скачать книгу бесплатно
– Сэр, – он отдал честь. – Сэр, могу я к вам обратиться?
Сержант Гроссмит поднял глаза над грудой бумаг.
– Да, Харрис. В чем дело?
– Я… сэр, я не думаю, что она это сделала.
– Да-да, я понимаю… Как давно вы на службе, Харрис?
– Восемь месяцев, сэр.
– Целых восемь месяцев… Да? Так вот, Харрис, меня всегда интересует точка зрения молодых сотрудников. Но я не нахожу слова «Я не думаю, что она это сделала» убедительными. У нее был нож, сноровка, и одно убийство за спиной. Думаю, у нее была причина. Кто-нибудь еще из этого дома вызвал у вас подозрение?
– Нет, сэр.
– Что ж тогда. Не расстраивайся, сынок. Джек Робинсон ведет это дело. А он не допускает ошибок. Он ее сюда доставил. Должно быть, он считает, что это она сделала. На-ка отнеси этот нож в лабораторию и соберись. Иначе я расскажу ребятам, как тебя вытащила с крыши убийца. Женщина-убийца.
Томми Харрис взял нож.
– И все же я не думаю, сэр, что это она сделала. Она не стала бы меня спасать и показывать, что она так ловко действует на высоте. Просто оставила бы меня, чтобы я упал.
– Зеленый ты еще, Харрис. Я знаю некоторых замечательных людей, которые оказались убийцами. Помнится мне, старина Чарли Пис играл на скрипке, как ангел, и очень любил собак. А вот людей он не любил. Давай, констебль, иди. Доверься Робинсону. Он знает, что делает.
Томми отдал честь и вышел. Сержант Гроссмит фыркнул. Каких хлюпиков они набирают сейчас. В наши дни ни один констебль не мог поставить под вопрос действия старшего по чину.
Тем временем Джек Робинсон сидел лицом к лицу с миссис Паркс в комнате для допросов, которая располагалась в преддверии к камерам. Из-за стен раздавались стоны и вопли; пьяницы, видимо, не на шутку расшумелись.
– А теперь, миссис Паркс, расскажите, что вы знаете о мистере Кристофере.
Миссис Паркс двигалась по лабиринту невероятного страха. Отделение полиции и официальный тон затянули ее назад, превратив опять в заключенную. Она была хорошей заключенной, послушной и кроткой. Но она думала, что она от этого ушла. И вот теперь тюремные запахи немытого человеческого тела, мочи и безысходности ударили ей в нос. Она старалась не терять голову, но сознание ускользало.
– Я плохо его знала. Он работал в цирке Фаррела как фрик. Там он был счастлив. Он говорил, что ни в каком другом месте он не был счастлив. Да, в цирке его ценили. Думаю, он хорошо зарабатывал. Внешне он был очень приятен. Он жил как мужчина. Мистер Шеридан был убежден, что он женщина, и все время донимал его: приносил цветы, и все такое. Но мистер Кристофер никогда это не поощрял. Мисс Минтон думала, что он БЫЛ мужчина. Мы все время хихикали по этому поводу, то есть миссис Уизерспун и я, представляя в каком шоковом состоянии она бы была, если б ей удалось… вы понимаете, что я имею в виду. Но мистер Кристофер был настоящий джентльмен. Одним словом, он сказал, что у него в цирке есть невеста, наездница. Ее имя… – Имя ускользнуло из памяти. Она потрясла головой. – Молли Янгер. Ее фотография у него на стене.
Джек Робинсон навел кое-какие справки.
– Итак, вы его мало знали?
– Да, его никто хорошо не знал. Он был очень закрытый человек. Как обычно говорила мисс Минтон, все держал в себе. Я никогда не видела его во время представления. В цирке мне… были бы не рады, особенно в этом цирке…
– Цирк Фаррела это то самое место, где…
– Да. Мой муж и я, и остальные работали у Фаррела. И это там он… умер.
– Я вижу… – Робертсон обратился к своим записям. – Вернемся к дню убийства, к воскресенью. То есть сегодня. Что вы сегодня делали?
– Пришла на завтрак в десять, а потом вернулась в комнату, захотелось прилечь, – потирая глаза, сказала она устало.
– Обычно вы спите в полдень по воскресеньям?
– Нет, но после завтрака мне очень захотелось спать, поэтому я пошла наверх и легла. И заснула. Проснулась в три тридцать, умылась и спустилась вниз к чаю. У миссис У. очень хороший чай, а у меня теперь нет необходимости следить за фигурой. Потом с потолка закапала кровь, и пришел ваш констебль и застрял на крыше. А потом вы пришли, и все это началось…
– Миссис Паркс. Это вы убили мистера Кристофера?
