скачать книгу бесплатно
Кораблю-разведчику потребовалось еще одно вращение планеты вокруг своей оси, чтобы облететь ее и разбросать на всех землях сборщиков информации, которых Ба-дир назвал чеер-вееями, что буквально означало «рожденные искусственно». Попутно корабль сбрасывал небольшие буи в океаны, реки и водоемы, часть из которых оставалась плавать на поверхности, а часть погружалась в глубины вод. Умный «Кор-при» не возил эти буи с собой, он их создавал на каждой из исследуемых планет из местных материалов, полученных из почвы, воды и воздуха.
Корабль сбросил последний буй и завис над неподвижным океаном в ожидании приказа продолжать великую исследовательскую миссию. Спрессованное в информационную капсулу сообщение со всеми полученными за уже семь обращений планеты вокруг своей оси сведениями было почти готово к отправке на священную родину эльверов – планету Гу-бар. Осталось только нажать на висевшем перед командиром круглом экране квадрат, мерцающий зеленым светом. Но тут Га-фур сказал:
– Наш отчет получается слишком сухим. В нем только цифры и факты. Думаю, что в него надо добавить изображение, запахи и звуки океана. Высший совет должен видеть и чувствовать, какую планету мы открыли. Она уникальна. Океан на нашей родине, планете Гу-бар, который мы называем Большим, в десять раз меньше этого источника воды, пригодной для применения великой расой эльверов. Еще ни на одной планете, открытой за время разведки четвертой вселенной всем нашими кораблями, не находили планеты с таким количеством воды. Мы сделали великое открытие, хотя по всем правилам не должны были даже приближаться к этой планете, потому что из нее не выходило тепло.
Все три фаланги центрального пальца левой руки Га-фура поднялись вверх, образовав замкнутое кольцо, что означало наивысшую просьбу. И Ба-дир сдался и сказал:
– «Кор-при», сними защиту и открой верхний купол.
Верхний купол исчез, экипаж мог видеть, слышать и обонять океан. Специальный аппарат записывал все это, чтобы Высший совет смог увидеть бесконечность простирающейся массы воды, впитать ее особые, чистые, целебные запахи. И «Кор-при», и экипаж прекрасно знали, что грубо нарушают инструкции, разрешающие разведчикам открывать купол только во время их выхода и возвращения на корабль. Но что могло случиться за ничтожное малый промежуток времени, когда записывалось изображение, звуки и запахи океана? Вероятность какой-либо аномалии практически приближалась к нулю. Но все же она не равнялась нулю. Такая вероятность была, пусть и чудовищно малая. И произошло то, что ни в коем случае не должно было произойти. Прошивший защиту и атмосферу планеты пылающий метеорит, уменьшившийся в пламени до размеров головы взрослого эльвера, ударил в корабль, прямо в пульт главного управления, за которым находился Ба-дир. Метеорит был мал, однако летел с чудовищной скоростью. Он не разрушил корабль, но смертельно повредил его умные мозги, создал огромную температуру, почти мгновенно убившую членов экипажа, защитный экран которых был отключен. «Кор-при» рухнул в океан. Его падение остановилось только на дне, достигающем в этом месте глубины 400 метров.
Если бы об этом узнали на планете Гу-бар, родине эльверов, то сказали бы, что великое Проведение покарало разведчиков за нарушение предписанных правил, которые следовало неукоснительно выполнять. А главное, они понесли заслуженно наказание за то, что совершили самый страшный в глазах представителей великой расы эльверов грех – они проявили гордыню, они хотели выделиться, показать свои особые заслуги. Но Высший совет не узнал об этом. Ему сообщили о пропаже одного из 200 кораблей, бороздивших уже четвертую галактику в поисках планет для колонизации. Что ж, неизведанные дали могут преподносить разные сюрпризы, в том числе и неприятные, могут погибнуть и лучшие корабли с опытными экипажами. Это неизбежная плата за экспансию.
Информационная капсула так и не была отправлена, и великая раса эльверов не узнала о возможности колонизации третьей из восьми планет в рядовой солнечной системе со светилом средней интенсивности излучения. Земля, как ее впоследствии назвали мыслящие существа, появившиеся в результате эволюции, избежала их появления, она продолжала развиваться по своим законам, без влияния извне.
