скачать книгу бесплатно
– Черт… – едва слышно выругалась Вика и бросилась собирать листы.
– Что с Вами? – удивился Григорий и быстрыми шагами подошел к столу, взяв изрисованный лист.
Сердце девушки едва не выпрыгнуло от нервов. Она поджала губы и ожидающе уставилась на мужчину, в ужасе представляя, что о ней подумают. Но Григорий молчал, хмурым видом изучая рисунок.
– Что это? – наконец, спросил он и уставился на девушку.
– Послушайте, Григорий, – тихим и сжатым голосом зашептала Виктория, покашливая. – Это… Как Вам сказать, чтобы Вы правильно поняли…. Я… Мне нравится чертежная графика и… тела… Да. Человеческие. Ну, понимаете, как мы красиво устроены…
– Вика, – мужчина перебил ее оправдания. Его взгляд уже давно изменился. Он подобрел, стал мягче. На губах появился намек на улыбку.
– Да? – Виктория опустила глаза. Почему-то ей стало так обидно, что захотелось плакать. Она шмыгнула носом, стараясь сдержать слезы. Она чувствовал себя мальчишкой-подростком, которого мать случайно застукала за онанизмом.
– Я не против графики и человеческих тел… И не надо так переживать, будто Вы нарисовали что-то непристойное. Это же всего лишь куча тренировочных линий.
– Куча тренировочных линий?! – не веря своим ушам, воскликнула девушка. Она бросила взгляд на листы и даже упала в кресло от неожиданности. Все листы были заштрихованы в разных направлениях. Просто штрихи. Ничего не значащие, ни на что не похожие. Рисунок психически не здорового человека.
– Я не хотел Вас обидеть… – извинился Григорий, удивленными глазами наблюдая встревоженное до безумия лицо Виктории, копошащейся в изрисованных листах бумаги.
– Вика, с Вами все нормально? – таинственно спросил он, передавая ей листок. – Вы странно выглядите.
– Странно выгляжу? – переспросила она.
Ее голос уже становился истеричным. Что-то играло с ней злую шутку. То ли сознание, то ли воображение. И Виктории так надоело выглядеть дурой, не способной контролировать саму себя. Она уже привыкла ко всему… Но каждый раз случалось что-то, что вышибло ее из колеи повседневности. Ведь она явно видела нарисованную пару, занимающуюся любовью, а теперь на ее руках лежит куча исполосованной карандашом бумаги.
– Подождите, – Григорий взял ее за трясущиеся руки, стараясь унять нервный тремор, пытаясь успокоить девушку. – Не разбрасывайте бумагу. Успокойтесь, Вика. Успокойтесь! Все хорошо. Все в порядке.
Он гладил едва сдерживающую слезы девушку по рукам, смотрел ей в глаза, пытаясь понять, успокоилась ли она.
– Черт, – снова прошептала Виктория и всхлипнула.
– Пойдемте со мной, – Григорий открыл дверь и кивнул в сторону выхода. – Пойдемте.
Он шел впереди, внимательно прислушиваясь к шагам сзади. Виктория поспешно шла за боссом, немного отвлекшись от своих произведений искусства. Григорий привел девушку в простенькую, но уютную кофешку, усадил в кресло и заказал два охлаждающих напитка.
– Расскажите мне, что с Вами происходит. – Мужчина со вздохом опустился на стул напротив, поправляя брюки. Он не сводил глаз с печальной девушки.
– Я не знаю, – тихо ответила она и закрыла лицо руками. – Просто не знаю.
– Эй, – он аккуратно убрал ее руки от лица. – Все хорошо. Не надо нервничать. Со мной Вы можете быть естественной… Мы здесь не о работе собрались поговорить…
– Мне кажется, я схожу с ума… – Виктория подняла глаза на собеседника.
– Почему? Что не так? Может, я могу помочь? – Григорий сыпал вопросами.
– Нет, нет, все нормально. Просто маленькая слабость.
– Вы уверены? В кабинете Вы выглядели так, словно вот-вот сойдете с ума…
– Нет, правда, все нормально. – Улыбнулась Виктория, – я не хочу, чтобы Вы думали, что в компании работает псих или критин.
Григорий усмехнулся.
– Знаете, у всех бывают минуты слабости и психически нездоровые мысли. И Вы не исключение. Я просто хотел сказать, что если Вам нужна помощь, любая, душевная или материальная, Вы всегда можете обращаться ко мне. Я Вам друг.
