скачать книгу бесплатно
– Чего «а»? Давай решать, вот что. Я так считаю: разделяться нам не резон. Согласен? – Витюня кивнул. – Чапать вниз по реке смысла не вижу. Это успеется. Кстати, лучше уж плыть, чем идти. Плот сделаем…
– Там пороги, – перебил Витюня.
– Тогда тем более успеется, – категорически заявил Юрик, не давая опомниться. Витюня только изумлялся тому, как быстро и без его участия решаются вопросы. – Ну, потопали, только потихоньку. Я быстро не могу.
– Куда?
– Туда, где я стадо видел. Пора вступать в контакт с аборигенами. Может, пожрать раздобудем. Только оружие не забудь. Аборигены, они, знаешь, бывают всякие…
Это Витюня и так уже знал.
Глава 9
Их глаза словно свечи,
Зубы шила острей…
А.К. Толстой
Вверх-вниз, вправо-влево. Вьется тропа, как вьются все тропы в горном поясе. Старики рассказывают, что даже в лесистых землях равнинных людей с заката не бывает прямых путей. Пойдешь прямо – тут же застрянешь в буреломе, упрешься в озеро либо угодишь в болото. В степях, что лежат на закат и полудень, – там да, бывают. Наверное, это ужасно скучно – все время идти прямо и видеть перед собою равнину на полдня пути. Никаких неожиданностей, ну разве что вспорхнет из-под ног степная птица или порскнет заяц. Так и здесь заяц может порскнуть, эка невидаль.
Юмми улыбнулась и, тотчас погасив улыбку, покосилась на воинов: не увидел ли кто? Нет, кривые тропинки лучше. Жаль только, что они не так скоро выводят к цели…
Отряд шел второй день. Двенадцать воинов Волка дал вождь Ур-Гар, выслушав мудрого чародея Мяги. Двенадцать лучших воинов. Да еще велел не чинить препон воинам Земли – это еще пятеро и тоже не худшие. Сильный отряд. Кто бы ни были двое пришлецов из Запретного мира, участь их незавидна. Это решено. Даже Растак не возразил, хотя плосколицые еще и не думали убираться в свои болота и каждый воин был на счету. Хоть и выразился крепко вождь, помянув в сердцах нечистых духов, однако еще не ослаб разумом, согласился с больным дедушкой, сам предложил в провожатые Хуккана. Горяч вождь и непреклонен, но умен. Хуккан опытен в битвах и походах, никто лучше его не умеет распорядиться облавой, и обычаи Волков ему ведомы, не раз ходил к ним. Да и само имя его означает «волчище». Такому от соседей уважения куда больше, чем сопливому мальчишке, посланному вместо занемогшего старика. Хуккан, конечно, сильно помог – вождь Волков, выслушав, долго не думал.
А еще вернее помогло другое. Не успел Ур-Гар дать пренебрежительный отказ, заявив, что племя Волка чтит Договор и само расправится с незваным пришлецом, как прибежали двое из отряда, высланного на упомянутую расправу, с ужасной вестью: неуязвимый для стрел пришлец, обладающий сказочной силой, побил восьмерых невиданным оружием, спастись удалось только им двоим… Видно было, что оба напуганы и бежали, как побитые собаки. И хотя позднее выяснилось, что убитых только трое, один ранен тяжело, а четверо точно выживут, хотя вождь ничуть не поверил болтовне о непобедимости чужака и при всех назвал трусов трусами – все-таки новый отряд, пустившийся в погоню, состоял из сильнейших бойцов и помощь людей Земли не была отвергнута.
Это хорошо. Ослабевшему племени надо дружить с сильными соседями, а дружба всегда покупается ценой помощи, особенно если беда вызвана ошибкой своего же чародея, не чужого…
Юмми вздохнула. Плох дедушка, вчера утром едва мог говорить и все же шепнул через силу: иди. Как-то там за ним ухаживают? После битвы с плосколицыми раненых множество, бабки-травницы сбиваются с ног, да и побаиваются дедушку, как все. Без слова вождя вряд ли кто вызовется ходить за больным, а вождь сам ранен, и дел у него выше дыма… Дедушка, миленький, выздоравливай! Как же я буду без тебя?
