скачать книгу бесплатно
Алешка положил трубку и повторил со вздохом загадочную фразу: «Так я и думал!»
– Проблемы? – спросил я.
– Ну ее на фиг! – вырвалось у Алешки. – У самих красный «Форд», а сами из-за всякой ерунды жадничают.
– В чем дело-то?
– Да ну… – Алешке, видно, не терпелось со мной поделиться, но только, как я узнал потом, не самым главным в этой истории. В которую он попал из-за своей слишком большой сообразительности. – Она, Дим, мне календарик подарила. С ихним Дедом Морозом. Он, Дим, совсем на нашего не похож. С фонарем почему-то. В очках…
– Не отвлекайся.
– Ну, а я этот календарик потерял. А она вдруг передумала. Говорит: «Ах, ах, я ошибилась. Этот подарок я не могла тебе сделать, это папин календарик. И теперь у нас в семье проблемы!»
Неслабо, подумал я. Проблемы из-за такой ерунды? Ну и папа! Просто жлоб какой-то.
– Плюнь, – сказал я Алешке. – Купи ей календарик с нашим Дедом Морозом. Без фонаря. И без очков. С мешком подарков. Пусть успокоится.
Но Вика не успокоилась. На следующий день она пришла в школу со своим папой.
Викин папа на вид был не очень внушительный. Вроде мальчугана, узенький в плечах и какой-то «недорослый». И взгляд у него – нерешительный. Словно он говорит на иностранном языке и не уверен в своем произношении. Вика звала его не папой, не дэдом, а Славиком. Как старшего брата. Ненамного старшего.
Славик сразу же пристал к Алешке. Но очень вежливо:
– Мальчик, я тебя очень прошу: верни мне эту вещь, которая тебе не принадлежит. Я даже могу дать тебе за нее три доллара.
Алешка объяснился также вежливо:
– Не верну. Я эту вещь потерял. И тоже могу дать вам за нее три доллара.
Тогда Викин папа поперся жаловаться к директору. Семен Михалыч очень удивился, но все-таки позвал Алешку. Викин папа уже ушел, и поэтому разговор в кабинете директора был весьма откровенным.
– Оболенский, отдай ты ему эту безделушку, уж очень он из-за нее переживает.
– А у меня ее нет! – Алешка даже возмутился – сколько же можно! – Я эту безделушку выбросил. Я ему другую куплю.
– Ты такую не купишь. Он мне сказал, что на этом календарике записал очень важный номер телефона своего американского коллеги.
Алешка при этих словах так многозначительно усмехнулся, что Семен Михалыч должен был насторожиться. Но он не насторожился. У него была тыща дел по школе. И ежедневный кроссворд. А тут еще эта ерундовая склока…
– Я бы на вашем месте, – сказал Алешка в дверях, – эту бы Вику из школы исключил.
– Еще чего! Тоже мне – советчик нашелся.
– Вы мне за этот совет еще когда-нибудь спасибо скажете. – И Алешка гордо удалился.
А Семен Михалыч глубоко задумался… Над кроссвордом.
А вечером случилось еще одно событие. Мелкое такое. Мне понадобился маркер, и я стал его разыскивать в ящиках Алешкиного стола. Это дело непростое. Мама про эти ящики говорит: «У тебя, Алеша, там солдат с ружьем потеряется». По-моему, даже с пушкой.
Никак мне этот маркер не попадался, я все ящики до самого дна перевернул. Страшнее, чем у нас на антресолях, неразбериха у него там.
Нашел! Только не маркер. А тот самый календарик с не нашим Дедом Морозом. И сначала я даже обрадовался за Алешку: одной проблемой у него будет меньше. А потом… Потом я сообразил, что этот календарик вовсе не потерялся в столе. Он был тщательно спрятан.
Но я Алешке ничего не сказал. И правильно сделал. Потому что уже на следующий день все изменилось. Алешка помирился с Викой. Даже подружился с ней!
– Мам, сказал он, придя из школы, – ты бы что-нибудь испекла. Или торт купила бы.
