скачать книгу бесплатно
Петя сел на переднее сиденье рядом с Китайгородцевым. Он ехал мстить за прошлые обиды, и вид имел соответствующий: хмур и зол, выражение лица крайне неприятное.
– У тебя есть пистолет? – спросил он кровожадно у Китайгородцева.
– Есть.
– Настоящий? Или газовый?
– Настоящий.
Петины глаза загорелись нехорошим огнем.
– Значит, так, – сказал он. – Приезжаем. Выходим из машины. Оба. Я впереди, ты за моей спиной. Я с твоим пистолетом. И мы даем этим уродам оторваться.
Он замолчал. Видимо, его фантазия забуксовала.
– Оторваться – это как? – спросил Китайгородцев. – Что мы с ними будем делать?
Петя замешкался с ответом.
– Стрелять будем, что ли? – уточнил Китайгородцев.
Петя посмотрел на собеседника с сомнением. То есть пострелять этих уродов он был бы рад, да боязно. Да и нереально это – убивать. Это даже Петя понимал.
– А ты приёмчики всякие знаешь? – поинтересовался Петя. – Ну, такие, чтобы мозги по стенке.
– То есть будем убивать? – решил дойти до сути Китайгородцев.
И снова Петя засомневался. Он ехал мстить и жаждал несчастий для своих врагов, но что он будет делать, когда предстанет перед ними, он не знал.
– Смысл в чем? – сказал Китайгородцев. – Смысл в том, чтобы попугать. Правильно?
– Да, – согласился, подумав, Петя.
– А больше всего страшит – что?
– Что? – эхом отозвался Петя.
– Не то, что уже случилось, а то, что может случиться. Ожидание несчастий пугает больше, чем само несчастье.
– Да? – удивился Петя, который никогда о таких вещах, похоже, не задумывался.
– Конечно, – уверенно сказал Китайгородцев.
Петины обидчики обычно проводили время на захламленном пятачке территории, примыкающей к Дмитровскому шоссе в районе метро "Владыкино". Здесь они из досок и картона соорудили подобие сарая, где пили пиво, неумело мешая его с водкой, и пробовали курить свою первую в жизни травку. У Пети с ними общих дел не было, если не считать того, что эти ребятки время от времени Петю поколачивали и отнимали у него деньги.
Петя показал Китайгородцеву дорогу, их "Додж" пробрался меж выкрашенными грязноватой краской заборами, выехал на пустырь, и Китайгородцев увидел прилепившийся к глухой кирпичной стене хлипкий сарай.
К сараю Китайгородцев подъехал вплотную, останавливать машину не стал, а только сбросил скорость, осторожно уперся мощным бампером в стену сарая, непрочная конструкция захрустела и заскрипела, гнилые доски рассыпались, и из этого призрачной надежности укрытия сыпанула перепуганная пацанва.
Китайгородцев вышел из машины. Полдюжины подростков обездвижили и смотрели на него со страхом. Пиво, травка и взрослая жизнь как-то быстро ими позабылись, и они снова превратились в робеющую перед взрослыми ребятню.
– Привет, – сказал им Китайгородцев. – Чей гадюшник?
Никто не осмелился ему ответить.
– Кто строил? Кто хозяин? – продолжал вопрошать Китайгородцев.
Молчание в ответ.
– Значит, не перед кем извиняться, – определился Китайгородцев, – А то я немножко зацепил вот здесь. Так что – претензий никто не выдвигает?
И тут из "Доджа" Петя появился. Вышел из машины, хлопнул эффектно дверцей, и встал рядом с Китайгородцевым, старательно Китайгородцева копируя: ноги по-хозяйски широко расставлены, руки в карманах джинсов. Его появление произвело на подростков огромное впечатление. Никак они прежде не могли бы связать не раз ими битого Петюню с этим крутым дядькой на дорогущем внедорожнике. А Петя прошёлся вдоль строя вмиг обмерших сверстников и остановился перед одним из них. Тот пацан отчего-то сразу изменился в лице. Побледнел даже. Наверное, он ждал удара. Китайгородцев тоже ждал и готов был в любую секунду вмешаться. Но удара не последовало. Петя развернулся и пошел к машине.
– Поехали! – повелительно бросил он Китайгородцеву.
Китайгородцев послушно сел за руль. Развернул машину. Подростки провожали их взглядами, где смешались изумление и почтительность.
– Йес! – удовлетворённо сказал Петя.
Похоже, что трудно было сейчас сыскать на земле человека более счастливого, чем он.
