скачать книгу бесплатно
По проходу шли люди с едой – чипсами, газировкой, сэндвичами. Очевидно, где-то в поезде был источник пищи. На станции Сэм вложил мне в ладонь 50 баксов, каждый из которых будет взыскан с моих родителей, как только они вновь вдохнут воздух свободы. Мне ничего не оставалось, кроме как подняться и отправиться в вагон-ресторан, где мне быстро сообщили: закончилось всё, кроме тонкой замороженной пиццы, двух маффинов, нескольких батончиков, пакетика орешков и одного несчастного фрукта. Я хотела похвалить то, как отлично они подготовились к праздничному столпотворению, но парень за стойкой и без того выглядел прибитым. Только моего сарказма ему не хватало. Я купила пиццу, батончик, маффины, орешки и горячий шоколад: казалось разумным запастись до конца поездки, раз еду раскупали так быстро. Опустила 5 долларов в кружку для чаевых, и он кивнул с благодарностью. Заняла свободное место за одним из столов, прикрученных к стене. Хоть мы и сбросили скорость, поезд здорово качало. Ветер толкал нас из стороны в сторону. Я не притронулась к пицце и обожгла губы шоколадом. В конце концов, это самое интересное, что теперь могло с ними случиться.
– Не возражаешь, если я здесь присяду? – спросил голос.
Я подняла голову и обнаружила, что рядом стоит исключительно красивый парень. И снова: я отметила это, но мне было всё равно. Хотя ему удалось привлечь больше моего внимания, чем снегу. Его волосы были такими же темными, как мои, но длиннее: мои доходят только до подбородка, а его были собраны в хвост. Высокие скулы выдавали в нем коренного американца. Тонкий джинсовый пиджак явно не мог защитить хозяина в такую погоду. Но что нашло во мне отклик, так это его взгляд: такой напряженный, будто парню тяжело давалось держать глаза открытыми.
– Конечно, – ответила я.
Устраиваясь, он не поднимал головы, однако я заметила, как он смотрит на купленную мной еду. Что-то подсказало мне: его голод гораздо сильнее моего.
– Угощайся. Я купила всё как раз перед тем, как у них закончился товар. Я не настолько голодна. Пиццу вот даже не попробовала.
Уловив его сомнение, я продолжила:
– Понимаю, она выглядит как тарелка для пиццы, но больше у них ничего было. Правда. Возьмите.
– Я Джеб, – представился он, улыбнувшись.
– А я Джули, – ответила я. Не хотелось снова отвечать на: «Джубили? Тебя зовут Джубили? Какое масло ты чаще используешь для работы – ореховое или детское? А кто-то правда протирает шест после каждого выступления?» Ну я объясняла в начале, помните? Большинство людей зовут меня Джули. Ноа называет меня Ли.
– Куда направляешься? – спросил Джеб.
У меня не было никакой легенды о родителях или нормального объяснения, почему я здесь. А правда была слишком шокирующей, чтобы вываливать ее на незнакомца.
– Еду повидаться с бабушкой и дедушкой, – ответила я. – Решила изменить планы в последнюю минуту.
– А где они живут? – поинтересовался он, глядя на кружащийся снег, который бился в окно поезда. Невозможно было сказать, где заканчивается небо и начинается земля. Нас накрыло снежное облако.
– Во Флориде.
– Далеко. Я еду только до Грейстауна, это следующая остановка.
Я кивнула. Слышала о Грейстауне, но понятия не имела, где он находится. Где-то на этом длинном заснеженном пути между мной и неизвестностью. Я снова предложила Джебу еду, но он покачал головой.
– Всё в порядке, – сказал он. – Но спасибо за пиццу. Я умирал с голоду. Неудачный день для путешествия. Но, видимо, выбора не было. Иногда просто нужно принять решение, в котором не уверен…
– К кому направляешься?
Джеб снова опустил глаза и сложил пополам тарелку из-под пиццы.
– Еду навестить свою девушку. Ну вроде того. Я пытался дозвониться ей, но у телефона пропал сигнал.
– У меня есть деление, – сказала я, доставая смартфон. – Позвони с моего. В этом месяце у меня осталось еще много минут.
Джеб взял его с широкой улыбкой. Когда он поднялся со стула, я обратила внимание, насколько он высок и широк в плечах. Если бы я не была так глубоко предана Ноа, оказалась бы в смятении. Он набрал номер, но закрыл телефон, так и не начав разговор.
– Не дозвонился, – бросил он, садясь на место и возвращая трубку.
