скачать книгу бесплатно
– Хорошо, что эти двое не слишком тебя доставали, Герда, – подбодрил я ее.
Она хотела что-то добавить, но тут вошла Афра с травяным чаем.
Пит каждый божий день жалуется на всевозможные недомогания, но ничего у него нет. У Герды несколько месяцев назад диагностировали рак легких, ее дела плохи, но она редко жалуется. Сорок семь лет подряд она выкуривала пачку в день. Все это время она была убежденным курильщиком: наслаждалась каждой затяжкой.
– Досадно, что рак легких, зато я выкурила почти четверть миллиона роскошных сигарет, а это тоже чего-то стоит. Люди почему-то забывают об этом, – сказала она, усмехаясь.
– Да, а мы из-за тебя дышим отравой, – ввернул Пит.
Я прикинул, как бы запустить вазой в его тупую башку. Герда увидела, что я набычился, и сказала:
– Оставь, Артур. Не трать энергию понапрасну.
– Что значит тратить энергию понапрасну? – спросила Афра.
– Это значит не злиться, – ответила ее мать.
– Ты хочешь сказать, из-за болезни?
– Вроде того, да, – кивнула Герда и продолжила: – Артур, не хочешь прогуляться со мной?
– Конечно, мама.
– Как забавно, сынок. Ты в первый раз назвал меня мамой.
III
У нас с Артуром совершенно разные друзья, и это не облегчает наших отношений. У меня есть отличные подруги по клубу йоги и по теннису, но Артур считает их пустышками. Он этого не говорит, но я чувствую, что он так думает. Его раздражает даже такой факт, что некоторые из них, в точности как я, любят травяной чай. Будто его друзья, которые глушат пиво да вино, – сущий подарок для человечества. А может, он завидует, ведь у меня десяток подруг, а у него всего трое друзей. Двое, Йост и Ваутер, жутко наглые, а третий, Стейн, вполне приличный, учитель немецкого. Двое других занимаются не пойми чем.
На дне рождения Артура было очень заметно, что наши компании не смешиваются. Мои подруги, соседи и отец сидели в гостиной, а Артур с друзьями торчали на кухне, и с ними, между прочим, моя мать. Им, видите ли, так удобнее – холодильник рядом.
Я несколько раз просила Артура отнести в гостиную бутерброды, и он безропотно угощал всех там сыром и колбасой, только вот норовил поскорее вернуться на кухню. А на кухне они быстро накачались. Я даже слышала, что там кого-то вырвало. Но не стала выяснять подробности, а они все быстро убрали, так что я потом ничего не обнаружила. К тому времени все мои подруги и соседи, к счастью, разошлись по домам. На следующий день сосед припомнил, что после их ухода оставшиеся на кухне еще долго веселились.
– И шумели, – добавила его жена с кислой миной.
Но хуже всего, что в тот вечер исчез ящик с бархатцами. Артур сказал, что знать ничего не знает, возможно, кто-то решил, что они слишком воняют, и куда-то их перенес. По-моему, Артур врет, и кто-то сыграл со мной подлую шутку. Я обошла всех соседей, но ничего не нашла. Ну кому мог понадобиться ящик с бархатцами?
В субботу Артур купил новый ящик и новые растения, что делает ему честь. Это были не бархатцы, но я не в претензии, бархатцы и впрямь пахнут довольно своеобразно.
18
Оптовая торговля туалетной бумагой и сантехникой идет ни шатко ни валко. Вчера совершенно неожиданно директор Хертог провел в офисе общее собрание персонала. Присутствовали: Марике (секретариат), Беренд (финансы), Дирк (транспорт), Хамед (склад) и я (купля-продажа).
Хертог откашлялся, окинул взглядом собрание, еще раз откашлялся и сказал:
– Не знаю, с чего начать. – Он выглядел так, словно галстук душил его. – Цифры последних кварталов внушают некоторое беспокойство. Мы не достигли поставленных целей.
Дирк посмотрел на него со страхом: неужели он забыл что-то доставить?
– Финансовая ситуация фирмы такова, что руководство вынуждено в кратчайшие сроки провести внутреннюю реорганизацию с целью экономии средств. Это коснется каждого в нашем прекрасном бизнесе.
Для Хамеда и Дирка слова были слишком непонятные. Явно происходит что-то серьезное, но что?
Наконец, после долгих обиняков, выяснилось, что нужно уволить двоих, но босс пока не решил, кого именно. И примет соответствующее решение в самое ближайшее время.
Беглый обзор наличного персонала привел меня к выводу, что число возможностей ограничено.
1. Хамеду придется выполнять работу Дирка, или наоборот. Вылетает Дирк или Хамед.
