скачать книгу бесплатно
Он кивнул и приготовился слушать.
– Предположим, что всей той команде, которая сюда сбежала после банкротства фирмы, удалось стать андроидами и у них есть супермозг. Точнее – две ячейки от глобального супермозга, который некогда хотели было строить и бросили. Для начала этого вполне достаточно. Они делают биомехов, чтобы вырастить или захватить для себя новые тела. Сами понимаете, что сложность их задачи растет и рост объема мощностей супермозга им требуется в геометрической прогрессии, а этого у них нет. Тогда они занимаются перестройкой структуры имеющегося и создают нечто более мощное и гибкое. Влада обнаружила такую структуру в маленьком разведчике. И теперь ясно, почему он тогда поехал именно по направлению к дому.
Ростислав Петрович схватывал идеи и соображал очень быстро.
– Он хотел уничтожить Вебсика?
Я кивнул.
– Или уничтожить, или вытеснить, или заблокировать. Как только разведчик вышел из подчинения Влады, то он, видимо, повторно предпринял такую попытку и Вебсик его изолировал. Башня трясется, как закрытая дверь, в которую ломятся. Почему Мееру мешает Вебсик, ясно вроде. Он использует их супермозг. Это борьба за жизненное пространство.
– И что ты хочешь предпринять?
– Во вселенной Вебсика нет ничего похожего на человеческое. Но мы ему интересны, и он нас не разрушает. Меер – человеческий продукт, он может и разрушить. Нам надо помочь Вебсику. Нечеловеческому по-человечески.
– А как ты объяснишь «шарахи» в Соловье? И их атаку год назад?
– Я чувствую, что это все звенья одной цепи, но пока это во многом интуитивно, – пожал я плечами. – Официальная теория происхождения «шарах» многого не объясняет, но Институту Времени она удобна. Насколько она удобна нам – пока не берусь судить. «Шарахи» появились одиннадцать лет назад, после Церна. Миху тогда было двенадцать лет, а Владе – шесть. А через год после появления шарах пятигодник Мих начинает тут общаться с Вебсиком. Вот и напрашивается вывод, что Вебсик связан с «шарахами»…
Я ожидал, что Ростислав Петрович что-то мне возразит, но он внимательно слушал. И я продолжил свой монолог.
– Мне хорошо бы посмотреть экспертные заключения, что там у них произошло тогда в Церне, что они делали, все-таки… И почему, после этого случая, телепортацию у нас так и не видно? А разговоров про нее было – во! – я сделал красноречивый жест. – То, что мне известно об этом эксперименте, позволяет предположить, что они все-таки добились успеха и получили свой «прямой луч» для телепортации, но не между своими резонансными математически рассчитанными точками на спутниках, а между башнями Меера и Соловьем. И телепортацию провели – из башен Меера в Соловей перенесли две модельки сооружений, которые в натуральную величину стали, в башнях они, возможно, в мелком масштабе были. Вот, – я дотянулся до стола и взял с него свою планшетку, – посмотрите, нашел в архивах модельный каталог начала двадцать первого века – они самые! И вспомнил, где я похожее видел – в Армагеддоне, там макеты основных городов Земли были.
Мою тираду Ростислав проглотил стоически спокойно. И «добил» меня просто классически.
– Это, конечно, прекрасно, – сказал он, – и ты – умница. Продолжай думать. Но вот, по моим данным, Эмма Дэви, которую мы тут все видели, официально никогда не покидала с момента отъезда туда границ Марсианской Автономии… Прими к сведению, но без распространения.
За все время моей болезни маленький разведчик так и не был найден. Это понятно: в поисках должна была обязательно участвовать Влада, а ей было не до них. Разведчик она активировала, земля не гудела – и ладно. Но теперь найти его ничего не мешало, кроме того, было озвучено пожелание Ростислава Петровича «собрать могучую кучку и найти».
«Могучая кучка» собралась из подручного материала – Влада, близнецы и мы с Пусем. Уже несколько часов мы пытались запеленговать местоположение разведчика, но тщетно. Дом исправно сообщал об активации, засвечивал пустой обзорный экран и – молчание. От разведчика никаких ответных сигналов не было. Но, стоило его дезактивировать, как земля тут же начинала гудеть. Наши приборы рисовали крайне противоречивую картину.
