скачать книгу бесплатно
Мужичок бегло осмотрел нашу разношерстную компанию, хмыкнул, заметив принадлежность Эмми к кровопийцам, и направился вглубь квартиры, приглашая нас следовать за ним. Мы прошли в обычный коридор среднестатистической хрущевки. Низкие потолки, нагромождение шкафов и вешалок – все выглядело обывательски. На шум из кухни притопала упитанная тетка в блеклом халате. Увидев нас, она прищурилась и молча удалилась обратно.
Мужичок, подтянув спадающие треники, повел нас в одну из комнат, на дверях которой красовался амбарный замок. Только зайдя внутрь, я понял, что он так тщательно оберегал. Комната была нежилой. Окна – заклеены газетой, не будь под потолком лампы, здесь бы царил полумрак. Все стены увешаны полками. На них в произвольном порядке громоздились трехлитровые банки с частями тел, принадлежащими неизвестным науке существам. Рядом ютились разнокалиберные коробочки, флакончики и прочая дребедень. Пол был заставлен ящиками, где наверняка хранилось много интересного.
– Покупать или продавать? – сиплым голосом осведомился «ярмарочник».
– Второе, – ответил я, положив сумку с останками оборотней на ближайший сундук.
Между тем мои спутники увлеченно разглядывали выставленные сокровища. Я сам чувствовал себя так, словно оказался в музее мистических ценностей. Готов поклясться, что перстень с выгравированной на нем пастью дракона, бесхозно валяющийся на соседней со мной полке, уже давно разыскивается охотниками как одна из самых могущественных печатей демона—парки, имеющего власть вмешиваться в судьбы людей. Но только вряд ли кто—то сможет забрать его отсюда силой. Из этой комнаты перстень не вынести. Обычно такие склады защищают заклинания. Его можно только купить. Но я даже не в состоянии предположить, сколько может стоить печать одного из верховных демонов и как она вообще попала к скупщикам.
– Что у нас тут? – «ярмарочник» полез в сумку, но как только увидел её содержимое, интерес на его лице сменился скукой. – А, зубы оборотня, – протянул, и мне показалось, что он еле подавил зевок. – За все дам десять тысяч.
– Десять тысяч?! – расслышав цену, Дима не смог промолчать. – Да это же почти ничего!
Возмущению брата не было предела, но скупщик плевать хотел на это.
– Что поделать? Времена нынче непростые. Кризис, знаете ли. Ну, так что, идти за наличкой?
Любопытно было бы узнать, как экономический кризис отразился на делах охотников. Или спрос на зубы оборотней резко упал в связи с нестабильной ситуацией на бирже? Но, несмотря на возмущение, переполняющее меня изнутри, я был вынужден согласиться на предложенную цену, отлично понимая, что другого выхода у нас все равно нет.
Сделка прошла быстро: отдав добытые в нелегком бою трофеи за сущие копейки, мы пошли к выходу. Девочки притихли, то ли от того, что наши старания оценили так низко, то ли комната Али—Бабы произвела на них столь неизгладимое впечатление. Дима, насупившись, семенил позади меня.
– Есть тут у вас хоть кафе какое—нибудь приличное? – проворчал брат, прежде чем покинуть квартиру.
– Ага, – услужливо кивнул «ярмарочник». – В соседнем доме, вход с торца.
После проделанного длинного пути идея насчет кафе не показалась мне такой уж плохой. Ну и пусть это расточительство. Я уже с трудом мог вспомнить, когда в последний раз ел вволю. Решив, что все мы заслуживаем небольшого поощрения, выйдя из подъезда, взял курс на кафе.
Заведение оказалось на удивление милым и чистым, да и кормили здесь неплохо. Размякшие от обилия сытной и вкусной еды, мы едва не задремали за столом. Одна лишь Амаранта несла вахту, зорко отслеживая передвижение людей по залу. Именно она предупредила меня о приближении подозрительного человека. Рука Эмми накрыла мою, и я автоматически отметил, какой теплой, почти неестественно горячей она была. Принадлежи эта рука человеку, я бы решил – у него жар, а так просто заключил, что моя девушка недавно подкрепилась свежей кровью.
