скачать книгу бесплатно
Вот тут Аркадий почувствовал себя по-настоящему уязвленным. Конечно, его «мерс» был далеко не новым, но благодаря каждодневному уходу и заботе, он выглядел очень даже неплохо.
– Моя машина хоть и поношенная, зато собственная. А тебе приходится все время у других просить. Это унизительно.
Лев отложил сигару и произнес то, что все чаще и чаще приходило на ум Аркадию, и что он, Аркадий, боялся сказать сам себе вслух.
– Жизнь вообще бывает крайне унизительной штукой… Особенно тогда, когда ты позволяешь ей себя унижать.
Гений
Раиса Сигизмундовна порхала вокруг стола, как бабочка капустница, то и дело пододвигая любимому чаду тарелки с закуской, когда из магазина с батоном подмышкой вернулся Василий Степанович Барсиков.
– Привет, командировочным! – бодро отрапортовал он, прикладывая ладонь к воображаемому козырьку.
Аркадий ответствовал коротким кивком головы, не отрываясь от поглощения борща.
– Ну, как работа? – Василий Степанович передал буханку Раисе Сигизмундовне и плюхнулся на табуретку напротив Аркадия. – Не угорел еще?
– Как видишь… – Аркадий принялся нервно перемешивать остатки жидкости в тарелке.
– Тогда чего злой? Денег мало заплатили?
– Тебе какое дело, кто мне и сколько заплатил?
– Мне, представь, до этого очень даже большое дело. – Барсиков откровенно игнорировал всяческие намеки, идущие от Раисы Сигизмундовны, с тем, чтобы оставить ее сына в покое своими расспросами. – Кстати, что-то я чемоданов в коридоре не увидел. Ты их потерял, или это теперь так принято в командировки налегке ездить?
– Украли у меня чемоданы, ясно? – Аркадий в сердцах швырнул ложку прямо в содержимое тарелки, расплескивая его по всему столу. – Прямо в аэропорту!
Раиса Сигизмундовна в ужасе прикрыла рот рукой.
– Ох уж эти аэропорты. При таких масштабах не мудрено и потерять. – Барсиков сделал характерное округлое движение руками, напоминающее толстую женскую фигуру. – Знаешь, как в песне: «кто-то теряет, кто-то находит…». Глядишь, кому-то с этим аэропортом повезет больше, мягче приземлиться.
– Шел бы ты… Степаныч…. – на скулах Аркадия заиграли желваки. – Как-нибудь без твоих сочувствий обойдусь.
– Да я-то пойду, мы люди, как говорится, не гордые, – Барсиков наклонился к Аркадию, заговорщицки подмигивая. – Только не забывай, кому ты обязан своей богатенькой клиентурой.
Услышав недвусмысленное замечание Барсикова, Раиса Сигизмундовна нахохлилась, точно несушка, у которой собираются отнять единственное яйцо.
– Василий Степанович, хотела бы заметить, что ваши манеры распоясавшегося дворника сейчас некстати….
– Я, Сисизмундовна, не министр какой, поэтому и манеры имею соответствующие, А вот когда, министр, как вы тут только что изволили выразиться, выбирает манеры «распоясавшегося дворника», вот тут-то в стране и начинается неразбериха.
На этот раз философское замечание вездесущего Степаныча выдержать не представлялось возможным. Известный факт, что философия ни в какую не ложится на голодный желудок, был неизвестен Барсикову. Его маленькие потребности удовлетворялись сразу и легко – водка и кусок жареной колбасы. Поняв, что данные потребности, Барсиков успел удовлетворить еще до его приезда, Аркадий поднялся из-за стола и, пресекая попытки соседа продолжить тонкую нить беседы, кивком головы обозначил ему направление движения.
– Чувствую, в этом доме мне спокойно поесть не дадут. Мама, мы с этим оратором выясним пару вопросов, и я тут же вернусь. Так что, котлеты держи теплыми, как я люблю. Пойдем, помощничек, доложишь свежие новости в приватной атмосфере.
С этими словами, он подхватил Барсикова под локоть и поволок в коридор.
