Эхо заброшки

Григоревский Егор

Эхо заброшки

Глава 1. Подозрение или чистая случайность?

Лето в деревне Озёрское обрушилось на меня не просто жарой, а целой симфонией запахов и звуков. Воздух был густым и сладким от аромата цветущей липы, а пение птиц, такое навязчивое и радостное после городского гула, оглушало. Родители, торопливо разгрузив мои чемоданы на просторной, пахнущей старой древесиной бабушкиной веранде, почти сразу уехали обратно в город, оставив меня наедине с этим внезапно наступившим затишьем. Их машина скрылась за поворотом, и я остался один в звенящей тишине, нарушаемой лишь жужжанием шмелей.

Разобрав вещи в своей старой комнате с обоями в мелкий цветочек, я решил отправиться в магазин за провиантом – предлог, чтобы разведать обстановку. Дорога вилась между покосившихся заборов, утопая в зарослях буйного бурьяна и подёрнутой росой паутины. Солнце припекало спину, но с каждой минутой я начинал чувствовать себя неспокойно. Что-то было не так с этой улицей – она казалась неестественно прямой и безлюдной, будто все повороты и ответвления кто-то тщательно спрятал, оставив лишь один-единственный путь.

«Чем думали местные архитекторы, проектируя этот лабиринт?» – мелькнула у меня в голове раздражённая мысль, когда я уже начал терять надежду найти хоть какой-то ориентир. Казалось, сама геометрия пространства искажалась, подчиняясь неведомым правилам.

И тут я увидел его – резкий, почти под прямым углом поворот направо, скрытый разросшимся кустом сирени, чьи отцветшие гроздья бурели, словно запёкшаяся кровь. Я свернул, движимый внезапным порывом, и замер. Прямо передо мной, отбрасывая длинную холодную тень, перечёркивающую дорогу, стояла двухэтажная заброшка. Её окна с выбитыми стёклами были похожи на пустые глазницы, а облупившаяся краска шелушилась, как старая, больная кожа. Я уже хотел пройти мимо, стараясь не смотреть на это мрачное зрелище, как заметил в глубине заросшего бурьяном двора у боковой стены здания высокую мужскую фигуру в тёмном. Он стоял неподвижно, будто ожидая кого-то. Я инстинктивно повернул голову, чтобы рассмотреть его получше, и в ту же секунду его не стало – будто он растворился в воздухе, не оставив и намёка на своё присутствие.

«Показалось, – попытался я убедить себя, чувствуя, как по спине пробежали ледяные мурашки. – Новые места, непривычная обстановка, переутомление с дороги…» Но ноги, будто получив собственную волю, сами понесли меня вперёд быстрее, и я почти бежал, пока не упёрся в покосившуюся калитку с вывеской «Продукты».

Магазин оказался маленьким и полупустым. На полках лежали скудные припасы, а воздух пах пылью и остывшим печным жаром. За прилавком стоял худой, востроносый продавец с отсутствующим, потухшим взглядом.

– Можно мне чипсы «Лейс» с крабом и колу 0,5, – произнёс я, и мои слова гулко отдались в давящей тишине зала.

Мужчина молча, с какой-то механической, отработанной до автоматизма точностью, собрал мою покупку. Его пальцы были длинными и бледными. Я расплатился и, уже выходя, обернулся – старый деревенский страх сглаза заставлял меня это делать. Он стоял на том же месте, не двигаясь, и его пустой, стеклянный взгляд был прикован ко мне, словно я был не временным покупателем, а объектом изучения. В животе похолодело, и я поспешно вышел на улицу, в солнечный, но уже не такой дружелюбный день.

Обратная дорога казалась ещё длиннее. Проходя мимо зловещей заброшки, я не удержался и снова бросил взгляд в её сторону. И краем глаза уловил лёгкое движение в одном из окон второго этажа – там, в тёмном проёме, мелькнуло бледное, почти прозрачное лицо молодой девушки с тёмными провалами глаз. Наши взгляды встретились на долю секунды, и в них я прочёл не зло, а бесконечную, всепоглощающую тоску. Я, не помня себя, бросился бежать, захлёбываясь от страха и заходящихся в груди спазмов, сжимая в потной руке пакет с покупками, который вдруг показался невыносимо тяжёлым. Незнакомые люди на улицах провожали меня странными, изучающими взглядами, но мне было не до них.