Слеза-злодейка не вовремя выступила и задрожала в уголке глаза – Юмми сердито сморгнула ее. Все-таки трудно прикидываться мальчишкой. Помочиться – и то приходится отставать от отряда под разными предлогами и прятаться за кустами. А как иначе, если дедушка велел притворяться? Ему видней. Понятно почему: он не хочет, чтобы дядя Ер-Нан стал чародеем. А она, Юмми, ничуть не хуже дедушки находит, открывает и держит Дверь. Вчера все это видели. Даже Шанги, чародей с той стороны, улыбнулся и похвалил.
Почему нельзя быть нормальной девушкой, играть со сверстницами, плести венки, работать в поле, как все? Пригубив хмельного меду, плясать до упаду на праздниках? Обсуждать молодых парней – кто остановит свой выбор на тебе, когда придет время заневеститься? Оно уже пришло, как приходит для всех по пятнадцатой весне, а замужем не бывать – ну кто решится взять за себя воспитанницу колдуна? Были бы живы родители – тогда, конечно, иное дело…
И вовек не носить девичьих украшений: самоцветных ожерелий, ниток речного жемчуга, медных браслетов с насечкой, тонких лепестков-подвесок из ковкого золота. А носить облысевшую от времени меховую накидку и – по особым случаям – страшную харю-маску, отпугивающую злых духов. Вряд ли хоть раз в жизни посчастливится родить сына или дочь, с искрящимся счастьем юной матери поднести к груди свое дитя…
Так лучше для племени, не раз говорил дедушка. Он мудрый. И она слушалась дедушку во всем, хотя ей совсем не хотелось быть чародейкой, притворяющейся чародеем. Отсекут священным ножом мизинцы на обеих руках… это страшно и, наверно, очень больно. Тогда уже совсем станешь колдуньей, никто с тобой не поговорит иначе как по делу. Зря дедушка не хочет, чтобы после него чародеем стал дядя Ер-Нан – ну чем он плох? Ведь можно будет ему потихоньку помогать, если сам не справится, разве нет?..
Трудно девчонке с раннего детства изображать мальчишку, почти немыслимо. Даже если жить не в деревне, а на отшибе за ручьем, всему племени глаза не отведешь, сколь ни старайся. Вон и Хуккан нет-нет да и взглянет на «внука чародея» с любопытством и подозрением. Спасибо, что молчит, а мог бы спросить при всех, нарочно не поверить ответу и под хохот мужиков потребовать доказательств мужского естества. Этого не хватало!
Юмми сердито шмыгнула. Ладно, что воинам в походе некогда заниматься чепухой, а то бы…
До места, где незваный пришлец в одиночку побил отряд Волков, шли спрямляя путь, дальше двинулись по следу. Чужак не петлял, не пытался запутать погоню, как в надежде уйти от расплаты сделал бы всякий повздоривший с хозяевами этого края. Две кудлатых собаки, уразумев, что от них нужно людям, вывалив на жаре красные языки, уверенно вели отряд по следам, кое-где заметным и наметанному человеческому глазу, не то что собачьему носу. Никто не остался на бугре, где был побит первый отряд, лишь постояли недолго над мертвыми и дали напиться раненым. Скоро Ур-Гар пришлет им кого-нибудь с носилками, а у воинов иная забота. Куда бы ни ушел чужак, хотя бы и к крысохвостым, лучшие бойцы будут преследовать его до конца и убьют, конечно. Иначе не должно быть.
