скачать книгу бесплатно
– Мне уже пятнадцать! – возмутилась девочка.
– Ну да, детей рожать уже можно, курить, значит, тоже, – рассудил Александр. По его тону непонятно было, шутит он или серьёзен, однако сигарету Мэл дал.
Мэл прислонила фильтр к губам, подожгла сигарету, которая сама разгораться не стала. Тогда девочка попыталась затянуться. Дым наполнил её рот, однако вдыхать его девочка не решилась, а только поморщилась, но сделала следующую затяжку.
– Ты первый раз куришь? – прозорливо поинтересовался Чацкий.
– Ну да, – девушка не стала отрицать очевидный факт.
– А зачем? – с простодушным видом продолжал допрашивать парень.
– Захотела, – огрызнулась она.
В кухню вошел Базаров с грязными тарелками. Он недовольно сморщился, поставил тарелки в раковину и пошёл открывать форточку и включать вытяжку.
– Твою ж мать, Саша!.. Тут топор можно вешать!
– Что ты бурчишь весь вечер сегодня? – ничуть не обиделся Чацкий. Кажется, его хорошее настроение сегодня было неистребимо.
– Да потому что вы все ведёте себя как конченые кретины! Нам нужно обсудить дела, а вы предпочитаете пьянствовать. Вы не думаете, что Барыня и компания могут напасть в любой момент?
– Женя совсем не умеет расслабляться, он если не на смене 31-ого числа, то у него шок, – тихо пояснил Мэл Чацкий. Девочка хихикнула.
– Я всё слышу. И нет, не шок, а негодование.
– Ой, брось. – Чацкий попытался снова закурить, но зажигалка не работала, другая тоже, и даже спички отказались высекать огонь.
Мэл посмотрела на Дока удивлённо, Чацкий – укоризненно.
– Не будете вы курить, пока я здесь, – нетерпящим возражений тоном заявил Базаров.
– Женя, это уже раздражает. Ты бросил, но это не значит, что мы все тоже должны бросить, – поморщился Чацкий.
– Значит, – доктор самодовольно усмехнулся, – я вас ещё заставлю вести здоровый образ жизни. Неизвестно, насколько мы застряли в этом мире и в этих телах. Ты же понимаешь, что тело стареет? И это тело может состариться. А если нам придётся здесь жить сто лет? Двести?
Конечно, Базарову было известно о том, что многие книжные персонажи провели в этом мире уже не одно десятилетие и за это время не подали признаков старения, однако он всё равно опасался подвоха и по въевшейся врачебной привычке научал всех, что «мясной костюм надо беречь». Другого не выдадут.
Чацкий уже был готов проклинать себя за то, что вообще вступил с Базаровым в перепалку. Он засунул сигарету обратно в пачку, следом потушила сигарету и Мэл. После чего Евгений с чувством выполненного долга удалился с кухни.
– Он всегда такой… такой… – не скрывая досады, пытался подобрать определение Чацкий.
– Раздражительный? – решила подсказать Мэл.
– Скорее очень чёрствый, неэмоциональный. Ну, у него работа такая…
Базаров даже услышал последнюю фразу о своём характере, но спорить не желал. Может, его таким сделала работа, а, может, – и этот мир.
Интерлюдия Базарова
Было холодно. Настолько, что его зубы стучали. От этого холода он и открыл глаза. Вокруг не было ни души. Евгений обнаружил себя лежащим на столе. На него была накинута простыня. Он попытался пошевелиться, но тело практически не слушалось. Каждая мышца затекла.
Юноша долго пытался сфокусировать взгляд на источнике света – далёкой мерцающей свече. Наконец он собрался с силами и сел на столе, а затем и встал на холодный пол. Первые шаги давались трудно, но какая-то неведомая сила заставляла его идти к странной свече. Источник света висел на потолке, окружённый стеклом. Евгений понимал, что свеча эта не простая.
«Я умер и попал в Чистилище?» – Он мотнул головой, отгоняя дурные мысли. В конце концов он учёный, он так долго не верил в эти россказни про Бога, что с ним просто не могло подобное случиться. С кем угодно, но не с ним. Этой новой жизни должно было быть какое-то объяснение.
