Все грани осени

скачать книгу бесплатно


Петра Новакова снова вошла. Она вела за руку всклоченного, просто одетого мужчину с унылым лицом, впалыми щеками и большими, виноватыми как у бассет хаунда глазами. Он был очень похож на датского профессора-лингвиста из фильма «Осенний марафон», как дружеский шарж похож на оригинал, и сердито упирался как ребенок. Петра успокаивающе щебетала ему что-то по-чешски. Оказавшись в свете софитов и в зоне всеобщего внимания, мужчина страшно застеснялся и попытался вырваться, чтобы убежать. Это ему не удалось, Петра крепко держала его за рубашку, яркий свет слепил. Ему бросилась в глаза Настя Данилова, которая с открытым ртом зачарованно смотрела на него. Он принял ее игру, изо всех сил вылупился в ответ и стал смотреть, не мигая, все громче и громче хихикая и все больше и больше краснея. Андрей Юрьевич пошатнулся, у него кровь застучала в голове. Ему вдруг показалось, что все происходящее не имеет к нему никакого отношения, что стоит он невидимый за оплывшим и мутным стеклом, сквозь которое не проходят звуки. Все вокруг, кроме этой нелепой фигуры в дверях стало вдруг растворяться в тумане. Он уже понимал, что случилось, но надежда на ошибку заставляла хвататься за соломинку.

В этот момент гибрид датского профессора с унылым бассетом заметил его и отключился от Насти. Глаза его вспыхнули неподдельным восторгом.

– Ааааааааааааааа, – протяжно сказал он дрожащим тонким голосом, указывая пальцем на Андрея Юрьевича. – Аааааа! Тата! Тата![6 - Папа! Папа! (чешск.)]

И обхватив голову руками, присел на корточки, словно его подкосило внезапно обрушившееся на него счастье.

– Тата!

Андрей Юрьевич за все время этой встречи не произнес ни единого слова, как его ни старались расшевелить. Тогда с ним стали обращаться как с марионеткой: поднимали его руки для объятий, ставили в нужную позицию для съемок, растягивали губы пальцами, заставляя улыбаться, еще и еще раз разводили его руки для объятий со страшным незнакомцем, ставили рядом. Он подчинялся. Ему было все равно, потрясение уничтожило его. Молчал он и в машине, когда они ехали назад. Он честно старался, но слова где-то застревали, сипели в гортани. Дар речи вернулся к нему лишь через несколько часов. Все это время он провел в гостиной на диване, свесив руки с колен и уставившись в пол, не реагируя на внешние раздражители. Вокруг царила тихая паника. Они испуганно перешептывались, не вызвать ли «Скорую» со смирительной рубашкой и ходили вокруг него на цыпочках. Наконец он очнулся, удивляясь, почему жив до сих пор.

– Яна, ты еще в Москве знала, что он идиот? – спросил он, впервые назвав Яну Львовну на «ты» и по имени. Голос срывался, вибрировал, но был тих и кроток. Простой интерес. Зачем? Он хотел знать, зачем его привезли и сознательно втравили во все это? Что у них за кино такое?

– Ваш сын не идиот, а олигофрен. Это всего лишь неспособность к независимой социальной адаптации, легкая степень слабоумия[7 - Неточное объяснение. Умственная отсталость называется «олигофрения», а словами «идиотия», «имбецильность», «дебильность» обозначаются степени умственной отсталости. Крайняя степень – идиотия. Такие люди не способны жить в обществе, не в состоянии себя обслуживать, и нуждаются в постоянной опеке. Средняя степень – имбецильность. Человек владеет элементарным навыкам поведения, может даже научиться считать. Легкая степень – дебильность. Такие люди могут обучаться в обычной школе. Основная их проблема в отсутствии абстрактного мышления. В диагнозе Карела помимо дебильности присутствуют слова «психический инфантилизм, связанный с гормональным дисбалансом».].

– Хорошо, неспособность. Так знала или нет?

– Знала, – сказала Яна Львовна. – А что это меняет? Карел все равно остается вашим сыном. Хотите спросить, почему мы заранее вас не предупредили? А вы бы тогда к нему поехали? И потом, вы ведь не артист, сыграть не сумеете, а нам нужна была в кадре ваша настоящая первая реакция. Мы снимаем документальное кино.

– Настоящая первая реакция, – задумчиво повторил он своим новым, необычайно кротким голосом.

