скачать книгу бесплатно
Оксана все бросились поздравлять, она же чувствовала досаду. Ягодову вовсе не обязательно было во всеуслышание извещать об ее успехе. Он же не хуже ее знает их среду. Теперь она станет объектом зависти; никто ей не простит ее удачного выступления. А ей и без того многие завидуют, хотя она искреннее не понимает по какой причине. В университете немало гораздо более успешных и известных ученых. Но им это почему-то прощается, а вот ей нет.
Пока коллеги искренне или не очень искренне ее поздравляли, Ягодов стоял в сторонке и не сводил взгляда с Оксаны. И этот настойчивый взгляд отзывался в ней неприятным холодком где-то внизу живота.
Внезапно он протиснулся к ней сквозь окружение сотрудников кафедры.
– Достаточно, нам надо с Оксаной Леонидовной кое о чем поговорить. Пройдем в мой кабинет.
На людях Ягодов всегда называл ее по имени отчеству, но когда они оставались тет-а-тет, то он обходился одним лишь именем.
Оксана направлялись вслед за Ягодовым в его кабинет, чувствуя на своей спине взгляды всей кафедры. Едва они переступили его порог, как он не только плотно закрыл дверь, но запер ее на замок.
– Ничтожества, – произнес он презрительно, – они не умеют даже притворяться. Хвалят, а у самих в глазах ненависть. Ну, ответь, только честно, как можно жить с такими людьми.
– Так живем же и не один год. И еще не один год проживем, – ответила Оксана. Ее ни на миг не покидало ощущение тревоги. Сегодня день, когда должно что-то случится.
– И ты считаешь, что это жизнь?
– Другой нам не дано, Борис Петрович.
Ягодов тяжело посмотрел на нее, словно был не согласен с ее утверждением, но не знал, что возразить. А может быть, так оно и было на самом деле.
Вместо ответа он подошел к шкафчику и достал оттуда бутылку коньяка и две рюмки.
– Выпьем коньяка. За твои успехи. Я был уверен, что ты не напрасно едешь в такую даль.
Он разлил коньяк по рюмкам. Оксана подумала, что он не соизволил спросить у нее, а желает ли она выпить коньяка. Кажется, такой естественный вопрос у него даже не возникал. А она как раз меньше всего на свете хочет сейчас алкоголь. От одной мысли о нем ей становилось противно. Такое с ней периодически случалось, обычно тогда, когда что-то расклеивалось в ее жизни. Все привычные вкусовые пристрастия у нее пропадали, и ей стоило огромного труда что-то запихнуть себе в рот.
Тем временем Ягодов своей тяжелой походкой, держа в руках две доверху наполненные рюмки, медленно двинулся к ней. Оксана вдруг поймала себя на том, что как-то по-новому рассматривает его. Для своих семидесяти лет он выглядел совсем неплохо. Даже большой живот не слишком портил фигуру на фоне довольно высокого роста. Лицо хотя и в складках, зато почти без морщин, а волосы такие же густые, как и двадцать лет назад, когда она впервые его увидела. Она знала, что каждое утро он совершает небольшую пробежку, а раз в неделю ходит в бассейн. Этот день на кафедре называли банным, так как обычно Ягодов уходил с работы раньше обычного. А пять лет назад он удивил всех, женившись не то в третий, не то в четвертый раз на женщине младше его на двадцать пять лет. Многие даже ждали, что этот брак не останется бесплодным, но пока детей у них не было. Впрочем, еще неизвестно по чьей вине. По крайней мере, Ягодов их разговорах уже несколько раз намекал именно на это обстоятельство.
– Выпьем за тебя, Оксана, – произнес то ли предложение, то ли тост Ягодов. – Ты единственная во всем университете достойна того, чтобы за тебя бы выпили настоящего коньяка вроде этого. Это «Хенесси». А все остальные достойны разве что бормотухи.
– Это не так, – возразила Оксана.
Ягодов насупил свои густые, как обувная щетка, брови.
– Чего не так?
– У нас много достойных людей.
– Что ты знаешь о людях?
– Что знаю, то и говорю, Борис Петрович. Мне уже давно не двадцать лет.
– А то, что буквально весь университет был против твоей поездки на конференции, это ты знаешь? Ученый совет выступил против, ректор и все его подпевалы были тоже против. Думаешь, деньги они не могли найти. Ерунда. Деньги всегда есть. Это я доподлинно знаю. Да только не для всех. Если бы кто-то из этой камарильи получил бы приглашение, проблем с бабками не было. Уж поверь, дорогая, мне.
– Но не все же такие?
– Да почти все. Ладно, черт с ними, давай-ка лучше выпьем за твой успех. И за все другие успехи тоже, которые тебя ждут.
