скачать книгу бесплатно
Улыбка исчезла с лица итальянца, и он поставил недопитую кружку на самый край стола. Реган, лица которого она не видела, поперхнулся и закашлялся, потом одним глотком допил вино.
Наступила тишина. Девушка переводила взгляд с одного мужчины на другого. Теперь выражение у обоих было одинаковое – кислое. Наконец римлянин обратился к хозяину.
– Я понимаю, что это ее полное имя. А то, что ты называл – краткое. Попробуй ей как-нибудь объяснить, что громко объявлять его в присутствии других людей, мягко говоря, не рекомендуется. Особенно…
– Что не рекомендуется? Что вы тут уже сговариваетесь? Что-то опять с девушкой?
На пороге стояла Шайла и рассматривала их всех, стараясь распознать признаки произошедшего, изучая прищуренными глазами выражение лиц всей троицы.
Именно сейчас Дана смогла по-настоящему разглядеть эту женщину. Пожалуй, она была намного старше тридцати лет. Может быть, даже под сорок. Хотя никаких, почти никаких намеков на морщинки на её коже не было видно. Но все-таки она уже была немолода. В темно-синем, почти черном платье, украшенном по подолу вышивкой в виде цветочного орнамента, с кружевным воротником, почти такими же темными манжетами и знаком трилистника на груди. И еще на поясе, красиво подчеркивающем талию женщины, в темно-синих ножнах висел кинжал. Оружие на стройном теле в таких же синих ножнах с серебряными кольцами смотрелся неожиданно гармонично и довольно воинственно. Особенно сейчас, когда женщина решительно направилась к Дане и попыталась схватить ее за плечо.
Девушка неловко вскочила, опрокинув стул и чуть не перевернувшись вместе с ним. В последний момент Реган поймал ее буквально в метре от встречи с приключениями на одно весьма дорогое для нее место.
А Теренций пробурчал что-то очень недовольно, и она, поддерживаемая внизу крепкими мужскими руками, даже посмотрела на него с огромным удивлением.
Но римлянину было как-то не до смеха. Он отвернул голову и повторил:
– Девушка назвала свое имя. То есть полное имя.
По-прежнему хмурясь, Шайла отступила на шаг, словно побоявшись, что в момент падения Дана может сбить ее с ног.
– Да? И какое же имя она назвала? И что вообще сказала?
Великан еще секунду помедлил и скосил взгляд на девушку, которую Реган уже сумел поставить на ноги, но на всякий случай осторожно придерживал за плечи.
– Девона.
У него имя прозвучало немного по-другому, чуть мягче. Он словно произносил “о” вместа “а” и слово, благодаря этому, было каким-то чужим и в то же время знакомым, очень знакомым. Она уже слышала когда-то, как ее имя произносили именно так.
На некоторое время в комнате повисла тишина. Дана вдруг ощутила, какая горячая у мужчины рука, и как этот жар ощущается сквозь тонкую рубашку. Она медленно и аккуратно вывернулась из этих объятий и, не глядя, отвела его руку в сторону.
Женщина некоторое время помолчала, машинально поглаживая левой рукой навершие своего кинжала с каким-то огромным темно-синим камнем. Дана с удивлением заметила, что произнесенное имя по-настоящему взволновало ее, и она изо всех сил старалась успокоить дыхание.
Наконец она потрясла головой, взметнув облако темно-русых волос. И когда успела их распустить?
– Мы уезжаем завтра. Все вместе. Реган, это не обсуждается. Слишком важно все произошедшее, и тебе не время прятаться по пустякам. А сейчас…
Она вдруг наклонилась и, подняв руку, прикоснулась к волосам девушки.
– Этого… не было. Когда я уходила. – она оглянулась на Теренция. – Надеюсь, это не шутка?
Римлянин пожал плечами. Он явно не понимал, в чем дело.
– Реган, я тебя спрашиваю!
Она внезапно почувствовала его дыхание у самой шеи. В нем было море, странный, резкий запах. Наверно, водоросли. И в то же время он был по-особому притягательный, сбивал с толку. Она дернула головой и скривилась от боли, Шайла держала ее за волосы. Дана подняла руку и попыталась отцепить пальцы женщины.
