banner banner banner
Семья для миллиардера
Семья для миллиардера
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Семья для миллиардера

скачать книгу бесплатно

Семья для миллиардера
Анна Гур

Одержимые #10
У тебя на руках мой сын, – грозно произносит миллиардер и сверлит меня пронзительным взглядом.

Замираю. Меня буквально парализует страхом, и холодная капелька пота скользит вдоль спины:

– Все, что было, между нами, теперь в прошлом. У тебя нет никаких прав на нас с сыном, у меня новая жизнь, – отвечаю, прижимая к себе сынишку, стараюсь, чтобы голос звучал ровно, но страх сжимает клещами сердце.

– Ошибаешься. Однажды ты подписала контракт, по которому права на ребенка у меня. И сейчас я наконец верну свое по праву. В машину их.

Анна Гур

Семья для миллиардера

Глава 1

Лера

– Валерия Игоревна, сожалею, у вашего отца онкология. Диагноз подтвердился, нужна срочная операция. Счет идет на дни.

Слова врача как ушат ледяной воды. Я застываю. Воздух заканчивается, сердце будто ледяной удавкой сковывает.

Я дышать не могу, видеть не могу. Только пелена перед глазами и слезы, которые градом льются по щекам…

– Мне очень жаль…

Протираю глаза дрожащей ладонью, а Виктор Дмитриевич мне стакан воды в пальцы вкладывает, заставляет сделать несколько глотков.

– К такому никогда не бываешь готов…

Врач сочувственно выговаривает, а я… я поверить не могу… такой диагноз отца… приговор… Это больно… Это очень-очень больно…

– Неужели ничего нельзя сделать, доктор?

Голос дрожит, а я на врача смотрю, и надежда в душе плещется.

– Ну я же вам сказал, всегда есть варианты, и в случае с вашим отцом весьма неплохие шансы на благополучный исход.

– Правда?! – спрашиваю с надеждой, ладошки на груди сплетаю в молебном жесте, в глазах у меня слезы застывают, потому что за последние дни моя жизнь превратилась в какой-то ад…

Виктор Дмитриевич поправляет очки, смотрит на меня с сочувствием, но, тем не менее, весьма серьезно. Здесь явно профессиональная черта – воспринимать горе и радость пациентов как обыденность, чувствуется привычка, выработанная годами.

– В случае Игоря Николаевича возможна операция за рубежом.

– За рубежом? – переспрашиваю и в груди у меня сердце сжимается.

– Да. Я готов советовать клинику и специалистов, но это… это дорого… сумма просто космическая.

– Какая? – спрашиваю и доктор меня оглушает.

Сумма просто неподъемная. Кусаю губы и не знаю, что сказать, пальцы дрожат все сильнее.

– Это лучший вариант, я мог бы вам предложить написать в инстанции, ждать льгот и очереди, но… Валерия Игоревна, буду честен, времени нет. Счет идет на дни, и если вы найдете необходимую сумму, я могу оперативно все устроить. А так…

Замолкает, смотрит на меня своими серебристыми глазами, я же ничего ответить не могу.

– Такую сумму я даже не знаю, где взять…

Говорю заторможенно, сердце болит, чувства захлестывают. Мне кажется, что я лечу в какую-то бездну, но я стараюсь собрать себя и резко вскидываю подбородок, сцепляю руки в кулачки, выговариваю уверенно:

– Я найду необходимую сумму. Я… я обязательно найду…

– Такой настрой радует, Валерия Игоревна, – ободряюще улыбается врач и протягивает мне бумаги отца, – вот, посмотрите все документы, ознакомьтесь, но вам достаточно позвонить мне, когда сумма найдется, дальше я возьму ситуацию в свои руки, организую все, вашему отцу можно помочь… Лера…

Я замираю на стуле, прирастаю к спинке, опускаю ошалевший взгляд на бумаги, где внизу такая цифра написана, что у меня сердце останавливается. От количества нулей голова кружится.

Плохо становится. Нечем дышать. Ощущение, что меня душат.

– Я постараюсь что-то придумать… найти сумму… – выдыхаю дрожащим голосом.