Оказавшись в привычной для себя обстановке, которую составлял покосившийся комод, тумбочка и, покрытая зеленным шерстяным одеялом, кровать с панцирной сеткой, Василий Степанович довольно заурчал и выудил из кармана пачку дешевых сигарет.
Но Аркадий был начеку.
– Не кури! От твоих папирос мухи на лету дохнут. Давай, пока есть время, подкорректируем наши списки…
– Списки-ириски, мать их… – Василий Степанович послушно прошкондыбал к тумбочке и сгреб с нее кипу помятых листочков. – На вот… Зелеными чернилами помечены те, кому назначено на этой неделе, синим те дамочки, кто пока согласия не дал, а красным я отметил выбывших из списка.
Просмотрев внимательно фамилии, помеченные злосчастным красным цветом, Аркадий присвистнул.
– Однако! Я терплю существенное количественное поражение! Пока я прохлаждался на Капри, гляди, Оксана вышла замуж, а эта, банкирша и вовсе уехала заграницу….
Барсиков скорбно поскреб трехдневную щетину.
– Считай, тысяч пятьдесят потеряли…. Ты мне костюм привезти обещался. В синюю полоску и галстук. Что я теперь мужикам во дворе скажу? Засмеют же…
Аркадий в сердцах скомкал испещренную красными чернилами бумажку и бросил на пол.
– Все из-за этой чертовой бабищи с ее Циклопом! Вот что значит, не на тот забег поставить! Не женщина, а Карелин в юбке. Знаешь, сколько мне пришлось ее обхаживать? Да любой МХАТ по мне рыдать должен, как я играл! Она до последнего дня не заподозрила, что мне на нее чихать с Кремлевской башни.
Барсиков хотел добавить что-то, по его мнению, очень значимое в эту историческую тираду, но тут в коридоре раздалось дребезжащее треньканье телефона.
Послышались шлепающие шаги Раисы Сигизмундовны и ее неизменное деловитое «алло».
– Кого?! – было слышно, что Раиса Сигизмундовна приятно удивлена, в ее голосе появились характерные подобострастные нотки. – А… Конечно он дома. Только что приехал. Секундочку… Аркашуля! Тебя к телефону милый женский голос!
Аркадий догадывался, кто может беспокоить его сегодня милым голосом, причем именно в это время, поскольку сам назначил звонок. Но игра есть игра. Он не спеша открыл дверь и с достоинством проследовал к телефону. Позади него, как верный Санчо Панса плелся Василий Степанович, держа наизготове исписанный лист бумаги.
– Слушаю вас… – Аркадий постарался придать своему голосу как можно больше значимости, понизив тембр и заставив его вибрировать на низких частотах.
На другом конце провода послышались истеричные всхлипывания.
– Мерзавец! Как ты мог меня оставить в ресторане? Я тебя ждала, как идиотка, целых два часа…
Если бы эта милая дуреха знала, что ответный текст был приготовлен задолго до того момента, как ему вообще пришла в голову мысль повести ее в тот ресторан. Деньги с нее он успел получить вовремя, разыграв перед глупышкой целый спектакль с ночными звонками от неизвестных лиц, нагло угрожавших его драгоценному здоровью. Надо ли уточнять, что текст от имени и по поручению «неизвестных» талантливо читал Барсиков, засунув за щеку кусок горбушки и нещадно ругаясь «по матушке». Так что, сцена с таинственным исчезновением стала логическим завершением их недолгого, но, безусловно, бурного романа.
– Послушай… – тут из его головы напрочь вылетело имя звонившей, – Солнышко… Ты же знаешь, какая у меня работа… – Внезапно он перешел на таинственный шепот. – Я не могу тебе многого рассказать…
На другом конце провода обиженная девица еще пыталась вставить короткие обвинительные реплики. Но они так и остались не услышанными благодатной аудиторией в лице Барсикова и Раисы Сигизмундовны. Зато аудиторию порадовали ответные реплики Аркадия, с помощью которых можно было составить понятие о серьезности и крайней важности происходившего.
