скачать книгу бесплатно
Звено цепи – 3. Точка невозврата
Маргарита Гуминенко
Третья книга цикла повествует о столкновении сотрудников УВР с иностранной резидентурой, собственным прошлым и поднимает проблемы осознанного выбора: переступать или не переступать черту.
Звено цепи – 3. Точка невозврата
Маргарита Гуминенко
Иллюстратор Маргарита Владимировна Гуминенко
Дизайнер обложки Маргарита Владимировна Гуминенко
Фотограф Маргарита Владимировна Гуминенко
© Маргарита Гуминенко, 2021
© Маргарита Владимировна Гуминенко, иллюстрации, 2021
© Маргарита Владимировна Гуминенко, дизайн обложки, 2021
© Маргарита Владимировна Гуминенко, фотографии, 2021
ISBN 978-5-0055-6924-0 (т. 3)
ISBN 978-5-0055-6154-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая. Чувство безответственности
В человеческих отношениях трудно опираться на логику.
Во многих из нас здравый смысл мирно уживается
со спонтанным «решением левой пятки».
Глава первая. Там, где всегда есть место подвигу
(31 декабря 2016 года, начало дня)
Костик Королёв принадлежал к типу мужчин, которые по-настоящему разворачиваются только к 30-ти годам. В свои 26 он всё ещё выглядел юношей, едва достигшим совершеннолетия. Хорошо развитым юношей, который во всей зимней одежде летел полушагом-полубегом, лавируя среди прохожих легко, как танцор по паркету. Его товарищ, Коля Сиротин, тридцати восьми лет, коренастый и крупный, поспевал за ним с прямолинейностью самонаводящейся торпеды. Народ благоразумно освобождал дорогу.
Оба торопились, что не мешало им активно переговариваться.
– Я ей говорю: «Тонь! Ты знаешь, это моя работа», – энергично жаловался Костик.
– А она? – Колян на ходу окинул взглядом ряды заиндевевших машин, застрявших в длиннющей пробке на набережной.
– Говорит: «Добрые люди 31 декабря идут со своей девушкой по магазинам»…
– И что?
– А я: «Чтобы добрым людям идти с девушкой в магазин, надо чтоб другие добрые люди 31 декабря не тыкали друг-друга ножиками».
– А она? – Сиротин предпочитал выражаться кратко, сберегая дыхание.
– Обиделась! – Костику хватало запала трепаться и лететь по тротуару с той же скоростью. – Смеёшься?! Тебе хорошо, ты уже дважды развёлся!
– Чего в этом хорошего? – удивился старший напарник.
– Всё попробовал, впечатления сложил… У меня были серьёзные намерения!
Николай почувствовал вибрацию айфона и сунул руку в карман.
– Сейчас Иваныч добавит впечатлений, – пообещал он, увидев, что ему звонит Малышев. – Если тебе мало… Да, шеф! По набережной идём. То есть, бежим. Почти. Ну, так машину пришлось на обочине оставить, тут пробка… до следующего дуба!.. Минут через десять будем.
Они домчались до перекрёстка и вынуждены были тормознуть на переходе. Горел красный свет.
– Что, рычит? – живо спросил Костик, когда Колян сунул трубу в карман.
– А то! Он уже час как на месте… Погнали!
Они ринулись с поребрика на жёлтый сигнал и живо перемахнули к началу моста. Поток встречного народа оказался не очень густой, Сиротин изготовился врезаться в самую середину, но тут впереди идущие замялись, раздались крики и их с Костиком буквально выпихнули к парапету.
– Смотри! – крикнул Королёв, тыча пальцем в сторону реки.
Сиротин прищурился – и почувствовал предательский холод под рёбрами: совсем недалеко от спуска к воде, в реке барахтался человек. Его быстро относило от обледеневшей площадки. Две фигурки прыгали на берегу, размахивали руками и что-то кричали. Николай вовремя оглянулся, чтобы увидеть, как его юный напарник мчится к лестнице спуска, ныряя между прохожих и на ходу сдёргивая с себя полушубок.
