скачать книгу бесплатно
Обратно в Город
Елена Григорьева
Сол падает из выси на дно. Спускается вниз по спирали в бесконечном вертиго. Бежит из Города. После отчаянных усилий, всех попыток влиться в систему. Однажды проявив милосердие, не сумев спокойно смотреть на уборку биомусора, он лишается права быть частью Городского механизма. Его встречают Подвалы. Смрадом техногенных трущоб. Закоулками, где обитает тьма и провайдеры смерти. Старые друзья не помогут. За улыбками кроются личные мотивы и хитрые планы.Он пытается выжить. Пройти все этапы отчуждения личности и деактивации данных. Но случай не оставит шанса. Его уносит дальше. Туда, откуда ещё никто не вернулся и не прислал сообщения.Сможет ли он вернуться? Вырваться со дна этой пропасти? Пройдёт ли километры пути, выдержит ли конвертации смыслов всего происходящего с ним? Сможет ли вновь найти своё место в привычном мире?
Елена Григорьева
Обратно в Город
Глава 1. Соискатель
Яростные лучи солнца разбивались об отражатели, разгоняя тень между атмосферными башнями. Вершины зданий терялись в невесомых облаках. Было одиннадцать кварцев семнадцатого фермиониума – первого из пяти тёплых месяцев. Уже не рань, но ещё не время обеда.
Но для Сола это не имело значения. Сегодня он припозднился и только-только шагнул на аэроплатформу, чтобы по аэрорельсе подняться на крышу социального тауэра и проглотить там в кафе свой первый в этот день кусок пищи. А может, и единственный на сегодня. Затем он отправится на поиски ежедневной халтуры (с его четырьмя с половиной классами квантового программирования на постоянное место надеяться не приходилось).
Солу было двадцать. Он не знал своих родителей и вырос почти один на нижних ярусах социальных бараков: на скудные дотации Города, под присмотром соседей и представителей Городской патронажной службы, ведущей за ним превентивно-воспитательное наблюдение. Лет в одиннадцать его перевели в отдельную квартирёнку в башне, у самого её сердечника, где Сол и жил теперь, подрабатывая на хлеб насущный, как придётся, и ещё пытаясь учиться.
За минуту оказавшись на месте, Сол спрыгнул на зашарканный аэроперрон, покачнувшись из-за резкой остановки, но легко восстановив равновесие. Он направился в пункт питания, попутно уже представляя, какая сейчас толчея в «Общетруде».
В прошлый раз он работал помощником фельдшера. Нет, по идее, его должны были взять корректором курса аэроамбуланции. Управлял такой машиной автопилот, но даже самый современный компьютер, оснащённый мощным модулем связи с Городской навигационной системой, ошибался в плотном потоке. Нужна была живая реакция и креативная корректировка однонаправленной бинарной логики, принимающей решения методом скоростного перебора вариантов.
Несмотря на то, что квантовый процессор на линиях аэротрасс рассчитывал маршрут за доли секунды, порой этого не хватало. Например, если нужно было выбрать, что важнее: помочь человеку, нуждающемуся в медицинской помощи, или не напугать пассажиров аэроавтобуса, выскочив перед ними при крутом переходе с верхней полосы движения на нижнюю.
Безусловно, автоматика сделает своё дело, передав аэроаппаратам в радиусе километра варианты манёвров, но Городские инструкции, заложенные в синаптический модуль, дают чёткие указания: «Важнее всего спокойствие большинства». И здесь уже вступает в силу выбор живого корректора. Но, опять же, только без выхода за рамки Городского регламента, с обязательным учётом социального статуса пациента, если он уже на борту или о нём имеются достоверные электронные сведения.
Начальное техническое образование Сола отлично подходило для такой работы: он легко обращался с автоматикой. Однако не вышло. В назначенное время Сол явился на распределительную станцию, но там выяснилось, что место уже занято. Откуда-то возник вчерашний кандидат, пропустивший своё собеседование, а теперь вот наверставший упущенное. Видимо, не чужой он был начальнику Трудового распределителя.
Сол уже развернулся к выходу, пнув невзначай диспетчерскую стойку, но тут к нему подбежал мужчина в форменной красно-синей шапочке. То ли на рынке кадров и правда всё было паршиво, то ли пожалел парня старший дежурный, увидев на мониторах его измождённое худое лицо.