Подошедший к нашему столику мужчина выглядел как заправский вояка, но под маской военного я без труда узнал охотника – старого друга отца.
– Вот так встреча! – радостно воскликнул Антон, здороваясь со мной и Димой. – Не ожидал вас здесь увидеть, ребята. А где Виктор?
Мужчина оглянулся в поисках отца. Я соврал, что мы путешествуем отдельно, одновременно поясняя, что папа в полном порядке. Чтобы как—то отвлечь Антона от мыслей о Викторе, познакомил его с Ксюшей и Эмми. При виде Амаранты глаза охотника вспыхнули нездоровым блеском, я напрягся и положил ладонь на рукоять ножа, висящего на поясе.
– Значит, это правда, – ухмыльнулся Антон, – а я думал, что такого не может быть.
Кажется, слухи о нас с Амарантой разлетались быстрее ветра, и охотник уже успел наслушаться про мои отношения с вампиром.
– Говорят, ты неплохо справляешь с оборотнями, – подмигнул Антон Эмми.
– И не только с ними, – пропела она в ответ.
Несколько бесконечно долгих и напряженных для меня секунд охотник пристально рассматривал Амаранту, а потом, как ни в чем не бывало, обратился ко мне.
– Слышал, у вас денежные проблемы?
Я кивнул, уже привычно удивившись, откуда он все знает. Ведь не прошло и часа с тех пор, как мы вышли от скупщика.
– У меня есть одно дело на примете. Обещают неплохо заплатить, но сам я занят, – разоткровенничался охотник. – Могу поделиться.
Не то чтобы я почуял подвох, на самом деле среди охотников принято делиться работой, которую сам не в состоянии выполнить (правда, когда речь заходит о деньгах, время обычно находится), но я решил все разузнать, прежде чем соглашаться.
– Что за дело? – спросил, пихая под столом Диму, готового тут же дать согласие непонятно на что, и одновременно жестом приглашая Антона присесть за наш столик.
– Да так, – охотник чересчур беспечно махнул рукой. – Сущий пустяк. Одна очень обеспеченная супружеская пара прикупила себе особнячок. Что—то из старого фонда. Может, даже памятник архитектуры какой, я точно не знаю. Так вот там, по их мнению, завелись привидения. Как я и говорил: дело выеденного яйца не стоит.
– Почему сам не возьмешься?
– Так занят я, – заметив недоверие на моем лице, он добавил. – Считай это подарком в знак дружбы с вашим отцом.
Я мысленно взвесил все за и против. Но убедили меня вовсе не доводы рассудка, а умоляющий взгляд брата. В который раз я напомнил себе, что отныне его судьба в моих руках. Десять тысяч скоро закончатся, нам снова придется голодать и жить в старых развалюхах. Да и что такого страшного может быть в каком—то там привидении?
– Мы согласны, – ответил я. Само собой, это решение было судьбоносным, как, впрочем, и все, что мы принимали. В итоге, стоя на пороге смерти, я даже не удивился, что все произошло именно так, словно это уже было кем—то заранее спланировано. Если жизнь чему—то меня и научила, так это тому, что ничего в мире не совершается просто так, без всякой на то причины.
– Славно, – потер руки Антон. – Завтра познакомлю вас с работодателем. Дом находится тут неподалеку, долго добираться не придется. А пока вы мои гости.
С этими словами охотник подозвал молоденькую официантку и щедро предложил оплатить обед. Если до этого кто—то и сомневался в его искренности, то после такого широкого жеста он окончательно завоевал наши измученные нехваткой финансов сердца. Стыдно признаться, но даже я (хотя подобная легковерность мне не свойственна) счел Антона отличным парнем.
Встреча с владельцами странного дома прошла хорошо. Они оказались очень милыми и, что немаловажно, щедрыми людьми. Нам посулили золотые горы, если только мы сумеем приструнить распоясавшегося призрака за то, что он не дает им спокойно заселиться в приобретенный недавно дом. Более того, нам предоставили особняк в наше полное и, обратите внимание, единоличное распоряжение. Так что проблема с проживанием разрешилась сама собой. Не задание, а отель всё включено.
