скачать книгу бесплатно
– Всё хорошо? – спросил с опаской Кенваль.
– Да, милый, кушай, – успокоила его мать.
Сотар второпях вышел из трапезной. Ему нужно было быть в одеяниях для аудиенций. Глава государства – это его представитель, поэтому на нём должна быть символика – цветущий калиандр, который вышит на царской мантии. Изображение располагалась в области левого плеча элемента одежды. Калиандр – единственное растение, которое не погибает при сильных морозах. Оно даже прорастает сквозь снег. Его плоды, кисло-сладкие маленькие ягоды красноватого цвета, часто являются пищей для диких животных в зимнюю пору. Он знамение стойкости и надежды.
Символом Версаха была бычья голова на кроваво-красном фоне. Она олицетворяла силу и независимость. Знак точно отражал их характер и нравы. Версахцы рослые, сильные люди, основным ремеслом которых была война и охота на лесных зверей. Они не особо славились дружелюбием и для них белковая пища была только в радость, даже если она была сырая.
Сотар сидел в присутствии своей свиты и выжидал пока незваный гость пройдёт в тронный зал и озвучит причину своего визита. Каждый был в ожидании. Все сердца трепетали о том, что ждёт их впереди. Огромные ворота в шел распахивает стража и входит высокий мужчина с густой бородой, увешанный кожаными плащами и шкурами, который скрипел своими ботинками по гладкому камню. Он встал посреди зала и поклонился царю.
– Ваше величество, царь степных земель, моё имя Накал из Урта. Достопочтенный правитель северных земель Далариен призвал меня выступить перед вами и сообщить о его намерениях относительно Нильшерта.
– Говори Накал из Урта. Мы тебя внимательно слушаем.
– Ваше соглашении о нейтралитете с Версахом обходиться вам очень дёшево. Далариен просит передать ему Заречные земли с целью их освоения и присоединения к Версаху. Так как это не захват мы позволим вашим людям спокойно покинуть их дома и расположиться в местах ближе к центру. Данные земли вы отдаёте в дар, и мы не намерены воевать с вашим народом. Такова воля моего посланника.
– Что же будет с данью, которую мы платили ранее?
– Соглашение в этой части останется неизменным.
– Вы просите меня отдать земли по собственному желанию, тогда как именно для того, чтобы их не забирали у моего народа, я платил Далариену?
– Если вы захотите их не отдавать, то мы заберём всё силой. В этом же случаем мы забираем лишь их часть.
Сотар был в возмущении также, как и остальные присутствующие в зале. Поднялся недовольный гул, который заполнил всё помещение.
– Такова цена спасения, – произнёс гонец.
– Уж лучше умереть, чем находиться в рабстве у бестолковых и вонючих версахцев!
– Остынь, Мидек, – успокаивал его Сотар.
– У вас есть сутки, чтобы подумать над нашим предложением. В противном случае мы разрываем все соглашения о временном перемирии на основании неисполнения обязательств с вашей стороны и имеем право идти войной против Нильшерта.
После этих слов Накал поклонился вновь.
– Отведите его в покои, чтобы он смог расположиться после долгого пути, – сказал царь и встал.
Он не находил себе места. Его зажали в угол. К нему тут же подбежала его правая рука и начала отчитывать.
– Ну, что? Довольны? Разве я не предупреждал об этом?! Разве не говорил вам, что это не кончится добром?
– Меньше всего мне сейчас хочется слышать недовольные возгласы. Созывай срочный совет. Нужно решать, что делать.
Напряженный Мидек не мог отвести взгляда от Сотара. Он знал, что так будет. По крайней мере догадывался об этом. Он нехотя обернулся и пошёл докладывать каждому приближенному о грядущем внеочередном собрании. На самом деле решение уже было принято. Сотар знал, чего хочет. Точнее знал, чего он не хочет. Чтобы его государство дробили какие-то чужеземные захватчики. Его отец воссоединял один клочок почвы за другим не для того, чтобы их потом раздавали направо и налево. Видимо, избежать войны в существующих условиях не получится. Однако царю нужно было услышать мнение совета. Поспешные решения всегда дорого ему обходились, и он не хочет совершать одни и те же ошибки.