Оказалось, один фельдшер не вышел на смену: может, заболел, ну а в худшем, но и в наиболее вероятном случае, пропал без вести, как многие другие горожане (Бюро охраны уже не объявляло их в розыск: ясно было, что вряд ли удастся найти в целости природный источник дефицитных внутренних органов). Так что на распределительной станции в срочном порядке составили акт о подмене профкадра неспециализированным рабочим. Потом завели Сола в тесную раздевалочку, выдали ему одноразовую униформу и отправили на амбуланционную станцию, где тут же и выгнали в рейс по анонимному гражданскому донесению.
Это была наркоманка. Одна из тысячи найденных на улице за ночь. Её мозг умирал, пропитанный синтетическим ядом, образующимся в крови при распаде нового наркотического вещества. Яд не давал о себе знать до момента критического насыщения тканей, когда разрушение клеток почти необратимо. Синапсы отмирали, нейроны утрачивали связи, и всё, что жертва могла – это слабо звать маму в попытках сфокусировать тускнеющий взгляд. Но мучения только усилились, когда страшные образы вплыли в поле её искажённого зрения, и глаза медбрата, едва проступавшие за линзами защитных очков, превратились в окуляры гигантского насекомого – монстра агонии, нависшего над краем тоннеля.
Сол звал девчонку всеми именами, какие приходили в голову, светя фонариком в уже не реагирующие зрачки, пока напарник заряжал шприц-пистолет ампулой универсального реаниматора. Ещё секунда – и антидот побежал по венам. Смесь адреналина с секретной формулой недавно синтезированного нейромедиатора, способного чудесным образом восстанавливать синаптические связи, обращая вспять некроз нервной ткани, но возвращая вместе с тем и боль. Девчонка захрипела и зарыдала.
– Губят себя за свои же деньги… Тут не знаешь, как день продержаться… Не сдохнуть с голоду… Не говоря уж о том, чтобы здоровье сохранить… А эти… Не знают, как поскорее с жизнью расстаться! – приговаривал старший фельдшер, промывая антисептиком номинально одноразовую иглу.
Сол смотрел на дисплей аппарата жизнеобеспечения, ожидая сигнала о полном восстановлении функций организма, и ловил себя на мысли о том, что не может больше выносить взгляд вновь возвращённой к жизни. Она брыкалась под эластичными ремнями в муках второго рождения. Пытаясь хоть как-то оправдать своё бесполезное присутствие, Сол поймал её трясущуюся руку.
– Ну всё, тише… Всё проходит… Всё…
Через час они уже выпустили её обратно в Город, чётко выполнив предписание Горздрава: «Оказывать помощь любому в ней нуждающемуся даже при отсутствии регистрационных данных, проводить реанимационные и прочие медицинские процедуры до тех пор, пока пациент не сможет уйти своими ногами».
Девушка стояла у проёма машины, опустившейся на аэроперрон, переминаясь с ноги на ногу и часто-часто моргая. Она не решалась смотреть на своих спасителей – искоса бросала затравленный взгляд то на Сола, то на старшего фельдшера. Худыми до голубизны пальцами она теребила складки заношенных виниловых брюк – образца экстремальной щедрости Бюро социальных дотаций.
«И откуда же ты, несчастная? Брошенная, одинокая, как и я… – думал Сол, опустив за собой заслонку входного люка, наблюдая сквозь плексиглас, как девушка, шатаясь, бредёт обратно во тьму. – Никогда тебя больше не встречу. Таких не хватает надолго. Может, оно и к лучшему…»
Мотнув головой, прогоняя ненужные мысли, Сол сел на своё место, пристегнувшись. Машина взмыла над аэроперроном и помчалась на новый вылет. К сожалению (или к счастью), он оказался для Сола последним.
После успешной реанимации бомжа и репликации его конечностей, оторванных при выпадении из силового поля аэротрубы (как такое вообще возможно?), команду отозвали. На станции провели проверку, и, разумеется, на место Сола нашёлся профильный специалист. Парню ничего не осталось, кроме как расписаться в бумагах ревизора.