2. Хертог может уволить секретаршу, но как директор мыслит себя без секретарши. И дело не в ее работе – он и сам легко мог бы ее выполнять, а вдобавок еще и разносить газеты, – но в директорском статусе.
3. Беренду будет поручена моя работа. Вылетаю я.
4. Я займусь работой Беренда. Но этот номер вряд ли пройдет, у Беренда два бухгалтерских диплома, а у меня ни одного, хотя выполнять его работу можно даже с дипломом сапожника.
Подводим итог: велика вероятность, что в ближайшее время я стану безработным.
Должен признать, испугался я намного меньше, чем ожидал от себя. Правда, в тот момент у меня мелькнула мысль, что, когда меня уволят, придется срочно что-то придумать, чтобы не торчать семь дней в неделю в пюрмерендском таунхаусе, помогая Афре складывать чистое белье и ходить за покупками. Если не получится, буду тосковать по пробкам на пути в Брёкелен. Моя жена, к слову сказать, тоже работает, но всего три раза в неделю. В магазине модной дамской одежды больших размеров. Чем она очень гордится, хотя большую часть времени проводит в ожидании покупателей. Кроме того, она играет в теннис по субботам после обеда и посещает занятия йогой вечером по средам. Остальное время она сидит дома и самозабвенно занимается домашним хозяйством. Для Афры день без стирки – потерянный день.
Несмотря на то что мы с Афрой, сидя дома, рискуем осточертеть друг другу, я, в общем, смотрю на безработицу не слишком мрачно.
Как говорится в духе современных коучей: думай не о трудностях, но о возможностях.
19
– Как дела с домишком в Италии, Йост?
В один прекрасный сентябрьский полдень мы сидели на террасе гольф-клуба, осушая вторую бутылку вина. Стейн только что распрощался, он обедает дома. А мы втроем изучали меню.
– Хорошо. Очень хорошо, – отозвался Йост.
– Значит, в ближайшее время празднуем новоселье? – спросил я.
– А что?.. По-хорошему, я не прочь его организовать, – ответил Йост и после небольшой паузы добавил: – Как насчет будущей весны? Говорят, в мае там красотища.
– Значит, месяцев через восемь, – подсчитал я.
– Звучит классно, – кивнул Ваутер, – но как мы это устроим?
Повисла долгая пауза.
– Что, если обставить это дело как небольшую вылазку гольф-команды в чисто мужском составе? – предложил Йост.
– Гениально. И просто, как все гениальное, старина, – польстил ему Ваутер.
За десертом мы все обговорили: организуем в мае так называемый гольф-тур на неделю в Алгарви[6 - Алгарви – португальская провинция, международный центр отдыха.], чтобы отвлечь внимание от Тосканы. Запланируем его на время, когда нет школьных каникул, чтобы не брать с собой Стейна. Заодно проведем передислокацию кое-каких вещей. У Ваутера есть «свой человек в автосервисе». Он временно поменяет «ауди» Ваутера на пикап «фольксваген», чтобы было на чем ехать в Италию.
– Алгарви при ближайшем рассмотрении неудобно, – засомневался Ваутер. – Туда придется лететь, а тогда дамы, возможно, пожелают проводить нас до аэропорта Схипхол.
– А может, скажем, что едем в Южную Германию? – предложил я. – Тогда мы сможем с дороги отправить домой фото.
Поскольку мы предпочли ехать через Францию, то сошлись на юге Франции.
– И кормят там лучше.
Недалеко от Авиньона знакомые Йоста, французская супружеская пара, хозяева мотеля типа «постель и завтрак», сдают отличные номера.
– Пошлем оттуда фото с видом на знаменитый мост.
Мы выпили по стаканчику за успех нашего прекрасного предприятия. Потом еще по стаканчику.
– Так. Ну, опять повеселились?
Афра сидела на диване в пижаме, с чашкой травяного чая в руках.
– В общем, да.
Я решил немного подождать с объявлением о нашем гольф-туре.
20
Мой тесть высморкался и внимательно изучил результат в своем носовом платке. Он всегда так делает.
– Надо следить, нет ли там крови.
– ПАПА!
Афра терпеть этого не может, вот уже сорок лет.
– В точности, как тот тренер немецкой сборной, который всегда совал руку в штаны, ощупывал яйца, а потом обнюхивал руку. Проверял, не нужно ли срочно принять душ, – с усмешкой прошептала теща.
– МАМА!
– Извини, дорогая, это очень забавно.
Герда может говорить только шепотом. Она держится на болеутоляющих, уже не встает с постели, но остается такой же, как всегда, остроумной, душевной и сердечной женщиной. Искренней и все понимающей.
На прошлой неделе она решила, что настрадалась достаточно, и попросила доктора дать ей спокойно умереть. Дочь и муж приняли это с трудом. Я тоже. Когда дело заходит так далеко, решение понятно, но примириться с ним нелегко.