Виктория молча слушала предложения о дружбе, прикидываясь вновь улыбающейся девушкой. А у самой перед глазами стояли ею нарисованные картины. Она чувствовала себя усталой. Вся эта суматоха с представителями ада сводила ее с ума. Виктория была уверена, что достаточно было просто отдать душу Люциферу и можно наслаждаться свободной жизнью с Хароном. И никак она не ожидала, что с появлением печати Люцифера на теле, у нее появятся проблемы и с телом и с головой.
– Я помню тот день, когда увидел Вас впервые. – Григорий мечтательно прикрыл глаза. – Я шел в свой кабинет, а Вы стояли в компании маркетологов, улыбались, о чем-то щебетали. Тогда я подумал: «Какая веселая девушка!». И так было какое-то время. А потом с Вами что-то начало твориться. Вы мрачнели, тускнели, улыбка все реже приходила к Вам. Я говорю об искренней улыбке, а не о той, которой Вы прикрываетесь, как бы говоря, что все хорошо. Я Вам не верю, Виктория. Вы не та, какой были раньше. Вас что-то беспокоит и как бы Вы не пытались скрыть это от людей, все равно заметно.
– Да, от Вас, похоже, ничего не скроешь, – вздохнула девушка.
– Я знаю, что не имею никакого права приставать к Вам с подобными вопросами. Деловой этикет и все такое… Но я специально привел Вас сюда, чтобы Вы смогли хоть чуть-чуть расслабиться и отвлечься от повседневной суеты. Здесь нет места деловому этикету и стилю.
– А Вы обо всех сотрудниках так переживаете? – Вика взглянула на руководителя.
Григорий молчал. Неожиданный вопрос немного сбил его с толку, несмотря на то, что он на своей должности слышал и пострашнее вопросы, с ответами на которые всегда ловко выходил из ситуации.
– По правде сказать, нет. – Честно ответил он.
– И чем я заслужила такую почтительность?
– Виктория, – усмехнулся Григорий, чувствуя, что его хотят зажать в угол. – Вы не так воспринимаете ситуацию.
– Почему же? – Вся робость и застенчивость исчезли. Вике надоело не понимать. – Григорий, я просто хочу разобраться и понять, почему у Вас такое трепетное отношение ко мне. Вы сегодня утром приходили… О чем Вы хотели поговорить? Не надо только лжи. Испытательный срок совершенно ни причем, так ведь?
Мужчина был серьезен. Кадык нервно совершал скачкообразные движения, то была единственная часть его тела, которая хоть как-то двигалась.
– Ваши внезапные перемены порой выбивают меня из колеи. Честно. Полчаса назад Вы едва не рыдали, сейчас передо мной сидит дерзкая и бесстрашная девчонка. Вы удивляете меня.
Виктория опустила взгляд. Она дала себе немного времени успокоиться. Из-за непонимания самой себя, появилась агрессия, которую Вика совсем забыла сдерживать. Ну с чего она решила, что генеральный директор должен отчитываться перед ней?
– Простите.
– Ну что Вы! Я вовсе не это хотел услышать.
– Правда, простите. Порой со мной действительно что-то случается и я становлюсь невозможной.
– Виктория, прошу Вас…
– Григорий, пойдемте. Нам нужно вернуться на свои места. Я все-таки хотела бы закончить свои эскизы… точнее, начать их. И… простите мое вызывающее поведение. Я должна учиться сдерживать свои эмоции.
Девушка встала, Григорий тут же вскочил. Ему совсем не хотелось заканчивать посиделки, но и заставить никого он не мог. Безусловно его радовало то, что Виктория все-таки пришла в себя. Григорий и не подозревал, что Вика сама была бы не прочь поболтать с ним, но дотошный призрак его матери утомил ее своим монотонным шепотом, требующим оставить в покое ее любимого сына.
Виктория вообще любила поговорить с Григорием. Да и что тут собственно такого? Интеллигентный, умный мужчина, хорошо выглядящий, вкусно пахнущий. Иногда он был ненавязчив и даже немного скромный. У него грамотная, хорошо поставленная речь. Виктория не видела минусов в общении с мужчиной, кроме одного. Именно в то утро, когда Григорий вошел в кабинет девушки и начал нести несвязную ахинею, Вика заподозрила, что дело-то вовсе не в дружбе. Но что она могла сделать? Уволиться? Этот вариант совершенно не привлекал ее. Она решила отпустить ситуацию и загружать голову по мере поступления проблем. Пока Григорий открыто не достает ее, все можно списать на дружбу.
Виктория шла по улице, не поднимая глаз, боясь, что она снова увидит что-то необычное и странное. Ей больше не хотелось ничего видеть. Все таинственное и мистичное, привлекающее ее ранее, сейчас стало ненавистным. Порой невыносимым. Но она упорно продолжала считать, что Харон из другого мира – самое лучшее, прекрасное и необычное что случилось с ней когда-либо. И все бы ничего, но теперь Вика признавала, что сопутствующие факты по-настоящему тяжелы.