Но был в том и приятный момент. Как сотруднику, неверно направленному на работы, Солу заплатили за два фактических трудочаса по реальной фельдшерской ставке, да ещё и выдали премию за «эмоциональную сложность» (вряд ли такое случилось бы без прямого контроля свыше). На эти деньги он и жил весь последний месяц, регулярно наведываясь в районный распределитель «Общетруда» в надежде на новую подработку. Но пока ему не везло, и он старался не тратиться, экономя то на втором, а то и третьем приёме пищи за день.
***
Почти за раз заглотив бутерброд с синтетической колбасой и запив его заменителем кофе, Сол поднялся и направился к выходу из кафе, не придав значения буйству желудка (лучше уж это, чем сублимированный бизнес-ланч). Когда он подходил к дверям, его взгляд привлёк торговый автомат, набитый всякой всячиной от безобидных игрушек до блистеров с убойной дозой медицинского транквилизатора. Сол почувствовал, что за ним наблюдают.
Он замер и сделал вид, что разглядывает товары за стеклом, а сам глянул на отраженье в панели биометрического терминала.
Показалось. Девушка за барной стойкой мило улыбалась, принимая у посетителя заказ и расторопно проводя по его запястью электронным сканером. Да и посетитель был очень занят, бесстыдно разглядывая округлости под её униформой. Никому Сол не был нужен. Даже охраннику, сидевшему у дверей. Тот вконец наплевал на Городские инструкции: расслабил крепления экзоскелета, откинул за спину глухой тактический шлем, напичканный цифровой оптикой, и увлечённо уставился в видеопанель, передававшую матч по супергравитационному кёрлингу.
Такие тяжело экипированные охранники были последним нововведением Бюро Городской охраны, усилившей меры безопасности в общественных местах. Везде, где только возможно, поставили по боевому расчёту из трёх таких полицейских, снабжённых пультом доступа к Городской базе данных и к сети уличных видеокамер. А там, где размер помещения этого не позволял, посадили по одному охраннику в тактическом шлеме, имевшем все те же функции, что и пульт, но дополненном инфракрасными датчиками и химическими анализаторами. Такой вот «недокиборг» мог выстрелить в любого, кто намеренно или даже случайно переступит тонкую грань между формулировками «социально-ответственный горожанин» и «нарушитель спокойствия».
Естественно, теперь на улицах вовсе не появлялись дети. Их возили в закрытых аэромашинах, забирая с жилых ярусов башен и доставляя в транспортный распределитель, откуда они будут разосланы в отделения Бюро образования. Районного деления на школы больше не было. Образовательные группы набирались исходя из будущих профессий, которые родители могли позволить для своих чад. В таких группах допускался небольшой возрастной разброс, а любые городские локации благодаря маршрутными тоннелями были доступны за доли секунды. Так что, в зависимости от учебной программы, детей ежедневно отсылали в соответствующие городские учреждения. Ребёнок подносил запястье к маршрутному сканеру, и компьютер получал указания, куда его нужно доставить.
От общественного транспорта остались только аэрорельсы да немногочисленные аэроавтобусы: именно для таких, как Сол, кто не ходил на учёбу, не имел постоянной работы и не облетал на рабочем аэросайкле офисные здания, чтобы надраить их окна в конструкционных местах, недоступных для уборочных машин. А вот тем, кто уже достиг возраста «трудовой зрелости» и не нуждался в поиске работы, такой транспорт больше не требовался. Для них были выделены персональные аэромашины, развозившие их по местам трудоустройства (а если таковые были расположены совсем уж далеко, то по специальным транспортным коллекторам: к скоростным тоннелям с заложенными в них секретными маршрутами, не разглашавшими рядовым жителям городской топографии).
И в этом технологичном, технократичном, крайне модернизированном и унифицированном мире высокие технологии так тесно переплелись с обычной безработицей, перенаселением и нищетой, что все эти проблемы вновь и вновь порождали друг друга. И уже не каждый горожанин мог обеспечить своих детей образовательным курсом по фундаментальным наукам – базовым условием для того, чтобы продолжить учёбу или найти достойную работу. И статистика сообщала, что каждый двадцатый горожанин мог оказываться на улице, не справившись с тяжестью труда, либо стать жертвой обезумевшего в ломке наркомана.