– Так, – сказала я, улыбаясь, – эта твоя «девушка или вроде того». Ты все еще сомневаешься, встречаетесь ли вы?
Вспомнились времена, когда наш с Ноа роман только начинался, и я постоянно ощущала приятное беспокойство от неуверенности, пара ли мы.
– Она изменила мне, – прямо ответил Джеб.
Ох, неправильно я всё считала. Плохо. Его боль отозвалась в моей груди, честное слово.
– Она не виновата, – продолжил он после паузы. – Не совсем. Я…
Продолжение мне узнать не удалось: дверь вагона распахнулась, и раздался визг, похожий на звук, который издавал Клювер – ужасный какаду с лоснящимися перьями. Мы ухаживали за ним в четвертом классе. Джереми Рич научил птицу говорить «задница». Клюверу нравилось визжать и выкрикивать это слово – и он с этим прекрасно справлялся. Слышно его было даже через весь коридор в туалете для девочек. Со временем какаду переехал в учительскую, где, как мне думается, можно ронять свои сальные перья и кричать слово «задница» сколько влезет.
Но на этот раз противный визг издавал не Клювер, а четырнадцать девиц в одинаковой облегающей форме с надписью «РИДЖ ЧИРЛИДИНГ» на ягодицах (нанесенной, наверное, для того, чтобы заставить кричать даже их задницы). На гладкой ткани костюмов были написаны их имена. Собравшись вокруг стойки, они галдели, используя всю силу легких. Я на полном серьезе начала молиться, чтобы они в один голос не заорали «О мой бог!» – но мои воззвания не были услышаны. Видимо, бог был полностью занят их клекотом.
– Здесь нет растительного белка! – воскликнула одна из них.
– А я говорила, Мэдисон: съела бы тот зеленый салат, пока была возможность.
– Я думала, у них найдется хотя бы куриное филе!
К моему нескончаемому ужасу, я заметила, что обеих девушек, участвовавших в диалоге, зовут Мэдисон. Более того: трех других звали Эмбер. Я чувствовала себя в ловушке неудачного социального эксперимента – возможно, с участием антропоморфных андроидов.
Несколько девиц обернулись, встав лицом ко мне и Джебу. Ну на самом деле – только к нему.
– О мой бог! – протянула одна из Эмбер. – Разве это не худшая поездка в мире? Вы видели, какой там снег?
А эта Эмбер наблюдательна. Что она заметит следующим? Поезд? Луну? Неоспоримые признаки существования человечества? Собственную голову?
Я не сказала это вслух, так как смерть от руки девушки-чирлидера не совсем согласуется с моими планами покинуть этот мир. Но ко мне Эмбер и не обращалась. Она меня даже не заметила. Ее глаза были прикованы к Джебу. Было отчетливо видно, как роботизированное ядро в ее роговицах проводит фокусировку и выравнивает изображение парня в перекрестии.
– Да, довольно сильный, – вежливо произнес он.
– Мы направляемся во Флориду?
Она произнесла это именно так – с вопросительной интонацией.
– Там наверняка будет лучше, – ответил Джеб.
– Ага. Если доедем. Мы все участвуем в региональных соревнованиях по чирлидингу? Праздники все только усложняют? Но мы все отметили Рождество заранее? Вчера?
В этот момент я заметила: на них всё было как с иголочки, всё новенькое. Блестящие телефоны, массивные браслеты и цепочки, которые они перебирали наманикюренными пальцами, айпады, каких я и в глаза не видела.
Эмбер № 1 подсела к нам – отточенное движение с сомкнутыми коленями и разведенными пятками. Задорная поза человека, привыкшего быть самым очаровательным в своем окружении.
– Это Джули, – Джеб тепло представил меня нашей новой подруге. Эмбер сообщила мне, что она Эмбер, а затем громко перечислила остальных Эмбер и Мэдисон. Там попадались и другие имена, но для меня все они были Эмбер и Мэдисон. Уж лучше так – у меня оставался хотя бы шанс не ошибиться.
Эмбер затрещала, рассказывая нам о соревнованиях. Ей виртуозно удавалось втягивать меня в диалог и игнорировать одновременно. Кроме того, она сигнализировала мне – из самых глубин подсознания – о ее желании, чтобы я встала и уступила место ее стае. Они захватили всё свободное пространство в вагоне. Половина говорила по телефону, другая – уничтожала запасы воды, кофе и диетической колы.
Я поняла: это не то, что мне сейчас нужно для полноты жизни.
– Вернусь на свое место, – решила я.
