скачать книгу бесплатно
– Какого черта Балыкин назначил ее старшей?
– Практика скольжения, – шепнул я в ответ. Пусть дальнейшие умозаключения мой коллега сделает сам. Они элементарны. И я, и Степан нашли комфортные для себя миры, в них преимущественно и обитаем. Скользим редко и, если честно, не любим скользить, а в незнакомые миры без нужды вообще не суемся. Новизна впечатлений приедается годам к двадцати – двадцати пяти, и скользуна начинает тянуть к душевному комфорту. Юлия – редкое исключение. Ей под тридцать, а она еще не устала бродить из мира в мир. У нее потрясающая практика, мы со Степаном по сравнению с ней просто первоклашки.
– Мужика ищет, – понимающе кивнул Степан.
Он никогда не станет теоретиком. Вот и сейчас сделал примитивный и, конечно, ошибочный вывод. Что правда, то правда, Юлия несколько мужеподобна, но я знаю миры, где таких любят. Нет, она ищет не идеального (по ее мнению) мужчину. И уж конечно, не идеальную женщину, поскольку она вполне гетеросексуальна. Тут другое.
– Кажется, я знаю, что она ищет, – шепнул я, но тут Юлия оглянулась на нас, и я бросил: – Потом.
Новая попытка принесла удачу. Когда по истечении пяти секунд скользнувшая в Малину Юлия не появилась вновь, скользнули и мы.
Здесь был лес – такой же заснеженный лес, как в Битце, и даже деревья тех же пород. Выбравшись на утоптанную аллею, мы поняли, что это скорее лесопарк, чем лес. Бывают же такие совпадения! Если бы не зарево заката, я бы подумал, что мы перенеслись назад. Но закат сразу поставил все на свои места. Малина принадлежит к числу слегка сдвинутых во времени миров.
За деревьями шумело шоссе – наверное, там-то Юлия и выскочила при первой попытке. Мы двинулись в противоположную сторону и через полчаса выбрались в промзону – обширное и донельзя унылое скопище серых складских зданий, куч мусора и вырытых там и сям траншей. Наверное, мы находились на задворках какого-нибудь огромного завода. Часть забора была просто повалена, что облегчило нашу задачу. По импровизированной дороге из уложенных в замерзшую грязь бетонных плит Юлия уверенно вела нас вперед…
Мы больше не разговаривали. Вам известно чувство тревоги, когда, казалось бы, нет никаких причин для беспокойства? Мне оно хорошо известно. У нас, скользунов, тоже есть свои легенды, и одна из них – о Сонном Пауке. Так называют человека со способностями куда большими, чем у любого из нас. Что можем мы? Скользить. А он, никуда не скользя сам, чувствует, как в его мир или из его мира скользят другие. Он – датчик и локатор. Акт скольжения для него вроде подергивания нити паутины. Беда, если Сонный Паук играет за команду противника. Так, во всяком случае, говорят…
Но легенда он или реальность – это вопрос из вопросов.
По-видимому, Балыкин верил в Сонного Паука. Не раз на моей памяти он совершал действия, которые я мог назвать только перестраховкой. Вот и теперь он велел нам идти в Малину не напрямую, а через Будку и Наждак. Почему именно через эти миры, а не через другие? Не потому ли, что Наждак не имеет своих скользунов и это направление по идее должно контролироваться Сонным Пауком слабее других?
Я потом допишу, как Юлия довела моих героев до временной штаб-квартиры – пустого и гулкого складского помещения с маленькой конторой. Почему склад пустой? Да потому что «все уже украдено до нас». Такое, во всяком случае, должно сложиться впечатление. Или не описывать путь? Скучно ведь… Нет, опишу. Цикл романов надо чем-то заполнять, на то он и цикл. Пожалуй, будет еще лучше отнести штаб-квартиру подальше от лесопарка и предоставить героям добираться до нее по своему усмотрению в незнакомом городе, имея проблемы с языком и не зная, как здесь ходит и как оплачивается городской транспорт. Чего мне их жалеть, в самом деле? Они в жалости не нуждаются. Держу пари, они возьмут на гоп-стоп автомобиль и преспокойно доедут, куда им надо. Хотя нет, это тривиально. Пусть угонят что-нибудь несуразное, скажем, гусеничный экскаватор или тепловоз. Да, пусть будет тепловоз. Глава с поездкой на тепловозе по незнакомому городу с неведомо куда проложенными путями и полным незнанием принятой в этом мире железнодорожной сигнализации станет одной из самых динамичных. И кончится поездка, конечно, крупной аварией – впрочем, без жертв. Я ведь не садист. Но парочку сошедших с рельс товарных составов и рухнувший мост могу обещать. Герои, разумеется, покинут тепловоз еще до катастрофы.
