скачать книгу бесплатно
Крыса говорил и говорил. Скоро я сам начал верить в его историю. В ней не было мутантов Зоны, аномалий и слепой удачи. А сговор, попытка шантажа, убийства – предостаточно.
Полковник резко переключался на мою персону, переходя на крик, от которого бабулька начинала молиться.
– Наступил на ногу? Да, солдат Новиков? Отвечай, когда офицер задает вопросы!
– Нет.
– Врешь, собачий потрох, – ругался Махлюков и продолжал общение с Крысом.
Отдых в больничке пошел на пользу Крысенышу. Да, кормили тут явно помоями, но прикроватная тумбочка сержанта ломилась от принесенной еды: яблоки, коробки вермишели быстрого приготовления, завернутый в бумагу кусок колбасы. Не голодал парень. Ну да, он же – жертва Зоны, который не сдал бандитам блокпост. Герой. Его подкармливали, вот он и отъелся. Круги под глазами Деревянского сошли на нет, живот выпирал. Лощеная Крыса. Холеная Крыса. Когда он тырил у сослуживцев – били его нещадно. А теперь вот подкармливают.
– Я ж тебя, поломанного, на себе тащил, – тихо произнес я. Голос дрожал от злости. Я старался не сорваться, не прыгнуть на его ногу.
– Отвечай на вопрос! – рявкнул Махлюков.
– Даже когда ты выстрелил в меня, я тебя не бросил, – продолжал я, – да и на Болоте тебя бы Чес оставил землю удобрять…
– Заткнись! – приказал полковник. Крыса же постарался отползти от меня – и, не будь он привязан, точно свалился бы с кровати.
– Я ж тебя как брата родного тащил…
– Да рот закрой!
Я тяжело дышал. Ребра болели, голова кружилась.
– Свят-свят, – причитала бабулька.
– Продолжим, – сказал Махлюков. – Почему вы решили, что существует сговор между Новиковым и сталкером по кличке Трофимыч, полное имя которого Борис Геннадьевич Трофимов? Который, кстати, неоднократно задерживался за незаконное пересечение границы. Служил…
«Вот оно как. Я думал, Трофимыч – это отчество, а оказывается, все банальнее. Переиначенная фамилия».
Крыса с упоением рассказывал. Он зачастил, слова вылетали из него как пули из автомата:
– Они общались как свояки. Кузьма вел его, и оба знали, что он организует проход через блокпост.
– А они не упоминали фамилии или имена – через кого договорились о пересечении? – спросил полковник. Мне показалось, он, как хорек, почуял кровь.
– Упоминали. Перед тем как Новиков ударил сталкера по голове прикладом, тот сказал: «Ты, это, Сергею передай, что проверку прошел…»
Начмед, до этого спокойно сидевший на подоконнике, мгновенно среагировал на последнюю фразу. Капитан в одну секунду оказался возле постели Крысы, нагнулся и четко сказал:
– Повтори.
– Прошел проверку, – заикаясь, ответил Деревянский.
– Эй, капитан, отойди от потерпевшего! Кстати, ты ж по имени-отчеству Сергей Петрович? Да? – вступился за Крыса полковник.
Начмед медленно выпрямился.
– Сергеев много вокруг Зоны ходит. – Он вернулся и стал внимательно рассматривать дворик больницы.
Махлюков ловко выключил диктофон и сказал:
– Капитан, я знаю, что командир тебя уважает. Не понимаю почему, но, поверь, я тебя на самое дно опущу.
И сразу же включил аппарат для записи. Хитрый. Начмед не отреагировал. Полковник продолжил задавать вопросы, Крыса отвечал. Но уже не так активно. Перекосило его, он снова стал походить на запуганного маленького ребенка. Полез под подушку, достал красную пачку сигарет. Закурил.
Помещение наполнилось сизым дым. Бабулька завозмущалась:
– Товарищ военный, скажите, скажите ему, пусть больше не курит в палате. У меня астма, дышать нечем, а он курит и курит. Уже и доктор ругался, а ему все приносят…
Махлюков отмахнулся:
– Путь солдатик курит. Тебе чего, старая, жалко? Все равно умрешь.
Бабулька от такого обращения сразу замолкла. В ее понимании военный с блестящими звездочками на погонах – это был царь, заступник, который накажет нерадивого курильщика, заставит проветрить помещение. А тут…
Полковник уже спрятал диктофон в карман и теперь выталкивал меня из палаты.
– Стой смирно, – приказал он, недовольно выбрался в коридор, оттолкнул спешащего медбрата. «Недоволен, – отметил про себя я. – Значит, я правильно сделал, что не нарвался на конфликт».