– Нет.
– Вы вылезали на крышу и влезали в его окно, чтобы заколоть его ударом в сердце?
– Нет… нет. Думаю, что нет. Но я раньше убила. Я убила моего мужа. Я его ненавидела. Я знаю, как убивать. Тяжкое преступление. Может, я и его убила… О боже, откуда мне знать? Не могу вспомнить… Может, я убила его, когда спала.
– Но вы ничего не имели против мистера Кристофера?
– Нет, ничего.
Миссис Паркс начала смеяться. Смех затянулся, перешел в неконтролируемый. Она перешла на пронзительный крик, перекрывающий вопли пьяниц в камерах за комнатой.
– Лучше ее запереть, – заметил Робинсон. – Пошлите за врачом.
– Нет! Нет! – завизжала миссис Паркс. – Нет, не запирайте меня! Не запирайте, пожалуйста. Снова это. Не надо! Я этого не вынесу… Не смогу. Я не смогу.
Двое полицейских отнесли ее в маленькую камеру. Услышав звук закрывшейся задвижки и бряцание ключей, она замолчала.
Робинсон чувствовал себя несчастным. Он отыскал сержанта Гроссмита.
– Терри, мне это не нравится, – начал он.
– Она призналась? – спросил сержант Гроссмит.
– В своем роде – да. Она сказала, что могла сделать это, когда спала. У нее крыша поехала.
– Что ж, хорошо. Приговор: виновна, но невменяема. Проведет оставшуюся жизнь в хорошенькой уютной психушке, вдали от напастей.
– Гмм…
– Могу вас хоть чем-то утешить: констебль Харрис пришел и сказал мне, что она не убивала. Хотите послушать его доводы? Потому что она спасла его, вытащив с крыши. Говорит, что будь она настоящим убийцей, она не стала бы афишировать свое умение действовать на высоте. Дала бы ему упасть. Я не знаю. В мое время никто бы не осмелился к сержанту вот так обратиться. Эти молодые парни…
Сержант Гроссмит еще какое-то время продолжал говорить, но инспектор по уголовным делам Робинсон его не слушал.
Рано утром Фрайни на старом грузовике Алана Ли перевозили в «Цирк Фаррела и шоу диких зверей». Самсон ехал тоже, как предполагалось, в качестве сопровождающего. Следуя инструкции, Фрайни была в шарфе, прикрывающем волосы, в трико, мягких туфлях и старом хлопчатом платье.
День предстоял жаркий. На Уильямстоун-роуд никого не было. До Фрайни долетали запахи лета: горячей земли, плавящегося гудрона, потных людей и запахи цирка: навоза, машинного масла и сохнущих рубашек.
Алан Ли припарковал грузовик в цыганском лагере. Здесь стояло несколько палаток, но большинство жило в фургонах, послушно паслись лошади. Дети сновали с поручениями по своим срочным детским делам между стойлами и палатками.
– Пойду разыщу старушку Белл, – сказал Алан Ли. – А Фрайни ничего не угрожает, Саймон. Ты можешь пойти и спросить мистера Фаррела, можно ли нам воспользоваться манежем, и найди кого-нибудь, чтобы подстраховал. Если его нет на месте, спроси Бивансов, можно ли нам взять их страховку. – Он посмотрел на Дорин, которая вышла им навстречу. – Думаю, тебе лучше пойти поговорить с Молли, Дорин. Может, она еще не слышала про Криса.
– Понимаю, что нужно, – неохотно согласилась Дорин. А потом с облегчением заметила: – В этом нет необходимости. Посмотри.
Двое мужчин шли через территорию палаточного лагеря. Один – высокий и дородный, в синей полицейской форме; другой – ниже ростом, в обычной одежде и с ничем не примечательными лицом и фигурой.
– Это полицейские, – сказала Дорин, – я достаточно их повидала, чтобы сразу узнавать этих простаков.
– И точно, простаки, – отозвалась Фрайни. – Мне нужно незаметно одного перехватить. Если он меня при всех поприветствует, то никакой пользы от меня уже явно не будет.
– Ничего сложного. Он будет проходить через наш лагерь. И когда он пойдет мимо моего фургона, я его затащу. Пойдем!
Алан Ли и Дорин, с Фрайни посередине, медленно профланировали по направлению к фургону, стоявшему на основании развалившегося грузовика. Фрайни проскользнула внутрь, а полицейский прошел было мимо, но Дорин спокойно указала ему: «Сюда, пожалуйста».
