скачать книгу бесплатно
С этими словами я умчался в казарму за сажей, беличьей кисточкой, лупой и куском мела, оставив де Ри решать вопрос с оружием и вызовом д’Оффуа.
О последнем надо сказать отдельно. Сей юноша являл собой классический пример дворянина шпаги. Ниже среднего роста, плотный и ловкий, как обезьяна, с круглым добродушным лицом, он меньше всего походил на будущего офицера.
Этот младший сын разорившегося дворянина не имел за душой ни динария. Отец где-то наскреб денег на учебу и на этом счел свой родительский долг исчерпанным. За все время, проведенное в Клиссоне, шевалье д’Оффуа не получил из дома ничего. Зато у него была светлая голова и редкое упорство. По результатам тестов и контрольных работ он прочно удерживал второе место, а поскольку граф Амьенский отказался от стипендии лучшего ученика, она и досталась д’Оффуа. Посему молодой человек мог себе позволить расслабиться в воскресенье не только с бутылкой вина, но и с какой-нибудь не слишком скромной горожанкой.
А еще д’Оффуа был влюблен в графа Филиппа. Не поймите превратно – педерастии в Академии не могло быть даже в мыслях. Д’Оффуа им восторгался, брал с него пример, можно сказать – считал ориентиром, которого никогда не достигнуть, но к которому надо стремиться. И при этом был его ближайшим, может быть единственным другом. У де Бомона, как я говорил, были прекрасные отношения со всеми, но только с д’Оффуа он мог вести длительные беседы в стороне от других курсантов на какие-то только им известные темы. О чем они говорили, никто не знал, но было видно, что это разговор уважающих друг друга людей, не придающих значения разделяющей их социальной пропасти.
И именно д’Оффуа был единственным известным мне человеком, который не только знал пассию графа, но и знал, где она живет и где они встречаются. Конечно, эти подробности он никогда бы не рассказал никому, но в крайней для графа ситуации помочь мог только он, точнее – имеющаяся у него информация. Потому я и попросил де Ри привлечь шевалье к нашему мероприятию.
Обо всем этом де Ри не знал и ввел д’Оффуа в курс дела так же, как и меня. В результате, вернувшись из казармы, я застал однокурсника в состоянии полного обалдения. Все-таки для шестнадцатилетнего мальчишки, даже одаренного воина, мысль, что рядом с его ближайшим другом произошло убийство, кажется невозможной дикостью.
Но, в конце концов, шпаги и кинжалы для нас нашлись, и группа в составе начальника Академии, начальника курса, двух курсантов и двух солдат выдвинулась в город.
По дороге договорились с де Ри, что в любом случае в квартиру каптенармуса войдем только вдвоем под предлогом необходимости начальнику все осмотреть, а мне – записать результаты его осмотра. Остальные пусть ждут за закрытой дверью – нечего им смотреть за моими действиями – слишком много неприятных вопросов у них может возникнуть.
На место прибыли в одиннадцать часов. Как выяснилось, каптенармус жил на втором этаже двухэтажного каменного дома. Поднявшись по темной лестнице, мы оказались перед закрытой на врезной замок аккуратной дверью, из-под которой действительно вытекла жидкость, похожая на кровь. К нашему приходу она уже засохла. Не лужа, конечно, так, пятно, но все-таки…
По команде де Ри солдаты взломали дверь, мы вдвоем вошли и, как и договаривались, эту дверь прикрыли.
Пришло привычное спокойствие, как в старые времена перед серьезной работой. И пусть я находился не на той службе, но земляк рассчитывал на помощь, а значит, надо собраться и вспомнить былое.
Прямо около входа на спине, ногами к двери лежал каптенармус. Из его груди торчала рукоять кинжала. Крови из раны вытекло немного, однако пол оказался наклонен, потому она и оказалась в коридоре.
Жил каптенармус в комнате примерно пять на пять метров. Ни кухни, ни туалета не было. Видимо, питался в трактире и в столовой Академии, а удобства были на улице. Узкое окно в правой стене по поздней осени было закрыто ставнями, в мелкие щели которых едва пробивались тонкие солнечные лучи. Для детального осмотра комнаты их пришлось открыть.