– Ну, дорогая моя… Нет, сейчас не время… Ты же знаешь, это мой долг…. Ну, успокойся, со мной все будет хорошо…. Отказаться? Нет, я не прощу себе этого! Ты же умница, ты все, все понимаешь…. Это секретная миссия…. Северное Конго… – Тут Аркадий применил тактику стремительного сворачивания разговора. – Все! Я и так сказал больше, чем положено. Мой телефон может прослушиваться. Прощай… Обещаю, я тебя никогда не забуду!
С этими слова, он аккуратно положил трубку.
На лицах зрителей читалось немое благоговение.
– Звонила писательница Ермакова… Ну, та самая… Вы знаете… – Аркадий придал лицу оттенок легкой небрежности. – Просила подсказать сюжетную линию для героя очередного детектива. Пойдемте, Василий Степанович, продолжим наше совещание.
С этими словами, он взял соседа под руку и увел его назад в комнату.
– Гений…
Раиса Сигизмундовна в восхищении проводила его взглядом. В ее сердце в этот момент бушевало пламя материнской гордости, сжигающее последние сомнения.
Фуршет
Лев Тигрицкий уже битых пол часа ждал Аркадия у входа. На улице дул промозглый ветер, и приглашенные гости, ежась под его порывами, торопливо семенили по парадной лестнице, устремляясь к манящему сиянию хрустальной люстры за двойными стеклянными дверями. Лев с любопытством взирал на красочную толпу, отыскивая знакомые лица. Он был заядлым тусовщиком, и поэтому точно знал все последние светские новости. Кто с кем, за сколько и на сколько. Он чувствовал себя в этом мире тщеславия комфортно и непринужденно. Ему нравился показной человеческий фарс. В своем кругу он пользовался доверием и дружеским расположением, насколько эти понятия вообще были уместны в подобных кругах.
Неожиданно к парадной лестнице медленно «причалил» серебристый Хаммер. Движение застопорилось. Позади уже начали сигналить самые нетерпеливые, когда пассажирская дверь распахнулась и глазам изумленного Льва предстал Аркадий собственной персоной.
Лев удивленно вскинул бровь и медленно пошел ему навстречу.
– Ай, молодец! – Лев по-отечески похлопал Аркадия по спине. – Помылся, побрился и даже зафрахтовал крейсер Аврору!
В этот момент водитель Хаммера нажал на газ, и из выхлопной трубы вырывался оглушительный хлопок. Стоявший позади Хаммера желтенький Смарт зашелся в истошном сигнале.
Лев усмехнулся.
– А вот и залп…
Аркадий недовольно посмотрел в сторону сигналящей малютки, и, заметив за рулем испуганное лицо женщины, грубо заметил:
– Что это еще за лягушонка в коробчонке? Эй, детка! Здесь взрослые дяди гуляют, так что греми отсюда!
Лев с силой дернул его за рукав.
– Ты хоть знаешь, кто это?
Он принялся что-то быстро нашептывать на ухо другу. На лице Аркадия произошла быстрая смена выражения. В следующую же секунду он подскочил к Смарту и с услужливой улыбкой распахнул водительскую дверь.
– Мадмуазель, позвольте…. – Он осторожно извлек на свет хрупкую блондинку в коротеньком блестящем платьице. – И не говорите! Разъездились тут…. Еще бы на танке приперлись! Человеку на приличной машине невозможно спокойно проехать!
С этими словами он любовно провел по фирменному значку маленького автомобильчика и с достоинством повел даму к входу.
…В ярко освещенных залах толпилась светская публика. То здесь, то там вспыхивали фарфоровые улыбки, в которых отсвечивал хрусталь бокалов. Аромат духов дурманил насыщенной смесью всевозможных ингредиентов, щедро пролитых на тела и одежды. Плавно фланирующие женщины лениво потягивали дорогие коктейли, время от времени, сканируя окружающее пространство на предмет спутника на предстоящий вечер.
В этой атмосфере ненавязчивого лицемерия, Лев чувствовал себя, как рыба в аквариуме. То и дело к нему подходили ухоженные женщины, и он принимался игриво щебетать с ними о всяких не стоящих внимания пустяках, поминутно целуя их в щечки и прижимая за талию. С его легкой руки, Аркадий за двадцать минут был представлен, по крайней мере, десятерым представительницам прекрасного пола. Столь внезапный успех поспособствовал поднятию тонуса, и уже на пятом знакомстве, Аркадий светился ярче своих золотых запонок.
