скачать книгу бесплатно
Двор, как и тысячи других, не отличался буйством красок. Все те же обшарпанные пятиэтажки с разномастными балконами, цветочными клумбами, где любят ковыряться тетки пенсионного возраста, усыпанными окурками да пустыми бутылками, серые унылые деревья, среди которых, конечно попадались распустившиеся абрикос и алыча. Но в целом, создавалось впечатление унылости и безысходности.
Справа к дороге примыкал крутой склон небольшой возвышенности, на которой и находился тот самый пустырь.
– Ни фига не видно! – проворчал Володин, выглядывавший из приоткрытой двери.
– Ладно, ребята, на выход. А ты, ВэВэ, сиди здесь.
Парни выбрались из машины, стараясь громко не хлопать дверьми. Во дворе было относительно тихо, только собака невдалеке брехала, но никаких посторонних шумов, соответствующих драке, не было. Капитан с сержантом поднялись по небольшой лесенке, ведущей на возвышенность двора. Наверху, среди деревьев, где было несколько лавочек и остатки детской площадки давно раздолбанной забулдыгами и неприкаянной молодежью, были видны две фигуры, склонившиеся над третьим.
– Что они делают? Вроде ж бабка вызывала на драку… – дернул за рукав Старина Никитин.
Невдалеке в районе гаражей заистерила автосигнализация.
– Может тот сознание потерял? – предположил Старин.
И, действительно, один лежал на спине, нелепо раскинув руки, а двое других склонились над ним и то ли нюхали его, то ли искали что-то, то ли… Вовка присмотрелся и выкрикнул:
– Да они же жрут его! Вон, смотрите, этот в пальто за руку лежачего держит и куски вырывает… зубами… Я щас рыгану!
На бомжей или алкашей те не были похожи. Судя по одежде, один из них был молодой парень в стильном сером полупальто и джинсах, на которых налипло немного грязи, оставшейся после недавних дождей. Второй же был дворником – салатовый форменный жилет поверх старого бушлата-»афганки» с надписью «Озеленитель» сразу же бросился в глаза. Странная компания.
– Мля, точно жрут… Бред какой-то…
– Так, близко не подходим. Если что – мочи в бОшку. Не хотелось бы, чтобы они набросились…
– Понял! – пробормотал сержант, трясущимися пальцами расстегивая кобуру. Стрелять вот так сразу в людей ему было непривычно, то ли дело дубинкой….
Когда между милиционерами и странной троицей оставалось метров пять, Виктор знаком приказал остановиться.
– Эй вы, двое, встали и отошли от тела! И грабки-то задерите! – на всякий пожарный крикнул он, но те продолжали давиться, отгрызая куски плоти, судорожно их глотая, и не обращая никакого внимания на предупредительный крик.
Желудок Олега не выдержал, спазмы скрутили парня и того вырвало прямо себе под ноги. Он только и успел, что отвернуться от Виктора да наклониться, упираясь руками себе в колени.
– Да что ж это за ерунда творится? – практически простонал он.
Виктор следил за жрущими мужиками и чувствовал, что сам сейчас присоединится к сержанту, хотя желудок был пуст, все его содержимое осталось на полу в отделении. Вот отгребет же от Никифоровны – бабки-уборщицы… Никитин сделал шаг в сторону, чтобы кислый запах содержимого сержантского желудка не раздражал его обоняние и трижды выстрелил – в воздух и по головам. Мля! Четыре трупа за последние полчаса – это чересчур… Нелогичность всего происходящего не давала покоя. Что это за хрень?! Почему эти двое с таким упоением жрали третьего? Да и не только они! Девчонка то с предыдущего вызова тоже попыталась хапнуть пэпса.
Сержант выпрямился, утирая рот непонятно откуда взявшимся носовым платком. Он был бледный, на лбу проступили капельки пота.
– И этого… на всякий случай, – невнятно пробормотал Олег и выстрелил в лежащего и слегка пожеванного мужичка.
– Ты че, ох…ренел?! А вдруг он был живой?! – гаркнул капитан, отталкивая вялого сержанта и подбегая к телам.
