Жестокие игры II

скачать книгу бесплатно


На письме я бы свое состояние после этого заявления обозначил бесконечной строчкой точек. А так только глаза вылупил и челюсть отвалил. Когда дар речи вернулся, вышептал:

– То есть?

– Видите ли, мой друг, мы с вами не закончили исследование субличности, называвшей себя Егором, как вы помните, – надавил голосом, пеняя мне, что так и не явился ни разу на все его приглашения завершить серию исследований моего двойника. Но он же не вылезал, а кому охота лишний раз к психиатру соваться? – У меня было подозрение на то, что он и сам имеет субличность…

К такому меня жизнь не готовила. Я точно псих. В геометрической прогрессии. Геометрический псих. Треугольник Пенроуза. Занимательная математика, блядь!

– …при расщеплении личности происходит фрагментация сознания и воспоминаний. Каждая из личностей имеет доступ только к конкретному участку памяти, поэтому какие-то события выпадают из нее при переключении… – док продолжал, а я, оглушенный новостью, кажется, пропустил что-то из его объяснений, – …так было с Егором. Но в случае с этой вашей новой субличностью этого не происходит. Вы оба обладаете полной памятью, и вы, Виталий, должны знать все, что знают ваш исчезнувший и новый двойник. Кстати, весьма приятный молодой человек, с хорошим чувством юмора. Очень похож на вас.

– Пф, – не сдержался я. Как-нибудь потом, когда времени больше будет, послушаю запись сеанса гипноза, что там мой отщепенец намяукал. – Просто душка, да-да! Взял и… кхм… занялся сексом с моей невестой.

Док аж очки с носа уронил и на меня, как на клинического идиота, уставился:

– Так вот чем вызван ваш приход и просьба выставить его «на хер», как вы изволили выразиться, – дошло до него под венец моего терпения, и я только руки развел – подробностей не будет, но взглядом дорассказал психиатру историю секса «втроем». – Височно-теменной узел, в том числе и угловая извилина, которые отвечают за формирование ощущения саморасположения и телесное самовосприятие, активна, когда активны обе ваши личности, поэтому вы чувствуете одно и то же, – он покачал головой, будто устал объяснять неразумному мне простые истины. А у меня уже глаз дергался от его терминов. – Виталий Семенович, ваш новый двойник совершенно ничего от вас не скрывает, вам доступна его память, вы друг для друга – открытые книги. И мне показалось, что он ждет, пока вы что-то вспомните. Возможно, вам стоит побеседовать по душам. Судя по графике, – постучал он кончиком карандаша по одному из снимков, – вы и общаться должны в режиме, как сейчас принято говорить – онлайн…

И снова взгляд пытливый такой, того и гляди пилу возьмет и вскроет мне череп, чтобы натурально в нем покопаться. Чур меня…

– Местами, – скупо ответил я на это.

Пусть сам догадывается, что я имел в виду. Достал уже загадки загадывать! К Маришке хочу, мать твою!

– Ну, поскольку это новый для вас, кхм… компаньон, то нужно заново учиться не «выключаться»…

Мне это нескольких лет стоило с Егором, если что. Он сейчас издевается?

– …Но ваши провалы не будут длительными, как бывало с Егором. Эта ваша субличность слаба и малофункциональна…

Опять двадцать пять!

– …Этот парень может быть лишь в каких-то конкретных ситуациях сильнее вас или в некотором роде способным делать то, что не можете делать вы, – таки заметил, как я раздраженно и недоверчиво закатил глаза, – но он не способен на длительное функционирование и не рвется стать основной личностью, хотя, как часто делают другие альтер-эго, может имитировать вашу частично или полностью…

…на меня смотрел с наглой ухмылкой… я сам:

– А то что? – резанул слух собственный веселый голос…

Сон в руку.

– …И он, по его убеждению, ваш союзник…

– Это я уже от него слышал, да верится с трудом! – перебил я.

Эта ехидно-саркастическая морда из сна у меня перед глазами так и стоит, а голос, полный торжественного злорадства…

– Господи! – подхватился док и встал из-за стола. – Виталий Семенович, миленький вы мой, ну послушайте же вы меня! – руками затряс. Похоже, я его уже достал. – Он – часть вашей психики! Это не какой-то прохожий, – аж замаршировал по кабинету пионером, целую пантомиму изобразил, лишь бы до меня дошло, – который залез в вашу голову и делает там, что хочет! Все его реакции – это реакции ва-шей собст-вен-ной психики! – по слогам, как тупому. Вообще, доходчиво, да, бесспорно, но только пусть бы он сам в это попробовал поверить на моем месте! – Он – часть вашего сознания, ва-ше-го Я! Вы не можете его бояться…

Еще как могу!

– …ревновать к нему…

Да ладно?! Серьезно?!

– …сделать ему больно…

Заеду к Пашке, чтобы дурь из башки двойника вышиб!

