скачать книгу бесплатно
Возможно, виноват был обманчивый свет фонаря, но Пайл показался мне измученным, и я подумал, что он девственник.
– Идите сюда, Пайл. Отдайте им Грэнджера. – Я видел, как его рука ползет к брючному карману. Не иначе, он вздумал швырять в толпу пиастры и «зеленые». – Не дурите, Пайл! – крикнул я. – Они устроят драку. – «Моя» девушка повернулась ко мне спиной, так мне ловчее было втолкнуть ее в круг соперничающих за Грэнджера. – Non, non, je suis Anglais, pauvre, tr?s pauvre[17 - Нет-нет, я англичанин, бедный, очень бедный (фр.).].
Вцепившись Пайлу в рукав, я вытащил его из гущи тел. Девушка повисла на его руке, как рыба на крючке. Две-три другие попытались – правда, без особого рвения – перехватить нас, прежде чем мы проскользнем мимо капрала на посту.
– Что мне с ней делать? – спросил Пайл.
– Она неопасна.
В следующую секунду девушка выпустила его руку и присоединилась к подругам, дерущимся за Грэнджера.
– Он не пострадает?
– Он получил, что хотел: вон сколько подружек сразу!
Снаружи было спокойно, проехавшая мимо с ревом очередная бронеколонна была не в счет.
– Кошмар! – воскликнул Пайл. – Никогда бы не подумал… – И он добавил со смесью ужаса и грусти: – Такие хорошенькие…
Пайл не завидовал Грэнджеру, он сетовал, что добро – а миловидность и изящество проходили у него, бесспорно, по этой категории – замарано и посрамлено. Когда боль настырно лезла ему в глаза, Пайл умел ее замечать (я ничуть не злобствую: в конце концов, многие среди нас и на это не способны).
– Идемте в «Шале», – позвал я. – Фуонг ждет.
– Простите, я совсем забыл! Напрасно вы оставили ее одну.
– Ей ничего не угрожает.
– Я просто хотел проводить Грэнджера… – Пайл опять погрузился в свои мысли, но при входе в «Шале» произнес с непонятной грустью: – Я как-то запамятовал, сколько на свете мужчин, охочих до…
II
Фуонг заняла столик на краю танцевальной площадки, оркестр играл мелодию, популярную в Париже пятью годами раньше. Танцевали две вьетнамские пары – маленькие, аккуратные, надменные, настолько цивилизованные, что нам оставалось только завидовать им. Одну пару я узнал: бухгалтер из «Индокитайского банка» с женой. Видно было, что они никогда не допускают небрежности в одежде, неверного слова, нечистой страсти. Если война выглядела Средневековьем, то они были скорее будущим из восемнадцатого века. Мсье Фам Ван Ту вполне мог бы сочинять в свободное время классические тексты; и правда, он изучал Вордсворта и сам писал стихи о природе. Отпуск проводил в Далате – наиболее доступное ему приближение к атмосфере английских озер. Выполняя поворот, он слегка кланялся. Я пытался представить, как там, в пятидесяти ярдах отсюда, справляется Грэнджер.
Пайл на плохом французском попросил у Фуонг прощения за то, что заставил ее ждать.
– C’est impardonable[18 - Это непростительно (фр.).], – заявил он.
– Где вы были? – поинтересовалась она.
– Провожал Грэнджера домой, – соврал Пайл.
– Домой? – хмыкнул я, и он посмотрел на меня так, словно я был вторым Грэнджером.
Я вдруг увидел себя его глазами: немолодой мужчина с покрасневшими глазами, начинающий толстеть, неизящный в любви, может, не такой шумный, как Грэнджер, но циничнее его, не такой непосредственный. Фуонг я на мгновение увидел такой, какой она была в день нашего знакомства: тогда она проносилась в танце мимо моего столика в «Гран-Монд» в белом бальном платьице, восемнадцатилетняя, под надзором старшей сестры, вознамерившейся выдать ее замуж за приличного европейца. Какой-то американец приобрел билет и пригласил ее на танец. Он был немного пьян – неопасно, по-моему. Новичок в стране, он принимал всех платных партнерш в «Гран-Монд» за шлюх. На первом круге слишком крепко прижал Фуонг к себе, и она вернулась и села рядом с сестрой, а он остался стоять один среди танцующих и растерянно крутил головой, не понимая, что случилось и почему. Девушка, чьего имени я не знал, сидела смирно и пила апельсиновый сок.
– Peut-on avoir l’honneur?[19 - Не окажете ли мне честь? (фр.).] – обратился к ней Пайл с чудовищным акцентом, и вот я уже наблюдал, как они танцуют на другом конце зала. Пайл держал ее на таком почтительном расстоянии, что мог вот-вот упустить. Он танцевал отвратительно, зато Фуонг была хороша, лучше остальных платных танцевальных партнерш в «Гран-Монд» в те дни.
Ухаживание было длительным и разочаровывающим. Если бы я мог предложить ей брак и содержание, то все было бы просто, старшая сестра тактично и безмолвно исчезала бы, оставляя нас вдвоем. А так прошло три месяца, прежде чем я сумел застать Фуонг одну на балконе в «Мажестик», но и тогда сестра не уставала спрашивать через дверь, когда мы изволим появиться. На реке Сайгон разгружался при свете газовых факелов французский торговый корабль, колокольчики рикш звенели, как телефоны, я лепетал, как юный неопытный болван. Лежа без всякой надежды в своей постели на улице Катина, я и мечтать не мог, что через четыре месяца Фуонг будет находиться рядом со мной и смеяться, немного задыхаясь, как бы удивляясь тому, что все получилось не так, как она ожидала.