Завернувшись в простыню, Евгений прошёлся по комнате. На нескольких столах также лежали люди. Все они были мертвы. «Не дольше пары суток», – отметил для себя юноша.
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошли двое медбратьев.
– Ох, ты ж ёпт! – выругался один из них при виде Евгения. – Слышь, парень, так ты не жмурик?
– Что? – непонимающе переспросил Базаров.
– Ты давно тут шаришься? – уточнил вопрос другой медбрат.
– Полагаю, около получаса, – без особой уверенности в голосе предположил молодой человек. – Как я здесь оказался?
– Это мы тебя спросить хотим, как ты здесь оказался… – пробурчал тот из медбратьев, что был постарше. – Но, видно… Ай, ладно!.. Вов, надо пацану помочь. Давай лавочку прикроем.
– Угу. Найду одежду какую-нибудь ему.
– Благодарю, – вспомнил о вежливости Базаров.
– Имя-то у тебя есть? – поинтересовался тем временем тот из медбратьев, что остался с Базаровым.
– Евгений.
– А я Николай. Ладно, не хрен тут сидеть, всю жопу сейчас себе отморозишь, пошли в ординаторскую.
Евгений ещё плотнее укутался в простыню и побрёл за мужчиной.
– Простите, а что это за удивительные свечи под потолком? – некоторое время спустя решился спросить Базаров.
– А? – Не понял медбрат.
– Свечи? – Указал на потолок Евгений.
– Ты чо, парень, лампочек не видал? Может, тебе башку отбили?
Базаров только поморщился: ему не нравилась манера Николая выражаться, но делать было нечего. Он мог принять что угодно, если это хоть как-то можно было научно объяснить.
В ординаторской Евгений с Николаем подождали Вову несколько минут. Базаров старался больше молчать и просто осматривался. Он увидел много интересного и труднообъяснимого: коробочку с движущимися картинками, бесконечные свечи… На стене висел календарь: 2007 год.
«Значит, после смерти мы перемещаемся во времени», – улыбнулся Базаров.
Размышления Евгения прервал вошедший в комнату Вова. Подойдя к парню, он сунул ему в руки стопку одежды и кивнул в угол:
– Вон там за шкафом можешь переодеться.
Базаров поблагодарил и скрылся в указанном направлении. За шкафом он обнаружил, что выданные ему вещи представляли собой брюки и рубашку медицинской спецодежды, точно такие же, какие носили Вова и Николай. Одежда, к тому же, оказалась велика Евгению на пару размеров, но выбирать особо не приходилось, к тому же это было намного лучше, чем простыня. Базаров переоблачился.
Когда Евгений показался из-за шкафа, Вова с Николаем, в свою очередь, уже сменили рабочую одежду на клетчатые рубашки и брюки из грубой тёмно-синей ткани.
Николай окинул Базарова оценивающим взглядом и остался в целом доволен.
– Ну вот, уже другое дело, всё лучше, чем кентервильское привидение из себя изображать, – удовлетворённо сказал мужчина. – Вот только с обувью бы ему чего-нибудь придумать, а, Вов?
– Да пусть сланцы мои пока возьмёт, а там разберёмся, – мигом нашёл решение Вова.
– Николай, Владимир, я очень вам благодарен и прошу не удивляться моим вопросам, они, вероятнее всего, последствия контузии. Могу ли я попросить вас объяснять мне вещи, которые я забыл? – попросил Базаров, примеряя Вовины сланцы.
Мужики дружно фыркнули.
– Женя, ты водку пьёшь? – вместо ответа просто поинтересовался Вова.
– Пожалуй, – осторожно кивнул Евгений.
– Ну, дык, пойдём, возьмём водки, за твоё здоровье выпьем, – хлопнул его по плечу мужчина.
…Через двадцать минут Евгений и его спасители сидели в маленькой квартирке Николая неподалёку от морга, пили, закусывали и курили так, что можно было вешать топор.
– Значит, парень, родителей своих ты не помнишь? – задумчиво проговорил Николай, опрокидывая уже не первую стопку.
– Я полагаю, их нет в живых, – спокойно ответил Базаров.
– И никого не помнишь? – подключился Вова.