Хотя какое там! Даже без выстрела пэпса, вряд ли с обгрызенной до костей шеей мужик мог бы выжить. Хотя бомжу вон артерию перегрызли, а он ручонки то свои тянул через решетку. И снова лужи крови, вывалившийся человеческий ливер, белесые потухшие глаза и следы укусов на телах. А невдалеке из-за гаражей показалась одинокая фигура…
– Оп-па! Смотри, еще только утро, а он уже назюзюкался… – тыкнул пальцем в сторону Олег, пришедший уже в норму.
Виктор присмотрелся – человек был далековато – глаз не рассмотреть, но его походка и прерывистые движения не понравились мужчине. Ой, не понравился он Виктору. А почему? Да шут его знает! Просто привык капитан доверять своему внутреннему голосу или интуиции – зовите как угодно.
– Давай в машину – в поликлинику съездим. Да и дежурному нужно доложиться.
На известия о еще трех трупах Миха никак не отреагировал. Сказал, чтобы возвращались в отдел, а за трупами потом приедет машина. Голос у него был нервный и даже через рацию сквозили усталость и раздражение.
– Ладно, мужики, давайте сначала к доктору, а потом уже в отдел. Нужно про этих людоедов доложить.
Володин надавил на газ и «бобик», рыча движком на весь двор, медленно тронулся вдоль дома. Этот район был водителю хорошо известен, поэтому особо петлять между домами не пришлось.
– Щас аккуратнее, колдобина на всю дорогу… – под нос себе пробурчал Володин, сбавляя скорость и аккуратно проезжая яму. – Ну вот, щас уже будем на месте.
На улицу Бориса Михайлова свернули в полной тишине – говорить после всего увиденного не хотелось абсолютно, да и радио тоже не включали – не до слащавых песенок сейчас, а «хэви металл» на радиостанциях не ставили. Водитель проехал до кольца, что соединяло три основные улицы этого района: Бориса Михайлова, проспект Героев Сталинграда и улицу Борисова, там развернулся, предварительно пропустив автобус, и направился в сторону Портовой поликлиники.
– Тормози! – рявкнул Виктор, как только заметил непонятно откуда взявшуюся фигуру в белом, которая выскочила из-за серой будки ларька. Володин был отменный водитель – и мгновенно ударил по тормозам, по инерции завалившись грудью на руль.
– Дура! Тебе жить надоело? – Одновременно выскочили из машины сержант и капитан, который больно приложился лбом о торпеду, не успев выставить вперед руки.
– Помогите! Там такое творится!!! – запричитала босоногая молодая девушка в замусоленном медицинском халатике и порванных колготках. Колени у нее были содраны, руки в крови, хоть видимых ран и не было заметно, да и подол халата был весь в бурых разводах, похожих на кровь.
– Что случилось?
– Не знаю! – начала рыдать та, размазывая тушь по лицу, – я ничего не поняла. Я была в кабинете, ждала врача – Алину Петровну, когда услышала крики о помощи, визги и грохот, я вышла, спустилась на второй этаж и заглянула в коридор, а там …. Там был просто ужас! – девушка зарыдала еще громче. – Я и еще две пациентки, что ожидали своей очереди, закрылись в кабинете… вернее, там такой предбанничек для ожидающих… и это я их закрыла. А потом одна из пациенток начала скандалить, кричать, что по судам затаскает меня за то, что я не даю ей выйти, но она-то не видела того, что видела я. Я пыталась ей объяснить, честное слово! Но она как будто и не слышала меня! Я и открыла ей двери – лишь бы заткнулась…
– Ничего не понял… кто кого закрыл-открыл? – покачал головой ВэВэ.
– Так, садитесь в машину и спокойнее, пожалуйста. И так голова кругом, а тут еще и вы со своими «открыл-закрыл».
Девушка торопливо села на заднее сиденье, продолжая шмыгать носом. И без того не шибко длинный халатик и вовсе задрался, оголив стройные ноги в подранных колготках. Олег заценил ноги и удовлетворенно хмыкнул. В другое время девчонка точно бы сказала какую-нибудь колкость, как обычно осаживала незадачливых ухажеров и желающих познакомиться, но сейчас она даже не заметила взгляда пэпээсника.
– Ну, так что там произошло? – потирая ушибленный лоб, поинтересовался Виктор.