– Вот видишь, – сказал Китайгородцев. – Всё получилось. И хорошо, что ты бить его не стал.
– Я его пожалел.
– Ты не пожалел его. Ты побоялся, – спокойно сказал Китайгородцев.
И Петино лицо залилось краской.
– Но он этого даже не заметил, – с прежним спокойствием продолжал Китайгородцев, демонстративно не замечая состояния собеседника. – Потому что он сам сильно испугался. И он вот этот свой страх запомнит навсегда. Запомнит то, как испугался. И это гораздо лучше, чем, если бы ты просто его ударил.
* * *
Китайгородцев загнал "Додж" на кручу у Воробьевых гор, куда и пешком не каждый захочет взобраться. Отсюда был виден изгиб петли Москва-реки и стадионная чаша в Лужниках. И вокруг – ни одной живой души.
– Клёвое место, – оценил Петя. – Здесь никто не найдёт. Да?
– Да, – подтвердил Китайгородцев.
– Клёво, когда никого нет. Когда ты сам.
– Не всегда так, – не согласился Китайгородцев. – Я где-то вычитал фразу: "Одиночество – прекрасная вещь, но обязательно нужно, чтобы рядом был ещё кто-то, кому ты мог бы рассказать о том, что одиночество – это прекрасная вещь".
Петя хлопал глазами. Не понял. Для него все это было слишком сложным.
– Я тебе сейчас объясню, – сказал Китайгородцев. – Ты говоришь, что одиночество – это хорошо. Тебе бы хотелось, чтобы ты сейчас был один? Чтобы меня здесь не было?
– Н-нет, – не очень уверенно ответил подросток.
– А два часа назад там, на пустыре у "Владыкино", ты хотел бы оказаться без меня?
– Нет, – замотал головой Петя и засмеялся, представив себя перед полудюжиной своих врагов без спасительного присутствия Китайгородцева у него за спиной.
– Бывают ситуации, когда одиночество – это не так уж хорошо, – сказал Китайгородцев.
– Я знаю.
– На своём опыте?
– На своём. На мамином. Она у меня одна, – сказал Петя, на глазах мрачнея.
Наверное, он имел ввиду, что отец бросил его мать. Но Китайгородцев дипломатично всё переиначил.
– У твоей мамы есть ты. А это значит, что она не одна, – подсказал он.
Сбросил пиджак. Обнажилась кобура.
– Дай мне пистолет, – попросил Петя.
Китайгородцев извлек из пистолета обойму, проверил, нет ли в стволе патрона, и только после этого передал оружие мальчишке. Петя разглядывал пистолет с завороженным видом. Потом взводил курок, нажимал на спусковой крючок, слышался щелчок. В очередной раз передёрнул затвор, потом вдруг приставил пистолет к виску, нажал на спусковой крючок.
– Зачем? – вырвалось у Китайгородцева.
– Самоубийство, – пожал плечами Петя. – Прикольно.
* * *
С сотрудниками проскуровского офиса должны были разбираться другие люди, а вот сто восемь человек обслуживающего персонала в доме на Рублево-Успенском шоссе достались Китайгородцеву. Хамза определил ему место в доме охраны, где Китайгородцеву выделили отдельную комнату, сюда же привезли файлы с информацией, всё, чем поделился департамент кадров проскуровской фирмы плюс то, что раздобыл по своим каналам Хамза. Здесь, на территории поместья, все люди были под рукой, да и вездесущий Алексей Алексеевич мог по любому из работников подсказать всё, что потребуется, о чём Хамза предусмотрительно договорился с Проскуровым.
– Ты, главное, на глаза Проскурову не попадайся, – посоветовал Китайгородцеву Хамза. – А там оно само собой как-нибудь рассосётся.
По причине дефицита времени Китайгородцев начал с изучения файлов тех работников, которые появились в окружении Проскурова год или около того назад. К его удивлению, таких оказалось немного – всего пятеро из ста восьми человек. Четверо мужчин и одна женщина. Все четверо мужчин были в возрасте до тридцати лет. Это Китайгородцеву сразу не понравилось.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ:
«Скадовский Юрий Германович… Восьмидесятого года рождения… Город Тюмень… Образование среднее… Холост… Не привлекался… Служил в армии… Войска какие? Войска внутренние… Где служил? Подмосковье… Посмотреть, что есть на Скадовского у Хамзы… Так, Скадовский… Тюмень… Среднее… Холост… Внутренние войска… Водитель… А у Проскурова работает электриком… Да, это тот парень, который розетки заглушками закрывал, я его видел… Был водитель, стал электрик. Допустим… А это что? Оружие на Юрия Германовича Скадовского зарегистрировано… Карабин "Сайга"… В Тюмени оружие хранится, если судить по бумагам… Внутренние войска, карабин… А работает электриком… А как он вообще к Проскурову попал? Как простой парень из Тюмени в одночасье переместился в элитный дом на Рублевке?.. Вот он работает в Тюмени… И тоже водителем, между прочим, а никаким не электриком… Четвертого апреля он увольняется, а уже шестнадцатого принят на работу в дом Проскурова… Электриком… Хорош электрик… С карабином…»
* * *
Вечером Китайгородцеву позвонил Алексей Алексеевич, пригласил в свой кабинет, сказав, что дело неотложное.