А насчет Сонного Паука – это мысль. Приберегу ее до второго романа. Не все же выкладывать сразу.
– Знакомьтесь, – сказал Балыкин, – наш коллега с Радости. Будем работать вместе.
– Фоло Робус, – представился незнакомец, закивав, как китайский болванчик, но не предприняв и тени попытки привстать и протянуть для пожатия руку. Кажется, на Радости это и в самом деле не было принято.
Судя по всему, Балыкин с Германом и Терентием Семеновичем опередили нас всего на несколько минут, зато коллега с Радости пробыл здесь как минимум несколько часов и уже успел немного обжиться. На электрической плитке стояла сковородка с остатками яичницы, чайник только что закипел, и на расстеленной газете имелись бутерброды. Истинные обитатели конторы, вероятно, еще днем смылись подальше и закрыли на все глаза, получив щедрую мзду.
Насколько мне известно, население Радости фенотипически не очень отличается от землян. Преобладает, впрочем, средиземноморский тип – невысокие смуглые брюнеты с глазами-маслинами (терпеть не могу ни маслин, ни таких глаз). Фоло Робус оказался не из большинства. Белоснежные волосы, розоватая веснушчатая кожа и красноватые глаза выдавали в нем альбиноса. Он был мал, чрезвычайно узкокостен и тощ. Пожалуй, даже я без труда смог бы поднять его над головой одной рукой, а верзиле Степану не составило бы большого труда пожонглировать тремя такими Робусами.
– Благодаря коллегам с Радости у нас есть распорядок президента на завтрашний… то есть уже, понимаете ли, на сегодняшний день, – сказал Балыкин, и я оценил работу коллег. Парадокс, но чем общество коррупционнее, тем труднее выйти на того, кому надо дать на лапу, но так, чтобы потом не пожалеть об этом. Фоло Робусу и его коллегам это удалось. Даже странно. Радость – приятный мир с приятными людьми. Сунуть взятку для них – серьезное насилие над моралью. Примерно как для нас ограбить до нитки больную старуху или даже еще хуже. На пари – далеко не всякий скользун Радости может быть использован для работы в мирах, подобных Малине, а о Виварии и речи нет.
– Какого именно президента? – осведомился Герка.
– Гостя, вестимо, – пробурчал Степан. – На что нам президент Рашки?
Эта страна Малины, примерно соответствующая России, имела свое название, и довольно благозвучное, но никто из нас против Рашки не возразил. Россия – это Россия. Несмотря на мои претензии к ней, несмотря на то, что я по сути сбежал из нее в спокойный, доброжелательный, хотя и чуть тормознутый мир, она все равно моя страна и останется ею. А здесь была именно Рашка, я ее неплохо знал. Балыкин гонял меня сюда еще в мою бытность стажером, и я давно согласился с мнением: эта страна достойна кликухи, а не имени.
– Простите, – с легким акцентом сказал Фоло Робус, – мы достали распорядок обоих президентов. На всякий случай.
Помолчал и добавил:
– У нас есть также схема охраны обоих. Это стоило нам…
– Сочтемся, – бросил Балыкин.
Глава 6
Деньги для нашей конторы никогда не были проблемой. Нет, подвалы Общества любителей духовых деревянных инструментов совсем не похожи на пещеру Али-Бабы, хотя сейф там есть. Разумеется, в нем лежит просто какой-то запас на текущий пожарный случай, а где хранятся основные фонды, я не знаю, мне это не интересно. Для скользуна деньги есть повсюду, их надо просто взять, если они нужны. Не стану скрывать, что после моих первых успешных скольжений под руководством инструктора в мою тинейджерскую голову забралась преступная мысль: ведь можно очень легко грабануть в чужом мире прохожего или даже банк. Ведь что мешает осуществлению самых дерзких ограблений? Невозможность вовремя смыться. В этом деле скользун вне конкуренции.