– Да, я вижу.
Шайла отпустила пряди и вновь метнулась к двери. Уже буквально на бегу она бросила:
– Девона, я жду тебя на улице. Мужчины уберутся сами. В конце концов, Реган должен уметь все, раз уж он здесь живет столько времени.
Девушка направилась за нею, словно автомат, механически переставляя ноги и стараясь не обращать внимания на взгляды мужчин. Кажется, в их взглядах можно было заметить жалость.
Улица встретила ее серостью и накрапывающим дождем. “Как в Прибалтике”, – подумалось, и она нерешительно остановилась, не желая выходить из-под навеса. Гулять в такую погоду в одной мужской рубашке означало попросту простудиться.
Дверь за спиной хлопнула, и через секунду Реган уже накинул ей на плечи куртку такого же темно-синего цвета, как и платье Шайлы. Она вновь медленно отодвинула одну за другой его руки, замершие, словно в нерешительности, и одновременно прикасающиеся к ней, к ее плечам с каким-то намеком.
Куртка – это было хорошо, очень хорошо. Тепло. Прибавила шагу, стараясь не оглядываться. Женщина ждала ее у самой кромки воды, в том самом месте, где она выбралась на тропу к дому всего-то два дня тому назад. Морская гладь была спокойна, и только откуда-то совсем издалека доносился голос двигателя пароходика, покинувшего остров.
Здесь, на берегу, выпрямив спину, женщина казалась еще стройнее, но, подойдя к ней, Дана с удивлением обнаружила, что она, пожалуй, совсем не так высока, и даже сейчас, без каблуков, легко могла бы улыбнуться, глядя этой женщине прямо в сердитые глаза.
Они некоторое время стояли молча. Дана смотрела на море, так похожее на то, у которого она любила отдыхать, приезжая в Польшу. Прозрачная волна лениво колыхалась, бережно касаясь кромки берега с рассыпанными там и сям сглаженными многими годами крупными и мелкими камнями.
Море везде одинаковое, как и земля. А вот люди… Люди могут быть совсем другими. Хотя здесь они, кажется, обыкновенные. Почти обыкновенные. Она чувствовала, что в мужчинах было нечто, что притягивало, манило. А в Шайле? Пожалуй, тоже. И еще что-то совсем неуловимое, что-то, к чему хотелось прикоснуться, потрогать и даже погладить.
Эта мысль рассмешила, и она невольно улыбнулась. И сейчас же взявшийся словно из ниоткуда порыв ветра заставил ее поправить разметавшиеся волосы. У Регана не было ничего, что могло бы помочь хоть как-то справиться с шевелюрой. Даже гребень он отдал ей свой.
– Я не знаю, откуда ты и почему не хочешь разговаривать. Хотя можешь.
Словно поймав момент, когда девушка чуть расслабилась, Шайла вновь заговорила, даже не поворачиваясь к ней, как будто просто продолжая вслух прерванную чуть ранее беседу с невидимым никому, кроме нее, собеседником.
– Ты можешь обмануть мужчин, которые не видят ничего, кроме твоих сисек. Но не меня. Я вижу, как ты реагируешь на сказанное ими и молчишь. Твое молчание тревожит. Как и имя, которое ты назвала, книга, которую ты явно читала и раскрыла именно в том месте, на той строфе, которую декламировал наш толстяк.
Шайла медленно двинулась к кромке воды, подняла плоский овальный камешек и ловко запустила его скакать по воде. Один. Два. Три. Четыре… Что-то странное отозвалось, и Дана ощутила нечто в этом бесконечном, необыкновенном движении камня. Что-то, что связывало его с женщиной, внимательно следившей за его прыжками.
“Так это выглядит у них. Странное чувство”. Она почувствовала, как нить, соединяющая камень и Шайлу, ослабела, а затем вообще распалась. И вместе с ее исчезновением исчез и камень, беззвучно погрузился в воду где-то там, далеко, там, где его уже нельзя было ни увидеть, ни услышать.