– Они… произошли… – медсестра дрожащей рукой показала в сторону приближающихся фигур. – Я от них убегала.
Парни глянули туда, куда указывала девчонка, и обалдели – в их сторону медленно плелись окровавленные люди, среди которых легко угадывались медработники, в своих форменных халатах и костюмах, на которых еще более явно была видна кровь. Но среди них было много и обыкновенных граждан, посетителей клиники…. Виктор разглядел в толпе даже сгорбившуюся старушенцию, которая хоть и медленно, но для своего возраста довольно бодро вышагивала с неестественно вывернутой шеей.
– Ох…еть! – прокомментировал картину водитель. – Вот и не верь после этого фильмам…
– Володин, заткнись и дави на газ, а вы, барышня, рассказывайте все по порядку. Что у вас там в поликлинике случилось? Вас как зовут?
– Аня, – прошептала медсестра и начала сбивчиво рассказывать…
Прошло около получаса, как она открыла двери взбалмошной пациентке, крики и шум не умолкали и длились еще около двадцати-тридцати минут, а потом все стихло. Пациентка – молодящаяся женщина в сером костюме с довольно откровенным декольте и профессионально наложенным макияжем – оказалась разумным человеком. И словам перепуганной медсестры поверила сразу же. Ну, даже если и не поверила, то виду не подала и, в отличие от второй пациентки, сразу же бучу поднимать не стала, а постаралась сама понять, что могло случиться. Ведь глаза у медсестры Ани были такими дикими, да и крики внизу долго не смолкали… поэтому, у нее не возникло желания лично проверять правдивость истории медсестры.
Две женщины тихонько сидели за закрытой дверью. Аня пыталась дозвониться в милицию, но было постоянно занято, телефон ее парня тоже не отвечал. А у пациентки, как назло, с собой мобильника и не оказалось. Что делать, женщины не знали. Аня выглянула из предбанника, но на лестнице никого не было, а двери на этаж были закрыты – вход на него был с другого конца коридора.
Осторожно ступая, медсестра спустилась на пролет второго этажа. Покрытые белой краской, на фоне которой так явно были видны кровавые следы от ладоней, будто кто-то проходя мимо ладонью мазнул, металлические двери были распахнуты. Но Аня помнила картину, которую наблюдала на втором этаже, когда один из врачей впился в горло женщине и откусывал куски плоти, а из артерии хлестала кровь, заливая все вокруг. Анну тогда вырвало прямо на лестничной клетке.
Стараясь не вступить в дурно пахнущую лужу и не прикасаться к пятнам крови на перилах, медсестра заглянула на этаж и тут же отпрянула. Стулья, те, что раньше стояли возле кабинетов, были перевернуты. На полу в луже собственной крови лежала женщина – это было понятно только по виднеющемуся платью, потому как над телом на корточках сидела целая толпа людей, которые кто зубами, кто руками отрывали куски мяса и запихивали себе в рот. Те, кто мог дотянуться просто зубами, вгрызался в тело женщины, остальные пытались руками вырывать куски плоти. По направлению к этой толпе медленно заковылял завхоз Петрович, показавшийся из соседнего кабинета. Хотя он всегда отличался бодренькой походкой как для семидесятилетнего пенсионера, подрабатывающего завхозом при поликлинике, потому как на нищенскую пенсию прожить было не возможно.
От неожиданности и испуга Аня сделала шаг назад и поскользнулась. Вскрикнув, она попыталась удержать равновесие, пытаясь удержаться за дверной проем, но рука только скользнула по чему-то вязкому. Чем только привлекла к себе внимание, свалившись прямо в дверной проем. Стараясь как можно быстрее подняться, брезгливо морщась от липкой и дурно пахнущей субстанции на одежде и пытаясь вытереть замазанную в крови руку о собственный халат, медсестра и не заметила, как Петрович повернул голову в ее сторону и начал двигаться к ней. Только непонятный скрежет заставил девушку поднять глаза – завхоз уперся в перевернутый стул и вместо того, что бы просто переступить через него, тупо пер прямо на девчонку, толкая злосчастный стул перед собой, отчего тот и издавал противный звук.