Оксана пригубила коньяк. Но Ягодов был настроен решительно.
– Нет уж, голубушка давай до дна. Такой коньяк так не пьют.
Оксана набрала в легкие воздуха и выпила всю рюмку. Наверное, коньяк был, в самом деле, великолепный, но она почувствовала лишь горький ожог.
Ягодов тут же стал наливать снова. Оксана хотела было протестовать, но промолчала. Она слишком долго изучала характер своего шефа и знала, что ее протесты не окажут на него никакого воздействия. Если он решил ее напоить, то непременно это сделает. Такие прецеденты уже бывали. Единственная возможность избежать этого выскочить из его кабинета.
Оксана посмотрела на дверь и с удивлением обнаружила, что ключа в замке нет. А она ясно помнила, что Ягодов закрыл дверь на замок. Кажется, ее плохие предчувствия обретают все более реальное содержание.
– Давай выпьем еще, – снова протянул он ей рюмку. – За нашу с тобой дружбу. Ты знаешь о том, что тебя никто у нас не любит?
– Это не правда.
– Правда. А скажи, за что тебя любить? Ты умная, красивая, независимая, по Америкам ездишь. А кто может похвастаться у нас такими характеристиками? Если бы не я, тебя бы давно отсюда выжили.
Оксана почувствовала что-то вроде растерянности. Она понимала, что в словах Ягодова содержалась большая доля правды, но это была не вся правда. Она легко могла назвать солидный список фамилий людей, которые относились в ней с симпатией. И не завидовали ее реальным или мнимым достижениям. Он явно сознательно нагнетает ситуацию, он хочет подвести ее к какой-то мысли. Более того, заставить поверить в нее.
– Вы говорите так, как будто бы все созданы из одного теста. Кто-то завидует и не любит, а кто-то, наоборот, не завидует и любит.
– Ерунда. Я точно знаю, здесь таких нет. Просто одни это умело скрывают, а других так переполняет ненависть, что это делать не в состоянии. Я всю жизнь сам с этим сталкивался, знаешь, сколько раз мне кидали палки под ноги. И если бы не моя мощь и уверенность в собственных силах, то давно бы разбил свой лоб о них. А ты женщина, тебе этот навал будет выдержать во сто крат сложней.
– Почему же я до сих пор не чувствовала этого навала?
– Да потому что я тебя защищал все эти годы. За моей спиной тебе было спокойно. Вот никогда бы не подумал, что ты не понимаешь таких простых вещей.
Оксана молчала. Она не была согласна с ним. Да, он действительно много ей помогал, часто не давал в обиду. И все же он сильно преувеличивает свою роль. Во-первых, она и сама могла за себя постоять. И такие случаи были. А во-вторых, не так уж все обстоит ужасно, и никакого заговора против в нее в университете не существует. Но она не хотела сейчас развивать эту тему, так как инстинктивно понимала, что не в ней дело. Ягодов умен и опытен и знает, как себя вести практически во всех ситуациях, со всеми людьми. И сейчас он ведет свою линию.
– Скажите, Борис Петрович, это вы помогли мне с поездкой в Америку?
Ягодов хитро посмотрел на нее.
– А ты как думаешь?
– Думаю, что вы.
– Правильно думаешь. В том фонде, что дал деньги, я член попечительского совета.
– Не знала.
– А ты много еще чего не знаешь, голубушка.
– И что именно?
– Выпьем коньяк, потом я тебе может кое-что и скажу.
Оксана посмотрела на рюмку, которую держала в руке, так, словно это был сосуд с ядом. Но придется принять и его. Очень уж хочется знать того, чего она не знает об Ягодове.
Она снова набрала в легкие воздуха, как перед глубоким погружением, и перелила рюмку в себя. Ее всю передернуло.
– Выполняйте свое обещание, – потребовала она.
– Я хочу, чтобы ты заняла бы этот кабинет.
– Но у него есть хозяин. И очень достойный.
– Сейчас есть, а через некоторое время не будет. И когда меня тут не будет, я хочу, чтобы была бы тут ты. И никто другой.
– В принципе я тоже не против, но мне кажется, что сейчас говорить об этом преждевременно. Вы еще полны сил и сможете работать на этом месте не один год. А что будет потом, кто может знать.
Ягодов стоял напротив нее с каким-то странным выражением лица. Оксана даже не могла понять, что оно выражает. Единственное, что она точно знала, что никогда раньше он так на нее не смотрел. Или она не обращала внимание.
– Ты верно подметила, сил у меня еще много. Но если человек мне дорог, то почему не сделать для него что-то очень хорошее. Я уже дошел до своей предельной черты, а тебе еще далеко до ней идти. И единственный шанс тебе занять мое место, – это стать моим преемником. Если со мной что-то вдруг случится, черт с два они тебе его дадут. Я даже знаю, чья жопа усядется вот в это кресло.