Иначе не будет, несмотря на то что крысохвостые – дикое отребье, знать не знающее Договора. Враги. И язык-то у них чужой, никто его не понимает. Дедушка рассказывал, что три поколения назад большая открытая долина, лежащая на закат от земель Волков, принадлежала племени, ведущему свое начало от праматери-Куницы. Беда обрушилась на племя внезапно, как подтаявший снег с еловой лапы. Не ближние соседи – многочисленные свирепые пришельцы из закатных краев, вызывающие омерзение своей привычкой украшать одежду и даже боевые щиты бахромой из крысиных хвостиков, напали внезапно. У пришельцев было хорошее оружие, им были ведомы военные хитрости, а в битву они бросались со свирепостью диких зверей. Немногие уцелевшие в страшной резне, найдя спасение и приют у соседей, в один голос утверждали, что чародеи племени успели обратиться за помощью в один из соседних миров, и помощь была оказана. Что толку! Крысохвостые все равно намного превосходили числом защитников долины, и участь Куниц была решена в какие-нибудь полдня. Племя перестало существовать, его земли и стада были захвачены, урожай с тех полей, что чудом остались невытоптанными, пропал зря – пришельцы ценили лишь скот, не понимая силы брошенного во взрыхленную почву зерна.
Освоившись в захваченной долине, уверовав в то, что бить племена горного пояса легко и приятно, крысохвостые вскоре сумели одновременно ударить на восход и полуночь, нарушив границы сразу трех племен: Волка, Медведя и Горностая. Однако же урок, преподанный беспечным Куницам, кое-чему научил их соседей. Три племени, испокон веков ссорившиеся, иногда и до драки, из-за спорных пограничных участков, умевшие считаться обидами, нанесенными их прадедам и прапрадедам, пересилили междоусобную вражду и, заключив временный союз, призвали на помощь ближних соседей. Племя Земли не отказало в помощи. Два родных брата дедушки ходили с большим отрядом в поход на крысохвостых и оба вернулись мертвыми на носилках. В великой битве, стоившей обеим сторонам неслыханных потерь, крысохвостые были разгромлены и бежали. Тут бы и добить их, вымести чужаков обратно в их степи, отомстить за погубленных людей своего языка – ан нет. Вожди заспорили. Племя Куницы навсегда перестало существовать – кому же достанутся их земли? Долина широка и ровна, как ее делить, чтобы не было обид? Призванные на войну союзники громко требовали своей доли – не земель в долине, с которой их племена не граничили, а кусков владений соседей, подвергшихся нападению! Указывали на то, что соседи за счет крысохвостых вознаградят себя сторицей, кричали, что пролитая кровь требует награды и возмещения, наконец напомнили о прошлых обидах…
Союз рассыпался, как высушенный на солнце песчаный ком. Дальние союзники отпали. Племя Горностая, меньше других пострадавшее от натиска крысохвостых, наотрез отказалось продолжать войну.
Крысохвостые опомнились. Поход, с большим опозданием начатый против них вождями племен Волка и Медведя, оставшимися верными союзу, не привел к успеху. Эх, знать бы точно, где у Куниц была Дверь, вызвать бы подмогу из иных миров!.. Случай небывалый, Договор молчит о том, как следует поступить иномирным соседям – но им был прямой резон вмешаться, ведь и самим когда-нибудь понадобится помощь… Вместе с отрядами воинов шли тщательно сберегаемые чародеи, заучившие наизусть путаные рассказы немногих спасшихся Куниц, но Дверь не нашли. Среди спасшихся не было чародеев…
Каждое племя ревниво охраняет тайну своей Двери. Захвати у соседа место, где блуждает, никогда не повторяя своего пути, невидимый проход в смежные миры, – и сразу сравняешь силы, ибо сосед не получит поддержки извне. Вот потому-то Дверь посменно охраняют испытанные воины, но поодиночке, а не толпой, чтобы не привлечь внимания чужих лазутчиков; вот потому-то соплеменника, совершившего тяжкий проступок, чаще всего наказывают смертью и никогда изгнанием. Вот потому-то добрая половина племени, в особенности женщины, лишь приблизительно знают, где искать Дверь. Раб, заподозренный в знании этой тайны, должен умереть, иначе, сбежав или отбыв до конца срок рабства, укажет сокровенное место соседям-недругам.
У иного племени две Двери в одной долине, но такое бывает редко. Немало удобных долин, вовсе лишенных Дверей, переходят в войнах из рук в руки и никогда не послужат родным домом для отделившейся кучки, пытающейся жить своим особым укладом. Дверь – это для племени все.
Спасение. Жизнь.
Будущее.
Нет Двери – и будущее туманно и тревожно. Но оказалось, что наличие Двери еще не дает права смотреть в будущее без страха.