– Дело в том, – долго и обстоятельно объяснял мне Игорь Александрович, хозяин дома, – что по ночам в доме творится что—то невообразимое. Слышатся шорохи, стоны, вздохи.
– Дом старый, – резонно заметил Дима. – Сквозняки всякие гуляют, полы скрипят.
– Мы тоже так поначалу думали, но потом стало только хуже, – вмешалась жена хозяина. – Вещи стали пропадать или менять свое местоположение. Например, я оставила телефон на тумбе, а утром нашла его в холодильнике.
Против сотового в холодильнике возразить было нечего. Едва ли женщина по собственной невнимательности положила его туда. Выглядела семейная пара вполне здравомысляще и не производила впечатления людей, склонных к пустым истерикам. Если что—то сумело напугать таких хозяев, то в доме действительно нечисто.
Получив ключи от особняка, мы решили не мешкать и отправиться туда немедленно, тем более что альтернативы с жильем у нас все равно не было, а на улице уже сгущались сумерки.
– Подожди, – остановил меня Антон, прежде чем я успел сесть за руль «Рено». – Я лично проверял этот дом и могу сказать, что это не пустая болтовня. Там происходит что—то по—настоящему нехорошее.
– Это мы и так знаем, – ответил я, удивившись такому предостережению. На то мы и охотники, чтобы идти туда, где творится что—то плохое. Я внимательно вгляделся в лицо Антона, и на секунду мне показалось: он хочет добавить что—то еще.
– Вот и славно, – усмехнулся охотник почти беззаботно, и ощущение недосказанности пропало. – Желаю удачи.
Устроившись на водительском сиденье, я помахал Антону на прощание и плавно нажал на педаль газа.
Глава 4. Родовое гнездо
Дом стоял на отшибе, вдалеке от цивилизации, на пологом холме. Остроконечная крыша возвышалась над деревьями. Мы заприметили её издалека. Нынешние хозяева особняка рассказали, что когда—то он был частью большого помещичьего двора, но постепенно дворянский род приходил в упадок, а революция и вовсе поставила крест на попытках возродить их былое величие. Усадьбу разграбили и разрушили. Из всего богатства уцелел только дом, да и то лишь потому, что приглянулся одному из наркомов и тот приспособил его под дачу.
Дальше нить истории обрывалась. Странным образом до недавнего времени о доме ничего не было известно, кроме того, что он почти в идеальной целости и сохранности простоял девяносто лет, прежде чем его купили последние владельцы. Игорь Александрович в разговоре с нами особенно настаивал на том, что большинство мебели, как и разные мелкие безделушки, были приобретены вместе с особняком и являются частью культурного наследия. Нам прозрачно намекнули, чтобы мы ничего не трогали и относились к окружающей обстановке с подобающим трепетом.
Редкий лесок расступился, и над нами навис массивный каркас особняка.
– Ого, как в сказку попали, – присвистнул Дима.
С ним было трудно не согласиться. Дом в точности соответствовал представлениям о жилище помещиков. Огромный, двухэтажный, с рядами украшенных резьбой окон, он словно сошел со страниц русских сказок. Казалось, вот сейчас дверь откроется и нам навстречу выйдет добрая старушка в ситцевом платочке с графином молока в руках.
Я улыбнулся своим фантазиям. Меньше всего сейчас хотелось думать о привидениях и прочей чертовщине. С трудом верилось, что в таком приятном месте может завестись нечто подобное. Дом, покрашенный в светло—бежевый цвет, напоминал ласковое весеннее солнышко, которое в отличие от летнего не яростно жжет землю, а нежно целует молодые побеги. Если что—то и притаилось за ажурными белыми занавесями, то оно надежно спряталось от посторонних глаз, так что даже чутье охотника, привыкшего ко всякого рода неприятным сюрпризам, крепко спало.
