скачать книгу бесплатно
Вскоре стало светлее, а еще спустя минуту над головой вновь появилась полоска неба. Расселина кончилась осыпью, пришлось карабкаться вверх на четвереньках. По команде пахана перебежали пустошь и врассыпную двинулись сквозь низкорослый лес. Врассыпную-то врассыпную, но Эрвин слышал за спиной чье-то дыхание. Он не оборачивался. Пускай дышат, пускай топают, пускай держат на мушке. Это ничего не значит. Дальнейшее – дело техники.
Глава 2
Медиум
Деревня была маленькая, десятка в полтора дворов, хаотично разбросанных там и сям, как будто какой-то великан небрежно швырнул на землю горсть камешков и повелел каждому камешку вырасти в неказистое строение. Ни плана, ни центральной улицы. Собственно, улиц здесь вообще не было – были натоптанные тропинки и тележные колеи, петляющие между пустырями и огородами. Зато по занимаемой площади эта деревня могла бы посоперничать с любым из столичных пригородов с двадцатитысячным населением.
Здесь же не обитало и сотни туземцев, включая детей. Каин – так звали пахана – был для них куда более зримой и реальной властью, нежели далекое правительство в далекой столице. Эти люди выращивали кое-что на продажу и прокорм, ковырялись в старом руднике, понемногу добывая янтарь неважного качества, и раз в один-два года торговались с прилетавшими сюда перекупщиками. В голодные времена им приходилось отправляться на болото за головастиками. Ни школы, ни местной администрации, ни полиции – вообще ничего. Пусто. В чем не ощущается потребности, то и не нужно. Эрвин прекрасно знал, к какому территориальному округу относится эта местность, и был уверен, что о таком явном излишестве, как сборщик налогов или, скажем, избирательная комиссия, туземцы и слыхом не слыхали.
Каин был для них и сборщиком, и судьей, и защитником, и благодетелем. Свою банду он по местной традиции именовал братством. Само собой, на время масштабных рейдов, время от времени затеваемых кордонным начальством, братству приходилось отсиживаться на дальних хуторах, а то и вовсе прятаться в подземных норах, но масштабные рейды проводились редко и не слишком тщательно, а обычные патрули знали, чем рискуют, наведываясь во владения Каина. Местные жители разумно поддерживали его, а не военных. Во-первых, алчность братства имела пределы, в трудные времена оно могло, в отличие от служивых, и поделиться чем-нибудь, а во-вторых, законное начальство, как гражданское, так и военное, обреталось в неведомой дали, а Каин был здесь, под боком. И твердо намеревался быть и дальше. Как минимум.
А как максимум?
Состариться здесь? Много ли отнимешь у нищих? И никакой перспективы… Всю жизнь заниматься мелкими делами и рано или поздно быть убитым в стычке с патрулем либо в разборке со своими же? Каин должен был задавать себе эти вопросы.
Если нет, размышлял Эрвин, если Каин слишком глуп для этих вопросов, тогда все кончено. Но после разговора с ним, а главное, из-за того, что пленники были еще живы, Эрвин знал: сказанные им слова о флаере упали на благодатную почву. Вроде семян. Что нужно семенам, чтобы пойти в рост? Только полив, тепло и время.
Великое счастье, что пленников не разделили. Эрвин и Кристи были отведены в первую попавшуюся хижину, чьим обитателям выпала сомнительная честь сторожить пленников. Упав на низкую лежанку, прикрытую ветхим тряпьем, Кристи тут же уснула. Она не проснулась и тогда, когда шамкающая старуха принесла пленникам одну на двоих миску невкусного жиденького варева. Как ни терзал голод, Эрвин съел совсем немного и все равно мучился от приступов рези в желудке. Так и должно было быть, желудок заново учился делать свою работу. Утешить себя можно было лишь тем, что эта боль, пожалуй, последняя плата за симбиоз с язычником.
Сквозь маленькое, в деревянном переплете оконце, затянутое пузырем неизвестного животного, просачивался бледный свет. С закатом он померк. Каин в этот день не появился, чему Эрвин был рад. А Кристи проспала весь остаток дня и всю ночь. Утром она открыла глаза и вымученно улыбнулась.