Но стоило мне подняться, как поезд резко затормозил, бросив всех нас вперед одним большим всплеском горячих и холодных напитков. Колеса, протестуя, взвыли, еще около минуты скользя по рельсам, а затем мы наконец остановились. Я слышала, как посыпавшиеся с полок чемоданы с грохотом катятся по проходу, а люди падают прямо там, где стояли. Люди вроде меня. Я приземлилась на Мэдисон, ударившись подбородком и щекой. Не уверена, обо что именно, – в это самое мгновение погас свет, спровоцировав тревожные вопли. Я почувствовала, как чьи-то руки помогают мне подняться, и не было необходимости видеть, чьи они – я знала, что это Джеб.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Да. Кажется.
Свет замерцал, и лампы одна за другой зажглись. Несколько Эмбер изо всех сил цеплялись за стойку. Пол покрывала разбросанная еда. Джеб наклонился поднять остатки своего телефона – две аккуратные половинки. Парень держал их в руках, как раненого птенца.
Динамик захрипел, и из него донесся дрожащий голос – а вовсе не тот уверенный, которым объявлялись следующие остановки:
– Дамы и господа, пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Проводники осмотрят пассажиров на предмет полученных травм.
Я прижалась лицом к холодному стеклу, стараясь разглядеть, что происходит снаружи. Мы остановились рядом с широкой многополосной трассой, похожей на дорогу, соединяющую штаты. Высоко над противоположной стороной дороги светился желтый знак. Его было тяжело разглядеть сквозь снег, но я узнала цвет и форму. Это был логотип кафе «Ваффл Хауз». Прямо под окном по сугробам ковылял член экипажа, светя под поезд фонариком.
Дверь нашего вагона открыла проводница – и начала осматривать пассажиров. Она была без форменной шляпки.
– Что происходит? – спросила я, когда она приблизилась. – Кажется, мы застряли.
Она вгляделась в вид за окном, а потом негромко присвистнула.
– Поезд не тронется с места, дорогая, – тихо ответила она. – Мы на подъезде к Грейстауну. Пути полностью завалило снегом. Возможно, к утру пришлют машины «Скорой помощи», но я бы на это не рассчитывала. Как бы то ни было – ты не ранена?
– Нет, – заверила я.
Эмбер № 1 держалась за запястье.
– Эмбер, – окликнула ее другая Эмбер. – Что случилось?
– Вывих, – ответила та, – и сильный.
– Это твое рабочее запястье на прыжке с переворотом!
Шесть чирлидеров попросили меня (на сей раз вербально) подвинуться, чтобы они могли добраться до своей раненой подруги и усадить ее. Джеб оказался заперт в толпе. Свет погас, обогреватель резко выключился, а из динамика снова зазвучал голос:
– Дамы и господа, мы отключим электричество и отопление, чтобы сберечь энергию. Если у вас с собой есть одеяла или свитера, пожалуйста, используйте их. Если кому-то понадобятся дополнительные вещи, чтобы согреться, мы постараемся вас ими обеспечить. Если у кого-то есть лишняя теплая одежда, пожалуйста, поделитесь с другими пассажирами.
Я снова взглянула на желтый знак, а затем – на группку чирлидеров. У меня был выбор: оставаться здесь, в холодном, темном, застрявшем поезде, или что-то предпринять. Я могла взять этот день под контроль, так часто ускользавший от меня сегодня. Несложно будет перейти через дорогу и попасть в «Ваффл Хауз». Наверняка у них есть отопление и уйма еды. Стоило попробовать, тем более я чувствовала: этот проактивный план одобрил бы Ноа. Я аккуратно протиснулась к Джебу сквозь толпу Эмбер.
– Через дорогу от нас кафе «Ваффл Хауз», – сообщила я. – Собираюсь проверить, открыто ли оно.
– «Ваффл Хауз»? – повторил он. – Значит мы почти у городской черты, на шоссе I-40.
– Не сходи с ума, – вмешалась Эмбер № 1. – А если поезд уедет?
– Не уедет, мне только что сказала проводница. Мы застряли здесь на всю ночь. В кафе наверняка есть отопление, еда и место, где можно разместиться. Что еще нам остается?
– Мы можем потренироваться, чтобы согреться, – тихо сказала одна из Мэдисон.
– Ты пойдешь одна? – спросил Джеб. Уверена, он хотел присоединиться, но в тот момент Эмбер так прижималась к нему, будто от него зависела ее жизнь.
