скачать книгу бесплатно
Где истина замерзла меж страниц,
пускал дым в нарисованные пальмы
судимый смертью, Судящий убийц.
Он видел, как холодные вставали
и болью брызгали на душу свой рассказ.
Но только, когда жизни угасали,
тогда, как сгинуть навсегда за раз.
И в этот день, привиделось тогда
наполненное болью откровение.
Секунда шесть, секунда – без конца
между обычных ядер звездное деление.
И лейтенанту трудно угадать,
кто среди выбывших навечно будет проклят.
С неверным говором, но знающим слова,
или испуганный, что будет недопонят.
А может улыбающийся для,
и, может, недоверчивый на осень.
Или же тот, которому броня
лишь пепел. Или же с неверным,
застывшим
бегом линий
лика невозможного.
Асфальт холодный застучал
по каблукам.
Кап-кап,
где неживая мысль подозрения
застыла среди сосен.
И как теперь ее узнать,
и в чашке утреннего кофе
за стойкой придорожного кафе
увидеть.
Теперь навечно та тайна будет прятаться
в тревоге ледяной земли,
и шелестящего пакета
под ней.
Звонящим солнцем в полудреме
сквозь стекло,
прольется песня.
Зовет воскреснуть, посмотреть в тетрадь –
там жирное пятно напомнит сердцу,
зачем оно поставлено.
И кто быть может проклятым.
Зеленые глаза,
пропахшее пальто
из кашемира дымом.
И невозможное лицо.
О, Боже!
Середина жизни –
отнюдь не половина
прожитых дыханий и дорог.
Их сердцевина
немеет перед возгласом
всесильного.
Кто же он, мой Бог?
Мой одинокий призрак.
Что же там, родная,
случилось после?
Лейтенант
разоблачив убийцу, стал
светлейшим князем
исповеди.
Но ненадолго,
только
навсегда.
Его кровь льется
лунной заповедью
до звезд потухших берегов
отчаянья.
Пока здесь жизнь.
Я теперь
Живо лес горит, да не обожгись,
да волнуются небеса.
Вместе с горнами острыми вознесись,
закатив по янтарь рукава.
Это будет достаточно – выстоять.
Чтобы вновь полюбить образа
недокуренных несквозных выстрелов,
от которых солено в глазах.
Деревянные снов отражения
полускомканных душ и роса,
что вбирает на волю гонения,
я неверная полоса.
Девять ноль перевернуто знание,
покалечены облака,
я заветренное заклание,
недоверчивых до конца.
Сохрани необыкновенное,
я согласен на стон души.
Донеси сверхпроникновенное.
Я теперь мертвая баньши.
Боже, буду тобой любимая,
буду свернутая, словно кровь.
Я теперь непоколебимая.
Я теперь новая любовь.
Дождь. Дождь. Дождь
Сиреневые косы Ариадны.
И кровь уставшая немых и бледных дней.
Я вновь почувствовал – в душе сломалась ветка,
изогнутая ранами качель.
И в верхних гранях спутанных сомнений,
