скачать книгу бесплатно
– То есть я хотел сказать… меня удивляет, что ты взял ту же тему, -Евгений испытующе посмотрел на Куницына. – Понимаешь, я хочу изобразить, как умеет любить наше поколение, показать, что мы последние, кто высоко несет моральные принципы российской интеллигенции!
– А я не хочу, – соврал Валентин. Какое несчастье, что о совершенно разных вещах они с Женькой думают одними словами. И настоящее горе случится, если это заметит Большов. Поэтому он повторил, – я – не хочу!
– Это хорошо, а то бы я попросил тебя… Ты же понимаешь, что все темы избиты, а я вынашивал эту идею с отрочества. С младых ногтей. С твоей стороны было бы большим свинством претендовать на мысли, выстраданные твоим другом. Ты же не Родин!
– Нет, не Родин, – поручился Валентин.
– Он меня сильно беспокоит, – Евгений заерзал так, что кресло заскрипело. – Черт с ним, я бы даже отступился, но ведь я вынашивал, я писал… – он раскрыл папку. – Вот послушай начало: “Все несчастные браки несчастливы по-разному, а все счастливые счастливы одинаково…” Каково?!
– Отлично, – не моргнув, сказал Валентин. – Ты все собираешься читать? – кивнул он на увесистую папку гостя.
– Нет, не хочу вводить тебя во искушение… Вот, кстати, тоже хорошая строка.
– Ты, я вижу, ничего не упускаешь! – восхитился коллега.
– Да, у меня тут, – похлопал себя по темечку Евгений, – целая библиотека. Не написанная. Ждет своего часа. Главное, чтобы издатели созрели.
– Это верно, – про себя опять Валентин поразился совпадению их мыслей. Может, Женька – телепат? Нет, тогда бы он не Толстого перефразировал, а кого-нибудь поновей. Неужели они могут быть так похожи? От такого соображения Куницын вздрогнул. Нет, скорее все мысли – избиты. Тьфу, это Большов тоже уже говорил.
– Ты думаешь Родин – это псевдоним?
– Не знаю.
– А я думаю, что псевдоним.
– Я заметил, что псевдонимами чаще других пользуются писатели и шпионы. Им есть что скрывать.
– А мне скрывать нечего! – гордо заявил Евгений.
– Вот один писатель, – сказал Валентин, чтобы снизить градус разговора, -любил бывать на свадьбах и кричать там. Поэтому его и прозвали – Горький. А другой…
– Не веришь?
– Не верю!
– Так уже кто-то говорил, – заметил Большов. – Что-то неуловимо знакомое…
– Все слова кто-то уже говорил.
– Слова, слова, слова, – призадумался Евгений. – Зачем ему роман?
– Кому?
– Родину. Он же все рассказы сочинял. Кажется. Но я не читал!
– Верю!
– Не паясничай, – вздохнул Большов. – Дело-то серьезное. Думаю пойти завтра в Российское авторское общество и зарегистрировать новую рукопись. Вдруг героиню у него тоже Любой зовут? Любовь – это же так логично, даже Родин может догадаться. А у тебя не Люба?
– Нет, Татьяна.
– Осторожней Валя, это имя уже использовал Пушкин. Зачем тебе лишние ассоциации?
– Я это в честь жены.
– Так она же тебя бросила.
– Надеюсь, что вернется.
– Я помню Татьяну по институту, она, скажу на правах старого товарища, всегда была взбалмошной особой. Кроме того, любовь замутняет рассудок, эмоции противоположны чистому разуму, я об этом еще напишу.
– Про великого сыщика?
– Может быть… а ты откуда…? – Большов сверкнул на Валентина дурным глазом. – Ну, мне пора.
Гость вскочил и метнулся в коридор, чтобы избежать дальнейших расспросов. Куницын потащился следом, чувствуя себя шпионом, сделавшим неосторожный шаг. В конце концов, Женька никому не мешает хотя бы тем, что до сих пор не опубликовал ни одной книжки.
– Знаешь, тут один знакомый выпускает юбилейный сборник, предлагает очерки писать. Хорошая халтура, может дать ему твой телефон?
– Нет, я занимаюсь творчеством и на всякую чепуху не размениваюсь! -отмахнулся папочкой Большов. – А твою неразборчивость, прости, не понимаю.
Валентин остолбенел.
– Ну, ты, Женя, и хамло!
– Предпочитаю прямо в глаза говорить то, что думаю! – вскинул подбородок Большов, но предусмотрительно шагнул за порог. – А если ты принимаешь дружескую честность за оскорбление, то ты – ограниченный и тупой обыватель!
– Я – писатель-профессионал. Это вот ты, Женя, действительно вдохновенный плагиатор, обворовывающий всех, вплоть до Льва Николаевича.
– Не трогал я никакого Льва Николаича! – заявил с площадки Большов. И, спускаясь, добавил, – а ты, ты – акробат пера, виртуоз фарса и шакал…
– Ротационных машин, – закончил Валентин. – “Двенадцать стульев”.
– Скотина, хулиган, мерзавец!
– “Похождения бравого солдата Швейка”.
– Идиот! – донеслось уже с лестницы.
– Одноименный роман Достоевского! – крикнул вслед Валентин и захлопнул дверь. По крайней мере, не придется больше сочувствовать этому идиоту. Тьфу, снова повтор!