– Зачем? – удивилась мама. – Что за праздник? Пятерку по русскому получил?
– Щаз! У нее получишь! – фыркнул Алешка, имея в виду Любашу. И объяснил: – К нам в гости одна бывшая американка просится. Ничего себе такая, с хвостом на макушке. На лошадь похожа. Учиться любит.
– Пусть дома любит, – сказала мама. – У меня стирка.
– Она тебе поможет, – сказал Алешка. – Она и стирать любит.
– И пылесосить? – с надеждой спросила мама.
Алешка этот намек пропустил мимо ушей. Он это умеет. Да что там намек! Ему можно прямо сказать: «Лех, помой посуду», а он, словно и не слышит, посмотрит в окно и задумчиво сообщит: «К вечеру, наверное, дождь соберется». Будто этот «наверное, дождь» помоет нам, наверное, посуду…
– Я пошел, – сказал Алешка. – За тортом. Мам, дай мне денег! А то придет американка, а у нас в доме ничего съедобного нет. Что она о тебе подумает?
– Почему нет? – обиделась мама. – Каша пшенная есть. Правда, она немного пригорела.
– В Америке пригорелые каши не едят! – уверенно заявил Алешка. Так, словно он прекрасно знает, что едят в Америке, а что нет.
Да, явно что-то странное намечается. Особенно с этим увеличителем…
Глава II
ХОЛЕСТЕРИН СО СКОРЛУПОЙ
На пригорелую кашу Вика не пришла. Она пришла на следующий день. Мамы дома не было, и Алешка взял на себя проблему угощения бывшей американки.
– Холестерин будешь? – спросил ее Алешка.
На нашем домашнем языке мы называем так яичницу. С папиной легкой руки. Как-то в каком-то ток-шоу какая-то ведущая допрашивала какого-то писателя – что он «кушает на завтрак».
– Яичницу из шести яиц! – гордо ответил какой-то писатель.
– Это же сплошной холестерин! – в ужасе всплеснула руками какая-то ведущая и прижала их к побледневшим щечкам.
А папа тут же сказал:
– Я бы этому холестеринчику с лучком очень бы порадовался.
И мама пошла жарить ему яичницу. Из шести яиц и с лучком.
А Вика, конечно, Лешкин вопрос не поняла и гордо ответила. Как писатель:
– Мы лекарства на завтрак не едим.
– Мы тоже, – сказал Алешка. – Только на ужин. Перед сном.
Вика обошла всю нашу квартиру.
– У вас – ничего, – сказала она. – Уютненько. Зато у меня есть своя комната. А у тебя, Алекс?
– Конечно! – ответил Алешка. – И у Димки – тоже. – И ведь, по сути, не соврал. У нас с ним одна комната на двоих. Зато самая веселая.
Алешка пошел на кухню – жарить холестерин, а меня оставил развлекать гостью.
– А это стол Алекса? – спросила она. – Можно за ним посидеть? Ой, какой у него беспорядок!
– Зато ничего не теряется, – заступился я за младшего брата. – А если мама порядок наведет, так потом ничего не найдешь.
– Миленький столик. – Вика уселась и стала перебирать Алешкино имущество. – Не теряется! А мой календарик он потерял.
– Он не потерял, – опять заступился я. – Он его выбросил. Нам чужие Деды Морозы не нужны. Своих хватает!
– Как же можно выбрасывать чужую вещь?
– А как же можно дарить чужую вещь?
Вика не очень-то меня слушала, она все время шарила руками по столу.
– А можно, я посмотрю, что у него в ящиках? Там такой же беспорядок?
– Там еще лучше, – сказал я. – Но я тебе не советую туда лазить. У него там граната. Как рванет!..
Вика испуганно вскочила со стула и отошла подальше от стола. Что мне и было нужно. Но я не соврал. У Алешки и правда в ящике валяется граната. Но она не настоящая, учебная. Ему подарил ее наш дядя Боря, командир мотострелкового полка. Однажды этой гранатой Алешка разогнал целую банду, впрочем, я уже об этом когда-то рассказывал. Вика немного успокоилась и опять стала подбираться к столу. Что-то она надеялась там найти. Но тут пришел Алешка и позвал ее в кухню.
