Галка, когда вся компания собралась на терраске у Кольки.
Летом почти все синереченские пацаны перебирались жить на такие терраски. Оно и понятно – намного вольнее и догляд со стороны взрослых не так эффективен: когда пришел да с чем ушел – кто знает?
Каждый обитатель терраски украшал ее в соответствии со своими вкусами и увлечениями. У большинства – надерганные из журналов всякие-разные рок– и поп-звезды, актеры и актерки, а то и просто красивые пейзажи, неизвестно откуда взявшиеся и какие страны изображавшие.
Колькина же терраска – особая. Похожая на учебный класс мореходной школы. На стене – в раздутых парусах, среди зеленых пенистых валов мчатся гордые клипера, пузатые фрегаты, стройные шхуны, строгие корветы. Тут же – карта Мирового океана, на которую Колькиной рукой нанесены красными пунктирами маршруты известных мореплавателей-одиночек. Здесь же – образцы множества хитрых морских узлов, флажковая азбука.
Колька мечтал о море, хотел после школы поступать в мореходку. Правда, по мере того, как крепла его дружба с участковым, Колька все чаще подумывал о другой профессии. О милицейской службе – нелегкой, опасной, но такой необходимой…
– Что мы имеем? – повторила Галка. И сама перечислила: – Загадочные письма угрожающего содержания – это раз. Несомненные попытки неустановленного лица… или группы лиц что-то негласно разыскать в музее – это два. – И сделала первый вывод: – Здесь я вижу явное противоречие. С одной стороны, эти лица вроде как хотят ограбить музей, а с другой – они шарят в нем, но ничего не крадут.
– А может, это разные лица? – предположил Костик. – Одни собираются грабить, а другие что-то ищут.
– Возможно, – кивнула Галка. – Следовательно, мы должны, во-первых, выяснить, кто и зачем бродит ночами по залам музея. Во-вторых, вычислить авторов анонимных записок. Их двое: один книги читает, а другой даже писать толком не умеет. И оба из одного дома, где живет первоклашка.
– Напомню, – добавил Колька, – что только одно письмо пришло по почте. А остальные появились прямо в музее…
– Ну и что? – спросил Миха.
– А то, что эти письма подбрасывал не простой посетитель, а человек, имеющий свободный доступ в музей. Ведь в кабинет директора посторонний не зайдет и на стол ему анонимку не положит.
– Правильно, – согласилась Галка. – Это наверняка делает сотрудник музея. Но мне еще почему-то кажется, что тайные поиски в музее связаны с историей этого загадочного дома.
– Романтика, – небрежно отмахнулся Миха. – Однозначно. Все, по-моему, просто. Какие-то жулики хотят ограбить музей, шляются в нем по ночам, присматривают, что подороже и как поудобнее вынести. А записки… – Он пожал плечами. – Про записки Костик в тот раз еще объяснил. Я с ним однозначно согласен.
– «Просто»? – передразнил Колька. – Сам ты, Миха, простой, как чайник на плите. Серега права. Будем искать по всем направлениям. И по романтическому тоже.
– А это как? – удивился Миха.
– А так. Заваливаемся в музей: «Здрасьте, мы – юные краеведы! А это Костик – потомок князя Сергея, интересуется своим предком…»
– Хорошая идея, – признал Костик. – Кстати, при музее, во флигеле, гостиница есть. Я могу там поселиться…
– Блеск! – обрадовался Миха. – Все привидения твои будут! Однозначно!
(Эх, знал бы Костик, что его ждет в старом флигеле, он бы эту идею ногами бы растоптал…)
– А завтра, – сказал Колька, – попробуем разобраться, что за призраки по музею ночью бродят. Кто не согласен…
– Тому в лоб, – хором закончили друзья.
Перед тем как отправиться в засаду, Костик написал записку участковому и незаметно вложил ее ему в планшетку. Записка гласила: «Ув. тов. капитан, кто-то хочет обокрасть музей в Дубровниках. Мы решили его подкараулить и задержать. Если что – не поминай лихом. К. Чижик (псевдоним – К. Оболенский)». Это послание, как рассчитывал Костик, поможет им оправдаться, если возникнет какая-нибудь накладка.
Явившись на следующий день в музей, «отроки» постарались не попадаться на глаза гусару Саше и вообще не привлекать внимания. Побродили по залам, задержались в том, где стояли старинные экипажи, выбирая подходящий момент, чтобы «занять места» в трехспальной карете.
Страшновато было, что и говорить. Но если вначале ребята опасались, что их застанут в запертом музее и с позором передадут в милицию, то теперь они, оставшись в темных таинственных залах, боялись совсем другого…
Вначале им повезло. Но удачное начало это еще не залог благополучного конца.
Карета была хороша. Ее огромный, но изящный по форме кузов, весь в резной позолоте, висел меж громадных деревянных колес на широких ременных рессорах. Правая дверца была закрыта и задернута изнутри плотными кожаными шторками. А левая, ближе к стене, гостеприимно распахнута, и из нее спускались до самого пола ажурные металлические ступеньки.
Перед самым закрытием музея, когда в залах никого уже не осталось, ребята скользнули за карету и осторожно, чтобы не качнуть ее, забрались в ее пыльное бархатное нутро. Уселись на мягкие подушки сидений, с любопытством осмотрелись.