– Милое местечко, – произнесла Ксюша. – Даже не верится, что здесь что—то не в порядке.
Я уже собирался согласиться с девушкой и добавить, что хозяева особняка просто экзальтированные люди, видящие опасность там, где её нет, но меня опередила Эмми.
– Я бы не делала таких поспешных выводов.
– Ты что—то чувствуешь? – насторожился Дима.
– Пока трудно сказать, но места здесь неспокойные, – прошептала в ответ Амаранта.
Я перевел взгляд на ладный забор с кованой решеткой, за которым притаился воздушный фасад дома, и невольно нахмурился. Как бы ни было сложно поверить в опасность, о которой говорила Эмми, я знал: интуиция вампира – особая вещь. Она гораздо сильнее интуиции любого человека, а порой и ведьмы. Не доверять ей было бы крайне глупо.
– Значит, так, – заявил я, как только мы въехали во двор. – Держимся вместе. Никуда не разбредаемся. Ты понял, Дима?
– А чего сразу Дима? – брат обиженно посмотрел на меня, но я оставил его без ответа. Мы оба прекрасно знали, что если кто и попадает чаще других в неприятные истории, то это он.
Мы дружно покинули автомобиль, да так и остановились в нерешительности. Как стадо напуганных баранов, мы таращились на двери дома, боясь сделать шаг навстречу неизвестному. Засунув руку в карман, я нащупал связку ключей от особняка. Похоже, и в этот раз придется взять инициативу в свои руки. Стараясь выглядеть как можно невозмутимей, хотя у меня отчего-то вдруг затряслись поджилки, направился к входной двери.
Несмотря на старину, пропитавшую каждый клочок земли и сантиметр постройки, ключ в замке повернулся легко, а дверь не издала ни единого скрипа, совершенно беззвучно распахнувшись перед нами. Из дома донесся аромат корицы и, чтоб мне провалиться на этом месте, если я вру, запах свежеиспеченных пирожков. От удивления мы застыли на пороге. По словам Игоря Александровича, все обитатели покинули дом.
– Здесь кто—то есть, – уверено заявила Эмми, первой заходя в светлые, просторные сени.
Мы последовали её примеру и вошли в дом, попутно прислушиваясь к наполнявшим его звукам. В жилую часть вела широкая выкрашенная олифой деревянная дверь, за которой скрывалась колоссальных размеров гостиная. Первой бросилась в глаза русская печь – главное украшение комнаты. Выложенная изразцами с нежно—голубым рисунком в стиле гжель, она приковывала взгляды. На многочисленных полках, окружающих печь со всех сторон, красовались различные безделушки и черно—белые фотографии. Должно быть, именно об этих вещах предупреждал хозяин. По крайней мере, выглядели они как настоящие раритеты. Наверняка пережили не одного владельца дома.
Мы так и стояли на пороге гостиной, когда одна из боковых дверей открылась и в комнату вошла невысокая, полная женщина в белом накрахмаленном переднике, накинутом поверх пестрого платья. От изумления мы потеряли дар речи. Первым делом я подумал, что мы, наверное, жутко испугали бедняжку. В старых джинсах и топорщащихся от спрятанного оружия рубашках мы скорее походили на разбойников с большой дороги, чем на званых гостей. Но вместо того, чтобы закричать от ужаса, женщина приветливо улыбнулась.
– Не ждала вас так рано, – заметила она. – Но думаю, пирожки уже готовы.
Значит, нос меня не подвел, и пахло все—таки свежей выпечкой, отметил я мимоходом. Женщина вела себя раскованно и радушно, и мы вскоре оттаяли. Пирожки оказались на удивление вкусными. Димино сердце хозяйка завоевала навсегда. С её слов мы узнали, что Игорь Александрович попросил нас встретить и показать, что здесь к чему. Женщину звали Людмилой. Она работала в доме кухаркой.
Людмила с удовольствием провела для нас импровизированную экскурсию. Нам выделили две спальни на втором этаже. Широкие кровати с ортопедическими матрасами не имели ничего общего с древнерусским бытом, как, впрочем, и дорогая немецкая сантехника. На первом этаже помимо гостиной и кухни был оборудован небольшой кабинет. Его в изобилии украшали последние достижения техники, включая огромную плазменную панель.
