скачать книгу бесплатно
Оттого ли, быть может, что в это мгновенье
Нас, влюблённых, к истокам свело проведенье?
Осень
Осень. Тёмные аллеи.
Томик Бунина в кармане.
И опять иголка в вене,
И опять не тянет к маме.
Листья жёлтые летают.
Я валяюсь на скамейке.
Жаль, сюда не забредает
Мой приятель, пьяный в стельку,
Мы друг друга понимаем…
Впрочем, можно и спокойно,
Я коленки обнимаю
И не грустно, и не больно.
Всё равно, что плачет небо,
Что сегодня ждёт в тумане.
Осень, дождик, влажность, нега,
А другие… Ну их в баню!
«Осины стрясают рубахи…»
Осины стрясают рубахи
От влажности ржавой листвы,
Дрожат обнажённые страхи
В ознобе своей наготы.
От холода ёжится лес,
И ветер охрипший простужен.
А сердце так жаждет чудес,
И ты мне по-прежнему нужен.
Голубой экспресс
Между грустью и первым светом
Находилось твоё обещанье.
Голос тихий шепнул: «До лета…», —
Что и стало твоим прощаньем.
После, сидя в пустом вагоне,
На прокуренных вдрызг ресницах
Сохли слёзы, летя в ладони…
Поезд рвался стрелой в столицу.
За окном рисовалось утро
И тянулись рядами сосны,
И хотелось сказать кому-то,
Но казалось, что слишком поздно…
Расцарапаны пальцем стёкла,
И измяты от нервов шторы,
В горьких мыслях ещё не блёкло,
Стёрты в памяти только ссоры.
Только небо синеет сзади,
Вдалеке оставляя встречный,
Только трети в твоём фасаде
Не хватает для слова «вечно».
Только гулко идём по рельсам…
За ночь стала я чуть умнее…
Чёрный лес в голубом экспрессе
На обратном пути синее.
«Осыпаются листья. Осень…»
Осыпаются листья. Осень
Тормошит ледяную душу,
Инфернальное что-то просит,
Нерв сознания слёзы душит.
Метко падает с неба в каплях,
Мой покой разбивает резко,
Тёмной краской сошло на паклях,
Я холодная, как железка…
Впереди ожидает стужа,
Бьётся в стёкла воронкой, сеткой…
Оттого, что никто не нужен
Зажигаю себя таблеткой.
Но лучистые дуги сосен,
И в объятьях любимый мишка
Мне напомнят, что просто осень,
И грустить о подобном – слишком.
Сегодня
Сегодня было то же утро,
В котором я опять мечтала:
Быть нужной нужному кому-то,
Не пряча глаз за суть финала.
Сегодня билась та же осень
В мои измученные веки
И снова было ровно восемь
Желаний, сбитых на отсеки…
Сегодня даже дождь отметил:
Таких прохожих слишком мало,
Чтоб бил в лицо холодный ветер,
А сердце бешено сгорало…
Спешили в дом слепые люди,
Никто не знал, и я не знала:
От экономии прелюдий
Не укрепятся покрывала.
Слякоть ноября
Повсюду слякоть ноября,
Уныло скомканные листья,
И нос, на холоде свербя,
Чиханьем разгоняет мысли…
Колючий свитер стиснул грудь,
И тёплый шарф души не греет.
Ах, как до лета дотянуть?!
Да что там… До домашней двери…
Город
Ванильное небо
В желтеющей выси, расплавленной солнцем,
У самого края родного причала,
Молясь и рыдая, стояла девчонка,
В игнор для знакомых чудила, кричала.
От боли не пряча глаза за очками,
Смотря не в асфальт, а на лица прохожих,
Наткнувшись на грубость за джинсы клочками,
Её восхищала своя непохожесть,
Возможность быть разной: жестокой, игривой…
Тяжёлым и горьким, но опытом смелым
В ней нету стремленья казаться красивой,
В запретной рисует по-новому мелом.
Гуляет по крышам, живёт до предела,
Рискует на фоне ванильного неба,
Целует гитару, зовёт себя темой,
Решает свои и чужие проблемы.
И самая прелесть нелепой морали
Стоит не на первом, ведь суть – результаты.
Она настоящая… В центре реалий
Важней содержаний не станут плакаты.
Ночь веселья
Цветные кафешки
Стояли, как пешки,
Не рядом со мною —
Готовые к бою.
Ночные скандалы,
Дневные финалы —
Не все долетели,
Но те, кто хотели.
Похмельное утро,
Целуешь кому- то,
И не доверяешь,
Но не проверяешь.
Так все. Так возможно.
Сюжетно… Несложно…
И нервный итог:
Аспирин – потолок.
Другие правила
Живое молчанье стояло на крыше —
Вот так здесь делилась шпана новостями,
Охотно и дерзко, как львы и как мыши,
Меняясь душою, меняясь мастями.
Тяжёлым и смелым бывало порою,
Повсюду царили иные законы,
Здесь в солнечном небе, затянутом мглою —
Другие идеи, другие иконы.
Другие правители нас охраняют,
Забытые вами небесные лица,
Нам слишком печально нечасто бывает,
А если случается, можно напиться.
И долго бродить под распахнутым небом,
Валяться, подобно дырявой калоше,
Царапаться в стёкла и резать по венам,
Спасаться, рыдая под тяжестью ноши…
Трезветь по утрам без похмельных синдромов
И не поддаваться на панику прошлых,
Любить всех подряд: незнакомых, знакомых,
Счастливых, печальных, отвратных, хороших.
И долго шагать по стареющей крыше
До самой последней границы рассвета,
И ночью кричать, чтоб соседи потише,
Чтоб слышать шаги уходящего лета.
Монолог на крыше