Мыслишка примитивная, детская. Не знаю, решился бы я проверить свою теорию на практике, нет ли. Скорее нет, чем да. Но Балыкин, почуяв что-то, удостоил меня профилактической беседы.
– Не делает глупостей только тот, кто вообще ничего, понимаешь ли, не делает, – сказал он, вертя в пальцах огромный грязный носовой платок, и, найдя на нем случайно уцелевшее незапятнанное место, основательно высморкался. – Н-да… Вижу, как у тебя глаза горят. Богатым быть хочешь, а?
Я ответил в том смысле, что ничего не имел бы против.
– Будешь, – пообещал он. – А еще раньше поймешь, что богат не тот, кто жрет на золоте и гадит в платиновый унитаз, а тот, кто ни в чем не нуждается. Обещаю, что поймешь.
Со временем я действительно понял это. Достаточно знать, что ты в любое время можешь что-то сделать, – и желание делать это пропадет само. Чересчур просто. Неинтересно. Скука смертная. «Не боги горшки обжигают», – верно сказано, но не про нас. Про нас следовало бы сказать: «Боги не обжигают горшки».
Хорошо, когда у скользуна есть великая цель – вроде мечты Антона Первенцева слетать к звездам. Хуже, если ее нет. Тогда скользун просто-напросто ищет наиболее удобный для себя мир и устраивается в нем на правах туземца, а задания Штаба рассматривает как повинность. Чаще всего они связаны либо с добычей средств, либо с подтверждением нашего особого статуса в глазах тех единичных людей, кому известно о нашем существовании.
– Технологии! – внушал мне Балыкин. – Одних только смежных миров насчитывается за сотню, многие из них немного отстают от нас по уровню технологий, но многие и опережают. Я думаю, ты понимаешь, что это не промышленный шпионаж, ведь продать нам они все равно ничего не могут. Мы для них, понимаешь ли, вообще не существуем. Если нет покупателя, то кому продавать? Поскольку мы не используем и не собираемся использовать их изобретения в их мире, коммерческого урона они не несут. Тем более что интересующая нас разработка для них чаще всего обыкновенный, понимаешь ли, ширпотреб, цена ему три копейки. Это примерно как для нас утрата одной заурядной микросхемы, давно освоенной в производстве. Кто ее хватится? Какую ценность для земного производителя она представляет? Нулевую! Зато для цивилизации, немного отсталой по сравнению с нами, ценность ее колоссальна, верно?
Механически кивая, я думал о том, что стала бы делать с нашей заурядной микросхемой цивилизация, где новейшим чудом техники считается керосиновая лампа, и старался не улыбнуться.
– Чертежи, – продолжал Балыкин. – Или действующий образец, понимаешь ли. Лучше бы и то и другое. Иногда – копии технологических документов. Это труднее, но зато и реже нужно. В иных мирах технологии чаще всего совсем другие, а если наши инженеры привыкнут получать готовенькое, то у них мозги, понимаешь ли, мохом обрастут. Ну, поначалу твои задания, конечно, будут несложными. Никаких краж со взломом. Легально проник, легально взял, исчез там, появился здесь. Все дела. Пребывая в чужом мире, не попасть ни в полицию, ни в поле зрения компетентных органов, ни в сумасшедший, понимаешь ли, дом. Этап внедрения – наиболее важный. Ты не должен выделяться среди аборигенов. Если почувствуешь, нет, только заподозришь, что тебя вычислили или могут это сделать, – немедленно уходи. Лучше паранойя, чем провал…
Последнюю фразу я уже слышал во множестве вариантов. Да, действительно, паранойя лучше. Никто не упрекнет скользуна, вернувшегося ни с чем, однако добыча знания в самом узком, технологическом аспекте – это именно то, на чем держится финансовое благополучие нашей фирмы и отчасти ее безопасность. Стоит курице разок снести золотое яичко – и ее уже не зарежут.