В последний момент перед гибелью, когда тело уже было охвачено огнем, Ба-дир успел нажать на кнопку, зовущую всех чеер-веев выйти на поверхность. Они останутся там и погибнут, и ни один возможный враг великой расы эльверов не сможет узнать их секрет и создать такой же совершенный и вечный способ слежки за планетой. Корабль разведчиков принял лишь часть этой команды. А главное, он не смог спасти экипаж. Зато «Кор-при» смог закрыть верхний купол и включить режим невидимости. Его силовая установка осталась цела, и от корабля-разведчика непрерывно исходит сигнал, который должны заставить чеер-веев, собравших информацию о многих миллионах лет после их заселения в землю планеты, выползать наверх. Но сигнал слишком слаб. Когда прохождение сигнала во время дождя усиливается, на него реагируют только некоторые длинные и тонкие твари – самые чувствительные. Они выползают наверх. Их слишком мало, чтобы соединиться в великую информационную сеть, которую некому будет прочитать. Они гибнут, выполняя программу, заложенную в них много миллионов лет назад разведчиками великой расы эльверов.
Очень злая планета
Как я люблю этот коридор! Остальным практикантам он почему-то не очень нравится – видимо, из-за своей непредсказуемости. Каждый день я иду сюда, чтобы получить огромное удовольствие, испытать гамму самых разнообразных чувств, от восторга до страха. Кто сказал, что косморазведчики не боятся? Я проходил много тренировок на различных тренажерах, но не помню, чтобы так сильно захватывало дух, а по телу пробегал озноб, как здесь.
Если разобраться, я поступаю неразумно, посещая коридор и тратя на него драгоценное время. Именно из-за этого свободного времени я, имея самый высокий балл по всем дисциплинам, после предпоследнего года учебы попросился на практику не в косморазведку, а на этот тихоходный корабль со странным названием «Центурион».
Меня давно привлекала проблема Z-Амбра – самой таинственной планеты 13-й галактики. «Блуждающая жемчужина» – так поэтично окрестили ее ученые. Z-Амбра скачет в пределах пяти солнечных систем, каждая из которых состоит из светила среднего класса и семи планет. Ее перемещения непредсказуемы, приносят немало проблем жителям всех планет, достаточно густонаселенных – наводнения, всяческие природные катаклизмы. Причем Z-Амбра не просто перескакивает каждый раз на новую орбиту в новую солнечную систему, а на некоторое время вообще исчезает.
Существует множество гипотез, но все они настолько фантастические, что не воспринимаются учеными всерьез. Может, это самонадеянность, присущая молодости, только мне почему-то думается: я в состоянии разгадать феномен Z-Амбра. Конечно, потребуется много времени. Поэтому, собрав всю имеющуюся об этом уникальном явлении информацию, я попросился на «Центурион». Его даже назвать-то космическим кораблем нельзя. Это огромная станция, она находится в голове кометы и медленно движется к небольшой планете одной из удаленных от центра галактики солнечных систем. А я, выполнив свои обязанности по обслуживанию жизнеобеспечения станции, изучаю и пытаюсь анализировать все известное о Z-Амбра. Но никак не могу найти хоть какую-то зацепку, чтобы попробовать размотать этот клубок загадок. Привлекаю самые последние достижения науки, ищу на стыке разных направлений, учений, гипотез, но не вижу никакого просвета. А когда выдыхаюсь совершенно, направляюсь в коридор.
Коридор – это что-то невероятное. В нем смоделированы климатические пояса планеты, к которой мы летим, растительный и животные мир. Причем сделано все просто потрясающе. Что он приготовил мне сегодня? В прошлый раз я чуть не замерз и не ослеп среди бесконечных белых просторов, непередаваемо искрящегося снега и синих ледяных глыб.
Прикладываю руку к углублению в стене – и все вокруг преображается. Огромный коридор с ровным матовым светом превращается… во что же превратится сейчас? Сначала появляется шум – это шелестят листья, затем постепенно прорисовываются деревья. И вот я уже стою на краю леса. Белые с черными полосами стволы, ветки, словно падающие волнами вниз. Легкий ветер перебирает эти волны, листья шуршат, миллионы звуков сливаются в один невыразимо сладостный и грустный шелест. Под деревьями – настоящий ковер из трав с островками кустарника. Лес редкий, его насквозь пронизывают солнечные лучи, бегущие бликами по траве, кустам и цветам.