И не зря Ур-Гар приказал немедля казнить смертью того ничтожного, что не убил чужака, едва тот высунул нос из Двери. Мало того что чужак явился из Запретного мира, так он еще сумел уйти, зная больше, чем надлежит знать чужаку. Ур-Гар суров, даже свиреп, само имя его напоминает рык волчины, отгоняющего слабейших от куска мяса, – но справедлив. Хорошо племени с таким вождем.
Долина Куниц так и осталась за крысохвостыми. С ними не вели переговоров, не торговали. До сих пор никто не выучил их языка. Попавшего в плен крысохвостого не оставляли в живых, а долго ли ему мучиться перед смертью, нет ли – то решали вождь и кудесник. Со временем опасные соседи утратили нахрапистый боевой напор, больших войн не затевали, но малые набеги ради угона стад и пограничные стычки случались постоянно. Ограбленные, в свою очередь, отвечали набегами, похожими на укусы. Юмми не знала, что Ур-Гар, вождь Волков, пытаясь организовать общий поход на крысохвостых, не раз посылал верных людей не только к Медведям и Горностаям, но и к Растаку, и к вождям племен Бобра, Лося, Ворона, Росомахи. Не знала она и того, что о том же самом бесплодно мечтал предшественник Ур-Гара.
Единый удар мог бы разом покончить с крысохвостыми, не знающими Договора. Если бы только удалось ударить всем вместе… Но нет полного согласия между племенами одного языка – и не будет. Пока есть Двери, всякое племя может без большой опаски поплевывать на соседей. Вон и люди Земли отбились от навалившейся с востока орды, выпросив помощь в смежном мире. То, что случилось с Куницами, бывает чрезвычайно редко. Слишком редко, чтобы вожди принимали это в расчет.
Очень плохо, если явившийся из Запретного мира чужак успел уйти к крысохвостым… Конечно, те дикари, скорее всего, убьют его так же верно, как это сделали бы люди правильного языка… но кто может знать точно? Нет, надо идти. И не просто идти – спешить. Даже в приграничье велика опасность угодить в засаду, ловко расставленную крысохвостыми, а уж в чужой долине – нечего и говорить. Одна надежда на внезапность, на то, что с чужаком будет покончено раньше, чем крысохвостые обнаружат и перебьют вторгнувшийся отряд…
Юмми молчала, сберегая дыхание. Воины Земли и Волка, дружески болтавшие о всякой всячине большую часть пути, теперь молчали как немые. Шли быстро, но сторожко, высылая вперед разведчиков. Лучники натянули тетивы, приготовив луки к бою. Пограничье… Самые опасные места. Здесь не шутят. Здесь Мать-Земля решает, кому топтать ее и дальше, а кому отправиться к предкам, оставив в могильном кургане ненужное более тело.
Семнадцать воинов и она, Юмми, топтали тропу след в след. Путь свернул влево от реки. Двое высланных вперед каркнули по-вороньи, в ответ подвыл волком Куха, вожак отряда. Нашли?
Нашли поляну и спадающую с верхушки большой лиственницы странную ткань невероятного огненного цвета, неизвестно для чего схваченную провисшими белыми ремнями. Предмет из Запретного мира… Он будет снят, хотя бы для этого пришлось свалить толстенное дерево, и сожжен дотла. Так сказал дедушка, а значит, так и будет. Но потом. Сначала нужно догнать чужака.
На стволе лиственницы – прибитая вонючая крыса. Так крысохвостые обозначают границы своих владений. Яснее всяких слов: мол, сунешься дальше – с тобой будет то же, что и с крысой.
Здесь чужак сидел у костра, совсем недавно. Хуккан сдул пепел с еще горячих угольков. А один ли был чужак? Вот примятое место, а вот еще одно, побольше… Двое! На краю поляны нашлись следы обоих – очень разные, но ни у Волков, ни у крысохвостых таких следов не бывает. Значит, дедушка не обманулся в худших подозрениях – чужаков действительно двое. Здесь, на этой поляне, они встретились. Отсюда они пошли вместе…
Один из них хромает. Это хорошо. Тем легче настичь.