– Попытку можно повторить и два, и три раза, – внушал мне Балыкин. – Не воображай себя Джеймсом Бондом, но не считай и воришкой. Мы тащим, но и у нас тащат, понимаешь ли. Это нормально. В ряде случаев мы плодотворно сотрудничаем в этом деле со скользунами из дружественных миров. Если ты в силах помочь такому парню – помоги, авось не развалишься. Когда-нибудь и он тебе поможет…
Это не конец ретровставки. Обязательно надо описать первое задание, полученное моим Володькой Соколовым, и как он с ним справился. Надо отобразить отношения внутри «фирмы». Должна быть легкая «дедовщина». Моего героя за глаза и в глаза будут звать Вовочкой, а он, дурачок, начнет беситься, вместо того чтобы игнорировать насмешников. Мало-помалу Балыкин начнет доверять ему выполнение более сложных заданий. Каких? А вы напрягите воображение. Ну например. Разве не случается так, что какому-нибудь государственному деятелю надо срочно бежать из страны? Лучшего канала ухода, чем предоставленного скользунами, не бывает. Хоть отмени все авиарейсы, хоть законопать все пограничные КПП, а бывшая «шишка» все равно уйдет от «народной» расправы. За какие деньги – это второй вопрос. А куда уйдет – и вовсе третий. Одного такого деятеля мой Вовочка, повинуясь приказу Балыкина и ничего не имея против, доставит в мир Зверобагов – планету, населенную крупными хищными членистоногими, где люди отсутствуют в принципе. И побежит деятель по дюнам, тряся брюхом и вопя от ужаса, а вслед ему покатится, шурша бесчисленными лапками, целая армия колоссальных сколопендр, пауков и скорпионов. Еще саранча какая-нибудь саблезубая – то есть саблежвалая – атакует деятеля с воздуха, заходя от солнца. Если читателю не придется по вкусу сей акт социальной справедливости, то я уж и не знаю, чем ему угодить.
Но и хватит пока. Если я прямо сейчас раскрою все козыри «фирмы», то чем же буду наполнять остальные пять романов «Циклогексана»? Самое время вернуться к текущим событиям.
Да, группа с Радости успела поработать здесь основательно, и мы сразу приободрились. Терентий Семенович развернул свою компьютерную технику и подключился к местной сети. К нему не лезли с вопросами – всем, и в первую очередь Балыкину, заранее было известно, что старику виднее, чем заняться. Боец он все равно никакой. Дважды я сопровождал нашего теоретика в очень удаленные миры, где ему не терпелось проверить какие-то теоретические наработки, и те миры были странны, нелепы, пугающе несообразны. И притом нередко населены разумными обитателями, вот что удивительно!
Сотни, тысячи направлений скольжения. Мириады вселенных. Для нас это чересчур много, наш убогий мозг не в состоянии вместить эту сложность. Так ему и надо, пусть перегревается от натуги. Кто сказал, что Мироздание вывело человеческую расу для самопознания через нее? Чушь это. Не тот инструмент.
Но небывалого не бывает, и на том спасибо. Существуют только миры, находящиеся в границах физической реализуемости. Нет и не может быть мира лангольеров, пожираемого зубастыми шарами. Зато, если хорошо поискать, где-нибудь вполне может обнаружиться мир, в котором люди ходят на руках и даже на боках, – если, конечно, можно назвать людьми разумных существ, привыкших к такому способу передвижения. Правда, я таких не встречал, но странных – сколько угодно. В одном дальнем мире, по словам Терентия нашего Семеновича, разумная раса не имеет в черепе правого и левого полушарий мозга, а имеет переднее полушарие и заднее полушарие. Верю на слово – трепанацию я там никому не делал, хоть и был приставлен телохранителем к нашему теоретику. Мы успели уйти без драки, как и подобает хорошим скользунам…
– Итак, – сказал Балыкин, – будем исходить из того, что президенту Рашки нет никакого резона организовывать покушение на своего заокеанского, понимаете ли, коллегу. Насколько нам известно, ни ему, ни его команде ядерная война не нужна. На сегодняшний день в президентской команде нет лиц, готовых начать игру такого уровня. Они сидят на нагретых местах, прибирают к рукам то, что плохо лежит, и никому из них в ближайшее время не грозят, понимаете ли, урановые рудники. Или я ошибаюсь? Тогда прошу меня поправить.
Мы промолчали. Фоло Робус надул щеки – так в его мире обозначается согласие с чужим мнением. Балыкин высморкался и продолжал:
– Иными словами, потенциальных организаторов покушения мы должны искать, во-первых, в структурах, осуществляющих негласный надзор, их тут до черта… во-вторых, среди военных, в-третьих и в-четвертых, внутри аналогичных структур, находящихся, понимаете ли, в стране президента-гостя. Наконец, в-пятых, покушение может осуществить по собственной инициативе какой-нибудь придурок-одиночка со снайперской винтовкой или бомбой в гульфике. В последнем случае мы бессильны и вынуждены будем положиться на президентскую охрану.