«Что это?» – невольно восклицаю я. «Красиво?» Это голос Баклая, командира корабля. Он стоит рядом и тоже смотрит на лес. Я так увлекся превращениями коридора, что не слышал и не видел, как он подошел. «Это березовая роща. На планете, к которой мы летим, их много». «Наверное, на Земле очень интересно?» – спрашиваю я. Баклая чуть морщит губы, что у него означает улыбку: «Не приходилось бывать на этой планете». Заметив мое удивление, он неожиданно улыбается по-настоящему: «У нашего корабля совсем иная задача. А Земля изучена уже достаточно хорошо». Видя мое замешательство и непонимание, Баклая откровенно смеется: «По крайней мере, так считают почти все в Космическом совете. Но я по собственному опыту знаю, что и Земля, и Z-Амбра – одинаково таинственные планеты. Ну что ж, отдыхайте, развлекайтесь, а когда будет время, заходите ко мне, думаю, нам есть о чем поговорить». И Баклая уходит, оставляя меня в полной растерянности.
Оказывается, березовая роща полна жизни. Кого только я ни встречаю в ней! Стою перед светящимся в стене экраном и смотрю, с каким же представителями животного и растительного миром столкнулся сегодня. Полевая мышь, барсук, крот, лиса, заяц. А вот медведь – огромный зверь, вставший на задние лапы и бросившийся на меня. Здесь, в березовой роще, я чувствую сильный, резкий запах косматого чудовища, шагаю навстречу и прохожу через него. Голограмма, даже самая хорошая, такой не бывает: я вижу не только грязные клочья шерсти, но и мышцы, сосуды, пульсирующую кровь, кости медведя, а главное, у меня резко начинает болеть тело, особенно глаза, словно я просочился не через созданную потоками света фигуру, а через что-то материальное, плотное.
Смотрю дальше: двадцать три вида бабочек и насекомых поменьше, птицы… Но все это делаю как-то механически, мысли словно текут вторым планом. А на первом – слова Баклая: «…по собственному опыту знаю, что и Земля, и Z-Амбра – одинаково таинственные планеты». Что он имел в виду? Z-Амбра изучена вдоль и поперек из космоса, ее просвечивали и прощупывали всеми известными способами. Непосредственно на планете побывали всего три экспедиции, но вторую и третью можно считать визитами вежливости: их, как туристические группы, повозили по Z-Амбра, показали достопримечательности и попросили вежливо, но достаточно убедительно воздержаться от последующих посещений – их будут расценивать как попытки вмешательства. Об этом есть подробные отчеты, список всех участников, данные на них. Первая Заповедь Межгалактического Совета запрещает насильственное вмешательство в жизнедеятельность какой бы то ни было цивилизации, если она не представляет реальную угрозу другим цивилизациям. Перемещения Z-Амбра таковыми не были признаны, они лишь доставляли неприятности, с которыми жители планет пяти солнечных систем достаточно успешно справляются сами. Поэтому попыток установить более тесный контакт, уговорить вступить в Межгалактический союз не предпринималось. О первой экспедиции говорилось, что почти все ее члены погибли. Ни имен, ни дат, ни результатов – ничего. Я обращался во все архивы, в том числе и в Главный, в поисках хоть какой-нибудь информации, но безрезультатно. Неужели Баклая был в первой экспедиции?
Нет, такого просто не может быть! Но почему он сказал: «…И Земля, и Z-Амбра – одинаково таинственные планеты»? Впрочем, что я знаю о планете, к которой мы летим? В числе загадок космоса (а я изучал эту проблему достаточно серьезно) Земля, судя по известным мне источникам, не значится. Цель нашего полета – сбросить на планету какой-то контейнер. Что за контейнер, какого его содержимое, неизвестно ни мне, ни другим курсантам. Слишком много неясного, загадочного. Надо попытаться прояснить все у Баклая, тем более что он меня приглашал зайти. И я отправляюсь к нему.
Сижу в жилом помещении, которое занимает капитан, на непонятном и неудобном предмете, который Баклая гордо представил: «Старинное кресло с планеты Земля». Держу в руках странную чашку какого-то горячего напитка с приятным запахом. Капитан понимает, что расспрашивать о каждой вещи мне неудобно, и охотно объясняет: «Это кофе, тоже с этой планеты, и, замечу, превосходнейшего качества. Бодрит, повышает тонус и способствует приятной беседе». Первый раз вижу Баклая таким веселым и раскрепощенным. Все на борту «Центуриона» привыкли к другому капитану: предельно точному, конкретному в словах и приказах, замечающему любую, даже незначительную оплошность. Для нас, практикантов, из которых на девяносто процентов и состоит команда корабля, вообще одного взгляда суровых глаз на жестком, неулыбчивом лице было достаточно, чтобы понять, что мы что-то сделали не так и бежать исправлять ошибку. Баклая словно закован в форму, опутан инструкциями, и кто-то из практикантов после тщетной попытки хоть что-то узнать о нем от постоянных членов экипажа предположил, что капитана отправили на «Центурион» за какую-то провинность.