Девушка в ужасе вскрикнула, как завороженная уставилась в лицо дедка и попыталась подняться, но ноги не слушались ее – она только неуклюже плюхнулась на попу. Один шлепанец слетел с ноги, и одевать его обратно просто не было времени. Анна смотрела в страшное лицо завхоза и медленно отползала назад, пока не уткнулась спиной в решетчатые перила лестницы. И только теперь она поняла, что либо она сейчас берет себя в руки и пытается убежать, либо остается трястись и просто погибнет. Перспектива умереть в неполные 22 года ее не прельщала. Медсестра перевернулась на четвереньки и, опираясь на прутья перил, поднялась. Здраво рассудив, что в одном шлепанце далеко не убежишь, она нервно дернула ногой, сбрасывая второй теперь уже только мешающий шлёпок.
В проеме дверей показался скалящийся Петрович… Анну спасло лишь то, что перевернутый стул застрял, не дав завхозу сразу кинуться на девушку. Но окровавленный старик не сдавался, он тянул руки и пытался сдвинуть преграду, отделяющую его от добычи, пока не потерял равновесие и не полетел вперед головой прямо на замершую Аню. Девчонка инстинктивно отскочила в сторону и стремглав бросилась вниз по лестнице, молясь всем известным богам, чтобы не упасть.
Проектировка поликлиники была немного странной – небольшой квадратный холл, в котором размещалось сразу 2 аптеки, вправо уходил небольшой коридор, шириной метра 3. Влево – совсем узенький – не больше полутора метров аппендикс, ведущий на лестницу, по которой можно было подняться на 2 и 3 этажи. Широкий коридор, конечно, тоже заканчивался лестницей, но Аня очень редко им пользовалась – кабинет, где она работала, был совсем в другой стороне.
Осталось проскочить узкий коридорчик и тогда девушка выбежит в холл больницы. Но едва уловимое движение тени на стене коридора заставило спешащую девушку остановиться. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, а пальцы тряслись. Нервно обернувшись на звук, Аня с ужасом увидела как существо, бывшее когда-то завхозом, скатилось по лестнице на пролет меж 1 и 2 этажом. И теперь ее с ужасной тварью разделяли лишь каких-то 10 ступенек. В воздухе стоял тяжелый запах крови и рвоты.
О том, что будет с оставшейся наверху пациенткой, девчонка не думала – самой бы уцелеть. Да и возвратиться за теткой просто не было возможности, пока Петрович преграждал дорогу.
– Ну, с Богом! – выдохнула девушка и выглянула в узкий коридор. Ее тут же попытались схватить чьи-то руки, но медсестра и сама не поняла, как умудрилась вывернуться из-под свалившегося на нее человека и прошмыгнуть мимо.
Кто ее пытался схватить, она даже не заметила, да и какая разница? Сейчас главное было вырваться на улицу и бежать подальше от этого филиала преисподней.
Стекло регистратуры было разбито и заляпано кровью, на полу валялись разбросанные бумажки и верхняя одежда, а тусклое освещение придавало еще более зловещий вид этому зрелищу. И везде кровь… В аптечном киоске, что располагался справа от входа, никого не было, только дверь поскрипывала от небольших толчков. Что толкало дверь, Аня не стала смотреть – да и не до того было. Появление девушки привлекло внимание медленно бродящих среди всего этого хаоса людей. Как по команде они все повернули головы в ее сторону и, почуяв добычу, попытались ее поймать. Но девчонка шустро увернулась от ближайших нападающих и рванула прямо к выходу – благо, холл не был такой уж и большой – всего лишь метров пять. Входная дверь была довольно тяжелой, но с разбегу Аня с легкостью ее оттолкнула и выскочила на улицу, где тут же полетела кубарем на асфальт, споткнувшись об откинутую руку лежащего окровавленного тела, над которым сидело другое существо и усердно обгладывало тому лицо. Почему существо? Да потому что люди не едят друг друга! Вся сущность девушки кричала, что это ненормально, так не бывает… но глаза говорили обратное.
Анна завыла в ужасе, подскочила как ужаленная и, не смотря на стертые колени и ладони, рванула по лестнице к дороге, где как раз показалась милицейская машина. И как раз вовремя – в проеме двери показался первый окровавленный человек, а тот, о которого Аня чуть не споткнулась, повернул в ее сторону голову, замер на какую-то секунду и поднялся, направившись вслед за бегущей девушкой.
