скачать книгу бесплатно
– Не беспокойся, все будет готово в нужный момент. Будь осторожен в логове врага, – предупредил Ломако.
– Хорошо, – улыбнулся Азаров.
– Я это говорю вполне серьезно. Эти люди способны на все.
– Не беспокойся, мне ли это не знать. Ладно, до связи.
Азаров разъединился, после чего отправил Ломако сделанные ранее фото. И задумался совсем над другим вопросом: что ему одеть на торжественный ужин? Будет Святослав со своей кинодивой. Интересно на нее посмотреть. Тем более, с некоторых пор он человек холостой.
Азаров поймал себя на том, что эта мысль вызывает в нем какой-то внутренний протест. Развод с Юлией оказался для него и неожиданным и болезненным. Когда она объявила о своем решении, он почувствовал себя так, словно бы кто-то огрел его по макушке. Он, конечно, видел, что в последнее время жена изменилась, стала по иному относиться к его политической деятельности. Раньше она ее безоговорочно поддерживала. Но после того, как он по выдуманному обвинению едва не загремел в тюрьму на большой срок, после того, как какие-то отморозки напали на нее и их детей, после его месячного пребывания в СИЗО, что-то в ней надломилось. Наверное, это по-своему логично, очень тяжело жить в таком сильном и постоянном напряжении. На это способны только избранные натуры. А, как теперь стало ясно, Юлия к ним не относится, хотя поначалу искренне хотела ею быть. Но не получилось. И ему не за что упрекать ее, она и без того сделала очень многое.
Ладно, о жене, точнее, о бывшей уже жене он подумает позже, а сейчас, что же ему все-таки надеть? Наверное, стоит костюм и галстук, надо выглядеть солидным, преуспевающим человеком. Это вызывает у окружающих уважение. Так он и поступит.
Азаров постучался в дверь сына, услышал: «входите» и вошел в комнату. Ростислав с безмятежным видом лежал в наушниках на кровати.
– Это ты? – немного удивленно произнес юноша.
– А кого ты ждал?
Азарову показалось, что сын немного смутился.
– Никого, – ответил Ростислав.
Но Азаров ему не поверил, скорей всего, он надеялся, что придет Рената. Все же странная дружба между ними, они такие разные, что порой кажется, что сделаны из различных материалов.
– Вставай и быстро одевайся, – приказал Азаров. – Через несколько минут нам надо быть на ужине.
– Иди, я не пойду. Ты прямо как на прием вырядился, – насмешливо посмотрел на отца Ростислав.
– И тебе, советую, нормально одеться.
– Это еще зачем?
– Там будет иностранка, известная киноактриса.
– Не знал, что ты такой поклонник кино.
– Слушай, перестань препираться. Раз мы сюда приехали, то должны вести себя соответственно. Не надо каждую минуту доказывать свою революционность.
– А что надо доказывать, папа?
– Что ты нормальный, интеллигентный человек. Особенно в нынешней ситуации.
– Как раз в этой ситуации самое время их добить.
Азаров сел на кровать рядом с сыном.
– Я тебя уже объяснял: сейчас не время. Если мы окончательно станем добивать власть, в стране начнется еще больший хаос. И тогда людям перестанут помогать вообще. А эпидемия, как лесной пожар в ветреную погоду, станет распространяться с бешеной скоростью. Представь, сколько людей заболеют, сколько умрут. Эта не та цена, которую следует платить за смену режима. Я доказывал это своим соратникам, но многие не желают принимать во внимание мои аргументы. Я против лозунга: тем хуже, тем лучше.
– А я – за.
Азаров понял, что их спор с сыном может длиться до бесконечности.
– Ты виделся с Ренатой? – спросил он.
– И что?
– Ничего. В смысле ничего хорошего, – ответил Ростислав.
– Понятно, в твой лагерь она не перешла. Но с одного наскока это и не могло случиться. Надо продолжать агитацию. А ты не хочешь идти на ужин и встретиться с ней. Вы оба будете разочарованы, если снова на нем не встретитесь.
Азаров с некоторым удивлением заметил, что этот аргумент возымел действие. Ростик о чем-то задумался. Внезапно на его лице появилась ухмылка.
– Ладно, папа, уговорил, пойду на ваш светский раут. Ты иди, а я буду одеваться.
– Хорошо, приходи в столовую. Ты же знаешь, где она?
– Да, на втором этаже. До встречи там.
Азаров встал и вышел из комнаты.
21.
Шевардин снял наушники, затем выключил компьютер. И задумался. Но думал недолго. Достал из кармана телефон, нашел нужный номер и активировал его.