Начмед отлип от окна, остановился у Крысы. Что-то изменилось. Теперь в глазах капитана появилась заинтересованность. Он как-то по-новому рассматривал сержанта.
– Что? – не выдержал Крыса.
– Забычковал быстро.
Крыса заметался, начал тыкать сигарету в железную перемычку кровати.
– Еще раз узнаю, что курил в палате… – грозно произнес Сергей Петрович.
Я смотрел и никак не мог понять, почему Антон оболгал меня. Мне его даже стало жалко.
– Антон, – сказал я. – А я тебя Крысой ни разу не назвал.
Капитан махнул, намекая, что пора выходить. Сержант начал всхлипывать, а бабулька осеняла нас крестным знамением.
В коридоре – беготня. Насколько я знал, хирурги просто так не стали бы суетиться. Значит, они чего-то ждали. Может, авария на дороге случилась и в госпиталь везли пострадавших?
Начмед указал мне кивком головы на маленький тупик, образованный в коридоре вывалившимися из огромного горшка длинными листьями неизвестного мне растения. Я подошел, и капитан ловко пристегнул меня к трубе.
– Стой тут. И, Новиков, не дергай трубу. Ты, лось здоровый, вырвешь, а мы потом замучаемся платить.
Я облокотился на батарею. «Блин, она чугунная! Сколько же зим она отапливала коридор травматологического отделения? – задумался я, держась прикованной рукой за трубу, словно усталый воин, опираясь на копье. – Вроде и бой закончен, враги пали под моими ударами, а сил не осталось, и никто не ждет. Пока сражался, все мое добро поделили ушлые прихвостни. Теперь дело за малым – замарать мое имя, и все – можно списывать. Хотя есть еще шанс. Или мне просто хочется цепляться за самую малую надежду? Так, надо думать. Главное: начмед всполошился. Значит, можно провести такую линию: капитан меня заслал в Зону, дал артефакт, проводника. Проводник не просто умер, закрывая нас от стаи собак, а еще и передал через меня весточку. Передал начмеду, что я – не сволочь, а нормальный пацан. Получается так – уважуха Трофимычу. А я, идиот, прозевал этот важный момент. Скажи я раньше начмеду эту фразу – как бы тогда закрутилось расследование?»
Начмед с полковником стояли в другом конце коридора. Махлюков тыкал в мою сторону пальцем, тряс кулаком перед лицом капитана. Мой начальник, судя по всему, уже бывший, коротко отвечал. Слышать я их не мог, шум стоял знатный.
Сквозь толпу, словно ледокол, прошел бородатый мужик. Он не спеша, но уверенно приближался к окну. Поймал летящую ему навстречу медсестру, не дал ей упасть, вернул девушку в вертикальное положение. Мой мозг усиленно работал. Я вынырнул из омута мыслей и понял, что этот мужик идет прямо на меня!
– Здорова, солдатик!
– И тебе, отец, не хворать, – сказал я, внимательно рассматривая его.
– Ну, отец – это ты загнул. Меня Батей кликали в армии, – сказал он, протянул ладонь для рукопожатия, сделал вид, будто только что заметил наручники.
– Это тебя, солдатик, за дело приковали или так, шьют белыми нитками?
«Черт, – засуетился я, – и не убежишь ведь от него. Коренастый. Поперек себя шире. Спортивные штаны, ветровка с капюшоном, кроссовки с растянутой запятой. Бандит? Скулы широкие, борода темная, но до моего черного цвета далеко. Несколько серебряных нитей на короткостриженой голове. Одет странно. Подростково, что ли. А что у него под ветровкой: пузо выпирает или бутылку запрятал?»
– Вроде и натворил, а судят за другое, – ответил я.
«И чего ему надо? Может, бабулька нажаловалась на то, что Антон курит?»
– Вы не волнуйтесь, Антон курить больше не будет, – быстро добавил я.
Бородатый прищурился, и мне показалось, даже на секунду будто бы растерялся:
– Курить? А, ты про того, что с ногой поломанной? Не будет – и хорошо. Курить вредно. Хотя и не курить – тоже. В мое время на предложение «дай закурить» ответ «не курю» означал отбитые почки. Хе-хе.
«Смешно ему? Да нет, смотрит жестко. – Мне даже показалось, будто меня снова засунули под рентген. – Да что я паникую? Жить осталось – чуток и ничего!»
– А ты, Батя, из чьих будешь?
Мужик перестал улыбаться. Хотя какая улыбка? Оскал это был.
– Я тебе что – холоп, чтобы кому-то принадлежать?
«Сейчас ударит», – подумал я и усмехнулся.
– Батя, мне двадцатка светит – за то, чего я не делал. Можешь по морде съездить, но говорю сразу – труба тут шаткая, меня не удержит.