– Королёв! Стой!!! – заорал Сиротин, срываясь следом.
Костик и не подумал притормозить, пропрыгал через три ступени, подскользнулся, проехавшись коленом по заиндевелому граниту, вскочил и рыбкой сиганул в воду. Николай на бегу подхватил со ступенек его полушубок и тормознул у самого края, едва не сорвавшись следом.
– Вот псих! – высказал он, впервые в жизни ощутив собственную неполноценность: он не умел плавать.
– Дяденька! Он оступился! – сообщил один из испуганных мальчишек, дёргая его за рукав. Только в этот момент до Сиротина дошло, что в воде (если не считать Костика) барахтается ребёнок.
Кромка вдоль берегов реки успела заледенеть, но большая часть воды оставалась открыта, и тонущего относило на середину. Костик его почти догнал. В отличие от старшего товарища, плавал он хорошо. Но впереди, до следующего моста – ни одного спуска! Зато на середине расстояния маячил вмёрзший одним бортом, проржавевший катер. Кто-то пришвартовал его и бросил на всю зиму. Кстати! Николай уже бежал вверх по лестнице.
– Звоните в МЧС! – крикнул он на ходу, заметив, что один из зевак размахивает телефоном. – Ноль – один – ноль! Быстрее!
А сам помчался во весь дух вдоль набережной. Если Костик выловит пацана раньше, чем их обоих понесёт мимо ржавой посудины, и сможет к ней завернуть – они спасены!
* * *
– Смотрите! Смотрите! Вон они!
Николай криков не слышал, он успел спрыгнуть с набережной на борт катера, но потерял тонущих из виду.
– Да куда ты делся! – с отчаянием воскликнул он, свешиваясь с нависающего над полосой воды борта и оглядывая чёрную реку. Холод от неё поднимался замогильный, не верилось, что можно выжить, если рухнуть в эту непроглядную, мокрую тьму. – Костик! Чтоб тебя!.. Ну! Давай! Покажись!
Горло сжалось. Вот так потерять товарища – не от бандитской пули, не от ножа, а средь бела дня, из-за того, что родители не смотрят за детками, а те лезут куда попало! И тут что-то вспрыгнуло ему прямо в руки! Николай вцепился в мокрые тряпки, потянул – и упал на спину, прижимая к себе тощее тельце. Пацан, похоже, дышал.
– Давай его сюда! – сказал кто-то, и Сиротин удивился, что рядом с ним на скособоченной палубе есть кто-то ещё.
Спасатели подоспели! Сунув им мальчишку, Николай снова скатился к борту.
– Костик! – крикнул он, и тут же увидел товарища. Тот цеплялся за шов обшивки.
Колян протянул руку, но Костик вдруг исчез под водой…
* * *
Королёву показалось, что шнурок зацепился. Он нырнул, стараясь не потерять борт ржавой посудины, схватил себя за ногу и принялся дёргать изо всех сил. Наконец его догнала паника, а за ней – боль, холод и ужас. Тело не слушается, грудь сдавило…
Как вырвался на поверхность – он не понял, не почувствовал, что его хватают за одежду и вытаскивают из ледяной могилы. Он ничего не соображал и не понимал, что его трясут, переворачивают. Потом судорога отпустила, Костик надрывно вдохнул – и закашлялся, выплёвывая из себя воду.
– Ну вот! То-то же! – Колян взял из чьих-то рук одеяло и принялся заворачивать его прямо поверх мокрой одежды. – Давай, дыши! Сейчас поднимем тебя отсюда, в Скорой отогреешься.
Королёв морщился от боли, кашлял и никак не мог надышаться. Но он попытался оглядеться, и Николай догадался, кого он ищет.
– Да в порядке всё с пацаном! Ты ж его прямо мне в руки вытолкнул. Его уже в больницу увезли.
Костик немного успокоился. Через пять минут его упаковали в Скорую, но тут к нему вернулся дар речи.
– Там… сбоку от этого… катера. Там сеть. В ней тело. Труп!