Виктория шла к метро, крепко сжимая в руках красный пакет. Ей казалось, что он излучает тепло любимого мужчины, что она чувствует его целиком. Ни о чем не думая, она просто отрешенно брела к спуску в подземку.
На встречу шли люди, которых Вика старалась не замечать. По всей видимости, люди тоже не очень смотрели куда идут и через несколько секунду кто-то сильно толкнул девушку. Виктория с перепугу отстранилась назад и возмущенно уставилась на «обидчика».
– Все-таки мир и вправду тесен. – Удивленно сообщила она, глядя на мужчину.
– Вика? – усмехнулся он. – Вот так встреча! Какими судьбами ты здесь?
– Привет, Данил. Я работаю здесь. А вот что ты здесь делаешь…
– Да я по делам. – Скромно ответил он, внимательно разглядывая девушку.
Темно-оливковые глаза смотрели на его лицо, а в голове плыли воспоминания о проведенном вместе с Данилой времени. Как это было! Виктория приподняла уголок губ, чувствуя как память ворошит былое, навивая сентиментальности. Улыбки. Смех. Ночные прогулки. Первое признание в любви. Его забота и внимание. Переживания. Слезы радости и горя. Знакомство с родителями. Смущение и стыд. Первый сексуальный опыт. Мнительность. Виктория перестала улыбаться. Вспоминая свою сексуальную жизнь с Данилой, она поняла, как уныло и вяло протекали эти два года, насколько Данил был неуклюжим эгоистом в постели. Он был просто жалок.
Легкий ветерок, прохладный, колыхал ее волосы, растрепывая новые волосинки, наплевав на все попытки девушки, убрать выбившиеся пряди. Она морщила носик, вертелась на месте, пытаясь поймать сторону, где нет ветра. Поджимала губы и щурила глаза, но не отводила взгляда от Данила.
– Почему ты на меня так смотришь? – спросила Вика, натянув капюшон на голову.
– Прошло всего полгода, да? С нашей последней встречи, а ты так сильно изменилась, как будто прошло несколько лет…
– В чем это выражается? – Вика улыбнулась.
– В чем? – молодой человек ответил улыбкой. – Ты была раньше такой… тихой что ли и скромной, а сейчас я вижу перед собой уверенную в себе девушку. Принципиальную, дерзкую и… красивую.
Данил смутился, сам не понимая, почему он это все говорит, но говорил он искренне.
– Ну что ж, это хорошие изменения, – вздохнула Вика, – Ладно, Дань, интересная встреча, но я бы все-таки хотела пойти домой. Немного устала сегодня.
– Жаль, что ты торопишься, – с сожалением сказал Даниил и взял девушку за руку.
Тьма ударила Вике по глазам, вынуждая их закрыться, а рука механически сжала мужскую. Запах спирта. Алкоголя. Сигаретный дым. Слезы. Страшные мужские слезы. Отчаяние. Боль. Сильнейшая боль в груди. Нет, она не физическая. Моральная. Потеря. Одиночество. Самобичевание. Женщина. Другая женщина. Еще незнакомые лица. Мельтешат и мельтешат. Трудовая книжка пылится дома. Безденежье. Все лица отвернуты. Они смеются. Продажа машины. Мама. Теплые руки и неоценимая помощь…
– Тебя уволили? – заторможено прошептала Виктория все еще держа руку молодого человека.
– Да как ты это делаешь! – испуганно вскрикнул Данил, выдернув руку.
– Что? – Виктория вернулась в реальность из своего неконтролируемого транса.
– Тогда ты рассказывала мне о женщине, которую я сам чуть ли не впервые видел. Теперь про мою работу, о которой ты ничего не могла знать!
– Мне, правда, надо бежать! – девушка быстрыми шагами помчалась вперед, осознав, что снова совершила ошибку.
– Вика! – позвал Данил.
Но девушка стремительно шла вперед, не желая ни с кем разговорить. Еще несколько раз она слышала свое имя, но даже не обернулась.
Спускаясь в метро с эскалатора, Виктория, затерянная в толпе жаждущих добраться домой людей, совсем неожиданно оказалась в объятиях мужчины. Как же отлегло, когда Вика поняла, что она в объятиях Харона.
– Ужас, а не день, – вздохнула она с улыбкой на губах, прижимаясь к мужчине. – Что ты здесь делаешь? Мы вроде дома договорились встретиться.
– Разве ты не рада мне?
– Ты же знаешь ответ.