– Среди которой как раз может оказаться исполнитель покушения, – негромко заметила Юлия.
Балыкин подарил ей тяжелый взгляд.
– Мы сейчас говорим не об исполнителях. Мы говорим, понимаешь ли, о возможных заказчиках…
Никто не стал спорить. Это были азы. Если мы вычислим заказчика, то, возможно, сумеем вычислить и наивыгоднейший момент совершения убийства, и, вероятно, его способ. Уже одно это – большая часть дела.
– Есть еще «в-шестых», – своим обычным чуть дребезжащим голоском дополнил список Терентий Семенович. – Покушение может быть спланировано и осуществлено группой скользунов из пока неизвестного нам мира с целями… ну, я тут могу накидать десяток вариантов. Сделать?
– И немедленно.
– Постойте! – встрепенулась Юлия. – Президенты должны подписать какой-нибудь важный договор?
– Только протокол об углублении сотрудничества, больше ничего. Общие фразы, никаких реальных дел. Обоим президентам эта встреча нужна только в рейтинговых целях.
Юлия разочарованно замолчала. Понятно, она хотела сузить временные рамки возможного покушения. Не вышло. Президента-гостя совсем не обязательно должны были шлепнуть до подписания им документов.
Что-то вдруг запищало. Замигал красный фонарик на предмете, зажатом в руке Фоло Робуса, который я было принял за обыкновенную зажигалку. Что ж, и на старуху бывает проруха. Мне ли не знать, что обитатели Радости не курят? Они предпочитают жевать какую-то дрянь, а не вдыхать дым.
– Движение на периферии, – сказал Фоло Робус.
Балыкин посмотрел на меня, и я кивнул: посмотрю, мол. Хотя на его месте я послал бы Степана. А на месте скользунов с Радости, прибывших сюда раньше нас, окружил бы территорию не только сигнальными устройствами, но и видеонаблюдением.
Склад, где для нас оборудовали временную штаб-квартиру, имел только один вход, он же выход – широкие ворота из гофрированного металла, откатывающиеся по направляющим, но сейчас закрытые. В воротах – узкая дверь с застекленным окошечком. Не очень удобно для штурма, но и мы внутри, как в мышеловке. Если нас уже пасет какая-нибудь из местных служб слежения за всеми и друг за другом, то руководитель ее оперативной группы наверняка сбит с толку – либо считает нас полными идиотами, либо предполагает ловушку. Пожалуйста. Думать так дозволяется. Плохо только, если он скользун или осведомлен о скользунах – тогда он способен сделать правильные выводы.
Гм. А почему, собственно, сигнализация не могла сработать на бродячую собаку? Или даже на пролетевшую ворону?
Прежде всего я нашел рубильник и обесточил складское помещение. Затем осмотрел окрестности склада сквозь окошечко и прибор ночного видения. Ночь. Пусто. Никого. Мерно качались под ветром жестяные фонари на высоко подвешенном кабеле, и вместе с ними качались тени. Кому придет в голову шляться по промзоне среди ночи? Здесь холодно и неуютно. Наверное, где-то есть и охрана, которая может выстрелить без предупреждения. Нет-нет, никто посторонний не слоняется по территории. Разве что воры, собирающиеся подломить какой-нибудь склад, но нам они не опасны…
Конечно, я не вышел наружу. Даже за дверную ручку не взялся. Я просто прикинул направление на ближайшие кусты и расстояние до них, после чего сообразил, какой из смежных с Малиной миров наиболее предпочтителен для моих целей.
Скользнул – и сразу понял, что скользнул неудачно.
Вокруг меня громыхало и лязгало. Было жарко, шипел пар, воняло железной окалиной. Мне был нужен пресловутый лесопарк или хотя бы пустырь, чтобы, перебежав куда надо, вновь скользнуть в Малину, – а я вынырнул в цехе. Мимо меня по прокатному стану с грохотом ехал добела раскаленный лист стали. Ладно… Могло быть хуже. Мог бы, скользнув, оказаться прямо внутри мартена. Веселенькая перспектива!.. Хотя если выбирать между мартеном и колонной для производства серной кислоты, я, пожалуй, выберу мартен.