Ну что же, обстановка небогатая, типично холостяцкая – платяной шкаф, комод, стол с придвинутыми тремя стульями и аккуратно убранная широкая двуспальная кровать. У стены напротив окна камин, около которого сложена небольшая горка наколотых поленьев. К камину прислонена кованая кочерга. В углу – пустой ночной горшок. На столе тарелка с нарезанными кусками сыра, наполовину пустая бутылка неожиданно очень дорогого вина, кремень и кресало. На комоде бритвенные принадлежности и три бокала – два чистых, на дне третьего подсохшие остатки вина. Над комодом висит маленькое зеркало. В комнате идеальный казарменный порядок – полы чистые, пыли нигде нет. Только на подоконнике несколько красных пятнышек, похожих на винные. А ведь каптенармус – человек не из бедных, лейтенант все же. Мог бы жить и побогаче, тем более в Клиссоне – чай, не столица, цены здесь пониже. Впрочем, это не мое дело.
Далее, что можно сказать об орудии убийства? К сожалению, много. Кинжал, полированная нефритовая рукоять которого украшена большим турмалином, мне знаком – это кинжал моего однокурсника – графа Амьенского. Вероятность ошибки исключена – на гарде царапина, которую граф нанес при мне, когда неловко провел точильным бруском. Я ее запомнил потому, что расстроился он тогда сильно. Как же, фамильную вещь попортил, теперь ее надо в ремонт отдавать. Ага, из-за царапины на гарде, у богатых действительно свои причуды.
И главное – осмотр трупа. В правой руке покойника зажат кусок кружевной ткани, точнее был зажат, потому что сейчас кисть раскрыта. Нетрудно догадаться, что ткань оторвана от одежды, в которой вчера был одет граф. Около левой руки лежит подсвечник, чуть дальше – погашенная свеча.
Каптенармус одет в штаны и легкую нижнюю рубашку навыпуск. На ногах шерстяные носки и теплые меховые тапочки.
Еще приметный момент – пострадавший лыс, как бильярдный шар. На затылке, в месте соприкосновения с полом, гематома, именно гематома, а не трупное пятно.
Теперь попытаемся установить время смерти. Конечно, я не врач, но кое-что помню, воспользуюсь хотя бы этим. Градусников здесь нет, поэтому точное время не определить, но примерное – попробуем. По ощущениям температура в Клиссоне чуть больше десяти градусов, запоминаем, очерчиваем мелом контур вокруг тела и, помолясь, приступаем.
Крови вытекло относительно немного, значит, смотрим трупные пятна. Они явно выражены, при надавливании не исчезают, но бледнеют и медленно восстанавливаются. Положение тела пока не меняем – ждем представителей закона. Теперь трупное окоченение. Явно выражено, поза трупа фиксирована, но для очистки совести проверяем все группы мышц. Да, все фиксировано… Стоп! Пальцы левой руки скрючены и разгибаются тяжелее, чем пальцы правой. Явно тяжелее! Ой, как интересно! Не отвлекаемся, смотрим дальше.
Глаза открыты, пятна Лярше[26 - Пятна Лярше – пятна в виде треугольников, появляющиеся на открытых глазах трупа. Абсолютный признак смерти, образуются в процессе высыхания роговицы. Появляются через 5–6 часов после смерти, исчезают примерно через 12.] отсутствуют, белки грязно-желтые.
Одежда не нарушена, следов борьбы не видно. Следы крови с позой трупа и характером ранений совпадают, следы волочения тела отсутствуют.
Ну что же, будем «радовать» начальство.
– Ваня, у нас не проблема – мы просто в дерьме. Этот кинжал принадлежит нашему курсанту де Бомону графу Амьенскому или, по крайней мере, является его точной копией, вплоть до царапины на гарде. Убийство произошло примерно в то же время, когда граф был в городе, и никого из наших курсантов не было рядом с ним. Как тебе новость?