– Я тебя покормлю, – сказал он. – А то что-то ты похудела в своей Америке.
– Ну, ты сказал! У меня прекрасная фигура!
– Загляденье, – сказал Алешка. – С такой фигурой хорошо в прятки играть. Пошли в кухню.
Алешка добросовестно и гостеприимно покормил Вику. Правда, не пригоревшей кашей, а горелой яичницей с осколками скорлупы, зато вволю напоил ее чаем из большой папиной кружки.
И тут я заметил одну странную вещь. В разговоре с Викой Алешка к месту и не к месту (чаще не к месту) стал вставлять те немногие английские слова и выражения, которые ему удалось запомнить на уроке. «Фейсом об тейбл! Вау! Хай!»
Вика немного морщилась при этом, иногда даже вздрагивала, а потом не выдержала:
– Ну и произношение у тебя, Алекс.
Я думал, что Алешка обидится, взорвется и достойно ответит, так, что ей мало не покажется. Но он смиренно вздохнул и жалобно признался:
– Да, я не очень способный к языкам. Тупой даже. Тормоз. А сейчас без знания иностранного языка никуда не сунешься. Даже в магазин. – И тут он подмигнул мне. Два раза. Правым и левым глазом. И, как ни странно, я его понял. И сказал:
– Вика, ты бы помогла ему. Ты же хорошо знаешь и русский, и английский. У тебя получится.
Вике это понравилось. Но она для вида поломалась немного.
– Ну… если Алекс будет меня слушаться. Он ведь у вас такой неуправляемый.
– Я буду умненький и благоразумненький! – поспешно выпалил Алешка. – Я даже руки буду мыть перед едой.
А дальше Алешка завел какую-то пустую болтовню. За его хитрым многословием я с трудом уловил главную мысль. Она сводилась к тому, что, во-первых, теперь Вика должна пригласить его к себе в гости, желательно на обед, а во-вторых, что в нашей квартире совершенно нет условий для занятий английским языком и делать это лучше всего у Вики дома.
– Я у вас буду лучше усваивать английские слова, – убедительно заявил Алешка. – А тут нам Димка будет мешать.
Вика согласилась не сразу:
– Мой папа тобой недоволен.
– Ничего, – беззаботно отмахнулся Алешка. – Он ко мне привыкнет. Узнает получше – и привыкнет.
«Скорее наоборот», – подумал я, внутренне улыбнувшись.
Тут пришла наша мама, принюхалась к запаху горелой яичницы и упрекнула Алешку:
– Чем же ты девочку накормил? Вика, хотите пшенной каши?
– Не хочет, – твердо сказал Алешка.
– Хочу! – неожиданно заявила Вика.
– Она пригорелая, – предупредил Алешка.
– Я как раз такие каши люблю. И Славика к ним приучила.
И тут выяснилось, что Вика живет с папой без мамы. Мама почему-то осталась в Америке. Наверное, ей по магазинам надо еще походить. А Вика, кроме занятий в школе, следит за домом и готовит пригорелые каши.
Маму все это тронуло, и она решила Вику как следует покормить. Мне кажется, и Вике было приятно посидеть в семейном кругу, где хозяйничает за столом хоть и чужая, но все-таки – мама.
В одно прекрасное утро – прямо среди белого дня, после школы, – Алешка вдруг поскреб джинсы щеткой, потер кроссовки тряпкой и заявил:
– Я пошел умываться и чистить зубы.
– Что с тобой? – спросила, обеспокоившись, мама. – Ты не заболел?
– Он влюбился, – сказал я.
– Еще чего! – фыркнул Алешка. – Я иду в гости. По делу. Буду осваивать английский язык. Американским способом.
– Давно пора, – сказала мама. – А то тебя в ванную не загонишь.
– Не загонишь, – разворчался Алешка. – Все из-за вашей школы! Или учись, или мойся.