Ближе к вечеру Людмила засобиралась домой. Я предлагал подвезти её, но женщина заявила, что живет в деревне неподалеку и путь туда лежит через понтонный мост, по которому машине не проехать. Пообещав навестить нас как—нибудь на днях, кухарка ушла.
По мере того, как солнце опускалось за линию горизонта, а вечерние тени все ближе подбирались к стенам дома, меня все больше наполняла на первый взгляд беспричинная тревога. Особняк уже не выглядел милым, сказочным домиком. По стенам гостиной, где мы расположились после ужина, поползли черные полосы, и как только погасли последние лучи солнца, на дом вместе с ночным сумраком опустилась зловещая тишина. Чудилось, что особняк подобно хищнику замер в ожидании новой жертвы.
– Надо бы окна на ночь прикрыть, а то комары налетят, – зябко поежившись, произнес Дима и поспешно направился выполнять задуманное. Я, конечно, мог возразить, что на окнах натянуты специальные противомоскитные сетки, но решил промолчать, так как не меньше его хотел отгородиться от улицы, где даже стрекот кузнечиков звучал как «Реквием».
Ксения включила люстру, и мягкий искусственный свет затопил комнату, оттеснив зловещие тени в дальние углы гостиной. Эмми, скинув надоевшее за день пальто, пристроилась у одного из подоконников и что—то выглядывала в темноте. Она напомнила мне жену моряка, нетерпеливо ожидающую возвращения любимого на берегу. Внимание Димы привлекла печная полка, на которой в ряд стояло несколько рамок со старыми фотографиями. Чуть ниже расположился целый выводок странного вида кукол, пришедших, видимо, из тех же времен, что и фото.
Некоторое время брат просто с любопытством рассматривал предметы старины, а потом протянул руку и взял одну из кукол с полки.
– Поставь на место, – в приказном порядке сказал я. – Не дай Бог, она рассыплется у тебя в руках. Мы потом всю оставшуюся жизнь будем за неё расплачиваться.
– За эту страшилку? – Дима хмыкнул, демонстрируя сомнение, но все же вернул куклу на полку.
Я подошел к печи и посмотрел на игрушку. Видок у неё на самом деле был жутковатый. Видимо, человек, сделавший её, понятия не имел, как должны выглядеть куклы. Эта, как и три её подружки, сидящие по соседству, была тонкой как шпала. Ноги, руки и шея—жердочка выглядели непропорционально длинными по сравнению с туловищем, а большая голова напоминала арбуз, наколотый на палку. Раскосые глаза придавали кукле сходство с китайцами, а выпирающие скулы делали лицо неожиданно суровым и даже злым.
Подивившись больной фантазии кукольника, я перевел взгляд на фотографии. Они интересовали меня куда больше каких—то, пусть и страшненьких, игрушек. На центральной была запечатлена большая семья. Всего четырнадцать человек: три женщины в кружевных белых платьях до пола, четверо мужчин в черных костюмах и семеро детей разных возрастов. В глаза бросились четверо малышей. Находились они в разных углах фото, но их будто связывала невидимая нить. Присмотревшись, решил, что дело в одинаковых выражениях на их измученных лицах. Дети выглядели обреченными. Глаза заволокла дымка, словно маленькие души пребывали уже где—то далеко от тел. Помимо этого все четверо сидели на руках взрослых, тогда как остальные малыши проявляли больше самостоятельности.
– Никогда не понимала этой жуткой традиции, – произнесла подошедшая к печи Ксюша.
– Что за традиция? – переспросил я, так как не понял, о чем идет речь.
– Фотографироваться с мертвыми, – девушка кивнула на семейное фото, которое я так пристально разглядывал.
– С мертвыми? – повторил я как эхо.
До меня вдруг дошло, почему позы четверых малышей выглядели такими неестественными. И глаза! О да, это безусловно были глаза покойников: совершенно бессодержательные, мертвые, лишенные всякой осмысленности, одним словом пустые.