Всё это превращалось в предмет изучения социальных наук, упорно искавших выход из сложившейся ситуации, но почему-то видевших его не в реформе системы образования и трудоустройства, а в возрождение превентивной психиатрии. Повсеместно открывались кафедры подготовки специалистов «психокоррекционных учреждений», где «потенциальные нарушители» будут проходить курс «медицинской калибровки сознания». А это лишь накаляло обстановку. И опять же, поскольку образование было платным, пристроить своих отпрысков на этот модный курс могли только «достойнейшие горожане», что вызывало нехватку кадров в других областях, куда тоже был неспособен проникнуть рядовой гражданин.
На выход из упадка не было надежды. Учёные вновь и вновь заседали на Всегородских симпозиумах, пытаясь найти путь развития застоявшейся системы. Но ситуация становилась всё хуже, и вскоре уже сами участники этого высоконаучного собрания не знали, кем станут их дети, не сумевшие успешно сдать Финальный экзамен.
***
Размышления Сола грубо прервали. На выходе из кафе он был атакован. Чьё-то маленькое, очень лёгкое тело умудрилось сбить его с ног в полушаге от аэроплатформы.
Сол чуть не начал всерьёз отбиваться, закрывшись одной рукой, а второй пытаясь спихнуть с себя жутко цепкое тело. Но вовремя осознал, что ему на лицо упали подозрительно длинные волосы и закапали горячие слёзы. Он поднял руки, раздвинув свалявшиеся чёрные патлы, открыв маленькое заплаканное лицо.
– Возьми меня к себе! Пожалуйста, возьми к себе!.. Слышишь?! Пожалуйста, возьми!.. – полился на него поток горьких рыданий.
Ошарашенный, Сол узнал девчонку, которую они спасли тогда в скорой.
«Ты как меня нашла?!» – подумал он, тут же с досадой вспомнив, что сам снял защитную маску в дверях амбуланционной машины.
А вслух он сказать ничего не успел: нарушительницу спокойствия уже оттаскивал в сторону охранник, удивительно быстро выскочивший из кафе в чуть не отдельно от него болтающемся экзоскелете.
Реакция не подводила Сола, но чтобы подняться, потребовалось пару мгновений. Солдат поволок девчонку на другую сторону круглой площадки, повторяющей форму кафе, будто там за его панорамными окнами оказалось бы меньше зевак. Сол увидел, что второй посетитель – тот бесстыжий старик, нагло смотревший на грудь кассирши – и правда прильнул к стеклу, решив, что для такого зрелища вида из-за стола будет мало. Оставалось только надеяться, что официантка окажется поскромнее и не рассмотрит деталей. Сол рванулся вперёд.
Охранник приопустил руку со вздёрнутой в воздух девчонкой. Носки её ног вновь коснулись земли, и она беспомощно стала перебирать ими по асфальту. В муке изогнув шею, она прижалась ухом к плечу, грубо сдавленному бронеперчаткой. Её прозрачные кисти умоляюще обхватили пальцы солдата, впившиеся в худосочное тело.
Глухой шлем охранника дёрнулся в сторону Сола: тот высокомерно уставился на парня в старых трико и серой от грязи майке. С точки зрения «недокиборга» тот был только что им спасён от нападения наркоманки (и что самое грустное, похоже, всё так и было). Подумав, боец отвернулся, словно циркулем очертив по асфальту полурадиус телом девчонки. Свободной рукой он вскинул автомат, прицелившись в Сола.
– Чего тебе?
– Послушайте, уважаемый!.. – сквозь одышку выпалил Сол. – Она… Мы с ней знакомы… Это моя… подруга! Я сам виноват… Не звонил ей… Понимаешь?! Это она… от чувств!
– Инструкция двести четырнадцать дефис ноль пять, – отчеканил суровый голос, искажённый динамиком шлема. – Устранять нарушителей общественного спокойствия!
Тело охранника дёрнулось (особенность простых движений, усиленных мощной гидравликой). Он начал отворачиваться. Сол подбежал к нему и мягко, но с усилием потянул за бронированное плечо.