Куницын расстроился и вернулся в комнату. Что за дурацкая манера – испытывать вину за чужую инфантильность и глупость? Видимо, это традиционная отечественная любовь к блаженненьким. Но божьи люди забыли, что их традиционное место – на паперти, а они так и лезут в писатели и поэты – упорно, без проблеска успеха, от провала к провалу, с неизменной верой в собственные таланты, об отсутствии которых им из деликатности никто не говорит.
В прихожей вновь раздался звонок, Валентин отбросил взятую было ручку. Вот удобный случай забыть о деликатности настолько, чтобы гость забыл его адрес. Куницын подошел к двери и щелкнул замком.
– Графоман недоделанный! Если ты еще раз явишься, то я возьму твою папку, сверну трубой и запихаю ее тебе в глотку, станешь пароходом и человеком!
– Что, поклонники одолели? – на пороге стоял Бровко и пробовал на изгиб кожаную папку.
– Извините, это я не вас… то есть не вам… Ходит тут один…
– Можно войти?
– Пожалуйста, – отступил Куницын. – Признаться, я вас не ждал. У вас дело?
– Я по твою душу. В прямом смысле, – Валерий прошел в комнату и стал шагать вокруг стола. С каждым кругом рука с папой отлетала все размашистей и резче, так что Валентин предпочел остаться на пороге кабинета. -Ты меня надул! – наконец выпалил гость, – твой роман – фуфло!
– Вы ошибаетесь.
– Я навел справки у издателей.
– Они ничего в этом не понимают.
– Да?! Тогда почему они отдыхают на Багамах, а ты сидишь в съемной квартире? Потому что сильно понятливый, а, ботаник?
– Понятливый, – сказал Валентин, – и в подобном тоне разговаривать не намерен.
– Значит, типа, мы тут равные партнеры и ведем переговоры?
– Типа, – кивнул Куницын.
– Хорошо, партнер, – вдруг тихо согласился Бровко и сел все в то же хозяйское кресло. Валентину пришлось устроиться на стуле. – Подвожу баланс: ты вместо книги подсунул мне какой-то огрызок с “постмодернистским” уклоном. Что это значит – не знаю, но понял, что оно теперь не в моде. Твоя рукопись не соответствует товарному объему книги…
– Я предупреждал, что еще две главы…
– Десять, как минимум. Действие вялое, герои – трепачи и хлюпики. Это никто читать не будет, потому что это и издавать никто не возьмется. Вопрос: как я получу свои деньги?
– Вы, Валерий, очевидно, говорили с издателями детективов, но моя книга…
– Повторяю – фуфло! – Валера вскочил и приподнял Куницына за грудки. -Вопрос понятен?
– Про деньги?
Бровко стал трясти Валентина, как копилку. Одной рукой все еще держа писателя, другой Валера раскрыл папку и, скомкав титульный лист, поднес его к лицу жертвы.
– Раз уж у нас переговоры, то я довожу до твоего сведения, что если ты не согласишься на мои условия, то я скормлю тебе твой вшивый роман по листочку. Понял?
– Он не вшивый, – прохрипел Куницын.
– Смелость уважаю, упрямство не люблю, – сказал Бровко. – На условия согласен?
Валентин кивнул, за что был отпущен обратно на стул, где и смог отдышаться.
– Что вы хотите? – спросил он.
– К роману должно быть добавлено десять глав.
– Хорошо.
– Срок – три месяца.
– Это слишком…
– Два месяца! – рявкнул Бровко.
– Согласен.
– Я буду непосредственно участвовать в написании романа, вернее – в его планировании.
– Но…
– Герои и сюжет должны быть изменены. Чуть-чуть, – улыбнулся Валерий. – И не надо возражать, я трачу на тебя столько времени лишь потому, что мне твоя мазня понравилась. Другой на моем месте прислал бы бригаду пацанов, которые закатали бы тебя в асфальт в тот самом месте, где ты на меня наехал в прямом смысле слова. Знаешь, что за наезд бывает?
– Может, обратимся в ГИБДД? – на всякий случай спросил писатель.
– Поздно. Согласен?
– Да. Если, правда, чуть-чуть.
– Не боись, солдат ботаника не обидит!
– Перестаньте называть меня ботаником, – попросил Куницын.
– Извини, Валентин, вырвалось, – сказал Бровко. – Без обид, мы ведь теперь почти партнеры.
Он достал из папки несколько листов, скрепленных вместе.
– Вот, подпиши, и мы станем настоящими партнерами.
– Что это?
– Контракт, в котором изложены все мои условия. Хочешь прочесть?
– Я вам доверяю.
– А что тебе еще остается? – хохотнул Валерий, глядя, как Куницын расписывается. – Вот теперь я верю, что получу деньги обратно. Или… хотя бы рукопись.
– То есть как? – писатель схватился за контракт, но Бровко легко разжал его пальцы. – Первое правило бизнеса: смотри, что подписываешь. Правило второе: партнеру верь, только после того, как он подпишет твои условия.
– Это не справедливо, – поджал губы Куницын.
– Ты бы лучше спасибо сказал за науку. Ты мне машину разбил, а я с тобой вожусь, договоры заключаю! Другой бы на моем месте…
– Это вы уже говорили.
– Да? Спасибо.
– Пожалуйста.