10.30 Роддом №1, Стрелецкая бухта
Заступивший сегодня ночью на дежурство акушер-гинеколог Алексей Михайлов устало опустился на стул. Только одиннадцатый час, а он уже успел принять трех младенцев и около пяти мамаш отправить в предродовое отделение.
– Как подурели сегодня, – сгоряча пожаловался он молодой медсестричке, наливающей в чашку с засыпанными гранулами кофе кипяток.
Чашка, по мнению Алексея, была кошмарная – ядовито-желтая с веселенькими улыбающимися цветочками… в общем страшный сон наркомана. Но Машеньке – этой самой медсестре, работающей здесь, в родильном, лишь пару месяцев, она очень нравилась. Ну не обижать же человека намеком на полное отсутствие у него эстетического вкуса. Тем более, если это двадцатилетний человек с третьим размером груди и очень аппетитной попкой.
Кисловатый запах разнесся тут же по комнатушке – видать опять нормальный кофе закончился и теперь приходится допивать этот шмурдяк.
– Ты представляешь, рожает сегодня одна, вроде ее в 3-ю палату отправили… Весь процесс орала как потерпевшая, я думал, что оглохну нафиг… То убейте, то яду дайте… короче оперный концерт в сольном исполнении. Наконец-то все закончилось. Повезли ее зашивать, а она не дается! Дергается, орет, чтобы не трогали. Я ее уже и так, и эдак и уговорами, и угрозами позвать санитаров – все мимо. Потом плюнул и говорю: «Если не зашью, то тебе ТУДА мужик вместе с яйцами провалится».
– А она что?! – поперхнулась от смеха Машенька – и на ее щеках заиграли прелестные ямочки, которые притягивали к себе взгляд молодого врача.
– Да что-что… Сказала, что больше никогда к себе тех, кто с яйцами и близко не подпустит.
– Да уж! И часто у вас, Алексей Иванович, такие казусы случаются? – сверкнула глазами медсестричка, тут же, словно от смущения, опустив взгляд.
– Да как ни роды, Машунь, так свои приколы. Вон, сегодня в 7 утра родила – вчера вечером проезжая мимо нас почувствовала непонятный ощущения – ну и на всякий пожарный заехала, а у нее раскрытие, представляешь, уже 5 см! А она ни в одном глазу! Другая бы уже корчилась на ее месте от боли…
– И что она ничего не почувствовала?
– Нет! Спокойно мужу объявила, что ты, мол, дуй домой за шмотками, а я, пожалуй, схожу по-бырику рожу…
– Да уж… А я вон проходя мимо родовой слышала надрывное пение, – поделилась девчонка. Допив кофе, она грациозно поднялась и отнесла чашку в эмалированную раковину, что стояла на тумбе в углу кабинета.
– И что за репертуар нынче в моде у молодежи? – оторвался Алексей от созерцания женской попки, прикрытой одним халатиком.
– Не поверите – «Там сидела мурка в кожаной тужурке…» Заглянула в палату – а там сидит офигевший муж и роженица вперемешку со стонами полустроевым шагом круги нарезает, горланя эту самую «Мурку».
– Эт еще ниче, вот когда «в процессе» тетка заорала «А-а-а-а-акапулька а-а-а-яяяй» мы там чуть все от смеха не свалились. – Или тоже. Родила одна уже, но сильно порвалась. Я шью ей, стараюсь аккуратно, чтобы побыстрее все зажило, а тут из коридора слышу крик «Алексей Иванович, ты где?», так и хотелось ответить в рифму – сдержался, чтобы не смущать пациентку.
Дверь в ординаторскую распахнулась и в нее заглянула запыхавшаяся и растрепанная Алла Морозова, которая тут же оценила романтическую обстановку, о чем назавтра будет знать весь роддом.
– Алексей Иванович, там с подозрением на замершую привезли!
– Иду!
Алексей махом допил пойло, немного скривился и в растерянности закрутил в руках чашку.