– Я вам обозначил две дороги, Валерия, вам решать, какой путь выбирать. Можно попытаться получить льготы… Быть может, случится чудо и очередь до вас дойдет быстро.

Врач говорит, но морщится, видимо, сам не верит своим же словам.

Не дождаться нам очереди…

– Я все поняла, доктор, – отвечаю едва слышно, голос предательски дрожит, я с трудом сдерживаю слезы и прикусываю губу.

Безучастное лицо врача остается совершенно спокойным.

– Валерия Игоревна, мы делаем все, что в наших силах, но… не все в наших руках, увы…

Качаю головой. Все тело дрожит.

– Я понимаю, доктор…

Говорю, а сама думаю, откуда такие деньги найти… Таких сумм у нас и близко никогда не было… папа честнейший человек, преподаватель, которого всю жизнь ценили и уважали на кафедре, но… жили мы всегда скромно…

– Мое предложение имеет временные рамки, Валерия Игоревна…

Виктор Дмитриевич дает понять, что наш разговор окончен, а мне надо принимать решение и понять, как и что делать.

Блеклые глаза проходятся по моему лицу с сочувствием, а я ладошкой держусь за скромный ворот блузки.

Пытаюсь не свалиться в истерику.

От одной мысли, что я останусь совершенно одна в этом мире, меня бросает в дрожь, холодный пот стекает по спине.

– Спасибо, Виктор Дмитриевич… – проговариваю тихо и врач кивает.

Встаю со стула на слабых ногах. Не знаю, куда себя деть. Уйти хочу, но на мгновение замираю.

– А я… я могу увидеть папу? – спрашиваю с надеждой, и доктор поджимает губы.

– Он в реанимации, Валерия Игоревна…

Слезы сами катятся по щекам, и мужчина в летах все же жалеет меня.

– Хорошо. Только на пять минут. Скажете Ольге Александровне – главной медсестре, что я позволил, хотя я сам позвоню.

Поднимает трубку и выдает лаконично, чтобы провели меня, а я иду по коридору в полном шоке, ничего не понимаю, все мимо сознания, только вздрагиваю, когда отца вижу бледного… прикованного к кровати, с трубками, которыми обвито его тело… Единственного родного человека на всей земле…

Вспоминаю, как говорил мне, когда его на скорой увозили, как пальцы мои держал:

– Лерочка, все хорошо со мной будет, ты не переживай, дочка…

Все как в тумане. Меня выводят в коридор. Я выхожу на улицу и понимаю, что дышать не могу. Тело знобит. Горючие слезы текут по щекам и голос врача в голове тарабанит:

– Вашего отца можно спасти… Нужна операция за рубежом…

Дохожу до остановки. Иду. Ничего не замечаю. Валюсь на лавку. Раскачиваюсь из стороны в сторону, прохожие мимо идут, безучастные к беде ревущей девчонки.

Обдумываю воспаленным сознанием, где могу достать подобную сумму…

Наша с папой двушка не стоит таких денег, никто в долг не даст столько, даже если всеми знакомыми папы скинемся, всеми соседями, да даже всем районом…

Эта сумма нереальная для простых людей, а в доме у нас и накоплений нет. Всегда с папой жили от получки до получки…

Папа меня один поднимал. Тихий, спокойный… здоровый… веселый всегда… Да и молодой он у меня. Я ранний ребенок… когда мамы не стало, отец меня растил, так и не женился…

Остался верным своей единственной любви, как он называл маму…

И жизнь у нас всегда была обычная, ничего не предвещало того ужаса, который произошел… когда в одночасье все перевернулось вверх дном.

– Вашего отца можно спасти… Нужна операция за рубежом…

Качаю головой и поднимаюсь, плетусь куда глаза глядят. Не знаю, как быть и что делать. Не нахожу выхода из сложившейся ситуации, не понимаю, как оказываюсь на дороге и слышу скрежет тормозов.

Кажется, что вся жизнь пролетает перед глазами и ничего в ней не оказывается особо запоминающегося. Машина тормозит, даже не задев меня, а я каменею, смотрю на алый капот, никак в себя прийти не могу.

– Ты что, совсем дура?! С головой хоть дружишь?! Из-за тебя, идиотки, я чуть новехонькую тачку не покорежила, не влетела в другую машину!