Николай тревожно посмотрел на врача. Тот качнул головой, явно сомневаясь в способности Костика трезво мыслить. Но Королёв замотал головой. Медсестра выронила бинт, которым перематывала кровоточащую ссадину на его голове.
– Не вертитесь! – потребовала она, но окрик не подействовал.
– Да в порядке я! – Костик говорил с надрывом, будто рыдал. – Говорю же – труп там! Колян! Я рукой по нему шарил. Уши, нос… Точно говорю!
– Ладно, разберёмся, – пообещал Сиротин, впечатлённый состоянием товарища. – Увозите его! Я заеду, как только смогу. Держись!
Он отошёл от машины и вытащил телефон.
– Костик, блин!.. Руки загребущие! – высказал он в сердцах. Территория была их – им и разбираться с утопленником, если только он Королёву не померещился. Но какое же это облегчение, что парень жив и в состоянии разговаривать! Ради этого Николай готов был примириться с посторонним трупом.
Малышев тут же ответил на звонок:
– Где вас носит? – спросил он таким тоном, которым начальство обращается к подчинённым, когда старается не орать.
– На набережной! – торопливо ответил Николай. – Ты погоди, тут такое дело… В общем, тебе это не понравится.
– Мне последние два часа ничего не нравится! – начал Малышев, но Колян его перебил:
– Нет, это совсем другое. То, что я расскажу, тебе совсем не понравится…
Глава Вторая. Фрагментарность восприятия
(31 декабря, ближе к вечеру)
Снег слепил глаза. Силы кончились. Цепляясь пальцами за холодные камни, человек с металлическим кейсом затянул себя в подворотню, вжался в стену за узким выступом. В ушах плескался шум. Боль в груди усиливалась, коленки подгибались.
– Так не пойдёт, – пробормотал он, прижав руку к сердцу. Наткнулся на плоский предмет в нагрудном кармане. – Может, это и есть… крайний случай?
Он зажал кейс между собой и стенкой, чтобы освободить обе руки, достал несессер и вынул заветный шприц. Пальцы дрожали. Это не только усталость, кровопотерю не спишешь со счетов. Прикрыв глаза, он пару секунд сосредотачивался, потом всадил иглу себе в бедро. Эффект наступил сразу. Сердце застучало ровнее, в голове прояснилось, боль отступила. Знакомое чувство эйфории наполнило его энергией, словно физические законы потеряли силу над телом – и вот, тебе уже подвластно всё! Нет преград, нет сомнений.
– Круто!
Он нащупал ручку кейса. И тут появились они. Трое. У двоих – пистолеты. Ему стало смешно. Оловянные солдатики испугали бы его сейчас больше.
– Хватит, парень, – крикнул один. – Дальше тебе не уйти.
– Это мы ещё посмотрим, – ответил он, ухмыляясь от предвкушения собственной победы. Потом загородил грудь и живот металлическим «дипломатом» – и шагнул навстречу…
* * *
Фрагментарное восприятие… Почему-то в его голове всплыли именно эти слова. Он попытался оглядеться, и обнаружил, что сидит, прислонившись к стене, и над его головой нависают ступеньки.
– Под лестницей, – произнёс он вслух.
Чем закончилось с теми тремя парнями – он не помнил. Точнее сказать, он не помнил, что вообще с ними сталкивался. Что было потом? Сколько он прятался в подъезде? Как оказался на улице? Этот фрагмент выпал из памяти вслед за воспоминанием об отчаянной схватке в подворотне.
Он чувствовал, что смертельно замёрз, и этот холод поднимается откуда-то изнутри. Надо вернуться в помещение, но куда? Он рассеянно огляделся, заметил впереди проулок и поплёлся, придерживаясь рукой за стену…
Следующий момент всплыл перед глазами, когда он сидел на очередной лестнице. В одной руке – мобильник. Откуда? Это не его мобильник. И куда делся кейс? Память вяло шевельнулась, и на этот раз он вспомнил, что вроде бы спрятал свою ношу. «Надо позвонить», – подумал он, уже не в силах произнести это вслух. Он не помнил, почему ему нужно было обязательно слышать звуки собственного голоса…
Снова провал во времени и пространстве – и на этот раз, очнувшись, он понял, что улица ему знакома. Кажется, именно этот адрес он назвал, когда звонил… Кому? Как ему удалось сюда добраться? Он не помнил. Да и какая разница?