– Вперед идите, – негромко сказал Куха двоим соплеменникам. Волки хорошо знакомы с повадками крысохвостых, им и вести разведку. А о том, чтобы дозорные хорошенько смотрели по сторонам, Куха не сказал – незачем зря колыхать воздух. Если и есть где-то беспечные люди, то только не в племенах, граничащих с крысохвостыми. Беспечный рожден, чтобы тешить врага, спускающего из-за куста тетиву, больше он ни на что не годен.
Но нет времени красться по-лисьи. Рейд во владения врага будет дерзок и стремителен, словно внезапный удар копьем. И так же молниеносно надо уйти, свершив необходимое.
В овражке спрятали тощие котомки с лепешками и сушеным мясом – походной пищей воинов. Легкий, но излишний груз. Обеих собак, шикнув на них, увели с поляны и привязали к деревьям. Четвероногие братья Волков умны, натасканы на охоту, но в набеге от них больше шуму, чем проку. Пусть полежат здесь.
Шаги дозорных перестали быть слышны. Куха в сомнении вертел головой, склонял ее набок, слушал тишину. Воины забыли дышать. Кивок – все в порядке, можно идти, вернее, неслышно бежать по горячему следу.
Скоро… Теперь уже очень скоро.
Глава 10
И не могло нам в мысль уже прийти
Искать спасенья в бегстве бесполезном.
А.К. Толстой
Прямо посреди вытоптанного стадами поля нелепым чирьем одиноко выпирал невысокий крутой бугор, сложенный красно-черным гранитом. Пояс гор, раскинувшийся вширь где на пять, а где и на десять дневных переходов, в длину же никем не измеренный, любит пошутить: то нагромоздит скопище лесистых сопок, прижавшихся друг к другу тесно, как опята, то воздвигнет одну, но неприступную кручу, а то и смилостивится над людьми, раздвинет горы вокруг уютной долины – но и тут пошутит по-своему: возьмет да и вытолкнет из мягкой земли гранитный кулак высотою в десять, а то и двадцать человеческих ростов.
Каменный взгорбок был стар, ветры, вода и корни сумевших прорасти и выжить на граните сосен расширили трещины, раздвинули огромные валуны. Некоторые скатились к подножью, другие еще держались, заклинив друг друга, образовав естественное укрытие, очень пригодное для того, чтобы прятаться от стрел.
Этим и занимались восемнадцать человек, вовремя успевших укрыться меж глыб. Нет, всего семнадцать… Один не добежал, ткнулся носом в траву с засевшей в затылке стрелой, подергался и замер. А стрелы летят… Не с одной стороны – со всех четырех, так что трудно укрыться даже в нагромождении глыб. Вот еще один из укрывающихся судорожно дернулся, получив стрелу, а куда получил – издали не разглядеть.
Солнце палило. Время перевалило за полдень. В такую погоду лежать бы на пляже, потягивая холодное пивко, да время от времени окунаться…
Отряд человек в полсотни растянулся широким кольцом. Лучники не спеша выцеливали прячущихся. Круглые щиты, отороченные по низу странного вида шнурками, висели у лучников за спиной, не мешая гнуть луки. Шевельнулось что-то между камней – тявкнули тетивы, стрелы кучно пошли послушными дугами. Успел ли укрыться неосторожный – неясно…
Кажется, не успел.
Ответных стрел не было. Высунься кто из укрытия – тут и смерть безумцу. Вначале осажденные пробовали отстреливаться, затем затаились, будто и нет их. Но готовы выскочить разом, чуть что.
Медленно-медленно сжималось кольцо.
В низкорослом ольховнике, прячась в зеленеющем подросте, лежали двое. Один, одетый в кричаще-красное и оттого старающийся как можно плотнее вжаться в планету и не маячить, шепотом спросил другого, не по сезону облаченного в валенки, драную телогрейку и треух:
– Ну, что там?
– Все то же, – низко пророкотал Витюня. Шепотом он говорить не умел. – Из луков стреляют.
– Да тише ты!
– Я и так тихо. Сам не дергайся.
– Слепень в шею кусает, сволочь…
– Потерпишь.