Кажется, меня пока не заметили. Зато я заметил двоих – рабочего в козловом кране и диспетчера в будке. Прикрываясь прокатным станом, я перебежал на полусогнутых почти в то место, какое себе наметил. Последние шагов десять прошел, не скрываясь, и исчез, не дождавшись ничьего окрика. Возможно, меня не успели заметить. Возможно, заметили, но не обратили внимания. А что шел какой-то тип да вдруг исчез, так это глюк. Насмотришься за смену на раскаленный металл – еще и не такое померещится. Никто не захочет плодить нездоровые сенсации.
Обратно я скользнул удачно – как раз очутился в глубокой тени и притом за кустами. Хотел было сделать шаг – и понял, что шевелиться не надо. Даже дышать надо неглубоко и через раз.
Я был не один.
Шагах в пяти от меня, почти сливаясь с кустами, лежал плотный мужик в зимнем камуфляже, имея при себе устройство, чрезвычайно напоминающее автомат. Я не издал ни звука, но все же он начал поворачивать голову в мою сторону – уловил, гад, отточенным звериным чутьем мое присутствие. Может, каким-то боком правы те, кто вопреки азам оптики уверяет, что человек способен ощутить затылком чей-то взгляд?
Я вновь скользнул.
На сей раз не было никаких сюрпризов. Я не упал ни в электролитическую ванну, ни в кислородный конвертер. Я вообще оказался вдали от всяких технологий. Светило солнце – мир был сдвинут по времени, – и среди кустов акации паслись носороги…
Нет, лучше динозавры. Большие, утконосые и глупые. Дураки дураками. Ходячий мясной склад. Стадо гадрозавров с детенышами. Наверное, травоядные ящеры не обратят никакого внимания на моего Вовочку, поскольку привыкли опасаться только существ размером с грузовик. А может быть, и наоборот: встанут в оборонительный круг – и давай размахивать во все стороны хвостами. Удар хвостом отличается от капли никотина только тем, что убьет лошадь сразу, а не постепенно. Вовочке придется далеко обходить утконосых – а тут как раз из засады выскочит голодный тираннозавр… Не беспокойтесь, плохо придется гадрозаврам, а не Вовочке. Он отделается лишь совсем коротким кроссом по пересеченной местности и спешно ускользнет в Малину. Настолько спешно, что сделает это в прыжке и обрушится на бетонный пол в пустом складе. После чего отряхнется, зайдет в контору и сообщит как бы между делом: «У нас гости».
– У нас уже гости.
– Кто?
– Не представились. Чего хотят – сами, думаю, скажут. Но мы блокированы.
Никто и не подумал встревожиться. Лишь Терентий Семенович пододвинул к себе свою технику, чтобы ее можно было разом схватить в охапку. Скользуна можно убить только исподтишка; информированный скользун – неуязвимый скользун. Вряд ли те, кто нас блокировал, кем бы они ни были, сразу начнут со стрельбы на поражение. Но даже и в этом случае у нас есть уйма времени, чтобы смыться и продолжить работу в другом месте.
– Гадость эта ваша Малина, – только и сказал Балыкин.
Ставлю метку. Буду править рукопись, пока еще довольно конспективную, – обязательно порассуждаю в этом месте о связи между Малиной и Землей. Вообще-то приятно, что мы не лишены недостатков отчасти из-за того, что на нас влияет еще менее благополучный мир. Сами по себе мы не такие уж плохие. Людям это понравится. С другой стороны – непонятно, почему вороватая и не дееспособная в перспективе цивилизация Малины еще шевелится, попискивает и даже может устроить ядерную войну. Почему она давным-давно не выродилась, не развалилась? Где в коррумпированном до предела обществе стимул для борьбы с коррупцией? Запишем это в загадки. Сама Малина – дрянь, но, может, на нее положительно влияет какой-нибудь продвинутый суперфункциональный мир? Пусть так. Подвернется случай сказать об этом – скажу, а не подвернется – тоже ладно. Зато будет повод вложить в чьи-нибудь уста несколько мужественных слов о том, что, какова бы ни была матрица влияния, мы, люди Земли, будем ничуть не лучше поганых аборигенов Малины и вдобавок последними слабаками, если допустим… ну и т. д.