– Знаю, поэтому искренне не понимаю, почему вместо радости я вижу удивление и даже нотку упрека, так ведь вы говорите? – улыбнулся он, отводя девушку в сторону. – Я здесь потому, что распереживался, что еще не скоро увижу тебя.
– Почему? – снова удивилась Вика.
– Ну у тебя сегодня целый день встречи с твоими почитателями. Светловолосый мальчик, твой бывший любовник, который лишь только сегодня оценил потерю в виде тебя. Твой мужчина, с которым вы постоянно ходите по кофе и вечно торчит в твоем кабинете, едва не откусил себе язык, умоляя себя сдерживаться от слащавого поцелуя.
– Я ничего этого не знаю…
– Я знаю.
Вика посмотрела на него. Улыбчивая физиономия, с ехидной маской. Пустые, переполненные безразличием глаза. Девушка вздохнула, понимая, что у демона все еще нет никаких чувств. Он все так же холодно и рассудительно выполняет свою работу.
– Ты так сильно сжимаешь камень. Разве ты не слышишь, как он кричит от боли? Я не знал, что ты такая бессердечная!
– Кто кричит? Камень? – спросила Вика, разжимая кулак.
На ладони лежал красный, граненный камень и ничего больше. Просто камень и отличало его от других камней лишь то, что в нем были караты.
– Да, – кивнул демон и взял двумя пальцами минерал и положил себе на ладонь. – Ему больно.
– Но это же камень! Как ему может быть больно?
– Люди не видят и не слышат ничьей боли, кроме собственной. Это то, что Люцифер пытался доказать своему отцу. И тогда его отец сказал: «Я создал их по своему подобию и если сейчас они не в силах узреть чужую боль, то дай им время, сын мой». Достаточно ли прошло времени, Виктория?
Девушка смотрела в некуда, все еще пытаясь понять и поверить в то, что камни действительно умеют чувствовать. Мужчина дотронулся до нежной щеки, загадочно заглядывая девушке в глаза. Он улыбался так подло и низко и в то же время, его улыбка была невозможно прекрасна… улыбка ангела, измазавшегося в черни.
– А? Детка? – спросил он. – почему ты молчишь? Все еще не слышишь?
Вика покачала головой. Ну ничего она не слышала. Да и не верила! Не могут камни плакать!
– Вы безнадежны! – укоризненно покачал головой Харон. – И мне это нравится. Ему – нет. А мне – да!
Он жадно впился губами в ее, погружая их в тишину и умиротворение. Уничтожающий пчелиный шум исчез. Стонущие от жизни люди – тоже. Мир продолжал свою зачарованную жизнь, но без угрюмого окружения. Прикосновения Харона – вот чего ждала Виктория. Их же ждал и Харон…
Солнце. Теплое, гуашевой желтое солнце в чистом, лазурном небе. Шум воды. Пение райских птиц, которые, откровенно говоря, петь совсем не умели. Бриз. Запах морской воды. Песок под ногами. Нагретый вопиющим солнцем и его дальнозоркими лучами. Приятный.
Виктория точно осознавала, что находится на пляже. Совершенно безлюдным и свободным. Уникальная музыка природы и никого больше, кроме Харона. Он массажирует ей кисть руки. Наслаждение… Нажимает на точки, доставляющие еще больше наслаждения. Он гладит ее руки, не переставая массирует основание большого пальца. Виктория смотрит в небо, а на лице блуждает озорная улыбка.
– Какая прекрасная иллюзия! – прошептала Вика, закрывая глаза.
Им было слишком больно смотреть на лазурное небо, освещенное солнцем. К тому же Харон творил чудеса все больше. Просто уже хотелось закрыть глаза.
– Пойдем, – шепотом сказал Харон и подхватил девушку на руки.
Он заходил в воду, ласкающую его пеной. Виктория, раскинув руки, лежала на его руках и наслаждалась моментом. В таком тихом, богемном месте, с мужчиной-мечтой, она забыл о своих мирских переживаниях и тревогах. Плевать на Григория. Плевать на призраков, их желания и угрозы. На все плевать. Вика хотела лишь одного, чтобы этот момент никогда не заканчивался.
Харон аккуратно спустил девушку с рук. Вода тут же завладела ее послушным телом, окутывая теплыми волнами спину. У ног вились наглые рыбы, щекоча своими плавниками кожу. Вода прозрачная, как стекло. Мягкий песочек на дне позволял утопать ногам в себе, покрывая их своими мелкими песчинками. Девушка улыбнулась и взглянула на Харона. Он же разглядывал ее, внимательно изучая реакцию. Виктория приподнялась на мысочки и поцеловала мужчину. Его руки чуждые этой земле и воде, но уже такие родные, крепко обняли девушку, не давая ей возможности выбраться.