Вся знать уже сидела за столом переговоров. Сотар ждал последнего. И по всей видимости самого значимого из присутствующих. Несмотря на его вспыльчивость и дурной характер он был дальновидней всех. Хоть Сотар и понимал это, но не мог признать. Он считал, что он царь и всё, что он делает правильно и не подлежит обсуждению. Решение, принятое правителем – закон. Царь не обязан извиняться за свои решения несмотря на то, что они в какой-то степени могут быть неправильными. Двери шела открылись и Мидек прошёл на своё место.
– Многие из вас уже слышали новость, доведенную с северных земель. Далариену мало наших платежей и он желает большего. Заречные земли Нильшерта. Сейчас вопрос стоит в том, что нам важнее: часть государства или народ.
– Но разве народ не является частью государства?
– Да, ты прав, Анокар. Но дело в том, что одно мы можем вернуть, а другое может бесследно уйти.
– Хотите услышать моё мнение? – заявил Мидек.
– Да, говори.
Все старцы сразу переключили своё внимание на эмоционального коллегу.
– Заречные земли будут лишь началом. Потом они попросят Ксант, а затем и всю центральную часть. Дадим откусить кисть, останемся без руки. Они не остановятся на этом. А после того, как они без единой крови и усилий получат Нильшерт, то начнут доить его как корову. Весь урожай, всё добытое с шахт, будет уходить этим несносным варварам.
Первый раз Сотар действительно стал задумываться над красноречивыми репликами Мидека. Он начал видеть в них смысл. И более того, царь начал понимать своего соратника. Все молча кивали головой.
– Ты прав.
Мидек посмотрел на Сотара. Он начал безумно улыбаться и вертеть головой.
– После стольких лет я наконец услышал ваше одобрение… Неужели нужно было всё довести до такой крайности, чтобы понять истину.
– Сейчас не время выяснять кто и когда, что-либо говорил. Мы живём сегодня. И решать нам нужно сегодняшние проблемы. Если мы станем постоянно оглядываться назад, то будем неспособны собраться и противостоять врагу.
– Готовьте армию, царь. Это всё, что вам сейчас нужно. Версах не сразу предпримет попытки отобрать земли после отказа, у нас будет время подготовиться.
– Проведем голосование на выбор временного командующего войском.
Все девять мужей подняли свои чернильные перья над чистыми листами и стали писать имя того, кто достоин занять эту должность. Утвердившись в своей позиции, они бросали клочок бумаги в большую глиняную урну, расположенную посередине стола. После того как последний свёрток оказался в вазе, то харон совета взял её и начал доставать по одному зачитывая их.
– Лукреций.
Все внимательно смотрели за каждым движением слуги.
– Мидек.
Харон поставил лист бумаги на стол и взялся за другой.
– Мидек.
Глаза приближённого начали гореть. Это то, чего ему не доставало. Власти. Истинной власти, а не эти игры с государственным советом. Военные предводители считались вторыми по значимости лицами после монарха.
– Мидек.
Он уже ощущал вкус свой победы. Ему хотелось плясать от счастья, но нельзя было показывать себя в этот момент.
– Перон.
"Перон? Этот старый дурак даже своими детьми командовать не может", – думал про себя Мидек.
– Лукреций.
"Неужели эти идиоты могут поручить это дело кому-то кроме меня?", – продолжал он рассуждать.
– Мидек.
Они не желали возлагать ответственность на такого высокомерного и возбудимого мужа. Однако никто бы не смог справится с этой ролью лучше, чем он.
– Лукреций.
"Нет, этот недоносок не может меня опередить! Я единственный кто способен защитить Нильшерт. Никто кроме меня не способен на это!".
Томное молчание заставляло сердца присутствующих в зале биться сильнее. Ещё чуть-чуть и их можно будет услышать. Харон поднял последнюю бумажку и развернул её.
– Мидек.
Мидек сжал кулаки и тихо стукнул по столу. Он победил. Он доволен собой настолько насколько позволяла его гордость.
– Решением верховного совета Нильшерта, назначаю тебя Мидек из Ксанта, сын Лера, главнокомандующим войск. Грядёт война мужи Нильшерта и нам нужно быть к ней готовыми.