– Мы можем установить точно, где находятся эти неуловимые резонаторы? – спросил я близнецов.
– По нашим замерам, – это левая башня Меера, если от нас смотреть, а в Соловье – здание вокзала на станции, – откликнулся Зет.
– Моя твоя не понимай, – тихо бормотал я, пытаясь уловить хоть какую-нибудь зацепку. – Ростислав повелел найти разведчик, братия…
– Это откуда? – поинтересовалась Влада.
– Стилизация от полной тупости, – ответил я. – Единственно, что могу предложить всем – это замять нашу бестолковость прогулкой на море. Слово «прогулка» было Пусем истолковано на свой лад, и меня поскребли лапой.
Я наклонился к нему и взял в руки его умную голову.
– Ты с нами, конечно.
Два круглых карих глаза под белой челкой были согласны идти со мной куда угодно.
Мы направились в гостиную, но картина с морем была «занята». Перед ней стоял с обручем на голове Слава. От Марты я знал, что «доктор» Вебсик прописал ему принимать тут лечебные сеансы, и повернулся было, чтобы не мешать, но Слава обернулся к нам сам. Я надел один из обручей со стола, и в голове зазвучал Славин голос: «Ждал вас. Мне надо помочь вам. Идите сюда».
Мы подошли. Влада поцеловала отца и взяла его за руку. Слава повернулся ко мне лицом. Ему так легче было общаться и передавать мысли. Я это знал. Он достал из кармана своей рубашки кристалл личного дневника и протянул мне.
«Тут. Ты поймешь», – сообщил он. – «Влада тоже».
Этот кристалл с символикой Института Времени и инициалами «В.С.» на пластиковом футляре я уже раньше видел. Год назад он у меня был, потом – у Марты. Видимо, она его и вернула Славе. Я пожал его руку в знак благодарности.
Слава еще явно хотел что-то сообщить, но не знал, как. Он огорченно развел руками, виновато улыбнулся, погладил по плечу дочь и удалился в «свою» половину.
Я проводил его взглядом и спросил ребят:
– Повременим с морем?
Все согласились. Ион принес в гостиную ридер, и мы за большим столом углубились в Славины записи. Он их снова начал вести в своем дневнике.
Утомлять подробностями не буду, резюмирую самую суть. Конечно, всей сложности ситуации Слава по-прежнему не знал. Но он начинал вспоминать себя и делился ощущениями и отрывками воспоминаний. По ним выходило, что стазис в башне замка был тоже нарушен энерговсплеском в Церне и все сильнее начинал к себе притягивать «шарахи», чем Слава и объяснял атаку на Загорный. Про Меера он ничего не знал. И про наши приключения год назад – тоже. Но уверовал в Вебсика, постоянно сообщая в своих записках о его поддержке. Правда, называл он его по-своему – Силой.
– С папой рано что-либо обсуждать, – сказала Влада. – Он есть, жив, и на том спасибо. Мне хоть эти похороны его не снятся.
– А, кажется, в усилении стазиса есть некоторое понимание ситуации с разведчиком, – начал я. – Он может использовать его энергетику, наверное. Дезактивация отключила его от дома, а есть хочется…
Пусь вспрыгнул ко мне на колени, красноречиво оперся передними лапами на стол и облизнулся.
– Слово имеет Пусь с планеты Собакис! – шутливо объявила Влада. Хм, это где-то уже было…
– Погоди, дай я закончу, – остановил я ее, прилаживая обруч на голову пса для беседы с ним. – Правильно, Пуся. Пожрать ему надо. Когда он активирован, то он кормится информацией от Влады и дома, если это такой же «инфоед», как Вебсик. А когда активации нет, то он пытается питаться тем, что его окружает.