Глава 2. Новое знакомство

Я сидел на старой, потрескавшейся лавочке у калитки бабушкиного дома, пытаясь отдышаться и прогнать прочь наваждение. Солнце пригревало спину, но внутри всё ещё трясло. Я смотрел на пыльную дорогу, по которой только что мчался, и пытался убедить себя, что всё это – игра воспалённого воображения, смесь усталости и деревенского фольклора, который, наверняка, таился в каждом таком старом посёлке. Но ледяной ком в груди не исчезал. Слишком уж реальным было то лицо в окне. Слишком пронзительным был тот взгляд.

Именно в этот момент я заметил его. Парень лет двенадцати, как и я, неспешно шёл по противоположной стороне улицы. В его походке не было ни суеты, ни деревенской расслабленности. Он шёл целеустремлённо, но без спешки, поглядывая по сторонам оценивающим, спокойным взглядом. Он был одет в простые джинсы и тёмную футболку, и в нём чувствовалась некая внутренняя собранность, которой так не хватало мне в тот момент.

Что-то заставило меня подняться. Возможно, отчаянная потребность в нормальном человеческом общении, в подтверждении, что я не схожу с ума в одиночку.

– Привет, – сдавленно выдохнул я, делая шаг ему навстречу. Голос прозвучал хрипло. – Я Егор. Только вчера приехал.

Парень остановился, его тёмные глаза внимательно, без намёка на дружелюбие или неприязнь, изучили меня. Прошла секунда, другая.

– Тимур, – наконец кивнул он в ответ. Его голос был ровным и негромким. – Местный.

Неловкое молчание повисло между нами. Мне отчаянно не хватало темы для разговора.

– Слушай, а тут… кроме этого ларька, другие магазины есть? – выпалил я первое, что пришло в голову.

Тимур на мгновение задумался, словно сверяясь с внутренней картой.

– Есть один, – он махнул рукой куда-то в сторону темнеющего на горизонте леса. – Но далековато. Километров семь, не меньше. Зато ассортимент получше и цены адекватные.

Мы ещё немного постояли, и тогда я, собравшись с духом, предложил:

– Может, прогуляемся? Покажешь, что тут у вас интересного?

Тимур снова кивнул в ответ, на сей раз чуть более оживлённо.

– Давай.

Мы пошли по улице, и я невольно сравнивал его молчаливую уверенность со своей взвинченной нервозностью. Он показывал мне покосившуюся часовенку на холме, оставшуюся ещё с царских времён, старую кузню с погасшим горном и даже заброшенный колодец, который, по его словам, считался бездонным. С каждой минутой мне действительно становилось спокойнее. В его присутствии было что-то незыблемое, каменное. Он был как скала в этом море моих тревог.

Но, прощаясь у своего дома, я так и не решился рассказать ему о том, что видел. Слова застревали в горле комом. Как сказать такое человеку, которого только что встретил? «Привет, я тут призраков видел». Он подумает, что я не в себе. А эта хрупкая, едва зародившаяся связь, это подобие дружбы, которое мне так отчаянно было нужно, разрушится, не успев возникнуть.

– Тогда до завтра, – сказал Тимур, и в его глазах мелькнуло что-то, что я не смог прочитать. Была ли это просто вежливость, или ему тоже было интересно? А может, он что-то знал?

– До завтра, – ответил я, чувствуя, как тяжесть снова начинает давить на плечи, едва его фигура скрылась за поворотом.

Я остался один на один с наступающими сумерками и с навязчивой мыслью, что тишина в Озёрском – обманчива. Она не пуста. Она притаилась и ждёт.

Глава 3. Предостережение

Утро началось с бабушкиных плюшек, пахнущих ванилью и детством, и душистого травяного чая, в котором угадывались мята и иван-чай. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь занавеску, золотили пылинки, танцующие в воздухе. На мгновение всё происшедшее вчера показалось далёким кошмаром. Я уже собрался на прогулку, надеясь найти Тимура, когда бабушка остановила меня на пороге.

– Егор, вынеси-ка мусор, милок, – сказала она, протягивая мне увесистый пакет. – А потом зайди ко мне. Нужно кое-что важное сказать.

Её голос звучал обыденно, но в глазах читалась непростая, твёрдая решимость. Точно так же она смотрела, когда в детстве собиралась сообщить мне о чём-то серьёзном, вроде похода к стоматологу.

Выбрасывая пакет в ржавый, проржавевший насквозь контейнер, я услышал за ним подозрительный, шелестящий шорох. Сердце ёкнуло, в висках застучало. Вчерашние страхи мгновенно вырвались из угла сознания, где я их пытался запереть. Осторожно, краем глаза, я заглянул за бак. Из-за него, сгорбившись, на меня смотрела худая, до костей промокшая бездомная кошка. Мы одновременно дёрнулись в разные стороны – я от неожиданности, она от страха.