Столь смачные выражения из уст Ягодова давно уже не удивляли Оксану, он часто себе позволял такие словесные выходки, и она привыкла к ним. Подобный лексикон был неотъемлемой частью натуры этого человека. И нравилось это или не нравилось, но изменить его было невозможно.
Но сейчас она вообще не обратила внимания на подобное выражение, так как почувствовала волнение. Неужели он, в самом деле, готов ради нее на такую жертву? Зная его, в это трудно поверить. Он любит власть, как сластена конфеты.
У нее на языке уже теснились слова благодарности и признательности, но вдруг они внезапно куда-то исчезли. Нет, не все так просто, Ягодов в своей жизни ни разу не занимался ни благодеяниями, ни благотворительностью. Если он предлагает ей это место, значит, он потребует адекватную от нее плату. Он и не представляет себе, что можно действовать иначе.
– А кто этот человек?
– Да, какая разница, если это не ты?
– Разница есть. Если я не займу это место, то этот человек будет моим шефом. А это, как вы понимаете, для меня немаловажно.
Ягодов пожал плечами.
– Как пожелаешь. На это место прочат Умнова Валерия Витальевича. Ну, как, легче стало? – насмешливо спросил он.
С Умновым Оксана была практически не знакома, он появился в университете совсем недавно и работал на другой кафедре. Зато слухи ходили о нем разные, по одним он был подающий большие надежды ученый, по другим карьерист, к тому же зять ректора. Эта версия особенно настойчиво циркулировала по университетским коридорам, но точно никто не мог сказать, действительно ли это так или нет. Но в любом случае соперник у нее был более чем серьезный.
– Я о нем почти ничего не знаю, – сказала Оксана.
– Еще узнаешь, – пообещал Ягодов. – Я пару раз сталкивался с ним, он только ждет, когда я уйду. И сразу же попрет в этот кабинет напрямую. Прямо говорю, у тебя шансов будет немного.
– Но что я могу сделать? Покориться неизбежному – значит, проявить мудрость.
– Не мудрость, а слабость. Я что это место для этого гавнюка готовил. Для тебя.
– Но тогда я могу быть спокойной. – Оксана услышала, как ее голос, вопреки ее желанию, прозвучал насмешливо.
Ягодов приблизил совсем близко свое лицо к ее лицу.
– Запомни, голубушка, в этом мире нельзя быть никогда спокойным. Он не так устроен. Спокойным можно лишь лежать в гробу. Больше нигде. А тебе до этого еще далеко, поэтом ты должна волноваться. И не упустить место.
– Хорошо, что я должна для этого сделать?
Ягодов молча смотрел на нее, и этот тяжелый его взгляд не нравился ей.
– Быть со мною рядом.
У Оксаны возникло сильное желание сделать несколько шагов назад, чтобы их разделяло бы безопасное расстояние.
– Я рядом с вами уже много лет.
– Я говорю совсем о другой близости. Ты меня понимаешь?
Теперь молчала Оксана. Она знала: наступил момент, когда каждое произнесенное слово становится по своим последствиям на вес золота.
Ягодов вдруг тяжело задышал, как после пробежки. Оксана гадала, что он сейчас предпримет, но, кажется, он сам этого не знал. Или не мог решиться.
– Мы люди с тобой взрослые и нам надо обо всем как следует поговорить.
– Конечно, – осторожно произнесла Оксана.
– Только не здесь. И не сейчас. – Ягодов налил себе коньяка, но к большому облегчению Оксаны на этот раз не стал предлагать ей выпить. Зато сам осушил рюмку одним глотком. – Я к тебе приду домой.
Оксана наклонила голос вниз, она не хотела, чтобы Ягодов мог бы видеть ее глаза.
– Вы знаете, я всегда рада вас видеть.
– Это правда?
– У вас есть основания не верить мне.
– Когда надо мы все становимся врунами, – выдал Ягодов один из своих афоризмов, которыми он славился далеко за пределами университета. – Я тебе скажу, когда заявлюсь в гости. А пока иди. И никому о нашем разговоре.
Это можно было и не говорить, Оксана не собирались ни с кем делиться полученной информацией.
Ягодов подошел к двери, достал из кармана ключ и выпустил женщину. Оказавшись вне пределов его кабинета, Оксана почувствовала большое облегчение. Но она знала, что самое главное и трудное ей только предстоит пережить.