Но что-то осталось – круги, расходящиеся от Шайлы в пространстве. Убегающие во все стороны, хоть и невидимые глазу. Слабые и слабеющие с каждой секундой, затихающие, но почти осязаемые. Трепещущие, такие живые, но очень-очень слабые. Их было жаль, ведь если бы у них было чуть больше силы, они могли бы добежать, долететь…
Эта мысль заставила ее робко поднять руку и неведомым ей образом коснуться одной из этих тихих, едва различимых полос, стремящихся за горизонт. Полоса вздрогнула, словно налетевший порыв ветра задел гребень слабеющей волны, порвав его на части и породив вздыбленный белой пеной вал. Эта энергия будто бы самым необыкновенным образом передалась другим волнам, и они понеслись за горизонт, а из тела Шайлы рождались новые и новые.
“Теперь они точно долетят… Куда?” Дана очнулась словно ото сна, когда услышала топот бегущих ног.
– Что ты делаешь, Шайла? Зачем ты тратишь столько сил?
Теренций срывался на крик, а Реган пытался удержать его двумя руками буквально в двух шагах от застывшей женщины.
– Это было так… прекрасно.
Мужчина замолчал и медленно освободился из объятий своего друга.
– Шайла, это невозможно. Ты сошла с ума. Ты вообще сейчас должна лежать у наших ног без сил.
– В этот раз вы ощутили? Услышали? Да, наверно, весь мир услышал. Понимаешь, я хотела показать нашей гостье фокус. С камешком. Мне хотелось, чтобы она расслабилась. Немножко. А то она какая-то заледеневшая. Неживая.
– Еще бы. Такого никто не слышал уже давно. Правда, в мире уже давно некому это слушать. Надеюсь, девушки в академии не испугались.
– Я думаю, главное, чтобы учителя не испугались. Девушки, скорее всего, не особо поняли, что это.
– И все же, Шайли, как ты сделала это и как ты сейчас себя чувствуешь?
Женщина подошла к Теренцию и совершенно неожиданно, встав на цыпочки, обняла и коснулась губами его щеки. Отпрянув через мгновение, она широко улыбнулась.
– Я чувствую себя великолепно. Я чувствую себя потрясающе. Энергия меня переполняет. Ее больше, чем было до этого. И я начинаю подозревать, почему.
Она обернулась к Дане, которая все еще ощущала волны, исчезающие где-то далеко за горизонтом, и утихающий, мерцающий источник этих волн рядом с нею.
– Мы не пойдем сейчас гулять, девочка.
Шайла сжала ее руку и потянула за собой к дому. Ноги тонули в песке и не хотели идти, Дана пыталась сопротивляться, оставаться на берегу и чувствовать, как эта сила волнует, было действительно прекрасно. И так хотелось узнать, отзовется ли кто-нибудь. Поймет ли. Зайдя в дом, женщина потащила ее в дальнюю комнату и подвела к шкафу, в котором хозяин, судя по всему, хранил всю свою одежду.
– Раньше это было у него здесь.
Она распахнула дверцу, на которой привычно с внутренней стороны потемневшего от времени дерева висело зеркало. Маленькое, мутное, в нем невозможно было почти ничего разглядеть. Женщина наклонила ее к стеклу почти силой. Боль отозвалась в плече, но через секунду это уже было совсем неважно.
Увиденное заставило ее мысли заметаться в бешенном танце. Несколько прядей волос приобрели огненно-рыжий, почти красный цвет. Эти пряди ярко, торжествующе выделялись на фоне ее светло-русых волос.
Глава 5. Реган. Знаки сомнения
Письмо с требованием вернуться. Реган перечитывал его, наверно, в двадцатый раз и до сих пор не знал, что ему делать. Скомканная бумага под столом обозначала два варианта написанных, но неотправленных посланий. Нет, на самом деле ему нечего ответить. Признать, что силы покинули его окончательно, было совершенно невозможно. Продолжать приходить на занятия вместе с хихикающими девицами, которые, по крайней мере, способны зажечь огонек или сдвинуть с места чернильницу, и делать вид, что для него это все слишком мало и неинтересно, учить тому, во что уже сам не верил – нет, для него это было невозможно.