– Со мной всё будет в порядке, – заверила я. – Это ведь через дорогу. Дай мне свой номер и…
Он мрачно показал мне свой разбитый телефон. Кивнув, я взяла рюкзак.
– Я недолго. Скоро вернусь, ага? Куда мне еще идти?
Глава 3
Выглянув в холодный тамбур, забитый снегом из-за открытой двери, я увидела нескольких работников поезда, идущих вдоль состава с фонариками. Нас разделяло расстояние в пару-тройку вагонов, так что я решилась.
Крутую металлическую лестницу полностью покрыло снегом. К тому же поезд больше чем на метр возвышался над землей, так что я села на мокрую нижнюю ступеньку и, насколько могла аккуратно, спрыгнула вниз. Приземлилась в высоченный сугроб на четвереньки, намочив колготы, но почти не ударившись. Казалось, до кафе недалеко: мы находились менее чем в десятке метров от дороги. Нужно было только добраться до нее, пройти под эстакадой – и я на месте. Минутное дело.
Раньше я никогда не перебегала шестиполосную автостраду. Как-то случая не было. А если бы и представился, я сочла бы идею плохой. Но по дороге не проезжало ни одной машины. Напоминало конец света и начало новой жизни; будто старый уклад остался в прошлом. Путь через трассу занял у меня пять минут – ветер дул с ужасающей силой, а снег застилал глаза. После мне пришлось преодолеть еще какое-то пространство: то ли газон, то ли участок, покрытый бетоном, то ли еще одну дорогу – сейчас там был просто глубокий снежный покров. Что бы он ни скрывал, оно явно оканчивалось бордюром, о который я споткнулась. До двери я добралась уже полностью покрытая снегом.
Внутри «Ваффл Хауз» было тепло. На самом деле там было так натоплено, что окна запотели, а большие праздничные наклейки, отклеившись, отлетали от стекол. Из динамиков раздавался мягкий рождественский джаз – радостный, как острая аллергическая реакция. Среди ароматов преобладали моющее средство для полов и прогорклое масло, но брезжила и надежда: совсем недавно здесь жарили картошку с луком, и результат был отличным.
С человеческим обществом дела обстояли не лучше. Из кухни доносился разговор двух мужчин, прерываемый хлопками и смехом. В дальнем углу перед тарелкой, полной окурков, сидела женщина, буквально окруженная облаком собственного несчастья. Единственным сотрудником в поле зрения был парень примерно моего возраста, стоявший на страже кассы. Его длинная форменная рубашка «Ваффл Хауз» выбилась из джинсов, а из-под низко надвинутого козырька торчали пряди волос. На его бейдже значилось имя – Дон-Кейн. Когда я вошла, он читал комикс. Мое появление немного оживило его взгляд.
– Привет! – воскликнул он. – Выглядишь замерзшей.
Меткое замечание. Я кивнула в ответ.
Дон-Кейна заела скука – это читалось в его голосе и сутулой позе.
– Сегодня всё бесплатно, – продолжил он. – Можешь заказать, что хочешь, – и повару, и менеджеру зала. Я и тот, и другой.
– Спасибо.
По-моему, он хотел добавить что-то еще, но лишь вздрогнул от смущения, когда из задней комнаты раздался громкий шлепок. Перед одним из барных стульев стояло несколько кофейных чашек и лежала газета. Я подошла к стойке, чтобы занять место чуть поодаль – хотела немного пообщаться. Когда я уселась, Дон-Кейн неожиданно наклонился ко мне:
– Эм, наверное, тебе не стоит…
Он резко замолчал и отступил на несколько шагов: кто-то вышел в зал из туалета. Это был мужчина около шестидесяти с соломенными волосами, небольшим пивным животиком и в очках. Ах да, и он был одет в фольгу – с головы до ног. Имелась даже маленькая блестящая шапочка. У вас такая тоже наверняка есть, ага.
Человек из фольги занял место перед газетами и чашками, приветственно кивнув мне – прежде чем я успела отвернуться.
– Как ваши дела этой ночью? – спросил он.
– Могло быть и лучше, – честно сказала я. Трудно было понять, куда лучше смотреть: ему в лицо или на его блестящее, очень блестящее серебристое тело.
– Плохое время для прогулок.
– О да. – Я сфокусировалась на его блестящем, очень блестящем животе. – Плохое.
– Вас случайно не нужно вытянуть тросом?
– Только если вы можете отбуксировать поезд.
Он на минуту задумался. Всегда неловко, если человек не понимает твоей шутки и реально обдумывает сказанное. Смущение удваивается, если он при этом одет в фольгу.