– Это ты потеешь, вот они и летят на запах. И клещей в этих кустах, наверно, как блох в дворняге…
– Угу.
Юрик заворочался.
– Ты не молчи, ты говори, что там делается. Мне же не видно.
– Нечего в красном ходить… – От раздражения, неостановимо вырастающего, как цунами в бухте, Витюня сделался разговорчив. – Во! Еще одному попало. Сверху. Вон тот гад стрелы вверх пускает. Умелый.
– Как минометные мины?
– Во-во. Тем, что на бугре, каюк, я думаю.
– Блин, посмотреть бы… разобраться…
– Лежи.
– Я и лежу.
Юрик медленно потянул руку к шее, но слепень был начеку и с низким гудением дал деру. Понятно, только на время.
– Сволочь…
Витюня не обратил внимания. Он во все глаза смотрел, как воинственные дикари со щитами, отороченными – теперь в этом не было сомнений – не чем иным, как крысиными хвостиками, все теснее сжимают кольцо вокруг гранитного бугра. Стрел они не жалели, по-видимому собираясь напрочь истребить прячущихся за камнями.
Но почему?! Зачем?..
От удивления даже перестала болеть голова.
Бред, бред!!
О чем бы ни болтал прилегший рядом трепач, какие бы вольные домыслы он ни строил, Витюня больше привык доверять здравому смыслу. Но как раз здравый-то смысл и отказывался воспринимать происходящее!
Сначала было плохо. Совсем плохо. Потом вроде стало чуть-чуть лучше, потому что нашелся этот болтун с подвернутой лодыжкой и хотя бы стало с кем поговорить, но почти сразу после этого сделалось еще хуже, чем было. Нелепые фантазии торговца бюстгальтерами подтверждались. Дикая страна, дикие нравы… Не успели Витюня с Юриком кое-как дохромать до этой обширной плеши среди лесов и обогнуть ее краем леса (идти по открытому пространству не решились), как позади завыли и завопили в полсотни глоток, и Юрик шепнул, что не худо бы затаиться и понаблюдать.
Завел болтун. Все-таки надо было идти берегом реки. Или нет?..
Меньший отряд дикарей, как мрачно заподозрил Витюня, шел, вернее, бежал по их следам с намерением настичь и в азарте погони, а может быть, и по холодному расчету, рискнул выбежать на открытое. Тут-то его и ждали. Тут-то неведомых преследователей и взяли в кольцо вот эти… с хвостами. Знамо дело, тоже дикари, но какие-то другие. И пошло-поехало…
Как дикарская засада не заметила двоих, пробирающихся вдоль опушки, – то неизвестно. Не заметили, ну и слава богу.
Юрик не утерпел, поднял голову и раздвинул листву.
– Уберись, – прогудел Витюня.
– Не уберусь. Они сюда не смотрят.
– Когда посмотрят, поздно будет, – и Витюня гугукнул от удовлетворения. Фраза получилась отменная, как в кино. Наверное, оттого, что прекратилась мигрень.
– Я вот что думаю, – сказал Юрик. – Те умники так и будут сидеть за камнями? Их ведь эти уроды перебьют. Подойдут на бросок и кинутся. Стрелков для прикрытия у них хватит.
Витюня промолчал. Главное, пока дикари не пригляделись как следует к ольховнику, не придется снова лезть в драку, а в тактике дикарских потасовок разбирайся кто другой. Одни дикие истребляют других диких – и пусть себе. Разрешается. Им даже полагается истреблять друг друга, если верить этому, как его… Робинзону. Может, они еще и людоеды к тому же… А что, запросто!
Витюню слегка замутило. Ну вот что, ребята, друг с дружкой – это уж как хотите, дело ваше, а если удумаете насчет меня, так имейте в виду: я против! Башку снесу.
– Если они не дураки, то попробуют прорваться, – не пожелал уняться Юрик. – А куда, знаешь?
– Ну?
– Сюда. В этом месте лес к ним ближе всего. Как раз на нас и выскочат. Понял, что надо делать?
– Что?
– Блин!.. Отползать!
– Зачем? – удивился Витюня.