– Поесть бы…
Эрвин дал ей две ложки давно остывшей похлебки и отставил миску подальше.
– Еще.
– Нельзя еще. Умрешь. И говори, пожалуйста, тише.
– Почему?
– Потому что за дверью стоит обормот с ушами. Лучше вообще ничего не говори. Мычи, пускай слюну, изображай блаженную, тогда тебя, может быть, не изнасилуют. Главное, ничего не бойся. Если не выйдет, то хоть постарайся показать им, что вообще не понимаешь, что такое страх. О, придумал! Ты аутистка. Сыграть сумеешь?
– Не знаю. У меня все тело как ватное…
– Это только к лучшему.
– Дай еще. – Кристи перешла на шепот. – Что головой мотаешь? Ну хоть ложечку… Жалко тебе, что ли?
– Жалко. – Эрвин выплеснул похлебку на земляной пол. – Тебя жалко. Не хочу, чтобы ты умерла в муках. Пей воду, помогает. Вон там ее целый горшок. Хорошая вода, чистая.
– Сволочь!
– Тише… Тише…
– Где тут уборная?
– Вон там, где ямка. Это я выкопал. Иди, я отвернусь.
Каин пришел через час, и пришел не один. Вслед за ним в дом проник подросток лет пятнадцати, старательно копирующий повадки пахана. Разница была лишь в том, что лучемет Каина небрежно висел на его плече, а мальчишка первым делом навел свой пистолет на Эрвина. Верный оруженосец при харизматичном вожде, ни дать ни взять – Юст и Хайме. Только эти, пожалуй, были пожиже.
Мальчишка остался в дверях; Каин же проследовал к свободной лежанке, брезгливо сгреб с нее тряпье и сел прямо на трухлявые доски. Положил лучемет себе на колени, покрутил носом:
– До ветру попроситься не догадались? Вас бы вывели.
– Прости, мне не хотелось причинять кому-либо беспокойство, – сказал Эрвин. – Если бы вчера мне было сказано, что можно, тогда другое дело.
– Беспокойство, значит? – ухмыльнулся Каин. – Ты глянь, какой деликатный. Слышь, Шпуля, это столичная штучка. С виду покорный, гнется, а копнешь чуток – наглец. Воображает, что шибко умный, а мы тут, значит, грязь жрем и в дерьме сидим. А если я тебя заставлю сейчас дерьмо жрать, тогда как?
– Юст не заставил, а ты заставишь? – кротко спросил Эрвин.
Боковым зрением он следил за Кристи – та сидела на земляном полу, подобрав под себя ноги, и отрешенно смотрела куда-то вверх. Каин крякнул.
– Юст, значит? Расскажи-ка мне о нем.
– Их было двое.
– Начни с настоящего.
– Настоящий был убит во время рейда два с лишним года назад. Тогда многих покрошили. Он просто оказался не в том месте не в то время. Не повезло. Кто уцелел – рассеялись. Братство Волка распалось.
Каин рассмеялся:
– Оно существует.
– Значит, возродилось, – спокойно заметил Эрвин. – Ты учти, у меня сведения двухгодичной давности. Может, и сейчас какой-нибудь самозванец называет себя Юстом Полярным Волком. А тот фальшивый Юст, которого я знал, тебя тоже интересует?
– Расскажи о нем.
– Он попал в ту же партию приговоренных к «вышке», что и мы. – Эрвин кивнул в сторону Кристи. – Сильный парень. Кое-кого сумел обмануть, нас – нет. До Гнилой Мели держался неплохо, а после сошел с катушек. Завел нас в трясину. Утопил бы всех и себя тоже. Его зарезали во сне.
– Ты?
– Я просто не стал мешать. Все сделала она. – Эрвин вновь кивнул в сторону Кристи и уловил тень удивления в глазах Каина. Все шло по плану. – Не лично, конечно. Своей рукой она и муху не убьет.
– Эта слабоумная убила Юста?
