В поисках неприятностей

скачать книгу бесплатно

– Я все понял, Фран! Это не та квартира. Тебе просто по ошибке дали не тот ключ!

Я вздохнула. Мне бы очень хотелось, чтобы Фитиль оказался прав. Как можно осторожнее я объяснила ему: нет, в муниципалитете не ошиблись. Как бы ужасно ни выглядела квартира, она должна стать нам родным домом.

Фитиль покачал головой:

– Не может быть! Слушай, наш сквот хотят снести, а ведь его состояние куда лучше. Я тебе точно говорю, Фран, они что-то перепутали.

Мне пришлось долго убеждать его в том, что все правильно. Наконец, согласившись с моими доводами, Фитиль нахмурился и буркнул:

– Вы как хотите, а я здесь жить не буду.

Его слова задели меня до глубины души: ведь я великодушно предложила ему крышу над головой. Уж кому бы возражать, но не Фитилю… Но он сказал, что ему предложили место в хостеле. Он сходит и выяснит, какие там условия. В полиции ему велели какое-то время никуда не отлучаться. Возможно, он еще им понадобится. Но если в хостел не пускают с животными, он там не останется.

Я напомнила Фитилю про Безумную Эдну. Если в хостел в самом деле не пустят с псом, можно оставить его у Эдны на кладбище. Псу там наверняка понравится, да и на Эдну, хоть она и ненормальная, в таких делах все же можно положиться.

Но Фитиль и слышать не хотел о расставании со своим любимцем, даже на время. И потом, он считал, что кошки способны наброситься на пса всей стаей. Он такое уже видел.

Я облокотилась о перила балкона и смотрела ему вслед. Он шагал по опустевшей улице с рюкзаком за плечами. Пес трусил рядом.

Юан, который нравился мне все больше и больше, пообещал раздобыть какую-то мебель через своего знакомого, который работал в Армии спасения. Мы обнаружили, что в квартире есть горячая вода. Я страшно обрадовалась. Целую вечность не жила в доме с горячей водой. Пока Нев растаскивал по углам наши небогатые пожитки, стараясь сделать жилище обитаемым, я целый час драила ванну, а потом напустила туда воды, забралась в нее и немного понежилась, разглядывая трещины в потолке и большую дыру в стене, откуда выломали бачок унитаза.

Нам с Невом недолго суждено было жить вдвоем. На следующий день нагрянули его предки. Я не удивилась, увидев их. Думаю, что и Нев тоже не удивился. С тех пор как он вошел в дверь моей квартиры, у него был какой-то обреченный вид.

Его отец встал посреди гостиной, пятки вместе, носки врозь, прямой, как кочерга, сцепив руки за спиной, будто инспектировал войска. Мать смотрела на меня с выражением школьной директрисы, которая хочет за что-то отругать меня.

О своей школе я уже говорила. Мать сбежала и бросила нас с папой, когда мне было семь лет, поэтому меня воспитывали отец и венгерская бабушка Варади. По-моему, отцу казалось: из-за того, что мама нас бросила, он обязан расшибиться ради меня в лепешку. Посторонним я говорила, что моя мама умерла. Для меня она в самом деле все равно что умерла, ведь я не знала, где она и что с ней. Папа и бабушка Варади экономили на чем только можно, чтобы я ходила в частную школу для юных леди.

С первого дня, как только меня отдали в ту школу, я то и дело попадала в неприятности; к тому времени, как мне исполнилось пятнадцать, отцу сказали, что мое дальнейшее обучение нецелесообразно. Они имели в виду, что ждут не дождутся, когда я от них уйду.

В характеристике, которую мне выдали, было написано: «Франческа необычайно умна, однако ей недостает прилежания. Она упорно отказывается воспользоваться теми преимуществами, которые предоставляет ученицам наша школа».

Мне в жизни не было так стыдно, как в тот день, когда отец прочел эту характеристику. Они с бабушкой Варади в буквальном смысле лишили себя всех радостей жизни, лишь бы я училась в дорогой школе, а я так подвела их! Меня охватило раскаяние, но было уже поздно. Я любила папу и бабушку; мне не хотелось их огорчать. Просто так вышло.

Возможно, мне было бы легче, если бы они рассердились, кричали на меня, топали ногами. Но этого не произошло. Папа даже сказал:

– Ничего страшного, desem[8 - Милая моя (венг.).], – и обнял меня, потому что боялся, как бы не обиделась я!

Бабушку Варади пришлось долго отговаривать от похода в школу, потому что она грозила избить директрису. У нас в роду по бабушкиной линии сплошные гусары. Дома хранились портреты некоторых из них, правда выцветшие. Помню, я разглядывала лица предков с нафабренными усами, в доломанах со шнурами, лосинах и начищенных сапогах. Бабушка искренне верила, что ответом на любую беду может стать кавалерийская атака.