Лев взял с подноса официанта второй бокал с коньяком и, толкнув друга вбок, кивнул куда-то вдаль:
– Смотри, какая сочная женщина. Как раз в твоем вкусе.
– Где? – Аркадий поискал глазами в толпе приглашенных.
Лев закурил сигару и ткнул ею в направлении противоположной стены.
– Где раньше было окно.
Аркадий перевел взгляд и увидел высокую полную даму в свободном брючном костюме. Она стояла, держа в руках фужер с красным вином, и грустно окидывала взглядом проходящих мимо мужчин. Аркадий успел отметить про себя со вкусом подобранные ювелирные украшения незнакомки, прическу, изящную сумочку и даже дорогую обувь.
– Что, впечатляет? – Лев наблюдал за другом, как наблюдает за пациентом дорогой психоаналитик. Вроде все и так ясно, но пациент платит, а значит, приходится демонстрировать заинтересованность.
Аркадий перевел дух.
– Перспективный вариант. Обычно у меня с такими проблем не возникало.
Он кокетливо пригладил зачесанные назад волосы.
– Думаю, стоит попытаться познакомиться поближе. Как ты считаешь?
Лев окинул пышнотелую даму, затем скептическим взглядом прошелся по щуплой фигуре Аркадия и ехидно заметил:
– Не боишься пропасть без вести в этом океане любви?
Аркадий задорно рассмеялся.
– Я смелый. Вот увидишь, этот крейсер будет стоять в моих водах, – поставив свой бокал на поднос проходящего мимо официанта, Аркадий поспешил навстречу очередной авантюре.
– Если что – дай SOS! – успел крикнуть ему вслед Лев. – Я брошу тебе спасательный круг!
Но Аркадий его уже не слышал. Пританцовывая в ритме вальса, и захватив по дороге два бокала с шампанским, он стремительно приближался к даме у окна.
Проходя мимо большого зеркала, он не удержался и придирчиво оглядел свое почти безупречное отражение.
– Не зря говорят умные люди: красота – страшная сила!
Ловко обходя одного гостя за другим, он подошел к незнакомке и, не дав ей опомниться, шаркнул ножкой.
– Разрешите?..
Дама с удивлением подняла на него большие темные глаза.
– Вы ко мне?
Низкое контральто обдало собеседника теплой волной. Отчего-то сразу захотелось парного молока, да так, чтобы бежало струей по подбородку. Аркадий решительно махнул головой и обнажил в улыбке крепкие зубы.
– К вам!
Дама зарумянилась.
– Я вас слушаю…
Тигрицкому, которому пришлось наблюдать за процессом обольщения издалека, вся последующая сцена напомнила кадры кинопленки. Вот Аркадий что-то жарко объясняет своей новой спутнице, жестикулирует, ходит вокруг нее кругами, поминутно успевая стащить с подноса мимо проходящего официанта очередной бокал с шампанским. Дама пьет, слушает, хлопает глазами и улыбается. Вот они уже танцуют, и он кладет ей голову на внушительного размера бюст и рассказывает что-то жалостливое с трагическим выражением на лице.
О, ужас! У дамы на глазах появляются крупные слезы, она промокает их платком и по-матерински гладит Аркадия по голове.
Лев сделал большой глоток коньяка и покачал головой. Его друг был «на коне»!
– … И это еще не вся история моих злоключений, – тем временем вещал неуемный покоритель женских сердец. – Если бы вы знали, как одиноко на этих сборищах. Мне не хватает родственной души, человеческого тепла, широкой груди… – тут Аркадий спохватился и внес коррективы, – я хотел сказать, крепкого плеча, на которое можно было бы опереться в трудную минуту…. – Неожиданно его лицо просветлело. – А давайте уйдем отсюда? Убежим, улетим, унесемся от этих бездушных людей! Туда, где в уединении, вдали от посторонних глаз я смогу, наконец, распахнуть вам свое истерзанное сердце…
Дама слушала его, затаив дыхание. На последних словах, она не выдержала и рывком бросилась к оставленной на стуле сумочке.