Через полуоткрытую дверь Джек Робинсон разглядел лицо Фрайни и плавно развернулся. Он уселся на ступеньку фургона и, оглядев лагерь, сказал:
– Мои ноги меня подводят. Я давно не ходил на большие расстояния. А как ты, Терри?
– Ты расслабляешься, Джек, – сказал Теренс Гроссмит, прекрасно знавший, как его шеф любит пешие прогулки миль на двадцать. – Мне тоже все непросто дается. Можешь немного подвинуться, Джек?
Оба офицера уселись, и тогда Фрайни прошептала:
– Привет, Джек! Что ты здесь делаешь, дорогой?
– Стараюсь выяснить обстоятельства дела мистера Кристофера, – ответил он ровным голосом. – А ты?
– А я хочу выяснить, кто намеревается уничтожить цирк Фаррела. Ваше убийство – всего лишь звено из длинной цепи серьезных неприятностей.
– Разве? Но мы нашли убийцу.
– Кто же это?
– Женщина, которая работала в цирке десять лет назад.
– Миссис Фанточини? – спросил ошеломленный Алан Ли. – Ее что, выпустили из тюрьмы?
– Десять месяцев назад, и она снова взялась за свое, – самодовольно заявил сержант Гроссмит. – И часа не прошло, как мы ее арестовали.
– Ох… Но почему? – проговорила Фрайни.
– Именно это я и стараюсь выяснить, – ответил Робинсон.
– Но ты же сомневаешься, что она это сделала. Правда? – спросила Фрайни, достаточно хорошо знавшая Робинсона.
– Не сказал бы, что сомневаюсь, но вопросы у меня есть. Ладно. Будьте начеку, мисс. Не рискуйте. Неприятности имеют свойство передаваться окружающим. Как я понял, вы не хотели, чтобы я вас признал?
– Нет. И зовут меня Ферн.
– Тогда, Ферн, я вас не видел. Пошли, Терри. Как я понимаю, эта старая посудина задержит меня еще на какое-то время. Так кого мы еще хотели найти?
– Янгер, – громко проговорил Гроссмит, для виду заглядывая в записную книжку. – Мисс Молли Янгер.
– Вы не в том лагере, – сказал с подкупающей искренностью вышедший Самсон. – Она там, с работниками цирка. Идите до того высокого места, а там – поверните прямо к слонам.
– Спасибо, – сказал Джек Робинсон, тяжело поднимаясь со ступеньки и увлекая за собой соседа. – Пошли, сержант.
– Бивансы говорят, мы можем воспользоваться их страховкой, – сообщил всем Самсон. – Похоже, Фаррел и вправду изменился. Но он сказал, что мы можем тренироваться на манеже. Что это здесь делали полицейские?
– Заблудились, – ответила Фрайни. – Хорошо, Алан, давай приведем Белл и посмотрим, могу ли я делать стойку на лошади.
Белл была мирная, располагающая к себе лошадка с ровным ходом, широкой спиной. Среднего роста, орехового цвета, с мягкими губами и умными глазами.
Алан Ли зашнуровал на Фрайни холщовую курточку, к ремню которой была прикреплена прочная толстая веревка. Он бросил конец веревки Самсону, который прикрепил ее к свисающему канату, перекинутому через блок, и тянул ее до тех пор, пока Фрайни на фут не поднялась над землей.
Бразды правления взяла Дорин.
– Все в порядке. Забирайся, Ферн. – Фрайни запрыгнула на широкую спину Белл. Лошадь стояла, как скала. – Пошла, Белл, – скомандовала Дорин, и Белл пошла. Фрайни без труда держалась в седле. – Значит, ты умеешь ездить верхом, – проворчала Дорин. – Хорошо. Живее, Белл. – Белл незначительно увеличила скорость, перейдя постепенно на легкий галоп. – А теперь, Ферн, положи обе руки ей на шею и перекинь ноги на правую сторону, как в дамском седле.
Фрайни положила обе руки на шею терпеливой лошади, сдвинулась, но соскользнула, однако быстро вернулась в предыдущее положение. Она попробовала снова, решив с досадой, что от наработанного навыка могло не остаться и следа.
– А теперь с другой стороны, – скомандовала Дорин. И Фрайни, изменив положение, оказалась лицом к противоположной стороне от манежа. А Белл продолжала идти легким галопом. – Еще раз! – приказала Дорин, и Фрайни соскользнула с одной стороны на другую, не упав. Она усмехнулась.