– Послушай… Постой!.. Не надо! Это она от голода! Ты посмотри, какая тощая! Ей и так недолго осталось! Ну? Посмотри!..
Солдат наклонил голову влево – туда, где в его стальных пальцах болталось тельце девчонки. На миг он замер, и Солу почудилась в его позе тень сострадания. Но он ошибся: охранник крутанулся на месте и уже без слов оттащил нарушительницу ещё дальше, швырнув её к бронированному окну.
Спустя мгновение Сол с разбега врезался ему в спину, вложив всю силу удара в ступни поджатых в прыжке ног.
Киборг с лязгом повалился вперёд, выпустив из рук автомат. Сол тоже упал, но сразу вскочил на ноги. Он не дал солдату подняться, пнув его по глухому шлему (так им сильно не навредишь, но хороший удар мог заставить электронику барахлить, а это дало бы Солу пару секунд). Он бросился к стене, сгрёб девчонку за тоненькое запястье и дёрнул к себе.
К счастью, времени, что охранник барахтался на асфальте, хватило, чтобы рвануться к аэрорельсе с девчонкой, фактически зажатой у Сола подмышкой. Он слёту впихнул её в аэропортал, успев крикнуть: «Беги!», и сам ввалился следом через положенную секунду, успев ещё заметить, что грубый толчок был ненапрасным: уже далеко впереди в устье аэротрубы маячил маленький силуэт, быстро уносящийся прочь.
Тогда Сол весь подобрался, прижав к себе руки-ноги, а потом резко выбросил их в одну сторону, изменив момент импульса и момент инерции – отклоняясь от правильной траектории. Разборчивый электромагнитный барьер, установленный для защиты людей от тяжёлого аэротранспорта, а не от самих себя, с хлопком пропустил тело Сола, обдав его спину ветром и сводя его мышцы судорогой.
Сол чудом умудрился попасть прямо в люк пролетавшего мимо аэроавтобуса. С хрустом проломив тонкий пластик, он кубарем прокатился по полу и врезался в ряд сидений (к счастью, как раз пустовавших). Тут же вскочил, весь напрягся. Ошарашенный пассажиры визжали. Сол обвёл их бешеным взглядом, уже готовый к тому, что сейчас с экранов в салон глянет его лицо: с выпученными глазами, всклокоченными волосами и свирепым румянцем на скулах, а железный голос залязгает: «Внимание! Внимание! Нарушитель спокойствия высшей классификации! Требуется поимка! Безисключительное содействие всех горожан!».
Этого не произошло. Хотя, пожалуй, Сол уже знал: в таком бедном социальном районе камеры не включали, не вели передачу данных на Городской сервер. С нарушителями разбирались на месте, как могло это случиться сейчас. Но ему повезло.
Парень наклонился, отряхивая биоадаптационные леггинсы (чего, в общем-то, и не требовалось благодаря свойствам ткани). Он встал в проходе, добросовестно взявшись за поручень и ледяным взглядом задавив удивлённое оханье пассажиров. Уставившись на безразличный Город в окно, он стал ждать следующей остановки.
Полёт предстоял долгий. Аэроавтобусы были созданы не для скорости, а для видимости комфорта: для небогатых граждан, из-за возраста или травм не способных пользоваться аэрорельсами. Автобус шёл медленно, покрывая за кварц времени лишь расстояние между двумя жилыми районами. Значит, Солу предстояло стоять здесь не один кварц. Теперь он точно знал: ему придётся пересечь несколько воздушных карьеров между атмосферными башнями, поднимавшимися к облакам. И он не будет делать никаких пересадок, чтобы не светиться в местах с положительным социальным рейтингом, напичканных видеокамерами. Назад дороги нет: вернуться в свой барак он не мог, как не мог обновить регистрационные данные по прибытии в пункт назначения. Там наверняка появилась надпись «Нарушитель спокойствия».
А ведь Сол давно чувствовал, что ему предстоит попытать счастье в том, незнакомом мире, который он сделал когда-то для себя табу, позабыв туда ход, пока мог сводить концы с концами.