– Это сложно объяснить, но скорее да. Честно говоря, я чувствую, будто сознание моё находится в XIX веке. Я не знаю, как мне восстановить всё то, что я пропустил.
– Экий ты, – покачал головой Николай. – Не, ну, пацан, интернет там…
– Коль, а может, он пока у тебя поживёт? Зинка-то ушла. А парнишка тебе по хозяйству поможет… – вдруг предложил Вова.
– Ну, можно. Раз уж заново родился. Женя, ты в армии служил?
– Нет. Отец был полковым лекарем. А я отучился на врача.
– Ты давай ешь!
– Эта еда мне, право слово, непривычна…
– Жуй ты.
Евгений ел. Он понимал: что-то начинается.
*
Николай Степанович был врач со стажем. Отработал в городской больнице без малого двадцать пять лет, а сейчас трудился в морге. Жена его устала от его запоев и ушла. Таким образом, Николай Степанович остался совсем один. Будучи человеком старой советской закалки, он не мог просто так взять и бросить нуждавшегося в помощи. К тому же, у Жени был измождённый вид. Длинные волосы, бакенбарды… он был похож на какого-то питерского интеллигента, да и вёл себя так же, что даже забавляло старика.
– Жень, а фамилию свою ты не помнишь? – заинтересовался Николай.
– Базаров, – ответил Евгений, жадно уплетая пельмени.
Тут его спасители рассмеялись.
– Я не понимаю вас, – вскинул удивлённые глаза юноша.
– Ну чо, Базаров, это ж как в книжке, ну, как её, в школе проходят. «Отцы и дети!» Во! – потрясая солёным огурцом, сказал Вова.
– Я напоминаю вам героя книги?
– Ну да. Именем и фамилией.
– Понятно. Как-нибудь на досуге почитаю.
– Потом, а то, если у тебя проблемы с головой, то пока не нужно перенапрягаться, – вклинился в разговор Николай Степанович.
– И то верно.
– Лет-то тебе сколько, помнишь? – продолжал допрос Вова.
Базаров знал, что умер он в 27 лет, но сейчас чувствовал себя немного моложе. И тело тоже казалось юношеским. Сказал наугад:
– Двадцать.
– Ты же не обколотый ничем? Как ты в морг попал? – не унимался Вова.
– Знаете, некоторых людей живьём хоронили, слышали про такое? – ответил вопросом на вопрос Базаров.
– И, правда, клиническая смерть… – кивнул медбрат.
– А мы в каком городе? – вдруг заинтересовался Базаров.
– В Ленинграде. В Петербурге, то бишь. Тьфу, – сказал Николай и с какой-то непонятной Базарову досадой махнул рукой.
Дальше Евгений ел молча. Вокруг было так много вещей, о которых он не знал ничего. Ему безумно хотелось вновь оказаться на улицах города, побродить, узнать, чем жил этот мир. Но нужно было вести себя осторожно. А то так и за безумца можно сойти.
*
За первые несколько дней Базаров привёл квартиру Николая Степановича в абсолютный порядок и стерильность. В перерывах между уборкой он жадно читал материалы по истории, которые нашёл в интернете. И, конечно, очень много читал про медицину, которая немало изменилась за это столетие, про то, как работали врачи на войне. Евгений был в ужасе от того, насколько люди преуспели в уничтожении друг друга. Женя спал по четыре часа в сутки, остальное время поглощал информацию, и ему всё было мало.
Николай Степанович наблюдал за юношей и диву давался. Но не отвлекал его. Видно было по мальцу, что он что-то пережил и не стоит его трогать лишний раз.
Однако восстанавливать документы всё же отправились. Паспортистка тоже смеялась, когда записывала имя и фамилию Евгения, говоря, что его родители явно любители литературы и юмористы.
В тот же вечер Женя спросил у Николая Степановича, есть ли у него дома эта книга, с героем которой его все сравнивают. Мужчина указал на старый советский книжный шкаф и сказал искать там. Сам же отправился на смену.
Евгений нашёл книгу в сером переплёте, от которой пахло старой бумагой, пылью и плесенью. Рассмотрел название и перевернул первую страницу. В этот момент рука его на мгновение отдёрнулась. Он порезался бумагой. Тот же самый палец, на котором красовался маленький рубец, который стоил ему жизни.