Все-таки выдержка у де Ри железная. Сказанное мной в лучшем случае означало его безусловную и позорную отставку. Это если не признают виновным в халатности. А мужик лишь слегка побледнел, но ответил совершенно спокойным голосом.
– Это серьезное обвинение. Ты уверен? Я теперь должен арестовать этого графа?
– В том, что сказал, – уверен. Как уверен и в том, что это провокация, надо признать, довольно грамотная. И, чтобы выбраться из дерьма, нам надо поработать, и поработать безошибочно. Безусловно, графа надо немедленно арестовать – потом извинимся, а сейчас преступники должны быть убеждены в том, что их план удался. Далее, поскольку врача у нас нет, необходимо доставить сюда пару авторитетных горожан, чьи показания будут приняты судом. Для чего – потом объясню. Также необходимо вызвать полицейских, чтобы нас не обвинили в попытке покрыть преступника. Однако нельзя допустить, чтобы они к чему-либо прикасались до моего прихода. Сможешь обеспечить?
– Конечно, смогу! Арест графа поручу де Фонтэну – он начальник вашего курса, он справится. За прево[27 - Прево – местный королевский чиновник или ставленник феодала. Осуществлял функции судьи первой инстанции.] и субделегатом[28 - Субделегат – глава округа, как правило, выходец из простонародья.] пошлю одного из солдат, их порядочное поведение здесь обеспечу лично. Полиция перебьется – убит мой подчиненный, имею право оставить дело в своей юрисдикции. Слушай, а может, по-тихому заменим кинжал, а с графом потом разберемся, без огласки? Здесь все свои, болтать никто не будет, я уверен. Объявим тайной академии и все.
– Даже не думай в эту сторону. Во-первых, я никогда такими делами не занимался и начинать не собираюсь. Во-вторых, ты что, всерьез думаешь, что мастер, который эту аферу организовал, такой твой ход не предусмотрел? Представляешь, что будет, когда твой подлог раскроется? Забудь и никогда не вспоминай. Если мне веришь – делай, что говорю. И еще, нам с д’Оффуа нужно уйти – попробуем предотвратить смерть еще одного человека, которую скорее всего тоже постараются повесить на графа. До нашего возвращения ничего не предпринимать. И хорошо бы нам взять с собой того ветерана, что первым ходил сюда – он явно мужчина тертый, его опыт может пригодиться. Один здесь справишься? Злоумышленники не должны появиться – ведь мы вроде как попались на их удочку.
После получения четких… скорее указаний, чем рекомендаций, де Ри явно приободрился – всегда приятно знать, что есть кто-то, имеющий план твоего спасения и реализующий его.
– Думаю, именно здесь проблем не будет, так что бери солдата смело.
– Тогда командуйте, виконт! Перед нашей с д’Оффуа группой поставьте задачу найти племянницу каптенармуса и доставить ее в Клиссон обязательно живой и здоровой – есть подозрение, что именно ее могут убить и попытаться свалить это опять на графа.
– Господи, еще и племянница – она-то тут при чем?
– Увы, мой друг, но это не моя тайна. Впрочем, я надеюсь, впоследствии заинтересованное лицо позволит мне раскрыть хотя бы часть ее.
– Заинтересованное лицо – это граф, что ли? Конечно, разрешит рассказать и не часть, а все! Куда он денется.
– Однако мы увлеклись. Приступим к делу!
И мы приступили. Де Ри, видимо, вспомнил боевую молодость и раздал указания тоном, каким, наверное, посылал в бой полки и эскадроны. Четко, лихо, с полной уверенностью в победе. Даже то, что увлекшийся полевой маршал назначил старшим меня, не вызвало возражений. Все бы ничего, но д’Оффуа, увидев торчащий из груди покойника кинжал своего друга, впал в легкий ступор. Де Ри пришлось обматерить его в лучших красноармейских традициях, чтобы вернуть к действительности. Помогло.
Таким образом, из дома, где жил каптенармус, мы вышли единой бодрой вооруженной группой. Я под плащом нес маленький ломик, которым мы взламывали дверь злополучной квартиры. Один солдат сразу направился искать указанных де Ри понятых, а наша команда пошла вместе с де Фонтэном – за домом могли наблюдать преступники – пусть думают, что мы все идем арестовывать графа. Отделиться от капитана я решил только на выходе из города.