«Что будет?..» – напряжённо думал он, стоя в проходе автобуса, плотно прижавшись к поручню и уставившись в пол (уж там-то, наверное, не было замаскированных камер). И он чувствовал, что слегка улыбается: чуть-чуть, лишь самую капельку, так что этого бы не смог понять ни один пассажир, опасливо отводивший от него взгляд. Раньше Сол старался не замечать проносившуюся в голове мысль, что давно не видит себя частью Городской системы: холодной, механизированной, автоматизированной и полностью деперсонализированной. Там каждый имеет порядковый номер и подвергается опасности, просто выходя на улицу: даже действуя в рамках предписаний, рискует быть уничтоженным на месте при случайном их нарушении.
Глава 2. Беглец
– Может, не всё так плохо? – спросила Крио, взглянув снизу вверх на Сола и встретившись с ним ясно-синими, просто до неприличия светлыми, учитывая её род занятий, глазами.
– Хватит, задрало… – буркнул Сол, катая между ладонями блистер с мефом – полулегальным препаратом, который ещё недавно рекламировался Горздравом, как мощный энергетик, средство борьбы с депрессией и тяжёлой наркозависимостью (пока у него не выявили все присущие наркотику свойства).
Сол ёрзнул в крутящемся кресле, так близко придвинутом к Крио, что их колени на миг соприкоснулись, и бросил ей обратно пластмассовый блистер.
– Забери свою отраву.
– Подумай… – с наигранным упрёком протянула девушка. – Всё может стать таким, как ты захочешь…
Но через миг она уже цапнула блистер с колен, приподнялась в кресле и перегнулась через его спинку: через весь широкий стол, заваленный сетевой аппаратурой. Пластичная поджарая девушка распласталась по столу, достала до ящиков с обратной его стороны, выдвинула один и пошарила в нём, очевидно, вернув блистер на место. Оттолкнувшись руками от столешницы, она плюхнулась обратно в кресло и вновь глянула на Сола, что-то протягивая ему на раскрытой ладони. На этот раз там лежал маленький прозрачный ингалятор с синей жидкостью.
– Издеваешься?! – огрызнулся Сол, едва глянув на дозу «Смога», за которую многие были готовы отдать куда больше собственной жизни.
– Нет… Проверяю… – с лукавой усмешкой ответила Крио.
Не глядя, она бросил капсулу через плечо, и та шлёпнулась на столешницу. Крио вновь посерьёзнела. Её лицо стало каким-то усталым.
– А теперь давай с начала и по порядку: что именно там произошло?
Сол весь обмяк, даже сгорбился, глядя в одну точку: рассматривая штампованный узор на листах металла, которыми была обшита стена за спиной у Крио. После паузы он нехотя заговорил:
– Вступился за девку, сказал же…
– Да?! – оживлённо воскликнула Крио, вскинув чёрные брови и вмиг поломав всю свою видимость крайней серьёзности. – И за какую же?
– Да за такую… – буркнул Сол, указывая взглядом за спину Крио: на стол, куда приземлился блистер со «Смогом». – Да ну, прямо тошно с тобой!
– Да ладно? Что, правда?! – игнорируя его возмущение, ещё больше оживилась девушка. – Спятил?! – её брови опять взмыли вверх, образовав две крутые дуги.
А когда она наконец поняла, что Сол не шутит, её ясный взгляд, отдающий ледяным холодком, потускнел и наполнился мраком. – Охранник?..
– Жив… – сказал Сол, не дав закончить вопроса.
– Она?
– Сбежала.
Сол промолчал о том, что сам отправил девчонку по аэрорельсе: зачем Крио знать такие подробности его сумасшедшей выходки? Сейчас нужно договориться о важном, фактически, о его собственном будущем, а не подкармливать лукавую подругу пищей для иронических реплик. Сол отвёл глаза и вновь уставился в стену, обшитую металлом.
***
Просторное помещение, в котором они находились, едва освещалось единственной лампой на столе, луч которой был направлен в потолок. Очень высокий потолок, и свет размывался, едва дотягиваясь до какой-то технической перекладины, так что комната была погружена в полумрак. К холодному свету лампы примешивались цветные блики помаргивающих индикаторов: системных блоков, накопителей, концентраторов и маршрутизаторов – в общем, всего оборудования, необходимого для работы крупнейшей под Городом нелегальной торговой сети.