– Ума у нее побольше, чем у меня, тебя, твоего братства да еще всех компьютеров Хляби в придачу. Она не блаженная, у нее аутизм. А еще она гений. Наверное, ты не слыхал об Анне-Кристине Шульц? Ну конечно нет. Не злись, о ней почти никто ничего не знает. Ну, Прай, ну, его ближайшие холуи, ну, я еще… Меня зовут Эрвин Канн. Не думаю, что ты слышал обо мне, хотя я более известен, чем она…
– Не болтай попусту, говори дело, – пробурчал Каин, и Эрвин понял: кое-какие слухи о нем дошли и сюда. Каков бы ни был мир, он всегда тесен, а по части просачивания информация успешно конкурирует с жидким гелием. Новый поправочный коэффициент упростил расчет, Эрвин справился с ним за долю секунды.
– Считается, что ближайшим советником президента Сукхадарьяна был Эрвин Канн по прозвищу Вычислитель, то есть я. Это не так. Настоящий математический гений не я, а она, Анна-Кристина Шульц. Я был переводчиком, связующим звеном между нею и президентом. Без меня она почти бесполезна, ну а я бесполезен без нее. Тоже почти, потому что кое-что и я умею…
– Да ну? – Каин иронически поднял бровь, а мальчишка по прозвищу Шпуля хохотнул в голос и тут же замолчал, уловив недовольное движение пахана. – Умеешь? Докажи.
– Я дошел до Счастливых островов. Этого мало?
– Куда ты там дошел, я не знаю. А ну-ка вели своей бабе подсчитать, сколько будет… м-м… тысяча девятьсот пятьдесят девять умножить на восемьсот девяносто два!
Эрвин фыркнул:
– Ты действительно хочешь, чтобы я потревожил ее ради такой чепухи?
– Делай, что тебе говорят, – душевно посоветовал Каин, и Эрвин не стал спорить. Присев на корточки возле Кристи, он на несколько секунд коснулся лбом ее лба. Выпрямился.
– Один миллион семьсот сорок семь тысяч четыреста двадцать восемь. Желаешь проверить?
Проверка затянулась: забыв о лучемете, Каин чертил щепкой на земляном полу цифры и подслеповато щурился, а Шпуля с благоговением смотрел на то, как пахан морщит лоб. Похоже, уже двузначные числа внушали мальчишке определенное уважение, а семизначное попросту вгоняло его в трепет. Зачем так много? Столько не бывает!
– Верно, – нехотя признал Каин, разогнувшись. – Умножать она умеет. А взять из того, что получилось, квадратный корень?
– Ты сможешь проверить результат? – осведомился Эрвин. – Ладно, как скажешь. Только это я и сам могу. Значит, так… – Приняв отрешенный вид, он замер секунд на десять. – Ну вот: тысяча триста двадцать один и девять десятых. Примерно.
– Это ты сам подсчитал?
– Проверь умножением. Говорю же: нет смысла тревожить гения ради какой-то арифметики. Для устного счета во многих случаях существуют готовые приемы. Это чепуха, каждый может научиться. Расчеты, которые приходилось делать советнику президента, – совсем другое дело! Там такие разделы математики, о каких я знаю только то, что они существуют. А уж какие чудеса она творила на болоте! Потянет, бывало, за веревку, укажет: поверни влево, а там дрянное место, топь, видишь ее, ругаешься про себя и все равно идешь. Потому что она всегда права. Кто пошел прямо, тот и пропал.
– Сказки, – бросил Каин.