По дороге д’Оффуа рассказал о пресловутой племяннице. Девицу звали Николетта, или Колетт, как называл ее граф. Была она действительно мила, остроумна, в разговоре умела съязвить, но не обидно и в меру. Жила в соседнем доме с трактиром «Трезвый сержант», как и дядя, занимала комнату на втором этаже двухэтажного дома. Была ли эта комната съемной или Колетт ее выкупила, шевалье не знал, как не знал он и источников ее дохода. Молодым людям просто в голову не приходило думать о столь прозаичных вещах, общаясь с этой нимфой.
Основной вход в ее дом прекрасно просматривался из трактира, поэтому я решил им не пользоваться – мог ведь организатор этой эскапады устроить в обеденном зале наблюдательный пункт. Ясно, что в деле замешаны двое, а если есть и третий? Нет, береженого Бог бережет, а наглость города берет. Или там не наглость? Неважно – главное, что она наше все! Благо курсантов в городе любят, как источник дохода, и боятся, как источника неприятностей.
В подъезде, где жила Николетта, был черный ход, выходящий на узкий, сильно загаженный переулок. Вот им-то мы и решили воспользоваться.
Распределил обязанности в группе. Заходим через черный ход и укрываемся под лестницей – по словам д’Оффуа, была там нужная ниша. Затем я поднимаюсь к двери, на слух пытаюсь понять – что там происходит. Если принимаю решение на заход, работаем мы с солдатом. Цель – захватить живыми находящихся в комнате людей. С девчонкой может находиться мужчина, а то и не один, поэтому расчет на внезапность. Как ее достичь – решим на месте.
Задача д’Оффуа – перехватить человека, который может выпрыгнуть из окна. Брать не обязательно здоровым, но обязательно живым. А также подобрать вещи, которые могут выбросить из окна.
К дому подходили, сняв и скатав плащи – все же желтый цвет издалека заметен. Наверное, его для того и выбрали для курсантов, чтобы хоть это их озорство сдерживало.
С дверью черного хода пришлось повозиться – кто-то ее гвоздями забил, хорошо, что ломик прихватили. А ведь д’Оффуа сказал, что еще недавно она свободно открывалась – может, друзья Колетт озаботились? Но ничего, все удалось сделать быстро и тихо.
Поднявшись к нужной двери, осмотрелся. Дверь закрыта на внутренний замок и, возможно, на внутреннюю щеколду. Так что даже вдвоем быстро можем не управиться. Из-за двери слышны тихие голоса – мужской и женский. Слов не разобрать, но разговор явно спокойный, даже смех женский слышен – негромкий, но мелодичный.
Ситуация ясна, осталось шёпотом дать указания подчиненным и грамотно сработать.
– Служивый, тебя как зовут-то? Только не говори, что Портос.
– Шутить изволите, господин курсант, – также шепотом пробасил солдат, – никаких таких Портосов мы не знаем. Жаком меня матушка с папой назвали. Жак Парто, и не нравится мне, когда нашу фамилию коверкают.
Обалдеть! Точно я здесь д’Артаньяна встречу!
– Извини, не хотел обидеть, о Портосе потом расскажу, а сейчас все от тебя зависеть будет. Д’Оффуа, берешь ломик и тихонечко отжимаешь дверь, а мы с мэтром Парто ее выбиваем. С разбега, одновременно, плечами. Я займусь женщиной, а на вас мэтр, мужики. Один там точно есть, но может быть и больше. Причем кого-то можно сразу и не заметить. Будьте к этому готовы – не подставьте спину. Шевалье, вы сразу после нашего захода бегом возвращаетесь к двери подъезда и действуйте, как ранее договорились. И помните, господа – нам нужны «языки», а не трупы. Не подведите. С Богом, начали.