– …не причинив такую же точно боль себе!..

Э-э-э…

Вадим Юрьевич помолчал, внимательно глядя на меня, потом предложил:

– …Если вы хотите знать, о чем беседовали ваша невеста и двойник, я могу провести сеанс гипнотической регрессии, – док вернулся за стол и маятник мой любимый передо мной поставил.

Я блескунчик решительно отодвинул, а то у меня на него уже рефлекс: чуть увидел – сразу в транс. Судя по всему, мой двойник болтал с Маришкой ни о чем, и клубнику где-то для нее раздобыл… Может, он не такой и мудак?

– Не, док, лучше скажите мне, как память Егора и этого нового… А как его зовут, вообще? – спохватился я.

Егор сам себя обозначил, а этого док ни разу по имени не назвал.

– А он не представился, – развел руками Юрьич.

А у меня что-то в том онлайне забрезжило, мысль какая-то мелькнула, но до конца не оформилась. Неужто двойник эмоцию какую-то проявил?.. Учись теперь заново понимать… Вздохнул тяжело, через губу воздух из легких выпустил и лоб в ладони уронил.

– Док, за что мне все это, а? – одним глазом на него из-под руки выглянул.

– Ну, милый мой друг, психика у всех людей разная, у вас оказалась слабой, потому и появилось диссоциативное расстройство, и это не худший вариант. А будь психика покрепче, его могло и не быть. Но над вами и насилия не совершалось постоянно, а люди, которые долго подвергались сексуальному или другим видам насилия над личностью, часто получают целый букет проблем: стокгольмский синдром, биполярное расстройство, шизофрения, пассивно-агрессивное расстройство, маниакально-депрессивный психоз… Такие люди десоциализарованы, часто находятся в состоянии истерии и дистресса и могут быть склонны его умышленно причинять другим.

– Ладно, док, избавьте мою слабую психику от подробностей! Лучше про память мне скажите – как вспомнить все?

– Фрагменты памяти будут сами спонтанно появляться под воздействием всевозможных раздражителей. Память – это, по сути, библиотека триггеров и реакций психики на них. Так что у вас буду всплывать образы, мысли, знания, навыки – что угодно. Возможно, всплески будут происходить во снах или в период физического переутомления – тогда мозг наиболее активен. Или в момент сильного напряжения, выплеска адреналина, проявления наиболее сильных эмоций.

Может, в автосалоне были не мои эмоции, а Егора? Его память проявилась необоснованной злостью на Маришку?

– А эмоции Егора? Они тоже достались мне в наследство?

– Я думаю, вы лучше ответите на этот вопрос. Наблюдайте за собой, если что-то вас раздражает из того, что раньше вы принимали спокойно, скорее всего, так и есть – вы унаследовали и чувства, и какие-то привычки двойника. Я вот вижу на вас рубашку и классические брюки, а вы, мой друг, не очень-то их жаловали.

Точно. Я просто взял рубашку и брюки из половины шкафа Егора и даже не задумался об этом.

Йо-о-оперный театр…

***

К Пашке я все-таки заехал.

Всю дорогу до его дома думал о том, что говорил док. А он наговорил лет на пять моего пребывания в его клинике. Голова разболелась от мыслей, я злорадно усмехался, что этот новенький тоже ее чувствует.

Только ни хрена эта мысль не грела. Прав док: раз у нас все общее, то глупо кидаться на самого себя.

– Как тебя зовут-то хоть? – спросил свое новое несчастье. Только привыкли с Маришкой быть вдвоем, и вот те нате хер в томате. В ответ – тишина. – Ладно… – ворчал я, как старик, – слушай сюда, моя вторая половинка, – до чего ж смешно прозвучало! – Мы тут до тебя с Егором договорились как-то, сосуществовали… Говнюк он, конечно, был еще тот, и панихиду я по нему точно справлять не стану, а вот что с тобой делать…

Пиздец… Я брежу.

Что я собирался ему сказать? Правила поведения зачитать? Договор заключить. С кем? С куском собственной психики, которая выскакивает, как черт из табакерки, когда его совсем не ждешь? Это, наверное, как с опухолью договориться, чтобы она не болела и по телу метастазами не расползалась, а то неприятно, сука, как-то.

Я точно псих.

Не повезло со мной Маришке. А ей надо как-то теперь рассказать.

Блядь!..

– Ладно, хрен с тобой… – пробурчал и одной рукой вскрыл аптечку.

Насухую сожрал пару таблеток, чтобы голова не болела. А то эти «височно-теменные» доли просто разламывало.

У дома Пашки постоял на улице, выкурил спокойно сигарету. Боль не совсем, но в большей степени отступила.

Августовские последние деньки стояли очень даже летними, приближение осени вообще не чувствовалось. Если такая погода продержится весь сентябрь, то можно будет опять с каретой договориться. Хочется для Маришки праздник устроить такой, чтобы на всю жизнь и память, и фото, и было что на ночь внукам потом рассказывать.