– Влада, помнится, говорила об его уникальной и новой структуре, – продолжил я мысль. – А чем она питалась? Не обратила внимание? Я почему спрашиваю: в истории техники такой случай известен. Давным-давно, не помню, кто точно, американцы или китайцы, доставили на Марс ровер, который заряжался от местных ресурсов. Кроме солнца, он мог использовать ветер, разницу температур, химические реакции… Попал этот ровер в расщелину и застрял в ней намертво. Сперва с ним связь с Земли держали, а потом – бросили. Стали считать потерянным, а он сам там боролся за существование как мог. Когда марсианские колонисты через сто с лишним лет его нашли, то он умудрился им отвечать на сигнал активации. Но на это уходила вся его накопленная за долгие годы энергия, и он снова впадал в спячку. Что-то подозрительно похоже…
Пусь настойчиво поскреб меня лапой.
Я надел обруч и услышал его «идеи».
«Следов нет, значит, улетел. А трясется от страха, как кот на заборе», – сообщил мне пес.
Первая идея мне понравилась. Летать разведчик умел, мы это видели. Но страх – это эмоция, разве машина имеет эмоции? И перед кем или чем тут может быть страх?! Но я озвучил Пусины выводы для всех.
– Умница ты наш, – потрепала пса Влада. – Но трясется-то башня. И дрожит земля. От такого малыша вряд ли столько шума.
– Окно было открыто, – вспомнил Зет, – проветривали и забыли. Он мог вылететь…
– У меня идея! – сказала Влада. – В новой структуре разведчика я, правда, до конца не разобралась, но кое-что поняла. Он может действовать автономно, но использовать сторонние вычислительные мощности, если ему своих не хватает.
– Старый прием, – согласился Ион. – У нас четыре варианта тут: супермозг Меера, дом, ресурсы Вебсика и стазис.
– Не, стазис тут ни к чему, – запротестовал я. – Потом, мы не знаем его природу. Вряд ли в нем «вычислительная мощность». Это природное что-то, может, геотектоническое, гравитационное…
Влада укоризненно посмотрела на меня и продолжила свою мысль:
– Чтобы использовать Меера, Вебсика и наш дом разведчику нужны разрешения. Активизация как раз дает такое разрешение. Я даю разрешение использовать мощности мозга в нашем доме. Вебсик – свои мощности…
– Иными словами, все могут использовать этого разведчика, если ему разрешат? – спросил Ион.
– Да. Только он не ко всем обратится. Он настроен на меня, мое имя – его пароль.
– Так, хорошо, – сказал я. – В первый раз его пароль назвала не ты, а я. Вспомни. А до него большого разведчика мы активировали паролем «Вебсик». Если за паролем стоит какой-то комплекс обусловленных им задач, то я могу понять, а если просто слово, то это пустышка.
– Точно, – поддержал меня Ион. – Пароль – это и ключ, и конфигурация системы машины.
– Тогда скажите мне, какой у него пароль, когда мой дезактивирован? – спросила Влада.
– Либо свой собственный, либо чей-то еще, – вздохнул Зет.
Я пересказал ребятам свои соображения, высказанные некоторое время назад в беседе с Ростиславом Петровичем. Идея, что разведчика мог блокировать Вебсик, понравилась, но сомнения оставались. В частности, тезис о связи Вебсика с «шарахами» был «могучей кучкой» отвергнут сразу.
– Нам не треп, а разведчик нужен, – констатировал Зет. – И ответ на вопрос, с чего это замок трясется.
– А он пытается его взломать, – засмеялась Влада. – Вот стазис и трясется. И замок вместе с ним. Ты попробуй дверь взломать, сам увидишь.
– Ну, я читал, как раньше сейфы вскрывали – без всякого шума вообще, – возразил ей Зет. – Твоему разведчику еще долго учиться надо…
«Нам тут только робота-домушника не хватает», – подумал я.
– Если он «инфоед», как Вебсик, то обязательное условие его стабильного существования – постоянный информационный обмен. Все верно, ребята, – сказал Зет. – Мы его дезактивировали дома, и наш дом стал для него клеткой-изолятором. Заряд сел. Он «проголодался» и нашел силы улететь искать другие источники. Видимо, поле стазиса перетянуло все другие, раз разведчик пытался зарядиться от него…
– Стазис – это состояние, в котором все впадает в ступор, – заметил я. – Пока мы в него от долгих рассуждений не впали, какие предложения по поискам?