Запах лошади и пота вернули Фрайни назад, к тем трудностям, которые маленькая Фрайни преодолевала, обучаясь скакать на норовистой пони в холодном Шире. У нее ушли месяцы на то, чтобы научиться залезать на спину Эйприл и удерживаться на ней. Эйприл не жаловала новичков. Сейчас Эйприл уже завезла бы Фрайни в ближайший куст крыжовника и там сбросила бы.
– Назад, в начальное положение, – скомандовала Дорин, и Фрайни села в седло прямо. – А теперь ты должна мне довериться. Белли будет бежать довольно быстро, но ты удержишься в седле, встав на колени. Это все равно что котелок над головой[2 - Традиционное развлечение в Австралии.]. То же самое. Положи обе руки ладонями вниз по обе стороны шеи и подтяни колени прямо на спине лошади. Если ты будешь держать спину над спиной лошади, – ты не упадешь. На минуту – соберись. Давай!
Для Фрайни это движение показалось легким, но странным. Она подумала, что школа с Эйприл сделала ее хорошей наездницей. Тот, кто смог удержаться на Эйприл, способен справиться с любой лошадью при любых условиях. Она стояла на спине Белл на четвереньках. Уже готова была сказать: «Как просто!», как вдруг поняла, что это не так. Лошадь выскользнула из-под нее, и Самсон, подняв ее рывком кверху, вернул обратно на спину Белл. Ремни врезались под ребра. Она сконцентрировалась. Важен был баланс и вера в то, что Белл не свернет и не изменит скорость. Грубая шерсть Белл терла ей ноги. Фрайни закусила губу.
Хитрость состояла в том, чтобы удерживать постоянное давление коленями. Еще четыре круга, и она могла стоять на коленях, не падая.
– Хорошо, – сказала Дорин. – А теперь медленно подними руки и выпрями спину. Ты не упадешь. Попробуй.
Фрайни подавила инстинктивное желание вцепиться Белл в гриву и выпрямила спину. Она нашла равновесие так же, как делала это на бревне в школе. Движения Белл были ровными, как часовой механизм. Фрайни поднялась на коленях, и пустой шатер полетел у нее перед глазами. Она громко рассмеялась и чуть было не упала, но все же удалось сохранить равновесие. В таком деле – не до смеха.
– Продолжай вот так некоторое время, – сказала Дорин. Фрайни и Белл проделали еще два круга. Фрайни выяснила, что ей легче держать равновесие с вытянутыми в стороны руками. Алан Ли смотрел на стройную фигурку с нежной улыбкой. Самсон без усилий закрепил контрольный канат. – А теперь ты встанешь! – сказала Дорин. – Опусти руки. Подтяни ноги. Пошла, Белл!
Происходившее вслед за этим противоречило инстинкту самосохранения и всему, что Фрайни знала о лошадях. Она поборола в себе нежелание совершить такую глупость, подтянула колени к груди и попробовала распрямить спину. Спина отказывалась распрямляться.
– Ноги раздвинь сильнее и горизонтально! Ты достаточно гибкая. Теперь, когда я тебе скажу, оттолкнись руками и встань! Это нужно сделать одним рывком. Ты поплывешь, не соскочишь. Ты можешь это сделать. Давай!
Фрайни постаралась убедить себя, что сможет, но… потерпела неудачу. Белл завершила еще один круг. Фрайни вспотела, и руки ее стали скользить по ореховому крупу лошади. Она поднимала их, одну за другой, чтобы вытереть о хлопковое платье.
– Ты можешь это сделать, – убеждал Алан Ли.
– Не думаю, – хныкала Фрайни в своем перевернутом положении. Мышцы ягодиц напряглись, предвещая судороги.
– И не думай! – сказал Саймон. – Я тебя поставлю. Ап! – проревел он. Произошло это так неожиданно, что Фрайни перестала хвататься за Белл и поднялась, расставив руки и практически стоя на спине Белл. Манеж проплывал мимо, а неведомая сила держала ее на лошади.
Каждый наездник познает силу гравитации, когда лошадь перепрыгивает через препятствие. Но ее эта сила не тащила к земле. Оказалось, что она, наоборот, побуждает ее стоять как скала. Она отметила, что с точки зрения наблюдающего она наклоняется к центру манежа.
– Хорошо. Застынь, – поддерживала ее Дорин. – Я же говорила тебе, это может каждый. Попробуй стойку на руках.
Воодушевленная, Фрайни снова согнулась и положила руки на лошадиную шею.
– Не сюда! Ты потянешь ей шею. В середину!