Пока я бегал и скользил, они существенно продвинулись. Я не стал мешать им просьбами ввести меня в курс дела, а просто начал слушать и вскоре многое понял. До десяти часов тридцати минут обоим президентам полагалось находиться в своих резиденциях: президенту Рашки – в пародии на Кремль, расположенной вдобавок не на Боровицком холме, а на Швивой горке, а гостю с супругой и целой толпой охраны – в целиком снятой гостинице по ту сторону реки. На одиннадцать часов в Кремле (ладно уж, буду называть его так) намечался дружеский ланч с пятиминутным допуском тщательно отобранных фотокорреспондентов и съемочных групп правительственных телеканалов, после чего у президентов должны были состояться трехчасовые переговоры с глазу на глаз. В четырнадцать тридцать – или, может быть, несколько позже, если переговоры затянутся, – оба президента должны выступить перед прессой с коротким обращением. В пятнадцать часов – обед. С шестнадцати до семнадцати президент-хозяин знакомит президента-гостя и его супругу с достопримечательностями Кремля на Швивой горке близ Яузы. Среди оных: Пахан-дудка, служившая некогда сигнальным устройством и накачиваемая мехами при помощи мускульной силы двухсот рабочих, и Пахан-арбалет для метания железных стрел размером с телеграфный столб (впрочем, Пахан-арбалет никогда не стрелял, а от единственного пробного рева Пахан-дудки будто бы обрушилась часть крепостной стены). В семнадцать тридцать президент-гость, распрощавшись с президентом-хозяином, прочтет часовую лекцию перед студентами университета и прямо оттуда отправится в аэропорт. Вот и вся программа. Никакого «общения с народом» на улицах, никаких открытых пресс-конференций, никаких согнанных за малую мзду бездельников с флажками вдоль маршрутов следования. Уже хорошо.
– Наиболее вероятные места покушения: открытая территория Кремля, университет и дорожные трассы, – подытожил Терентий Семенович. – Но полностью исключить гостиницу и Кремлевский дворец мы все же не можем. В последнем случае способ убийства должен быть возможно более подлым, и, полагаю, смерть должна наступить уже в самолете или даже еще позже. Гм… я бы проследил за тем, что гость пьет и ест.
– Вряд ли мы в состоянии держать это под контролем, – проворчал Балыкин. – Уважаемый Фоло, у вас есть канал связи с охраной? Нет? Не извиняйтесь, у нас тоже нет. Но предупредить охрану президента-гостя мы, думаю, сможем… косвенно, понимаете ли. Юлия, для тебя есть работенка…
Лет десять назад я вознегодовал бы: ну почему самые интересные задания Балыкин поручает не мне? Чуть позднее смирился, во всяком случае внешне. А годам к двадцати пяти понял, что самые интересные задания – те, которые требуют ума, а не только ловкости в сопровождении впечатляющих внешних эффектов.
Мы понимали друг друга с полуслова, и даже чужак Фоло Робус сразу догадался, о чем идет речь. Юлии предстояло пугать охрану при президентской кухне – сыпануть ЛСД в подливку, отравить цианидом эклер или попросту уронить капсулу с радиоактивным стронцием, убегая. Но быть застигнутой на месте преступления и убегать от охраны надо обязательно. При этом не нарваться на пулю и непременно ускользнуть из Малины вне поля зрения людей и следящих камер. Пусть ищут хоть до посинения. Главное – поймут, что система охраны несовершенна, и утроят бдительность, чего нам и надо. Большего мы, к сожалению, сделать не можем.
Юлия исчезла, а мы принялись сокращать количество вариантов. На экране ноутбука появились схемы городских подземных коммуникаций – теплотрассы, канализационные коллекторы и прочее. Коммуникации под Швивой горкой и гостиницей – отдельный и важный вопрос. Но масса всего проходила под путем следования президента-гостя. Конечно, лимузин у него такой, что его броню не пробьет и бронебойная крупнокалиберная пуля, с этой броней даже не всякая граната справится, но заложенный под дорогой фугас уделает и танк, не то что лимузин. Вот они, теплотрассы, аварийные лазы метро и, конечно, коллекторы. Невесть откуда в моей голове всплыло: «А еще они могут плыть по канализации, и тогда нам понадобится группа канализационных аквалангистов…» Наверное, цитата, но чья и по какому поводу – убейте, не вспомню. И не надо.