– Прикинуть вектор от дома до замка и тупо с граблями поискать по нему, – предложил Ион. – Понимаю, что иголку в сене ищем, но…
Ничего другого в коллективный разум, увы, не пришло. Так и поступили. Близнецы прикинули трассу между домом и старым замком и взяли фонари – уже стемнело. С ними увязался Пусь. Пропажу они нашли недалеко от дома – почти у края дороги, ведущей от серпантина к замку, в густой траве лежал наш разведчик.
Радость от возвращения машинки быстро сменилась недоумением: в ней не было ни капли энергии. Как ее «зарядить», никто из нас не знал. Володе тогда это как-то удалось через головную часть от большого разведчика, но теперь она была далеко и настолько в препарированном виде, что рассчитывать на нее не приходилось.
А у меня возникло ощущение, что не разведчик искал контакт со стазисом, а стазис из башни замка рвался к нему на помощь, когда у маленькой машинки возникли сложности. Но доказать это я не мог.
Глава 4. Встреча с мозаикой
Мы засиделись до поздней ночи. Наконец, Влада удрученно отложила нейросканер.
– Никак… – сказала она матери, которая пришла поинтересоваться, как дела.
– Влад, не спеши с выводами, – посоветовал я. – У него может быть бесконтактная зарядка, разные алгоритмы ее активации. Завтра попробуем сунуться к башням Меера…
Марта отрицательно покачала головой. Она почему-то очень настороженно относилась к любым упоминаниям о Меере.
– Володя, как я помню, пробовал с разведчиками на полянке, – сказала она. – Отнесите его туда, пусть постоит, может, зарядится сам.
– Прямо сейчас и отнесем, – согласился я. – Заодно погуляем немного. Влад, мы с тобой последний раз когда гуляли-то?
– Тут погуляешь, – усмехнулась Влада. – Пошли…
В стороне башен было видно как бесшумно садится освещенный снизу грузовой дисколет. На «стройку» Вебсика прибыла новая партия ячеек памяти. Когда я их увидел вблизи, то поразился – они были совсем небольшими, где-то полтора на два метра. А мне на складе Космофлота они огромными показались. Сборку своего нового дома Вебсик вел круглосуточно, сам выдавая указания роботам-монтажникам. Изредка к нему заглядывали близнецы, больше он никого не приглашал. Основная часть его сооружения уходила глубоко под землю, но никакого шума от горных работ мы не ощущали. Один раз только Вебсик с близнецами передал, что наверху у него планируется гостевая-приемная и нечто «очень красивое»… Все это время, если возникали какие вопросы к Вебсику, он отвечал на них с задержками.
Пусь развеселился и носился вокруг нас со своим потомством, оставив Джеку соблюдать чинный вид. Наконец, малыши «убегали» своего папашу, и тот присоединился к нам, тяжело дыша. Влада остановилась и, запрокинув голову, любовалась ночным небом. Мне казалось, что сами звезды стали ниже, чтобы отразиться в ее влажных, больших и темных глазах. Звездная Влада… Где-то там над нами сейчас «Орбитальный-11» с боцманом Димычем. Я мысленно послал старому другу привет.
– Красиво! – прошептала Влада. – Скоро, говорят, звездопад начнется. Посмотрим с тобой? Это через две недели.
Мы дошли до полянки, и я пристроил рядом с боксами наших мальчиков контейнер с маленьким разведчиком. Влада немного подумала, потом решительно его раскрыла, давая «пленнику» свободу действий. «Правильно», – подумал я.
Пусь собрал свое потомство рядом и уселся перед ним, как профессор перед студентами. Я тоже решил присесть. Думалось тут хорошо.