Глава 5
День выдался хлопотный, было много разных событий, так что даже чересчур многозначительная беседа с Ягодовым ушла куда-то на второй план. Но, выйдя из здания университета в еще теплый осенний вечер, Оксана вдруг ощутила растерянность. Она не знала ни куда идти, ни что делать. Конечно, можно отправиться домой, но там ее со всех сторон будет окружать одиночество. После того, как Оксана рассталась с мужем, по началу она очень этому радовало; наконец-то больше ни от кого не зависит, никто не портит ей настроения. Но с некоторых пор то, что недавно вызывало исключительно положительные эмоции, вдруг стало тяготить. В принципе она понимала, что это вполне естественная эволюции, так все и должно было развиваться. Она насладилась собственным приятным обществом сполна, и теперь ей стало его мало. Нужен кто-то еще. Вот только кто и в каком качестве она пока представляло не ясно. Как ни странно, но даже короткая история с Мак-Грегором не прояснила ситуацию. Да, то были два замечательных дня, но это вовсе не означало, что она хотела бы, чтобы у этого эпизода было бы длинное продолжение. Может быть, потом, но не сейчас. Сейчас она не готова. А не готова по той простой причине, что до конца не разобралась в своих ощущениях. Что-то ее все время томит и беспокоит, но это состояние имеет такие глубокие корни, что пока она не может до них докопаться. Хотя не раз и пыталась, перелопатила много грунта, но результата не получила.
Оксана медленно шла по улице, раздумывая, куда же ей направиться. К ней даже пришла странная мысль, а не посидеть ли в кафе. Поужинать, если повезет, послушать приятную музыку. Но она очень зримо представила себя со стороны: одинокая женщина за столиком. Легко представить, что о ней подумают окружающие ее люди, и в первую очередь мужчины. И докажи этим ловеласам, что ты доктор наук, а не дама легкого поведения. Интересно, а может ли одно сочетаться с другим? А почему собственно и нет, каких-то непреодолимых препятствий между этими видами деятельности не существует. Екатерина Вторая была императрица и одновременно самая настоящая путана. И обе роли исполняла великолепно. И еще неизвестно, какую лучше. Ну и мысли сегодня посещают ее голову, покачала Оксана той самой головой.
Она должна сейчас думать о другом, решительно сказала себе Оксана. У дочери большие неприятности. А главное из-за своего упрямства она не желает ничего предпринимать. Она с самого раннего детства была такой, вроде бы очень мягкая и податливая, а при этом ни в чем нельзя было переубедить. Значит, она, как ее мать, должна что-то попытаться сделать. А что можно сделать в этой ситуации? Попробовать поговорить с Олегом.
К зятю она относилась с симпатией, хотя далеко не всегда понимала его. Его взгляды на жизнь нередко казались ей чересчур экстравагантными. А ведь она сама отнюдь не была консерватором и всегда с энтузиазмом подхватывала новые веяния. Правда, в том случае, если они не вступали в противоречие с ее нравственной природой. Но то, что иногда исповедовал Олег, представлялось ей излишне радикальным. Надеялась лишь на то, что это скорей наносное, вызванное молодостью и профессией – он был театральным режиссером. А людям с таким ремеслом сам Бог велел быть неординарными. Ибо ординарность в искусстве – это, как для преступника, для него смертельный приговор. Хотя, судя по всему, очень многие из этого цеха перестали его бояться, ибо посредственность хлынула на сцену, как вода из лопнувшей трубы на улицу.
Да, она попробует поговорить с Олегом, ничего другого не остается делать. Если они с Наташей не договорятся, то ее дочь попадает просто в тяжелейшую ситуацию. А вместе с ней и она. Не может же она бросить своего ребенка на произвол судьбы, ее будет преследовать укоры совести, как гарпии, всю оставшуюся жизнь.
Оксана позвонила по мобильному телефону Олегу. Ее звонок удивил его. Но при этом голос зятя был на удивление весел и спокоен, если судить по нему, то никакого огорчения от разрыва с женой он не испытывал. И это Оксане не слишком понравилось.
Олег находился дома, то есть в родительской квартире, где жил с матерью. А вот отношения с ней у Оксаны не сложились, при встрече она обдавала ее холодом, как морозильная камера. Ее муж был очень известным режиссером, причем, не только в стране, но и в мире. И потому брак ее сына с дочерью никому неизвестного профессора воспринимался ей как самый настоящий мезальянс.
Идея поговорить с тещей показалось Олегу не слишком привлекательной – это она почувствовала по тем многочисленным паузам, на которые были разбиты его слова. Но возражать он не стал и пригласил ее к себе домой. С его стороны это было не совсем вежливо, он мог бы и сам подъехать к ней. Тем более ему отлично известно о натянутых отношениях ее с его матерью. Но Оксана решила не акцентировать на этом внимание; если результат беседы окажется положительным, это компенсирует сторицей все другие негативные моменты.