Если доживу.

Подумал об этом и только больше в намерении научить Маришку водить машину и стрелять укрепился. Может, не так чтобы в десяточку, но если хоть как-то сможет – уже легче. Хотя, наверное, ей это ни к чему, а вот пару приемов самообороны или пару сеансов у военного психолога, чтобы морально в любой момент была готова давать отпор – это вещь, это я по себе знал… Почему бы и да?

Свистнул особым сигналом, прислонившись к машине, и увидел, как в освещенном окне Пашкиной квартиры дернулась занавеска, потом выглянул он сам:

– Ого! – выдал, глядя на бэху. – Свежий ветер!

– А то! – я довольно ухмыльнулся и махнул ему рукой, чтобы спускался.

Совсем не хотелось подниматься в квартиру.

Не знаю, что там док с моей башкой сделал, а только какое-то принятие неизбежного я все-таки чувствовал. Больше всего успокаивало, что я все вспомню, и что засранец этот, нелегал в моей башке, – явление кратковременное и малофункциональное. Когда знаешь, что твое тело при тебе и останется, сразу как-то жить легче становится. Хотя кто меня в этом поймет?

Как там сказал док? Егор был гораздо больше самостоятельной личностью, нежели этот новенький. Надо его как-то обозвать.

– Лука?, – прилетело в мозг.

Я аж сигарету последнюю, только что вынутую из пачки, уронил.

– Вот и познакомились, – мысленно сделал я ножкой и с сожалением на сигарету посмотрел. – Вот же черт ты, Лука.

Он не ответил. И слава богу, потому что как раз подошел Пашка. Машину медленно обошел по кругу, сел за руль, я на пассажирское рядом упал. Друг детства завел бэху и плавно тронулся с места:

– Круто! Одним пальцем можно руль вертеть! А послушная! – прокатился вокруг детской площадки и встал на том же месте. Ко мне повернулся: – Поздравляю! – и руку на «дай пять» подставил.

Я по ладони его хлопнул, сжал.

– Как чувствуешь себя?

У него после встречи с охотниками Тарасова и двухчасовой комы голова стала болеть чаще, и, мне казалось, Пашка как-то отдалился от меня. На мою реплику об этом только рукой махнул и сказал, что просто не хочет нам с Маришкой в медовый период мешаться, а так он всегда рад нам. И так и было – все по-прежнему, но… как-то не так. Словно у Павла какая-то тайна завелась. Я даже подумал, что он с какой-нибудь девчонкой познакомился, встречается. Но друг на это только глаза округлил, будто этого вообще не может быть, потому что быть этого не может. Я не знал, что еще предположить, но старался Пашку не забывать ни по какому поводу.

Вот только вчера даже машину обмыть его не позвал. Хотя после этого двойника и секса «втроем» мне не хотелось кого-то еще видеть. Я трахался с невестой и самоутверждался, как малолетний придурок, доказывая себе, что это меня она хочет, я лучше, я – мачо!

Сам с собой писькой мерился.

Мда…

– Да нормально все, – отговорился он, мотнув головой, и наморщил нос.

Я еще больше утвердился в мысли, что что-то не так. Я его про «всё» не спрашивал. Но и допрашивать смысла не было.

– Я нашел, где он из клуба вынырнул, – сообщил, хотя не положено это: тайна следствия, а Пашка – лицо заинтересованное.

У него глаза засверкали, руки на руле напряглись, сжал его так, что костяшки побелели:

– И где же? – ему не удалось спросить равнодушно, он никогда врать не умел. Тем более мне.

– На заднем дворе «Ковчега», – что-то во мне воспротивилось сказать точнее, шевельнулось внутри четкое «нельзя».

Прислушивался к ощущениям, которым доверял – проверено опытным путем, что чуйка у меня как надо работает, – и понимал, что не просто так друг замер, пока ответа ждал. Важно ему знать. Очень важно. Почему-то гораздо важнее даже, чем было, пока я Тарасова в универе «водил».

Не доверяет мне после того, как я ублюдка в клубе упустил?

– Что дальше? – и снова у него равнодушно не вышло.

– Искать, куда и на чем уехал, – ответил, стараясь незаметно фиксировать все сигналы его тела.

Кстати, надо заглянуть к Макарычу в отдел психологической диагностики преступлений.

– Удачи. Как подготовка к свадьбе? – посмотрел, наконец, на меня и расслабился, потому что тему на безопасную перевел.

– Девчонки шушукаются, – усмехнулся я. – Будешь и шафером, и шофером, согласен?

– На этой? – заулыбался, по рулю стукнул легонько. Я кивнул. – А то! – еще шире улыбка стала.

– А у меня новый альтер-эго, – прицокнул я языком, типа похвастался.

– Ого… – Пашка на меня как на диковинку смотрел. – Ты их где-то специально выращиваешь?