Башни Меера для нас оставались малопонятными, соваться к ним наобум не стоило. Но сама собой пришла другая идея. Сунуться лучше сперва в Соловей, на вокзал. Вокзал этот я хорошо помнил. Двухэтажный, обшитый деревом по верхнему этажу, подоконники с цветниками… Летом там всегда было прохладно, зимой – тепло от больших изразцовых печей, в которые при реконструкции встроили нагреватели… Небольшой, но уютный зал ожидания с деревянными диванчиками по стенам и колесом люстры на потолке. Пол… Паркетный рисунок. Точно, орнамент из треугольников и квадратов по периметру, а в центре – не помню…
Нет, по сравнению с простенькой платформой в Загорном, насколько мне запомнилось, вокзал в Соловье выглядел богато. Золотом латуни манили окошки билетной кассы, их так и хотелось потрогать детской ручкой – никаких острых углов, плавные обводы… Мда, что же там в центре-то на полу было?.. Съездить, что ли, и посмотреть?
Нас догнали Ион и Зет. Мне стало что-то невтерпеж, и я сказал про идею насчет Соловья.
– Ребята, давайте на коптере туда слетаем? Прямо сейчас!
– Ночью? – уточнила Влада.
– А какая разница? Только глянем – и обратно.
Ион на всякий случай запросил обстановку. Вроде спокойно. Марта полетела с нами, это к лучшему, ей там каждый метр знаком.
И вот мы уже идем с фонарями по ночному перрону к темному зданию вокзала. Со скрипом поддалась моему нажиму входная дверь. Внутри мрак – занавески на окнах закрыты. Яркий свет фонаря сразу осветил пол. Шестигранник с пирамидой внутри. Как в рукописи деда Кобелевича. Мозаика на полу.
– Оно, – с удовлетворением сказал я.
Влада взъерошила мне волосы и поцеловала. Остальные рассматривали мозаику. Пылищи тут было, конечно, много, но картинка была видна. Ион замерил ее геокоординаты – совпадает.
Возвращались мы в приподнятом настроении. И на следующий день мы с утра опять были в Соловье. С собой взяли контейнер с разведчиком.
Зет прошел на второй этаж вокзала, но там ничего выдающегося не было – пол из крашеных досок. И половики перед дверями начальника вокзала и дежурного по станции. Ноги при входе к высоким чинам вытирать полагалось.
Марта сделала несколько замеров своими приборами и сказала:
– Тут всегда чисто было. «Шарах» тут нет.
Пусь пару раз чихнул от пыли и решил ждать нас снаружи. Там, по крайней мере, станционный кот на загородке сидел и качал права, а тут – вообще ничего….
– Ничего ты, друг лохматый, не понимаешь, – сказал я, выпуская его за дверь. – Тут самый эпицентр.
Зет установил навигационный маячок рядом с рисунком паркета, и Ион улетел обратно делать замеры из дома. Я снял изображение, потом мы с Зетом подняли на руках Владу под потолок, и она сняла его сверху. Я немного перенастроил свой сканер и поискал в паркете наличие отражающего слоя. Тщетно, натуральное дерево, небось, и клей старинный, а не современные мастики. Мы собрались было уходить, как у меня выскочила из руки и закатилась под диван цилиндрическая заглушка от сканера. Пришлось лезть в пыль, но вылезая и чихая от нее, я был вознагражден. Если смотреть почти от самого пола, то мозаика вдруг вырастала вверх почти до потолка и казалась внушительным полупрозрачным сооружением правильной пирамиды на шестиугольном основании. Я видел, что нюхать пыль ни у кого особого желания не было, но главное в нашем деле – заложить почин и массы пойдут!
В моем открытии убедились все. Кроме Пуся, который, судя по доносящимся звукам, пытался уговорить кота не меньше, чем на совместное управление вокзалом…
Марта связалась было с Ионом насчет «привезти сюда парочку пылесосов», но я ее остановил. Не пыль тут главное. А эти «дурни» могут всосать и что-то нужное.
Пока мы делали снимки, вернулся Ион. Из дома приборы показывали активность. Провели примитивную биолокацию. В руках Иона рамка поворачивалась каждый раз, когда он подходил к мозаике на полу вокзала. Само «сооружение» тут ни один наш прибор не зафиксировал, кроме примитивной рамки.