– Андрей Николаевич, добрый день, это Шевардин. – Услышав ответ, он продолжил: – Наш подопечный вышел на связь. Да, впервые с тех пор, как он тут. – Он снова выслушал ответную тираду. – Разумеется, весь разговор записан. С кем он говорил, нам тоже прекрасно известно. Это, без всякого сомнения, он, – подтвердил Шевардин. – Можно представить, что они готовят. Да, вы сами послушайте, я сейчас вам отправлю запись разговора. Что мне делать? Понятно, буду продолжать наблюдение за ним. Хорошо, форсировать не стану. А как мне вести себя с Михаилом Ратмановым? Обстоятельства очень резко изменились. – Какое-то время Шевардин слушал, что ему говорит невидимый собеседник. – Да, согласен, буду действовать по ситуации. Но пока себя перед ним не расшифровать. До свидания, Андрей Николаевич.
Шевардин разъединился и снова спрятал телефон в кармане. И стал обдумывать только что состоявшийся разговор. Он был им не совсем доволен, но выбора у него нет. Точнее, пока нет, а там многое может измениться. Ситуация быстро выходит из-под контроля, неизвестно, какой она окажется в ближайшее время. И надо к ней готовиться, чтобы начать действовать, когда придет для этого момент.
Но они все предпочитают ждать, хотя неизвестно чего. И как бы ни стало поздно. Для него же хорошо, что обстоятельства сложились таким образом, что он оказался именно в этом, а ни в каком другом месте. О такой удаче можно только мечтать. И вот она стала реальностью. Только бы ее не профукать. С таким осторожным и пугливым начальством, как у него, это вполне возможно. Ну, ничего, он постарается, чтобы это все же не произошло.
Пока же он должен выполнять обязанности управляющего этим домом. И у него, как у человека, занимающего такую должность, много неотложных дел.
Шевардин встал и направился по этим самым делам.
22.
Михаил Ратманов последним вошел в банкетный зал или столовую, как обычно они в семье называли это помещение. Оглядел собравшихся, все были на месте. Кроме Виталия. Он почти десять минут уговаривал прийти его, но сын наотрез отказался. Им по-прежнему владел панический страх перед заражением вирусом. Все боятся, но у него это приняло какой-то гипертрофированный характер. И что с этим делать, не ясно. Может, попросить поговорить с внуком отца. Он обладает большим даром убеждения. Но это потом.
Михаил Ратманов сел на свое место рядом с женой. Он заметил, что все смотрят на него, как на хозяина дома, ожидая команды приступить к ужину. Но ему хотелось чуть-чуть потянуть, получить удовольствия от того, что он тут главный. Даже отец не спускает с него вопрошающего взгляда.
Он подумал о том, что впервые за много лет действительно собралась вся их семья: отец, братья с детьми. Вот только он не ощущает почти никакого родства с этими людьми. Еще с отцом оно хоть как-то чувствуется, а вот со всеми остальными даже этого нет. Придется терпеть всех их, другого выхода у него нет.
– Друзья, давайте начинать наш первый совместный ужин, – вставая, произнес Михаил Ратманов – Папа, может, скажешь приветственное слово или тост.
– Непременно скажу, Миша. – Герман Владимирович с рюмкой водки в руках тоже встал со своего места. – Дорогие мои дети, внуки, Софья, а так же мадам Жобер. Мы тут собрались в очень непростой период, когда за стенами этого дома в прямом смысле властвует смерть. Удивительно, но только такая страшная напасть собрала нас всех вместе. Об этом стоит задуматься; когда все нормально и спокойно, мы разобщены, нам дела нет друг до друга. И мне как отцу троих сыновей, которые тут находятся, это грустно. Наверное, в такой ситуации есть немалая моя вина, раз не сумел вас сделать по-настоящему близкими людьми. Поэтому я постарался воспользоваться обстановкой, чтобы попытаться исправить положение, так как скорей всего иной возможности жизнь мне уже не предоставит. Я говорю не только от своего имени, но от имени всех трех матерей моих сыновей. Так получилось, что ни одна из них не дожила до сегодняшнего дня. Но не сомневаюсь, что они были бы рады и сами здесь присутствовать и присоединились бы к моим словам. Понимаю, что затянул свою речь, поэтому перехожу к заключительной ее части. Давайте перед лицом огромной опасности отбросим свои разногласия и ощутим себя единой семьей. Должна же быть в мире какая-то сила или сущность, которая сглаживает разногласия, устраняет вражду, способствует сближению и проявлению солидарности. Если же ее не существует, то в таком случае все становится уж как-то очень безнадежным и безрадостным. Но я, прожив достаточно долгую жизнь, не хочу мириться с такой реальностью. Поэтому предлагаю всем поднять бокалы за сплоченность между всеми нами, за то, чтобы перед лицом таких страшных событий мы бы ощутили, что являемся одним кланом, и то, что нас объединяет, гораздо сильней того, что разъединяет.