Д’Оффуа ломиком сработал как надо, а державшую дверь щеколду я даже и не заметил – Парто влетел в комнату как крупнокалиберный снаряд. Дальнейшее было делом техники. Девчонка сразу все поняла, забилась в угол и пищала, как мышка. А крепкий мужик средних лет, по виду типичный горожанин среднего достатка, ничего не понял – не успел. Огромный солдатский кулак отправил его в глубокий нокаут. Больше в комнате никого не было – виктория! Но только промежуточная.
Обыскал обоих, оружия у ребят не оказалось. Не по-джентльменски, зато грамотно. Теперь, по заветам СМЕРШа, следует экстренное потрошение. Грубо, примитивно – сказывается долгое отсутствие практики, но уж как могу. Делаем ласковое лицо, достаем кинжал, приставляем его к девичьему глазу и начинаем.
– Жить хочешь?
– Д-да… – голос еле слышен, дрожит, чувствую – проняло подругу.
– А как хочешь жить – целой или у тебя чего лишнее есть, глазик, например?
Резко меняю лицо на зверское и уже с надрывом, но все еще негромко:
– Кого ждете, кто еще должен прийти?! Говори, стерва, на куски порежу!
– Филипп…
– Зачем?
– Не знаю. Крис сказал просто встретить его и пригласить в комнату.
– Крис – этот? – я указал на нокаутированного.
– Нет, это Люк, а Крис пошел за Филиппом, сказал, что придут вместе.
– Кому ты передала кусок кружев Филиппа?
– Крису.
– Когда?
– Этой ночью.
– Точнее.
– Не знаю. Далеко за полночь. Он пришел пьяный, удивился, что Филипп у меня, и потребовал, чтобы я принесла его рубашку, оторвал кусок кружев с рукава и ушел. Вернулся утром, часов в девять, вместе с Люком. Сказал, чтобы мы ждали его с Филиппом, и опять ушел.
– Почему оконные ставни лишь чуть-чуть приоткрыты – темно же в комнате?
– Это Люк их прикрыл, сказал, чтобы я к ним не подходила.
– Кто тебе приказал соблазнить Филиппа?
– Крис, он вообще здесь главный.
Так, тактическая информация получена. Видимо, Крис намерен под каким-то благовидным предлогом заманить сюда Филиппа. Зачем? Вербовка – не логично, слишком активно ребята его топили, он, по их раскладам, уже арестант. С такого агента толку – ноль. Значит – убить, чтобы гарантированно уже никогда не оправдался. Но ведь тогда и ее… Она что, действительно дура? Хотя… об убийстве своего «дяди» она не знает, может еще и не понимать, чем дело пахнет. Попробуем смягчиться, заодно и узнаем, как подруга думать умеет.
– Николетта – твое настоящее имя?
– Да.
– Ну что же, девочка, ты крупно влипла – сегодня ночью твоего дядюшку убили, причем кинжалом Филиппа. Тебе объяснить, что это значит?
Подруга думать явно умела. Глаза расширились, лицо посерело. Заорала бы от ужаса, но я деликатно показал ей кулак – смогла взять себя в руки. По крайней мере, промолчала, а вот задрожала точно как осиновый лист. Но расслабляться не будем – мало ли какие у нее театральные таланты имеются? Нет, таким верить себе дороже. Приказал Парто связать обоих, а Люку еще и рот заткнуть. Сам вызвал д’Оффуа.
– Господа, поздравляю вас с успешным началом операции. Теперь надо довести ее до конца. Сейчас сюда придут граф и организатор сегодняшнего убийства. Конечно, де Фонтэн имеет приказ об аресте графа, но, боюсь, выполнить его он не смог. Задача – задержать обоих. Я не знаю, что наплели графу, поэтому предсказать его реакцию на наше появление здесь не берусь. Ожидаем худшего и работаем жестко – конечно, не калеча, но от него ждем любой пакости.