В тотально компьютеризированном мире создание виртуальных сетей стало неотъемлемой частью работы чёрного рынка и уже начало вытеснять живых дельцов с улиц. Теперь торговать было трудно, особенно в оживлённых районах с вездесущими видеокамерами. Безусловно, такой незаконный сервер должен быть хорошо защищён от Городских систем виртуального шпионажа, а также от охранных рейдов. Об этом у Крио заботились несколько сотен бойцов – людей, выдавленных за рамки Городской социальной системы, обречённых на нелегальную жизнь, как теперь и Сол. А с виртуальной защитой Крио справлялась сама, привлекая Лаборатории: подпольный ай-ти-отдел подконтрольной ей части Подвалов. Ещё помогало само расположение Подвалов, запрятанных очень глубоко, на самые нижние уровни – на технический ярус Города.
Рабочий кабинет Крио был на самом деле вполне небольшим отсеком в пустотах Подвалов: техногенного лабиринта, обшитого свинцом и сталью. Когда-то он служил Городу бомбоубежищем. Его катакомбы могли вместить почти треть населения многомилионного Города. Но когда Великое Противостояние закончилось его полной победой, потребность в такой защите отпала. Больше не нужно было по сигналу воздушной тревоги вскакивать и бежать в Подвалы. Теперь Город мог просто укрыться невидимым для глаза щитом, а вой сирены сменился вежливым предупреждением о возможных неудобствах и просьбой не смотреть в небо. Подвалы объявили ненужными и опечатали, задраив входные шлюзы, обесточив их, наложив строжайший запрет на проникновение внутрь. Вся Городская деятельность переместилась в небесно высокие атмосферные башни.
Это не помешало загадочным предшественникам Крио вскрыть заброшенное подземелье и установить там свои генераторы, чтобы вновь осветить его. Запрет был нарушен, но административные органы с высоты своих верхних уровней почему-то так и не заинтересовались дальнейшей судьбой подземелья. Подпольная сеть угнездилась в монументальных глубинах Подвалов.
Входы в них были защищены чудовищными стальными воротами, способными выдержать чуть ли не прямое попадание ядерной бомбы. Они были оснащены системой аварийной блокировки на случай внезапного штурма. Подвалы вросли в лабиринт ответвлений безлюдных пещер, образованных останками нижних уровней Города. Некогда те возвышались над поверхностью земли, но теперь погрузились во мрак распада, пока башни росли вверх, надстраиваясь новыми ярусами. Нижние уровни оседали, проваливаясь внутрь самих себя, погребая пустоты под тоннами строительного хлама. А Городские башни по-прежнему крепко стояли на несущих сваях, сейсмически устойчивых и почти не поеденных ржавчиной. Но переборки осыпались, образовав новые полости, превращая их в лабиринт, заполненный беспросветной тьмой, плесенью и ядовитыми испарениями.
Никто из горожан не осмелился бы спуститься сюда добровольно – в это многоэтажное строительное кладбище: пористое, ненадёжное, готовое в любой момент обрушиться кому-то на голову, в переходах которого стоял смрад химического и органического разложения. В нём царила вечная ночь: ничем не разбавленная, отрезанная от электросетей, недоступная для лучей солнца. Естественный свет заслонили верхние уровни башен, и ничто не помогло бы забредшему сюда человеку найти выход на поверхность: в привычный, светлый, бесперебойно функционирующий Город. Ничто, кроме фосфоресцирующих микроорганизмов, разросшихся на стенах Подвалов. Но вряд ли бы этот путник смог в итоге добраться к Воротам: заблудился бы в закоулках техногенного лабиринта.
Но так дело обстояло лишь для благополучных и непосвящённых. А для тех, кому некуда больше идти, оставалось только одно: спуститься сюда, в этот страшный лабиринт и, возможно, после долгих блужданий увидеть где-то вдалеке лучи фонарей, а затем, заслоняясь от их резкого света, отдаться на милость людей с оружием и в броне. И тогда, после беглого допроса, путник будет грубовато приглашён на борт компактного сайкла, спрятанного от его глаз за ближайшим поворотом. И далее тайными ходами, известными только бойцам, скитальца доставят прямо к исполинским Воротам, распадающимся с замогильным скрежетом надвое, чтобы обнажить освещённое чрево Западных Подвалов.