Меня обкладывают матом, из салона автомобиля вылетает с криком длинноволосая девушка в коротеньком платье, налетает на меня фурией, кажется, что еще чуть-чуть и вцепится мне в лицо своими длиннющими алыми ногтями, но внезапно перекошенное яростью лицо проясняется и знойная брюнетка вдруг выдыхает:

– Лерка?! Гришаева?! Лерка!

– Это же я – Машка Жучкова! Не признаешь, что ли, соседей?!

Моргаю раз-другой. И, наконец, узнаю девушку, которая перестает тормошить меня и накидывается уже не с явным желанием придушить за то, что из-за меня она свое дорогое авто чуть не поцарапала, а обнимает вполне радушно.

Отцепляется от меня и в лицо мое заглядывает. А я смотрю на девушку с яркими стрелками, алой помадой и волосами, собранными в тугой конский хвост на затылке. Сказать, что Маша, с которой мы вместе во дворе играли, изменилась – ничего не сказать. Передо мной другой человек из жизни, которую часто демонстрируют в социальных сетях.

Модная дорогая одежда, ухоженная кожа. От той прыщавой девчонки мало что осталось, разве что глаза те же с легким прищуром. В которых теперь есть налет цинизма и высокомерия по отношению к тем, кто не ездит на таких вот алых машинах…

– Узнаю, – отвечаю односложно.

– Эй, Гришаева, а чего глаза на мокром месте?! Испугалась, что задавлю?!

Всхлипываю. Ком в горле у меня будто застревает. Испугалась. Но не этого. За отца сердце болит так, что дышать не могу…

– Э… плохо дело, – считывает мои эмоции Маша, – ну-ка, пойдем-ка в машину, посидим, поговорим…

Цепляет меня под локоток и ведет к своему автомобилю, распахивает дверь с пассажирской стороны и чуть ли не силой запихивает меня, потому что я чувствую себя окаменелым бревном.

– Да прекрати сигналить, баран недалекий! Драндулет свой убрал сам!

– Ты дорогу перекрыла, не проехать!

– Обломишься!

Жучкова посылает нетерпеливого водителя, который из-за нас проехать не может, садится за руль и хлопает дверью.

– Я и забыла, что в этих окраинах одни закомплексованные нищеброды, – фыркает и срывается с места, а у меня сил нет возразить и сказать, что вообще-то мы живем в приличном районе, но, видать, Маше виднее.

– Гришаева, ты не сиди, как пришибленная, шок словила, да? Ничего, бывает. Я сама перепугалась. Машина-то это не моя, мне ее, скажем так, поводить дали, с намеком, что если буду хорошей девочкой, то мне оставят…

Улыбается многозначительно, но до меня не очень доходит смысл этого монолога. Я все еще душевно в отделении реанимации с папой… сердце болит из-за несправедливости, из-за всего того, что обрушилось на нашу простую семью…

Всхлипываю и чувствую, как слеза проскальзывает по щеке.

Быстро утираю ее и, наконец, понимаю, что Маша везет меня не в сторону нашего дома.

– Нам налево нужно было, наша хрущевка в той стороне…

– Я знаю, где тот клоповник находится, – фыркает Мария и бросает на меня быстрый взгляд.

Ее семья давно съехала и о них вестей не было, я знала, что они в самый центр перебрались, так как у отца ее бизнес пошел, а дальше связь была потеряна.

Негоже богатым общаться с соседями из прошлой жизни.

– Хочу посидеть с тобой кофе попить. Расскажешь, что у тебя приключилось, – опять быстрый взгляд в мою сторону, – а ты, Лерка, красавица… такие данные пропадают…

Не успеваю среагировать на реплику бывшей соседки, как машина довольно резко останавливается у тротуара, Мария выходит и обходит автомобиль, открывает дверь с моей стороны.

– На выход, Лерчик, кофейку попьем, заодно расскажешь, чего такая потерянная.

Выхожу из автомобиля. Мне сейчас так плохо, что все равно куда идти, хочется выговориться и Жучкова становится тем человеком, которого воспринимаешь попутчиком в поезде, изливаешь душу.