– Мсье Фаулер!
Я наблюдал, как они танцуют, и не заметил сигналы ее старшей сестры, сидевшей за другим столиком. Сестре пришлось подойти, а мне – неохотно предложить ей сесть. Мы с ней были в натянутых отношениях с того вечера в «Гран-Монд», когда ей стало плохо и я сам проводил Фуонг домой.
– Я не видела вас уже год, – сказала она.
– Я часто отлучаюсь в Ханой.
– Кто ваш друг?
– Его фамилия Пайл.
– Чем он занимается?
– Работает в американской экономической миссии. Снабжает голодающих швей электрическими швейными машинками.
– Они голодают?
– Не знаю.
– Им ни к чему швейные машинки. Там, где они живут, нет электричества. – Она все понимала буквально.
– Спросите об этом у Пайла, – предложил я.
– Он женат?
Я посмотрел на танцующих.
– Полагаю, ближе, чем сейчас, он с женщиной еще не бывал.
– Он плохо танцует.
– Да.
– Но выглядит приятным и надежным.
– Согласен.
– Можно мне немного посидеть с вами? Мои друзья скучные.
Музыка стихла, Пайл отвесил Фуонг неуклюжий поклон, проводил ее к столику, выдвинул для нее стул. Я видел, что Фуонг нравится его церемонность, и догадывался, что в отношениях со мной ей многого недостает.
– Познакомьтесь, – сказал я Пайлу. – Сестра Фуонг, мисс Хей.
– Чрезвычайно рад знакомству. – Он покраснел.
– Вы из Нью-Йорка? – спросила она.
– Нет, из Бостона.
– Это тоже в США?
– Да.
– Ваш отец бизнесмен?
– Он профессор.
– Учитель? – уточнила она с ноткой легкого разочарования.
– Он пользуется авторитетом. С ним консультируются.
– О здоровье? Он доктор?
– В некотором смысле. Доктор инженерных наук. Эксперт по подводной эрозии. Знаете, что это такое?
– Нет.
Пайл предпринял попытку пошутить:
– В таком случае пусть отец сам вам это объясняет.
– Он тут?
– Нет, здесь его нет.
– Но он приедет?
– Нет. Это была шутка, – виновато объяснил Пайл.
– У вас есть еще одна сестра? – обратился я к мисс Хей.
– Нет, а что?
– Похоже, вы изучаете мистера Пайла на пригодность к браку.
– У меня только одна сестра. – Мисс Хей тяжело опустила руку Пайлу на колено, как председательствующий, отбивающий ударом молоточка очередной пункт повестки.
– И какая очаровательная сестра! – воскликнул Пайл.
– Она – самая красивая девушка в Сайгоне, – заявила мисс Хей.
– Охотно верю.
– Пора заказать ужин, – вмешался я. – Даже самой красивой девушке в Сайгоне надо питаться.
– Я не голодна, – возразила Фуонг.
– Она хрупкая, – сурово, даже с угрозой в голосе продолжила мисс Хей. – Ей нужна забота. Она заслуживает ее. Она очень, очень преданная.
– Мой друг – счастливчик, – важно промолвил Пайл.
– Фуонг любит детей, – добавила мисс Хей.
Я засмеялся и поймал взгляд Пайла. Он смотрел на меня с удивлением и даже с упреком, и до меня вдруг дошло, что его искренне занимают речи мисс Хей. Пока я делал заказ (пусть Фуонг и утверждала, будто не голодна, я-то знал, что она может одолеть хороший стейк-тартар с двумя крутыми яйцами и гарниром), они стали серьезно обсуждать вопрос детей.
– Я всегда хотел много детей, – говорил Пайл. – Большая семья – это чудесно! Залог прочного брака. И для самих детей это хорошо. Сам я – единственный ребенок в семье. Быть единственным ребенком – большой недостаток. – Я еще ни разу не слышал от него таких пространных речей.
– Сколько лет вашему отцу? – хищно спросила мисс Хей.
– Шестьдесят девять.
– Старики любят внуков. Грустно, что у моей сестры нет родителей, некому будет порадоваться ее детям. Когда наступит время, – добавила она, бросив недобрый взгляд на меня.
– Так вы тоже сирота! – ляпнул Пайл.
– Наш отец был из хорошей семьи. Он был мандарином в Хюэ.
– Я всем вам заказал ужин, – сообщил я.
– Мне не надо, – произнесла мисс Хей. – Мне пора назад к друзьям. Хотелось бы снова встретиться с мистером Пайлом. Вы сможете это устроить?
– Когда вернусь с Севера, – ответил я.
– Вы уезжаете на Север?
– Пора, наверное, взглянуть, как там война.
– Все журналисты уже вернулись оттуда, – напомнил Пайл.
– Самое время для меня. Не придется сталкиваться с Грэнджером.
– Когда мсье Фаулер уедет, приходите к нам с сестрой ужинать. – И мисс Хей добавила с угрюмой учтивостью: – Повеселите ее.
После ее ухода Пайл заметил:
– Милая и культурная особа! Такой хороший английский!
– Скажите ему, что раньше у моей сестры был бизнес в Сингапуре, – гордо заявила Фуонг.
– Какой бизнес?
Я перевел ей вопрос, и она ответила:
– Импорт, экспорт. Еще она владеет стенографией.
– Хорошо бы иметь таких, как она, в нашей экономической миссии.
– Я с ней поговорю, – пообещала Фуонг. – Она бы с радостью работала с американцами.