– Я предупреждал тебя, что ты не поверишь. Однако гораздо лучше просчитывается не природа, а люди. Особенно поведение тех или иных групп людей. Результат, конечно, не стопроцентно достоверный. Рассчитываются вероятности, и каждый нюанс вносит поправку. Все равно безумно сложно, но для гения такая сложность приемлема. Президент был доволен. Я порой маячил за его спиной, изображая советника, а Кристи считала. О ней почти никто не знал, а она президента вообще в упор не видела. Хотя и работала на него. Она почти ничего не говорит, вся в себе, зато у меня с нею особенный контакт, вроде телепатии. Когда Сукхадарьян был в хорошем настроении, он называл меня медиумом, посредником. А иногда ее – процессором, а меня – интерфейсом. Видишь ли, мы были ценны для него только вдвоем…
Каин слушал, и этот факт параметром ложился в набор матриц, определяющих его психологический портрет. Шпуля тоже слушал, сопел носом, шевелил ушами. Наверное ему, бойкому мальчишке, родившемуся в этой деревне, отринувшему червяковую жизнь родителей и понемногу натаскиваемому Каином, никто еще не рассказывал о таких чудесах. Впрочем, чем более правда похожа на сказку, тем охотнее ей верят. До определенного предела, конечно. Тут очень важно не переборщить. Во всяком случае, о симбиозе человека и язычника следовало умолчать – это было бы уже слишком.
– Сукхадарьян все-таки совершил ошибку, – закончил Эрвин. – Вот ты сейчас не веришь мне, и он однажды не поверил, а зря. Прай сверг и убил его, а мы оказались на болоте…
– И дошли до Счастливых островов? – ухмыльнулся Каин.
– Только мы двое. Потом нам пришлось уносить ноги и оттуда.
– Почему?
– Прай злопамятен. Он слишком глуп, чтобы внушить себе, что можно использовать тех, кого ненавидишь. Его люди выследили нас. Они хорошенько прожарили наш остров. Там, наверное, даже камни расплавились. Мы вовремя ушли. На островах для нас больше не было места – нас бы снова обнаружили, это был только вопрос времени. У нас не было иного выбора, кроме как пойти к материку. Мы рискнули.
– Да ну? И опять-таки дошли?
– Ты же видишь: мы здесь. Кстати, я не поблагодарил тебя за помощь. Можешь поверить, я признателен тебе и твоему братству. Если бы патруль доставил нас по назначению, тут бы нам и конец. – Эрвин склонил голову в полупоклоне. – Я твой должник, Каин.
Пахан молчал, и это было лучше всего. Он еще ничего не решил. Он думал. Эрвин знал уже сейчас: с вероятностью не менее восьмидесяти процентов Каин не попытается сразу же сторговать пленников кому-нибудь из числа тех, кто теоретически может иметь выход на людей из окружения президента. Хороший результат.
Но восемьдесят процентов – еще не сто.
– Могу ли я спросить, – вкрадчиво продолжил Эрвин, – зачем твои люди убили патрульных? Я уже догадался, что не ради нас. Они забрались на твою территорию? Или братству просто нужно было оружие?
– А не много ли ты хочешь знать? – прищурился Каин. Прищур был жесткий, у любого человека от такого прищура по коже забегали бы мурашки, и все же иметь дело с Каином было куда проще, чем с Юстом.
– Я? – удивился Эрвин. – Я бы вообще ничего не знал: меньше знаешь – крепче спишь. Но вот ей, – последовал очередной кивок в сторону неподвижной Кристи, – желательно знать много. Чем больше данных, тем вернее расчеты. Мы у тебя в долгу, а хороший совет подчас стоит дороже миллиона кредиток. Меня, да и тебя, наверное, тоже сейчас интересует вопрос: как поведут себя военные? Пора или не пора уходить отсюда. Твои люди раздели и бросили убитых, даже не попытавшись сбросить их с обрыва язычнику. Не думаю, что это глупость, потому что ты умен. Значит, демонстративное поведение. Военные чересчур обнаглели в последнее время, хозяйничают на твоей территории, как на своей, обирают местных, так?
– Кхм.
– И ты, конечно, решил поучить их вежливости, – продолжил Эрвин. – Понимаю. Это ведь не первый случай?.. Так я и думал. Надеюсь, у тебя есть план на случай ответных действий. Ведь не думаешь же ты, что тебя оставят в покое?
– Бывало, что и оставляли, – ухмыльнулся Каин.