Далее. Снайпер. Президент-гость дивится на Пахан-дудку и спрашивает, нельзя ли устроить так, чтобы она подудела немного, президент-хозяин не рекомендует, поскольку инфразвук для здоровья не полезен, а в это время в километре от них из чердачного окна высовывается вороненый ствол… Возможный вариант? Безусловно. Поэтому мы можем не дергаться – о таких вещах президентская охрана заботится в первую очередь. Всё под двойным и тройным наблюдением, на крышах расставлены снайперы из лояльных спецподразделений, ждущие только целеуказания.
– Лояльные снайперы, гм… – в сомнении пробормотал Терентий наш Семенович.
– Не вижу способа проверить их лояльность, – оборвал Балыкин, сморкаясь в платок. – Это тупик. Университетом надо заниматься.
– А если нападение с воздуха? – предположил Герка. – Чего проще? На улице по маршруту следования невзначай устраивается пробка, скажем, рекламный щит завалится или еще что-нибудь, а в это время пилот-смертник на легком самолете, набитом взрывчаткой…
– Над городом будут барражировать истребители, – отмахнулся Балыкин. – И еще вертолеты.
– Вдобавок отнюдь не просто срежиссировать покушение данного типа, – улыбнулся Фоло Робус.
– Вот я и говорю: в первую очередь университетом, понимаете ли, надо заниматься…
– Постойте! – Меня осенило. – По-моему, мы идем логически неверным путем. В первую очередь мы должны как можно яснее понять цели и мотивы…
Балыкин зарычал. Я не дал ему шанса произнести обидные слова.
– Именно цели и мотивы! Прошу не перебивать! Если целью убийства является война между двумя державами, то президент-гость должен быть убит не как-нибудь, а способом, бросающим тень на президента Рашки и уж заодно на всю эту страну. Терентий Семенович уже говорил о максимально подлом способе. Что это означает на практике? Поставим себя на место покушающихся. Если речь идет об отравлении медленным ядом, то место не имеет значения. Кстати, я бы выбрал именно этот способ. Сукин сын президент Рашки отравил своего коллегу на дружеском обеде! Обыватель клюнет. Шум и вонь на всю Малину! Ответные действия будут приняты на «ура».
– Мы уже приняли меры, – бросил Балыкин.
– Надеюсь, они дадут результат. Далее, возможно покушение любым способом после – повторяю, после того, как президенты дружески распрощаются. Фугас. Снайпер. Камикадзе. Шахид. Купленный охранник. Киллер-пешка – студент, разыгранный втемную. Бомба на борту президентского самолета. Поражение оного самолета неизвестно кем выпущенной ракетой. И так далее. Но уже после встречи двух президентов, а не до нее и уж подавно не во время. Оцените резонанс: подлый президент подлой страны подло нанес своему чистому, аки горный снег, коллеге удар в спину!..
Терентий Семенович улыбался мне, кивая, как китайский болванчик. Фоло Робус надувал щеки. Степан и Герка аж рты раскрыли: вот тебе, мол, и Вовка Соколов, вот тебе и середнячок, звезд с неба не хватающий! Голова!
– Все равно за год не разгрести, – покачал головой Балыкин.
Да, задачка у моих героев что надо. Не хотел бы я оказаться на их месте. Предотвратить покушение, организованное неведомо кем, неведомо как и ожидающееся неведомо когда! Причем сделать это надо тайно, точно и аккуратно. Ни о каком прямом сотрудничестве с местными спецслужбами и речи быть не может. Туземцам Малины совершенно незачем знать о множественности параллельных вселенных, о скользунах и о способах целенаправленного воздействия одного мира на другой.
Мой Вовочка упростил задачу лишь на первый взгляд. Теперь он и его коллеги должны найти иголку не в стоге сена, а лишь в большой копне. Но дурная бесконечность тем и дурна, что дели ее хоть на тысячу, хоть на миллион – все равно в итоге выйдет бесконечность.
Казалось бы, сейчас должны вернуться коллеги Фоло Робуса, что рыщут по городу, – не одного же скользуна направил в Малину мир Радости! – и принести новые сведения, резко сужающие круг поиска. Хорошо бы им взять ценного «языка», а на крайний случай годится и совсем малая зацепка, в которую объединенная команда вцепится, как клещ в собаку, и начнет раскручивать. И за пять минут до покушения мои герои познают истину, вопрос будет только в том, успеют ли они вмешаться или не успеют? (Ну конечно же, успеют.)