Кроме того, семья… На самом деле, у него ее давно уже нет. Как объяснить тетке, что больше не способен никому помочь, что все, кто надеялся на него, теперь ничего не дождутся. Лампа за спиной почти не светила. Хорошая причина больше не пытаться придумать хоть какую-то причину, почему он должен оставаться в клановом владении на этом островке.
Можно долго изучать историю, которая по официальной версии никогда не существовала. Не существовала, но все знали, что была. Кстати, вот на самом деле и замечательная причина. Только напишет он совсем не Шайле, а Теренцию. Он поймет, что сейчас лучше всего держаться подальше от происходящего в Паризии и Лионе. Да и вообще, вся Кельтика сейчас становится не самым гостеприимным местом для мага. Даже для бывшего и недоучившегося до официальной степени.
И все-таки он сделал в своей жизни многое. Воспоминания нахлынули, и вдруг сделалось душно и грустно. Все-таки хорошо, что сейчас, здесь, никто не помешает ему заниматься разными глупостями.
Например, почитать Гамилькара. Вернее, даже не почитать. Первое, якобы прижизненное издание он любил не просто читать, но часто декламировал, пытаясь найти в звучании необыкновенных слов что-то такое, что позволит открыть тайну древней книги. Но сейчас, сейчас читать не очень хотелось. Тишина, охватившая дом, словно магическая аура, не оставляла места ни для чего иного. Разрушить настроение, пожалуй, было бы не самым верным поступком. Звуки моря у раскрытого окна – вот что было самым необыкновенным фоном для того, чтобы вновь пересмотреть иллюстрации. Ах, иллюстрации, картины, рисунки, которые словно оживали от прикосновения, и, казалось, горы на них поднимались все выше и выше, ветер грозно завывал в парусах кораблей, огонь драконов обжигал, а девушка, девушка, изображенная на развороте, один в один с фреской на стене их семейного алтаря, казалось, дышала по-настоящему, и от ее взгляда невозможно было оторваться.
“Взгляд ее
Взгляд дракона
Кровь дракона
Знак силы
Власть
На все времена”.
Надпись на древнекельтском. Что означали эти слова, и как они были связаны с безмятежной улыбкой рыжеволосой девушки, объяснить не мог никто. А то, что образ, судя по всему, был скопирован из книги, оставалось его личной тайной. Магической, необыкновенной юношеской тайной.
Рассматривая фреску, он всегда ощущал странное волнение. Изображения в храме, построенном, скорее всего, во времена правления первых галльских королей, до великого нашествия, отображали кельтских богинь, но почему главным изображением была именно фреска этой с этой девушкой? Она не подходила ни под одно описание из всего не очень многочисленного пантеона, нигде, ни в каких священных книгах ее не было. Только мимолетное упоминание в творении Гамилькара. Кельтское имя в книге финикийца – пуна, которому якобы сами драконы рассказали свою историю. Сказка о сказке.
И вот у портрета этой девушки он когда-то проводил почти все свое свободное время. Для мальчика, молодого человека, эта тайна, эти глаза приобрели особое значение. Наверно, будь у него мать, она бы поняла и объяснила, что не стоит уделять столько внимания той, что, судя по всему, умерла много лет тому назад. Будь у него отец, он нашел бы, чем занять своего наследника, ведь мужские привычки всегда заставляют проводить много времени вне дома.
Но у него были только учителя. Учитель фехтования, учитель географии и истории, учитель языков. И надзиратель. Представитель академии, молодой скучающий неудачник, который, по идее, должен был проследить, чтобы Реган не сотворил что-нибудь случайно себе или окружающим своей дикой магией. Вряд ли парень со своими слабыми проблесками искусства мог бы как-нибудь помешать мальчику, обратись тот к магии на самом деле, но Регана интересовали только истории, которые рассказывал Теренцио, и фреска в храме. А потом они все уехали в академию.
На столе лежали и другие письма. Вежливое удивление от секретаря министра двора. Грозное письмо от секретаря министра образования. Своим отъездом он вызвал неудовольствие у многих влиятельных особ. Происшедшее заставило их обратить внимание на представителя старинного рода. Его познания, возможно, могли быть полезны, скорее всего, очень интересны, но и опасны. И стоило отметить, оба письма подписаны служащими министерств, конечно, от имени министерств. Но не министрами.