Кенваль прогуливался по дворцу после усердных занятий по правописанию. Он услышал чей-то плачь. Звук был далёким, но коридорами распространялся по всей крепости. Маленькие царские ноги начали быстрее шагать. Ему хотелось узнать, что случилось. Кенваль подошёл к одной из дверей и приложил ухо. "Нет, не отсюда", – подумал он и пошёл дальше. Через пару метров он прилип к ещё одной, однако и эта оказалась не той, которую он искал. Мальчик прошёл дальше стал прислушиваться к следующей. "Да, это определенно здесь". Теперь ему оставалось открыть её и посмотреть кто за ней прячется. "А вдруг он не хочет никого видеть?", – подумал он и отошёл чуть назад. "Но, если ему плохо, возможно, я смогу поддержать и помочь". После этого он начал тянуть ручку двери на себя. Элара с непонятным выражением лица смотрела как Кенваль тащит дверь. Он остановился и посмотрел на неё. Её глаза были красные, а по щекам катились слезинки.
– Что случилось? – спросил он.
– Что ты здесь делаешь?
– Я услышал, как кто-то плачет и пришел к нему на помощь.
Элара бы очень хотела, но ничего не поможет воскресить её мать.
– Уходи. Ты не должен здесь быть, – произнесла девочка и продолжила рыдать в подушку.
Кенваль зашёл и сел на кровать рядом с ней.
– У тебя что-то болит? Я могу позвать лекаря.
– Нет. Лекарства здесь не помогут…
– Тогда в чём дело? – озадаченно произнёс Кенваль.
– Моя мама… – начала робко Элара. – Он вчера умерла.
Кенваль продолжал смотреть на неё застывшими глазами. Он никогда не сталкивался с таким и не знал, как реагировать. Ему должно быть грустно, но он не испытывает печали, потому что не знал этого человека. У себя в голове он пытается подобрать утешительные слова, но понимает, что ни одно из них не поможет вернуть её к жизни. И ничто не сможет утолить скорбь маленькой девочки.
– Зачем ты плачешь? – вдруг спросил он.
– Что? – в недоумении произнесла Элара.
– Разве это поможет в чём-то? Не нужно этого делать. Ничего от этого не поменяется.
– Ты не можешь этого понять. Представь, что твоих родителей не станет.
Как ты себя будешь чувствовать в этот момент?
– Не знаю… Мне было бы плохо. Но потом бы я осознал, что это умерли мои родители, а не я. Моя жизнь ещё не закончена и не к чему убивать себя раньше времени.
– Какой же ты глупый! – вскричала Элара.
– Почему?
– Плачут не потому, что хотят себе вреда. Плачут, потому что не могут справиться со своими переживаниями. Нельзя контролировать свои чувства.
– Разве? У тебя же не случаются случайные приступы смеха.
– Это ничего не значит…
– А, по-моему, значит. Нужно лишь подумать сейчас о чём-то хорошем.
– Как я могу думать о хорошем, когда в моей жизни случилось плохое?
– Хорошее всегда есть вокруг нас, просто иногда мы его не замечаем. Или не хотим замечать.
Девочка задумалась и начала сверлить пол своим взглядом. Кенваль схватил её за руку и повёл к выходу.
– Ты что делаешь? – спросила она.
– Я знаю, где лежит жжёный сахар у Самандина. Когда мне грустно, я пробираюсь на кухню и ем его.
– Разве так можно?
– Нет. Но он очень вкусный.
Девочка улыбнулась, и они вместе выбежали из комнаты и побежали навстречу сладости. Они уплетали одну штуку за другой пока горшок не стал пустым. Все руки были неприятно клейкими и хотелось их скорее помыть. Но Элара придумала способ получше – она стала облизывать свои маленькие пальчики, съедая сладкий слой, который скопился.
– Ты чего? – настороженно спросил Кенваль.
Девочка подняла голову и вопросительно посмотрела на него.
– Не нужно этого делать, мы достанем ещё.
– Да нет. Они просто липкие.
– Можно смыть потом водой, не к чему этого делать.
– Ладно…
– Прости, я не хотел тебя обидеть.
– Всё хорошо, – простонала она.
– Ты не должна меня слушать, я же не твой господин.