В карете было уютно, как в мягком вагоне поезда. На дверцах – карманы для разных дорожных вещей и хитрые ремни, чтобы поднимать и опускать стекла, под ногами – какой-то резной деревянный сундучок, для припасов, наверное.
Сидели молча, затаив дыхание, не шевелясь. Миха зажал пальцами нос – ему, конечно, захотелось чихнуть: то ли от вековой пыли, то ли просто по закону ехидства. Колька приник к щелочке меж шторок.
Разошлись сотрудники. Пришла уборщица, долго, ворча, шаркала шваброй и звенела ведром. Потом вдруг что-то негромко сказала. И ей ответил односложно… мужской голос. Ребята переглянулись. Наконец она стала гасить везде свет – музей погрузился во тьму.
Где-то вдалеке хлопнула входная дверь, и все замерло.
– Ща начнется, – прошептал Миха. – Ща эти манекенты гулять станут.
– Молчи! – тоже шепотом отозвался Колька.
Долго было тихо. Только зловеще каркали снаружи вороны, устраиваясь в своих гнездах на липах, да завыла вдруг собака на кладбище.
В самой дальней комнате ударили часы. Гулко отбили полночь и смолкли, будто им самим стало страшно.
– Во, – опять не выдержал Миха. – Самое время настало. Однозначно.
И словно в подтверждение его страхов послышался непонятный лязг, а за ним мерные тяжелые удары в пол.
– Рыцарь идет, – угадал Миха и сполз на самое дно кареты, снова зажимая некстати зачесавшийся нос.
Колька и Костик чуть раздвинули шторки, уткнулись в щелочку.
В зале было достаточно светло. В окна падал лунный свет и лежал на полу ровными квадратами. В его неверном сиянии казалось, что зал пришел в какое-то неясное движение.
Лязг и шаги приближались. Замерли у дверей.
Стало по-настоящему страшно – безоглядно, как в кошмарном сне.
Двери медленно раскрылись, и в зал, звеня и лязгая, вступил рыцарь в полном боевом доспехе. Постоял на пороге, словно осматриваясь, снова забухал железными ногами в пол, поднимая в далеких углах зловещее эхо.
Он ступал тяжело и важно, будто обходил свои владения.
– Ну погоди! – Колька стал решительно нашаривать ручку дверцы.
– Не связывайся! – прогундосил с зажатым носом Миха и вцепился в него.
Но не удержал.
Колька вылетел в распахнувшуюся дверцу на середину зала, сорвал со стенда шпагу и стал на пути рыцаря.
Тот, не говоря ни слова, высоко поднял свой длинный, блестящий в лунном свете меч.
Миха оглушительно чихнул и вслед за Костиком вывалился из кареты…
Миха, надо сказать, учился не очень усердно, но из истории хорошо запомнил, что, если пса-рыцаря сорвать с коня или свалить с ног, подняться ему уже без посторонней помощи из-за тяжелых доспехов не по силам. Поэтому он завопил и, бросившись на рыцаря сбоку, изо всех сил толкнул его в железное плечо. И точно: со всего маху, со звоном – будто на кухне оборвалась со стены полка с кастрюлями – рыцарь рухнул на пол. Ребятам даже показалось, что он рассыпался, покатился в разные стороны всеми частями, гремя железом.
Но приглядеться не успели – тут же Михин вопль был словно подхвачен эхом. В соседнем зале тоже раздался испуганный крик, грохот, и кто-то стремительно, свалив городового в мундире, промчался к выходу.
Ребята, не сговариваясь, рванули за незнакомцем: впечатлений на сегодня хватит! Однозначно…
Таинственная фигура, вопя и размахивая руками, промчалась по залам, на секунду замерла у входной двери, чем-то звякнула – и вылетела наружу.
Угнаться за ней не было мочи. Да и не думалось об этом – самим бы удрать поскорей.
Ребята почти одновременно подлетели к захлопнувшейся двери и толкнулись в нее со всего маху! Но – дверь не поддалась!! Еще раз ударились в нее плечами. Вместе. По очереди. Бесполезно! А сзади, в темноте залов, уже мстительно звенел поднявшийся на ноги рыцарь…
Первым пришел в себя Костик. Он оттолкнул Миху, который колотился в дверь, как мотылек в ламповое стекло, и… потянул дверь на себя – она охотно распахнулась. Миха нервно хихикнул, и ребята вылетели из музея, помчались темной аллеей, на которой лежали густые от луны тени лип и мраморных статуй.
– Все, – перевел дыхание Миха, плюхнувшись в лодку и хватая весла. – Я больше так не играю. У меня и так дикция плохая. А с вами вообще заикой останешься. Или поседеешь до пенсии. Однозначно. Эти рыцари ходячие… Эти чучела стоячие… Все! Сдаюсь без боя…
Он ворчал всю дорогу до села. Греб так, что за кормой бурлила разбуженная вода.
Причалили – уже светало. Взбежали на горушку, мимо школы и церкви – в штаб-квартиру. По дороге свистнули под Галкиным окошком.
На терраске еще не отдышались, а Галка уже прибежала.
– Я почему-то так за вас волновалась, – сказала она.
– Еще бы! – вздохнул Миха. – Это не музей, однозначно. Это какое-то бандитское гнездо. С призраками…
– Это еще не все, – перебил его Колька. – Дверь-то в музей не заперта была.