На самом краю стола лежал нераспечатанный белый конверт. Церковь Неделимого бога тоже что-то хотела от него. Но тут уж им не о чем разговаривать. Опасные фанатики, последнее время старательно преследующие всякого, кто хотя бы упоминал магию или поклонялся официальному пантеону богов.
Смешная история, значение старых религий никто официально не отменял, как и мистерии в их пользу, но участников подобных богослужений становилось все меньше. И действительно, какая разница, кому из богов приносить жертвы, ведь свидетельств их существования давно не заметно. Впрочем, теперь то же самое можно сказать и о магии.
А люди в белом становились все более настойчивыми и властными. Все более безжалостными. Да, именно это слово лучше всего подходило к служителям всеблагого и всемилосердного. Их призывы запретить все другие религии когда-то встречали только усмешку, потом непонимание, неудовольствие, а в последнее время гримасу страха у многих.
Сейчас, когда на востоке бушевала война, служители нового бога, уже не скрываясь, требовали для себя власти. Они обещали объединить в новой религии все королевства и республики и дать отпор огнепоклонникам.
И первое, к чему они призывали – искоренить всякие отголоски магических ритуалов. Раньше, когда десятки магов могли в любой момент продемонстрировать власть древних богов и воскресить память о драконах, такое не могло прийти в голову. А теперь же, когда число практикующих старую силу можно пересчитать на пальцах одной руки, быть одним из них становится опасным занятием.
Да и нужна ли сейчас магия. В век общечеловеческого прогресса? Реган горько усмехнулся. Даже самому себе он не мог признаться, от кого он спрятался на этом клочке земли, от церковников или промышленников? И те, и другие, скорее всего, были несказанно рады его исчезновению. А он, он просто ожидал, когда остатки странных сил покинут его, и он сможет просто спокойно наслаждаться обычной жизнью. Может быть, даже вернется в родовое имение.
Наслаждаться, ну конечно.
Что-то он отвлекся, за окном уже темнело, и для того, чтобы все-таки почитать сегодня, пришлось вновь вернуть жизнь светильнику. Вот все-таки минус его отшельничества – в столице уже есть газовое освещение, поговаривают и о новых необыкновенных изобретениях.
Реган поморщился. Изобретения, конечно, вещь замечательная, но вот некоторые изобретатели… Впрочем, сейчас у него нет под руками этих изобретений. Он кинул последний взгляд в книгу, так, как будто бы не помнил все детали образа наизусть.
Странное имя у девушки. Теренций не мог найти каких-либо объяснений, почему она была изображена в этой рукописи. Более того, в других, более поздних изданиях Хроник драконов, ни этой иллюстрации, ни тем более упоминания о девушке с удивительным именем Девона не встречалось. В хрониках вообще ничего не говорилось о девушках. Только о магической силе, войнах и приключениях. Да, драконы, кажется, любят похищать девушек, но вот это уже точно сказки.
Реган захлопнул том. Интересно все-таки было бы во всем этом разобраться, кто эта девушка и почему ее так зовут.
И почему эта картина так ненавистна его тетке.
Первый отзвук пришел в то же мгновение где-то далеко на юго-западе, стоило сомкнуться страницам. Слабый, но такой отчетливый. Он никогда не ощущал ничего подобного. Выброс магической энергии, чистой, свободной. Ощущая этот прилив каждой мельчайшей частицей, его тело откликнулось, отозвалось каким-то необъяснимым ликованием. Еще мгновение, и маг буквально запрыгал бы на месте от избытка переполняющей его силы. И в этот момент все повторилось. Еще более сильный всплеск где-то далеко, и спустя мгновение, практически одновременно, слабый, еле уловимый, рядом, совсем близко, буквально в нескольких шагах от дома.
Сияние силы уже затихло, а Реган все не решался сделать шаг. Наконец он понял, что должен взять себя в руки и пойти посмотреть, что же там такое. Что ждет его на берегу.
Глава 6. Дана. Признаки понимания
Сон.
Я сплю. Наверно.
Воздух. Дышу.
Вдыхаю. Странное.
Ощущение.
Притяжение. В полете.
Крылья. Держат.
Неощутимые.