– Я помою, бегите! – тут же нашлась Машенька, с обожанием в лучистых глазах глядя на доктора. Ну как в такого было не влюбиться? Высокий, умный, душа компании и всегда с шутками-прибаутками… к тому же не женат. Вот и втрескалась молоденькая медсестра по самые уши, не смотря на пятнадцать лет разницы. Да и какая это разница?!
– Спасибо, Машунь, – подмигнул враз смутившейся девушке мужчина.
Алексей выскочил вслед за Аллой, на бегу уточняя информацию. Из головы тут же выветрилась и Машенька со своим третьим размером груди, и предложение позвать ее на чашечку кофе, плавно перетекающее в свидание. В голове теперь была только работа. В прочем, как всегда. Именно на ней и был женат Алексей Иванович, иногда изменяя той с женщинами.
Алла была женщиной не сколько полной, сколько сбитой, а уж походка у нее была и вовсе клоунская – она делала мелкие-мелкие шажочки, пытаясь прижимать коленки друг к другу как можно ближе, будто, пардон, обделалась. Но каким-то образом умудрялась передвигаться с удивительной скоростью, подмечать все мелочи и в красках делиться ими с окружающими.
– Так что там? Какой срок?
– Сорок одна неделя. Около двух часов назад перестала ощущать движения ребенка, хотя до этого, по ее словам, плод был довольно активный, потом ей стало плохо, потеряла сознание… Вызвали скорую. Но сегодня какой-то аншлаг! Скорая задерживалась… Ну, пока то да сё, муж попросил соседа подбросить к роддому.
– Понятно. Ладно, сейчас разберемся, а ты, Аллочка, пока передай, чтобы родзал готовили.
– Так уже все готово! – искренне возмутилась Алла такой оценке своей профпригодности.
Алексей Иванович стремительно зашел в приемный покой, поздоровался с дежурными, которых сегодня еще не видел, а потом уже повернулся к лежащей на кушетке пациентке. Девушка была одета в светлую водолазку и джинсы со специальной эластичной вставкой для увеличившегося живота. Ну хорошо хоть специальные штаны додумалась купить. А то ведь есть такие курицы, которые одевают джинсы с низкой посадкой, пережимая и кровоток, и нервные окончания… А потом приходят к врачам и жалуются на онемение в ногах…
Сразу же бросился в глаза ее нездоровый вид. Лицо было бледное, восковое, на лбу проступали капельки пота, глаза лихорадочно блестели, а дыхание было прерывистым… Такое чувство, будто у нее идет сильнейшая интоксикация организма. Но даже если плод и погиб, то за два часа такого сильного заражения просто не могло произойти…
– Так, на что жалуемся? – как можно миролюбивее и ласковее поинтересовался доктор, нацепив на лицо самую добродушную улыбку. Обычно женщины тут же таяли от этой улыбки и рассказывали все как на духу, некоторые даже умудрялись кокетничать, не смотря на свое интересное положение.
– На судьбинушку горькую, – криво усмехнулась пациентка.
– Ну, раз шутим, то помирать точно не собираемся.
– Доктор, вы главное, ребеночка спасите, – перешла на шепот женщина, покосившись на стоящего возле стола дежурной мужа – тот помогал заполнять бесконечные бланки, диктуя данные пациентки.
– Спокойно, мамаша. Что за паника? – Алексей достал из кармана халата деревянную трубку, как у доктора Айболита, и начал прислушиваться к плоду, прижимая один конец к выпирающему животу, а вторую к уху. Сердцебиения не наблюдалось. – Так, согните ноги.
Беременная послушно приняла нужное положение, позволив доктору обследовать методом пальпации положение плода.
– Ничего не понимаю… – пробормотал тот, обескуражено взглянув на пациентку.
– Доктор, что-то серьезное?! – тут же воскликнул муж роженицы и попытался прорваться мимо дежурной. Но не тут-то было – Алла Морозова стояла насмерть, как Брестская крепость на пути у фашистов, перегородив проход своей могучей грудью пятого размера.
– Алла, – только произнес Алексей и кивнул в сторону волнующегося мужчины. Медсестра сразу все поняла и начала спроваживать того из кабинета.
– Так, папаша, нечего тут панику разводить и жену пугать! Мешаете только. Подождите в общем зале.
– Но… – попытался было возразить мужчина, как за ним уже закрылась дверь.