Он прислонился к стене, уже не чувствуя собственного тела…
Глава третья. Последствия искушений
(1 января 2017 года, после полуночи)
Новогоднюю ночь две тысячи семнадцатого года Инга Берестова встретила в коридоре госпиталя на Депутатской. Сидела и смотрела в противоположную стенку. Совсем рядом страдал близкий ей человек, а она могла лишь ждать и прислушиваться. Если он умрёт, то последнее, что увидят его глаза – люди в халатах, прячущие лица под белыми повязками.
Слух молодой женщины ловил шорохи, скрип пружин, чьи-то вздохи, едва ощутимое попискивание приборов реанимации, шаги, приглушённые голоса за стенкой. Кто-то кашлял в палате напротив. Все эти звуки Берестова выучила наизусть, пока лежала с ранением в голову, на нижнем этаже, в третьей палате по левую руку. Туда к ней приходила мама, тихо вздыхала и фальшиво улыбалась, стараясь подбодрить дочь. Инга не нуждалась в утешениях, она молчала не потому, что ей было так уж плохо. Она планировала новую жизнь.
Выздоровев, она не вернулась домой, попросив себе служебную жилплощадь. Родителей это поразило так сильно, что поначалу они не знали, чем возразить, и молча помогали ей паковать вещи. Потом отец сделал робкую попытку задать вопрос, но Инга перебила его: обняла, поцеловала – и ушла. Она знала, что теперь её будут каждый день, при любом удобном случае, уговаривать уйти с опасной службы и не хотела этих разговоров.
Семья её не бросила, несмотря на то, что она бросила семью. Через пару месяцев отец купил ей однокомнатную квартиру, и сурово, не принимая никаких возражений, вручил ключи (наверняка тщательно готовился к этому моменту). Она взяла, но даже не сделала попытки что-то объяснить. Наверное, он бы понял, что она не хочет подвергать родных опасности. Ей проще находиться среди тех, кто сам подписался на каждодневный риск. Вдруг какой-то бандит узнает, что у неё есть мама и папа, сестра и брат, и причинит им боль, чтобы её шантажировать? И тогда боль испытает она.
Наивная девочка! Она тщательно избегала привязанностей, чтобы не страдать, когда погибает кто-то близкий, отталкивала от себя Славу Ольгина, держалась на расстоянии от остальных парней в группе. А сама прилипла к Сокольскому.
Так устроен мир: мужчина идёт за своей целью, женщина – за мужчиной. Иногда это принимает странные формы: если не идти «за кем-то», значит – «вопреки кому-то» или «чему-то». «Я добьюсь», «я докажу», «он увидит, что ошибся», «у меня будет лучше, чем у неё», «они все узнают, что я…» Длинный список мотивов для работы над собой и своим карьерным ростом. Он делает женщину активной, заставляет перебарывать инерцию, страх, робость и неуверенность.
Инге повезло. Она нашла своего ведущего. В этом человеке она ценила силу, опыт, ответственность, умение быть рядом в трудную минуту, обходиться без соплей и сантиментов, не ныть и не жаловаться. Она шла за ним, совершенно не рассчитывая на то, что он выберет её в качестве жены или любовницы. Между нами говоря, секс для женщины часто превращается в тяжёлую работу, неприятную обязанность, расплату за то, что она «не одна». И это тоже естественно, потому что никакая самка в природе не бегает за самцом. Ей достаточно согласиться на его ухаживания. Инга воспринимала половые отношения инициативой мужчины, на которую она соглашалась, или не соглашалась, в соответствии с настроением и собственными целями. Но нашёлся среди сильного пола один, который оказывал ей покровительство, не требуя в качестве платы «любовных утех». Её это устраивало. Она привыкла. Никакой Слава Ольгин не дал бы ей всё то же самое без постели.