В том кабинете Китайгородцева дожидалась Виктория. Коротенькая юбка и топик – фигура у нее чудо как хороша.
– Почему вы нас оставили? – спросила Виктория, и в её голосе не было ни сухости, ни раздражения хозяйки, а лишь участливость не чужого собеседнику человека. – За Алёшей надо бы присматривать.
Китайгородцев знал, что нельзя говорить о новом задании, которое ему дали, и нельзя ссылаться на Хамзу.
– Вы ведь знаете о распоряжении вашего супруга, – сказал Китайгородцев. – Он вообще хотел удалить меня из дома. Но я не ушёл. Я пересижу тихонько смутные времена и вернусь, я обещаю.
Он обращал всё в шутку и даже улыбнулся. Виктория купилась на этот дешёвый трюк и тоже улыбнулась в ответ. Только Алексей Алексеевич сидел в своём кресле с непроницаемым выражением лица, и вид имел такой неприметный, будто его здесь и не было.
– Хорошо, я поговорю с мужем, – сказала Виктория.
Китайгородцев дипломатично промолчал.
Виктория поднялась из кресла. Алексей Алексеевич тут же вскочил, словно под ним сработала мощная пружина. Он провожал Викторию до выхода из кабинета и лично распахнул перед нею дверь.
– Там розетки закрыли, – вдруг вспомнила Виктория и остановилась в дверях. – Ну, такими штучками пластмассовыми. Вы видели?
– Да, – ответил Китайгородцев.
– Они такие, как нужно? Правильные штучки?
– Правильные, – улыбнулся Китайгородцев. – Электрик всё сделал, как следует. Скажите, а вы сами людей для работ по дому набираете? Или кто-то это делает за вас?
– По-разному бывает. Иногда обращаемся в агентство, иногда берём по рекомендации знакомых. А почему вы спрашиваете?
– Я скажу, только вы не говорите об этом, пожалуйста.
– Кому не говорить? Мужу?
– Нет, этому человеку. Электрику. Он каким-то таким чудесным образом к вам попал. Переместился из далёкой Тюмени прямо в ваш дом. И ему на такой карьерный взлет понадобилось меньше двух недель.
– А что тут странного? – не понимала Виктория.
– За неполные две недели работу подыскать, проверки все пройти, к вам ведь без проверки не берут…
– Может, он специалист хороший?
– Он до того электриком не работал. Он был водителем.
Виктория озадаченно посмотрела на Китайгородцева. Но поскольку задачка оказалась для нее неразрешимой, а потому неинтересной, она махнула рукой:
– Я не знаю. Этим занимаются специальные люди, вот хоть Алексей Алексеевич, через него, по-моему, все проходят, кто к нам на работу попадает.
Котелков с готовностью кивнул.
Виктория ушла.
– Удивительное дело, – сказал Китайгородцев. – Из ста восьми человек, которые заняты в доме, только пятеро новеньких, тех, кто принят за последний год. А остальные здесь работают давно, уже считай что ветераны.
– Ничего удивительного, – пожал плечами Котелков. – Сергей Алексеевич неохотно расстаётся с людьми. Уж если кто попал к нему в обойму – держать возле себя будет до последнего, покуда человек совсем не дискредитирует себя.
– Он так любит людей?
– Скорее, это синдром собственника, – нешироко улыбнулся Алексей Алексеевич. – Он ведь настоящий хозяин. А такой человек никогда ничего не выпускает из своих рук. И никого, – добавил Котелков и снова улыбнулся. – Я, например, рядом с ним со времен института. Учились вместе. В одной группе. Потом он на завод попал работать, быстро стал начальником цеха, меня взял к себе. Потом бизнесом занялся и снова я ему пригодился. Он держит людей возле себя. Старается не отпускать.
– Я вас еще про электрика хотел спросить, – вернулся к интересующей его теме Китайгородцев.