– Ты уверен, что так будет и на этот раз? Обнаружить вас – чисто техническая задача, накрыть – тоже не проблема. Особенно если не дорожить деревней. Убежден, что у тебя предусмотрены пути отхода. Но на открытой местности далеко не уйдешь, а пещеры нетрудно затопить газом. Хм… верю, что ты все равно вывернешься. Не знаю как, но верю. А только рано или поздно командование кордона взбесится, потребует у правительства содействия и учинит еще один масштабный рейд. Как раз такой, как два года назад. Тогда мало кто уцелел, и теперь мало кто уцелеет. Возможно, никто. О такой перспективе ты не думал? Не верю. Быть того не может. Ты не похож на того, кто думает только на день вперед…
– Исчезни, – вдруг резко сказал Каин, не поворачивая головы, отчего Эрвин не сразу понял, что приказ касается не его, а Шпули. Зато мальчишка понял вмиг и поспешно вышел, притворив за собой скрипучую дверь.
Эрвин весь обратился в почтительное внимание. А пахан долго молчал, хмурясь, чуть-чуть подергивая мышцами лица, будто страдал недолеченным тиком, и решал задачу. Кристи уставилась на свои колени и принялась тихонько раскачиваться взад-вперед, негромко мыча. Наконец Каин спросил:
– Аутизм – это что за хрень?
– Она вся в себе, – пояснил Эрвин. – Вот мы с тобой разговариваем, общаемся, а она не понимает, зачем это нужно. Слышит нас, но ей нет дела. Если ее сильно достать, начнет истерить так, что затыкай уши, а все почему? Человек тянется туда, где интереснее, а ей интереснее то, что внутри ее.
– Требуха, что ли? – гоготнул Каин. – Ладно, заткнись, я понял. Она что, может предсказать, что будет?
– В определенной степени, – осторожно ответил Эрвин. – Если данных достаточно для расчета, она рассчитает вероятность того или иного события, а я переведу ее прогноз на человеческий язык. Чем больше данных, тем легче расчет и точнее прогноз.
– Пусть рассчитает, ждать ли нам сегодня в гости вояк. Валяй, скажи ей.
Выразить всем своим видом разочарование и даже легкую обиду оказалось нетрудно.
– У нее почти совсем нет данных, – запротестовал Эрвин. – Как же так можно? И что это будет за расчет?
– Делай, я сказал!
– Как скажешь, как скажешь, – пробормотал Эрвин. – Я надеялся оказать тебе настоящую услугу, но… как скажешь.
Кристи держалась молодцом. Когда Эрвин вновь присел рядом с нею на корточки и коснулся лбом ее лба, она не прекратила покачиваться и тихонько мычать. Лишь по выступившему на лбу женщины поту Эрвин понял, как трудно ей играть роль. Пусть роль проста, зато актриса близка к обмороку.
Эрвин сохранял контакт секунд десять. Затем встал и виновато развел руками:
– Вероятность сегодняшнего визита военных – около тридцати процентов, но погрешность… Короче, вероятность лежит в пределах от десяти до пятидесяти процентов.
Каин презрительно сплюнул:
– Этак я и сам могу вычислить!
– Ты можешь чувствовать, – возразил Эрвин. – Она – вычислять. Ты получил подтверждение своему чутью, а это уже кое-что. Мало, конечно. Я по-прежнему твой должник.
Каин только хмыкнул, покидая хижину. Если Юст всегда старался оставить за собой последнее слово, веское, как удар молота по черепу, то Каин был гибче и заведомо умнее. Но даже он вряд ли мог предположить, сколько бесценной информации о себе он дал сейчас Вычислителю.
Кто-то шуршал и кряхтел за дверью – было ясно, что пленников по-прежнему стерегли, да и трудно было ожидать чего-то иного. Эрвин вернулся к Кристи, прикоснулся лбом ко лбу. Если подглядывают, то ничего нового не увидят, а шепот не слышен.
– Молодец, девочка… То, что надо.
– Я думала, умру, – шепнула Кристи.
– Теперь уже вряд ли. Ты только не расслабляйся. Кстати, все время мычать необязательно, можешь иногда бурчать неразборчиво… Начнут давить или просто грубо пнут – закати истерику. Сможешь?