Пока Герман Владимирович произносил тост, Святослав переводил его для Соланж. И когда Ратманов-старший закончил говорить, француженка первой вскочила со своего места и темпераментно прокричала: «Браво».
Все немного удивленно посмотрели на нее, но она не обратила этого внимания.
– Мне очень понравились ваши слова, Герман Владимирович, – не без труда выговорила она имя отчество Ратманова. – Позвольте, я вас поцелую.
– Конечно, с удовольствием, – улыбнулся Герман Владимирович.
Француженка подбежала к нему и несколько раз поцеловала. Затем вернулась на свое место.
Все сильно проголодались, ели активно, и ужин завершился довольно быстро. После чего все перешли в соседний каминный зал на коктейль.
23.
Азаров стоял с бокалом в руках и размышлял над речью своего отца. По своему, разумеется, он прав. Вот только даже перед ликом смерти должен ли он, Азаров, примириться со своим братом-коррупционером Михаилом? Что-то он не испытывает такого желания. Да и Ростислав не одобрил бы такого поступка.
Невольно он посмотрел на сына; тот был поглощен разговором с Ренатой. Было заметно, что молодые люди ограждены невидимым забором от всех остальных.
– Алеша, мы с тобой еще так и не пообщались, – услышал он рядом с собой голос.
Азаров повернулся на его звук, рядом с ним с бокалом в руке стоял Святослав. Но не один, а вместе со своей француженкой.
– Это верно, – ответил Азаров. – Все как-то не получалось.
– Но сейчас, надеюсь, получится. – Святослав обнял брата за плечи.
– Конечно, получится, – согласился Азаров.
– Тогда познакомься с моей подругой – Соланж Жобер. А это мой брат, Алексей, – перешел на английский Святослав. – Он главный оппозиционер страны, мужественно борется с нынешним режимом.
– Это правда? – удивилась француженка. – Я не знала, что у Святослава такой замечательный брат.
– Святослав преувеличивает, я один из оппозиционеров. А кто главный в стране в этом качестве не ясно. Уж точно я на эту роль не тяну. Скорей всего такого человека, к большому сожалению, просто не существует.
– Как такое может быть? – недоумевающе посмотрела на него Соланж. – Если есть оппозиция, всегда должен быть тот, кто ее возглавляет. У нас всегда так.
– У вас, да, а у нас по-другому.
– Я все больше убеждаюсь, что в России все иначе, – сморщила лоб женщина. – Почему так? Я спрашивала у Святослава, но он не хочет отвечать. Может, это сделаете вы?
Братья переглянулись.
– Это не просто, мадам Соланж, – ответил Алексей. – Я должен подумать. Может быть, позже попытаюсь вам ответить. Мы привыкли к парадоксам своей страны. И когда иностранцы просят их объяснить, это вызывает затруднение.
– Может, достаточно говорить на эти темы, – вмешался в разговор Святослав. – Предлагаю выпить за встречу.
– Я только – за, – откликнулся Азаров.
– Тогда за нас!
Все трое чокнулись и выпили.
– Давайте сядем на этот диван, – предложила Соланж. – Я хочу вас, Алексей, кое о чем расспросить.
– Не сопротивляйся, она все равно не отстанет, – усмехнулся Святослав.
Все трое расположились на диване.
– Скажите, Алексей, это правда, что вы сидели в тюрьме? – спросила француженка.
– Несколько раз, – подтвердил Азаров. – Последний – совсем недавно. Целый месяц провел в камере на 10 человек. Нас там сидело пятнадцать.
– Разве такое может быть? – изумилась Соланж.
– В наших тюрьмах – это обычная практика.
– Где же вы спали?
– На топчане.
Соланж наморщила лоб.
– Что такое топчан? Я, наверное, это никогда не пойму. Ладно, спрошу о другом: за что вас посадили в тюрьму?
– За призыв выйти на митинг.
– И все?
– Да.
– Разве за это сажают?
– У нас сажают.
– Но выходить на митинг – это законное право любого гражданина.
– Если митинг против власти, он априори незаконный.
– Но зачем нужен митинг за власть? Это нелепо!
Мимо них с бокалом в руках проходил Михаил Ратманов.
– Соланж, а можно я задам от вашего имени этот вопрос моему брату. Он как раз работает в администрации президента. Михаил, можно тебя спросить?
Ратманов посмотрел на француженку, затем перевел взгляд на Азарова.
– Задавай, – без большого воодушевления согласился он.
– Наша французская гость интересуется: почему наша дорогая власть не разрешает митинги оппозиции? – спросил Алексей по-русски и тут же перевел вопрос на английский.
– Это неправда, мы разрешаем митинги оппозиции, – заявил Ратманов.