– Да, настоящая первая реакция.

И тут он бросился ее душить.

V

Во второй половине дня, сразу после съемок, старый красный Микробус кукольной мастерской Петры Новаковой медленно выехал со двора и свернул на дорогу, ведущую в Прагу. Петра Новакова сама сидела за рулем. В кабине стоял нежный цитрусовый запах духов. Петра обожала духи с цитрусовыми нотками. На ней была короткая синяя куртка-безрукавка, серый свитер, туго обтягивающий грудь, серый с искоркой шарфик, джинсы в обтяжку и белые кроссовки. В ушах болтались овальные белые колечки. На прическу она обычно тратила минимум времени и сил, поэтому волосы были просто собраны в пучок. На макияж не тратилась совсем. У нее было худощавое приятное лицо, небольшие ясные глаза и прямой нос с горбинкой. В ее гардеробной висело девять шарфиков разных оттенков серого цвета. Серый с розовым отливом, серый с голубым, нежный серо-сиреневый. Она была практична до мозга костей мягкой незлобной практичностью. Ее единственный сын Филипп второй год учился в Париже на скульптора, и она во многом отказывала себе, чтобы оплачивать его обучение.

Миновав первый светофор, машина свернула к обочине и остановилась. Петра вышла из кабины и закурила. Пальцы дрожали. Она не могла вести машину, слезы застилали ей глаза. Встреча отца с сыном потрясла ее до глубины души. Ей сразу стала очевидна вся бесперспективность этой попытки сблизить, по сути, постороннего приезжего мужчину с великовозрастным слабоумным дурачком. Нельзя требовать любви от случайного прохожего. Любовь не родится из ничего. Сама она нежно заботилась о Кареле, несла за него ответственность перед пани Магдаленой и перед законом, и относилась к нему как к неразумному несчастному ребенку, нуждающемуся в ее защите, хотя он был старше ее на четыре года. Он уже семь лет числился работником ее кооператива, созданного на базе бывшего интерната для глухих, был счастлив и горд, что ему поручают какую-то несложную работу. За это пани Магдалена несколько раз выручала ее материально. Скольких трудов ему стоило выучить несколько русских слов и произнести их при встрече! «Папа, я так долго ждал тебя!» Она одна знала, как он ждал его, сколько бессонных ночей провел, когда узнал, что долгожданный папа, наконец, объявился и скоро приедет. Несчастный дурачок!

Встреча провалилась. Ужас и брезгливость на лице Андрея Юрьевича невозможно было оправдать никакими объяснениями. Иногда казалось, что у него сейчас подкосятся ноги и он рухнет на пол. Зачем он приехал? Он не мог заставить себя не то что коснуться Карела, обнять его, не мог даже выдавить из себя ни звука. Стоял как пень, онемевший и бездушный. Петра всем сердцем осуждала его. Презирала? Может и презирала.

Докурив, она еще пару минут просто сидела за рулем, шмыгая носом и вытирая глаза шерстяной перчаткой с отрезанными пальцами. Нужно было ехать. Нужно было жить. Она нажала на педаль газа. Вперед – и не оглядываться. Она держала путь в небольшой сувенирный магазинчик в двух кварталах от Карлова моста, который принимал ее продукцию на продажу. Сама выгрузила из машины сумки с игрушками и развесила лучшие образцы в витрине магазина, затем заехала в Национальный Центр Глухих, юридической поддержкой которого она пользовалась и в тесном контакте с которым существовала, потом в Академию исполнительских искусств, чтобы приобрести со скидкой двадцать контрамарок на пьесу для глухих, поставленную силами студентов театрального факультета. Последним номером в ее программе на сегодня значился Национальный театр марионеток, где ее ждал главный художник театра с эскизами кукол, первые образцы которых она должна была представить сейчас на его суд. От его одобрения зависело заключение крупного контракта на эксклюзивные изделия для новой театральной постановки. Король, королева, благородный рыцарь, прекрасная принцесса. Ее глухие резчики с максимальной точностью скопировали этих героев с предоставленных им эскизов, ее швеи пошили им роскошные наряды, художник разукрасил и покрыл лаком кукол, Карел привязал к ним веревочки. Она, сгибаясь под тяжестью выполненных в половину человеческого роста марионеток, прошла по длинным запутанным коридорам театра и вошла в кабинет главного художника. Его рабочий стол был завален большими листами ватмана с рисунками.