Я старался смотреть ему в глаза. Это было тяжело. Мне казалось, что мир померк и остались только черные точки, в которых отражался я, сержант Новиков.
– Ты, Батя, бандит или бандитов ловишь?
– А ты уверен, что не делал? – задал он встречный вопрос. Не знаю почему, но чувствовал я себя котенком, которого подняли за шиворот и пристально рассматривают. И вырваться нет возможности. Хоть не обоссался, и то хорошо.
– Не делал. Меня в Зону сталкер провел. Не просто завел и бросил, как Сусанин поляков, а еще и назад вывел. Что пережил – вспоминать не хочу. Но Крыса врет, что я сталкера того вырубил и бросил умирать. Врет!
Слова полились из меня, как вода из пожарного шланга. Не знаю, почему я начал выкладывать все это незнакомцу. Кусками, сумбурно. Но он, на удивление, понял.
Отодвинулся, хлопнул меня по плечу:
– Я тебе верю.
Я же увлекся и задал мучающий меня вопрос:
– Почему он на меня наговаривает? Я ж его вытащил на себе, я ж даже не тронул его, когда он выстрелил… Почему?
– Все нормально, солдатик. Такова природа многих людей. Запугал его полкан. Представь: лежит Антон, нога подвешена, не сбежать, не уйти. И тут ему раскидывают ситуацию по позициям: он – дезертир. Это от трех лет. Прибавь, что еще он – сообщник подозрительных элементов. Докажут – еще пятерик. Да и убийство то надо на кого-то повесить… Вот лежит солдатик, простыня уже мокрая от пота, ночь не спит. И к утру приходит мысль замечательная. Просто гениальная. Все можно спихнуть на тебя…
– Это подло, – выдохнул я. Наваждение спало, и я начал жалеть, что раскрылся перед чужим человеком. Поплакался в жилетку, как девчонка.
– Не бери чужие пули близко к сердцу, – сказал Батя. Я же решил реабилитироваться:
– Так что, ты бандит или нет? – повторил я вопрос.
– Не тыкай, – ответил он. – Да, служил я старшим прапором. Где надо служил. Ничего, что я не офицер?
– Нет. В армии два старших: старший прапорщик и старший лейтенант.
Мужик глянул в окно:
– Что за херня происходит?
6
Я повернулся, насколько позволяли наручники, запоздало подумал: «Если это уловка, то я повелся как идиот. Батя-то этот не простой».
Вид из окна открывался замечательный: прямо на дворик и вход в приемное отделение. В подъезд вкатывали носилки с больным. Но больного этого не довезли: перевернутые носилки с крутящимися колесиками, барахтающийся на земле человечек. Нет, что-то тут было не так. Вокруг пациента суетились белые халаты и еще странного типа мужики.
– Капитан! – прокричал старший прапорщик в отставке.
Я отвлёкся от действия внизу. Начмед как раз спорил с Махлюковым. Тот расстегнул китель и активно махал руками.
– Капитан! – громче крикнул Батя. Но шум в коридоре, возмущённый голос больного на койке, который грозился написать письмо самому Берии, не позволял начмеду расслышать зов Бати.
– Зуб, е-мое! – третий раз крикнул бородатый.
На удивление, Сергей Петрович услышал, быстро вычислил, откуда кричат, и ринулся к нам. Полковник аж затрясся, продолжая кричать ему в спину, да с такой силой, что даже я услышал:
– Он сядет на нары!
Начмед стремительно преодолел коридор, уворачиваясь от снующего персонала и больных. Сразу же сориентировался, встал у окна. По-хитрому встал: прислонился спиной к стене и слегка высунулся из-за уступа.
– Ключи, – требовательно сказал Батя.
Я снова принялся наблюдать за происходящим внизу. Нет, там творился какой-то бардак. Я решил, что каталка с носилками опрокинулась случайно, от резвости санитаров, одетых в зеленые хирургические костюмы. Оказывается, нет. В проем забора въехала машина. От испуга быть задавленными люди, стоявшие там, попрыгали в стороны. Двери дорогой иномарки белого цвета распахнулись, и оттуда, как горох из банки, повысыпались…
– Фризы, – выдохнул я. От злости дернулся вперед, налетел на грязное стекло. И обратил внимание – руки у меня свободные. Начмед выполнил приказ странного бородача.
– Бандиты? – уточнил Батя.
– Да, полные отморозки. Но они из Зоны не должны были выползать, – уверенно сказал я.
– Зуб, по запасной лестнице. Принимаем решение на месте по обстоятельствам. И я тебя прошу, не бойся ломать кости бандитам, – быстро проговорил Батя.
Щелк! Начмед от трубы батареи наручники отцепил, но не забыл застегнуть их на мне снова. Все вернулось на круги своя.