– Вот так фотка на память, – пробормотал Дима.
– Что же, сразу все четверо умерли? – усомнился я, все еще вглядываясь в лица детей в поисках хоть какой—то жизненной искры.
– Должно быть, эпидемия. Чахотка или что—нибудь в этом роде. Раньше с медициной было туговато, – пояснила Ксюша. – Мне интересно, а Игорь Александрович знает, что у них в гостиной стоит фото мертвецов?
Вопрос повис в воздухе, зато у нас появилась зацепка. Четверо погибших ребят – веская причина для появления в доме призраков. Расстраивало то, что самому старшему из детей на вид было не больше восьми, а младший едва достиг пяти лет. Всегда грустно думать о детских смертях, а уж видеть их трупы воочию (пусть и на фотографии) еще печальнее.
– Пойду осмотрюсь, – неожиданно заявила Эмми, не принимавшая участие в нашей беседе и вообще вряд ли слышавшая про фото с мертвыми малышами. Возможно, в другое время я бы её остановил или хотя бы попытался выяснить, откуда взялось это внезапное желание прогуляться, но привычка – дело прежде всего – взяла своё, и я только кивнул в ответ на её слова.
– Надо бы замеры сделать, – прервал ход моих мыслей голос брата.
Проводив Амаранту взглядом, я повернулся к Диме.
– Я принесу прибор.
С этими словами направился к двери. Внутренний двор, обнесенный со всех сторон забором, выглядел сносно благодаря свету, падающему из окон дома. Подозреваю, что и он мог бы показаться весьма неприятным местом, если бы не это рассеянное освещение. «Рено» стояло в тени высокого дуба, растущего прямо посреди двора, наверное, еще с незанятных времен. Красный цвет машины смотрелся особо вызывающе, словно испачканный в крови монстр прилег отдохнуть после удачной охоты.
Нужный прибор, с помощью которого мы собирались измерять электромагнитный фон в доме, находился, как и все охотничьи приспособления, в тайном отделении под задним сиденьем автомобиля. Пришлось повозиться, чтобы найти его среди горы различного оружия и прочих мелочей. Закрыв дверь машины, я собрался вернуться в дом, когда слух уловил какую—то возню за толстым стволом дуба. Вытащив револьвер, я осторожно подобрался к источнику звука.
Подкрадываться незамеченным к цели отец научил меня, когда мне было девять лет. Правда, я еще тогда задался вопросом, зачем это нужно. Обычно те, на кого мы охотимся, в состоянии учуять наше приближение едва ли не за километр. И тут уж крадись или нет, толку все равно никакого не будет.
Выставив руку с револьвером вперед, я резко завернул за ствол дерева и нос к носу столкнулся с Амарантой. Револьвер уперся прямо в вырез светло—бирюзового платья. Эмми подняла руку и указательным пальцем отвела дуло в сторону.
– На кого охотимся? – не скрывая улыбки, поинтересовалась девушка.
– Я ведь мог и выстрелить, – я убрал бесполезное оружие за пояс джинсов и прикрыл его рубашкой.
– С каких пор тебе за каждым углом мерещатся злодеи? – голос Амаранты неожиданно потеплел, томной волной он обволакивал меня, притупляя бдительность. Эмми прильнула ко мне, подставляя губы для поцелуя. Сил противиться соблазну не было. В голове мелькнула мысль, что я слышал как минимум два голоса, но она почти сразу захлебнулась во всепоглощающем пламени, затопившем сознание.
– Влад, ты там где? – со стороны дома долетел голос Димы.
– Похоже, тебя вызывают, – произнесла Эмми, неожиданно отстранившись от меня. Стоило ей отдалиться, и я почувствовал себя безмерно одиноким, как заблудившийся в пустыне странник. Прошло несколько секунд, прежде чем сумел взять себя в руки. Внутри все еще бушевал пожар, превращая кровь в огненную лаву, но усилием воли я заставил себя не обращать на это внимания.
– Ты идешь?