– Ты уверен, что я не навлеку на вас беду? – с беспокойством спрашивал Сол, отвлёкшись от созерцания штампованного узора на стали. – Наверное, тот охранник уже подал рапорт… Камеры… Меня опознают или найдут по чипам…
– Не бойся, – оборвала его Крио, – не ты первый! Здесь как в танке! – Она искоса глянула на обшитую металлом стену, как будто хотела до неё дотянуться и постучать костяшками. – Полная непроходимость сигнала! Ненужного радиосигнала. Для своих целей у нас свои каналы… Пока так перекантуешься, а там…
– Выжигать? – резко спросил Сол с плохо скрываемой дрожью. – Ведь мы помечены… Никуда не денешься, да?
***
Всё население гигантского города-государства с рождения подлежало особому способу регистрации. Регистрации не в тот смысле, как если бы имя ребёнка и дату его рождения вносили в городские реестры. Речь шла о тотальном контроле, о получении полной информации о человеке в любой момент времени и о подробном отслеживании его передвижений. Система затрагивала всё: от данных об образовании и месте работы до личных связей и свободного времяпрепровождения. Если гражданин вёл обычный, ничем не примечательный образ жизни, согласующийся с задокументированными нормами, то им не интересовались, и всё сводилось к обычному сбору статистики. Но пристальное внимание Бюро Городской охраны вызывали те, кто намеренно или случайно выходил за рамки дозволенного, что с ужесточением городских правил становилось сделать всё проще.
В ранние периоды развития технологий для учёта граждан использовали простейший радиомодуль. Младенцу под черепные кости вживлялся микроприбор с накопителем информации, куда беспроводным способом записывали основные данные: дату рождения, пол, сведения о родственниках, группу крови, врождённые заболевания и особые приметы. Устройство было оснащено радиопередатчиком, благодаря которому охрана автоматически получала все данные о горожанине при его появлении в радиусе действия приёмных устройств.
Но такой способ был неудобным и малоэффективным. Во-первых, сама операция по внедрению маячка представляла угрозу для жизни (особенно в самых неразвитых, социально нестабильных районах, где плохо обстояли дела с медицинским обслуживанием). Во-вторых, ранние версии прибора не обладали способностью к моментальной синхронизации данных с Городскими серверами. Новые сведения о гражданском статусе человека не записывались автоматически при связи с контрольным прибором, и гражданам приходилось регулярно являться в Бюро охраны для записи обновлений своего социального статуса: информацию о смене работы и о сдаче квалификационных экзаменов.
Эта обязанность плохо отражалась на психологическом состоянии горожан. Ну кто по собственной воле захотел бы идти в представительство власти и вносить на устройство данные о том, что он слил последнюю попытку пройти профессиональный экзамен, и теперь обречён стать пожизненным чернорабочим на нижних уровнях Города? Так что многие на перерегистрацию не являлись, и Бюро охраны снаряжало вооружённые рейды для поиска уклонистов. Эти рейды ещё больше запугивали население, а у солдат Гор-охраны отнимали много времени, заставляя их прочёсывать миллионы жилых ярусов, вместо того, чтобы исполнять прямые обязанности по защите законопослушных граждан от всяких нарушителей спокойствия.
Были и другие проблемы, связанные с регистрационным устройством. Несмотря на заявление Города, что радиоволны никак не воздействуют на организм и не создают неудобств, будучи недоступными для органов чувств человека, люди осаждали пункты Горздрава с жалобами, что у них болит голова, и что они постоянно слышат какой-то звук в голове: то потрескивание, то жужжание, то громкие щелчки и свист: якобы во время обращения к радиомаячку городских сканирующих систем. А уж когда начинался процесс обновления данных – вообще-то, мгновенный и абсолютно незаметный в физическом плане для человека процесс – они утверждали, что испытывают невыносимую боль, и настолько этому верили, что у них и правда могли даже начаться судороги. Вызвано это было психикой, а не физиологией: хроническим недоверием к Городской административной системе и к технологиям контроля, но возникающие на этой почве недуги достоверно регистрировались медслужбой.