– Буду считать, что вы все поступите благородно, если не станете возражать, а поддержите меня в моем решении, – сказала Герда тихо, но убедительно.
Теща понравилась мне с первого взгляда, с той минуты, когда я увидел ее впервые.
Если хочешь знать, кем окажется твоя подруга, присмотрись к ее матери – таково было мое убеждение, когда я познакомился с Афрой. Я дал маху. Надо было хорошенько присмотреться к ее отцу. Но мне это и в голову не пришло, он был для меня чем-то вроде пустого места. А теперь лежащая при смерти мать мне ближе и дороже, чем женщина, с которой я состою в законном браке. Надеюсь, я не должен испытывать по этому поводу слишком сильного чувства вины, ведь если бы Афра могла безнаказанно обменять меня на щенка лабрадора, она бы сделала это не задумываясь. Муж и щенок несовместимы, так как у меня аллергия на собак. Точнее, на кошек, но тесть весьма настойчиво уверял меня, что если ты сверхчувствителен к кошкам, то не переносишь и собак. Я не стал возражать. Прав он или несет чепуху – я уже много лет не спорю. А в данном случае я только выиграл. Поэтому мы не держим ни кошки, ни собаки, ни морской свинки и никакого другого волосатого зверя.
– Он очень хорошо относится к рыбкам, дорогая, – весело заметила однажды Герда, когда Афра в сотый раз пожаловалась, что из-за меня не может взять собаку.
– Перестань, мама! – оборвала ее Афра.
В любом случае, если она и сможет о ком-нибудь заботиться, то о животном. Золотая рыбка вполне бы сгодилась.
Домашний врач – человек либеральный, широко мыслящий. Несколько месяцев назад он, по просьбе моей тещи, начал процедуру оформления эвтаназии. Теперь все улажено, в том числе и консультация второго врача.
Была достигнута договоренность, что когда Герда об этом попросит, то, прежде чем ее просьба будет исполнена, она обязательно возьмет еще несколько дней на размышление. Эти дни истекли, и Герда снова попросила врача положить конец ее мучениям.
Он сделал приготовления. Завтра все кончится. Такое чувство, что внутри у меня огромный бетонный блок.
21
В палате было душновато. Тесть поставил термостат на 23 градуса.
– Не хочу, чтобы ей было холодно умирать.
– Такая жара, наверно, тоже ни к чему, – осторожно возразил я. Возражение было оставлено без внимания.
Герда с закрытыми глазами лежала на высокой больничной койке, которую по этому случаю отодвинули от окна на середину палаты. Чтобы мы могли сесть вокруг. Мы – это ее муж Пит, Афра, сестра Пита, врач и я. Медсестра держалась на почтительном расстоянии.
Я знаю, сестра Пита не любит Герду. Она никогда ничего не понимала в любви, юморе и иронии, а Герда из них состояла.
Однажды я слышал, как она внушала Питу:
– Твоя жена ничего не уважает. – Она сказала это, как раз когда я входил на кухню, но, увидев меня, быстро добавила: – Я ее не обвиняю, упаси бог.
– Надо бы ее спросить, – сказал я. – По-моему, она очень даже уважает все, что заслуживает уважения.
Нет-нет, не нужно спрашивать, она совсем не то имела в виду.
Что до Пита, то мне кажется, доведись ему выбирать между возвращением на ТВ игры «Линго» и выздоровлением жены, он бы надолго и глубоко задумался. С годами Пит превратился в самого большого эгоиста из всех, кого я знал. И даже не пытается это скрывать.
А Герда, тем не менее, почти до самого конца жила радостно и весело, была в ней некая первобытная сила натуры. Я слышал однажды, как она сказала мужу: «Никому не отнять у меня удовольствия и счастья, и уж конечно, не тебе». С тех пор я смакую эту мысль и стараюсь осуществлять ее на практике.
Вокруг койки царила гнетущая тишина. Сестра Пита то и дело покашливала.
– Пожалуй, здесь все-таки слишком жарко, – сказал я. – Положу ей на лоб влажную салфетку.
– Возьми да положи, – буркнул Пит.
– Вот так, мамочка, сейчас я тебя умою, – тихо шепнул я ей на ухо.
По ее лицу скользнула едва заметная улыбка, казалось, она хотела что-то сказать, но с губ не слетело ни звука.
Доктор повернул вентиль капельницы, и мы смотрели, как по трубке стекает жидкость.
– Теперь уже недолго, – сказал он. – Сердце останавливается.
– Избавьте меня от подробностей, доктор, – сказал Пит.
Немногим позже по телу Герды пробежала короткая дрожь, рот открылся.