В прошлой жизни приходилось организовывать такие засады, поэтому и не требовалось много времени на раздумья – надо было всего лишь приспособить прежний опыт к этой конкретной ситуации. Однако для окружающих происходящее выглядело явно неожиданно. Ну и ладно, главное – чтобы не спорили. И продолжил:
– Второй однозначно желает графа убить. Сделать это он планирует здесь, в комнате, но когда увидит нас, скорее всего, передумает и ударит сразу. Шевалье, вы блокируете преступнику отход. Прячетесь на лестнице и в момент входа в квартиру будете у него за спиной. Если почувствуете опасность – действуйте немедленно, но постарайтесь клиента не убивать. Он еще о многом рассказать должен.
Теперь указания Парто:
– При заходе в квартиру, скорее всего, де Бомон будет стоять впереди, второй сзади. Мэтр, ваша задача схватить графа за шиворот, ну или за что придется, и забросить в комнату, оторвав от возможного удара ножом в спину. Я постараюсь заблокировать этот удар и скрутить негодяя. Дальше действуем по обстановке. Возможно, конечно, что граф будет стоять сзади. Тогда мэтр поступает со вторым обычным образом, – я показал на еще не вполне пришедшего в себя Люка, – ну а с графом решим по обстоятельствам. Но на такой вариант особо не рассчитываем и не расслабляемся.
И дальше к обоим:
– Ну и, дай Бог, де Фонтэн исполнил приказ. Тогда организатор придет сюда в гордом одиночестве, мы его спеленаем и поздравим себя с окончательной победой. По местам. Шевалье, постараюсь вас предупредить о подходе клиентов, хлопнув дверью, но могу и не успеть, так что прошу о максимальной бдительности.
По мере моего монолога глаза д’Оффуа все более расширялись, так что к концу грозились вылезти из орбит.
– Жан, ты что – ясновидящий?
– Нет, дружище, я яснодумающий. И сейчас мы это проверим. Кстати, плащ оставь здесь – будешь менее заметным в подъезде. По местам!
Далее к Колетт.
– А скажи-ка мне, красавица, оговорили ли вы с Крисом какой условный стук или слова, когда он придет?
В этот момент глаза у девчонки стали такими же, как до этого у д’Оффуа, только на лице было не удивление, а ужас.
– Да, если все в порядке, я должна сказать: «Филипп, это ты?», если нет – «Кто там?».
– Ну, ты ведь умная девочка, ты же знаешь, что сказать? Ты ведь хочешь живой остаться?
– Да, да, да, – затараторила она.
– Вот и молодец, вот и умница. Тогда живи. Только дышать будешь, как я скажу. А если что – не обижайся, Колетт. Если вздумаешь крутить, тогда не обижайся – это будут последние минуты твоей жизни. Правильно?
– П-п-правильно.
А вот интересно – цитировать «Момент истины»[29 - «Момент истины» – книга В. О. Богомолова, по которой снят фильм «В августе сорок четвертого».] во время момента истины – это плагиат или заимствование?
Д’Оффуа занял пост в подъезде, Парто у пришедшего в себя Люка, я – у чуть приоткрытого окна и едва не проморгал гостей. Они пришли не улицей – они вышли из трактира «Трезвый сержант»! И сразу вошли в подъезд – ни о каком предупреждении шевалье не могло быть и речи – я просто не успевал.
Впереди широкой уверенной походкой спешащего человека шел граф, за ним невысокий худощавый вертлявый человечек – типичная дворовая шпана времен моего детства. Господи, только бы д’Оффуа не сплоховал! Шаги уже звучали на лестнице, я едва успел подвести Колетт ко входу, поставил не напротив двери, а сбоку, со стороны дверных петель. Погладил по волосам, чтобы успокоилась. Шепнул: «Филипп, это ты?» – чтобы не перепутала. А сам вместе с Парто занял позицию у другого косяка.
И мы не оплошали. Колетта правильно спросила, Парто буквально вбросил графа в комнату, а я левой рукой заблокировал руку шпаненка с ножом, коленом в пах, локтем в рыло, передняя подножка, залом руки за спину, обезоруживание – пеленай готовенького. Классическая связка, которую нам вдолбили в Минске, многократно повторенная перед зачетами по рукопашке и на тренировках с Гримо. Хрен бы я ее использовал, если бы противник ожидал нападения – здесь не спортзал, здесь убивают всерьез.