Я ушла, закрылась в своей комнате и разревелась. Потом я обещала себе, что больше никогда не буду вести себя так по-идиотски. Обещания своего я не сдержала.

Итак, Портеры-старшие заломили бедняге Неву руки за спину и вывели его на улицу. Его увезли в золотую клетку, которую они называли домом. Судя по тому, как родители с ним разговаривали, они считали, будто ему четыре, а не двадцать четыре года. Хуже того, они намекнули, что их близкий друг, главный врач какой-то хорошей клиники, хочет испробовать на Неве замечательные новые способы лечения. Светило науки наверняка справится с его нервным расстройством!

Перед уходом Нев попросил:

– Фран, не пропадай. Оставляю тебе свои книги!

– Спасибо, – ответила я, хотя и понимала, что вижу его в последний раз. Поэтому я добавила только: – Удачи!

Наше расставание казалось настолько неизбежным, что он с таким же успехом мог бы отказать мне свои книги в завещании.

Мать Нева наградила меня весьма неприязненным взглядом. Его отец все то время, пока они были у нас, делал вид, будто меня нет. Так он поступал со всеми и со всем, с чем не в состоянии был справиться – например, с болезнью бедного Нева.

Я поняла, что моя жизнь изменилась навсегда. К добру или к худу? Скорее всего, к худу.

Глава 5

Я осталась одна. Уже довольно давно я не жила в полном одиночестве. Захотелось выть – тем более в квартире, так сильно нагоняющей тоску. Впрочем, вскоре выяснилось, что о моем существовании не забыли – во всяком случае полицейские.

Поскольку инспектор Морган, наверное, занималась более важными делами, на меня бросили «деликатного» сержанта Парри. Скоро мне стали сниться по ночам его рыжеватые общипанные усики и его физиономия с выражением язвительного недоверия ко всему, что бы я ни говорила.

– У тебя развивается паранойя, – заметил Ганеш в ответ на мои жалобы. Потом он взвалил себе на спину мешок картошки, отнес его в угол двора и, крякнув, сбросил на землю. Он собирался вскрыть его и пересыпать содержимое в ящик.

– Что ты такое говоришь? – как обычно, проворчала я, чувствуя, что имею право выражать недоверие. – Парри не отстает от меня с утра до ночи. Задает одни и те же вопросы, только сформулированные по-разному. Интересно, что думают обо мне в полиции? Что, по их мнению, мне известно?

– А как Нев и Фитиль? Их копы тоже достают?

– А я тебе о чем говорю? Вчера вечером я позвонила Неву, но к телефону подошел его отец и сказал, что Нев в частной клинике. Его запрятали в такое место, где полицейские до него не доберутся. Ну а Фитиль… Я вчера ходила к нему в хостел. Там заправляют какие-то сектанты. Они все время улыбаются как ненормальные, а кожа у них такая, словно они слишком долго сидят в ванне.

– Эй! – неодобрительно воскликнул Ганеш. – Они ведь хотят как лучше!

– Ну ладно. В общем, Фитиля там не оказалось. Мне сказали, что он вернется вечером и я, если хочу, могу оставить ему записку и прикрепить ее на щит у входа. Я так и поступила, хотя не думаю, что Фитиль прочтет мою записку. Вряд ли ему передадут, что я заходила… Кстати, – добавила я, – там его называют Генри. Совсем как в полиции.

– Генри – его имя, – напомнил Ганеш. Иногда он ужасно меня раздражает. – Ты же не могла ожидать, что они станут звать его Фитилем.

Я не собиралась с ним спорить. В голове у меня теснились совсем другие мысли.

– Ган, посмотрим правде в глаза. У копов осталась только я, поэтому они и достают меня по полной программе. Никак не вобьют в свои тупые головы, что напрасно тратят драгоценное время и никому из нас от этого не легче. Так они точно не выяснят, что случилось с Терри – если вообще когда-нибудь что-нибудь выяснят.

Ганеш крякнул и начал пересыпать картошку из мешка в ящик. Запахло сырой землей.

Конечно, я просто спускала пар, и все же мне трудно было делать вид, будто постоянные допросы меня не волнуют. Они начали меня утомлять; возможно, именно на это копы и рассчитывали. Мысли в моей голове стали путаться. Им удалось убедить меня, что я о чем-то умалчиваю или забыла что-то очень важное. Я начала просыпаться по ночам и напряженно думать, пытаясь вспомнить, о чем же я забыла.

– Сегодня тихо, – заметила я Ганешу.

В магазине и правда было пусто, но едва я договорила, как вошла женщина с замурзанным ребенком и начала выбирать овощи.

Ганеш пристально посмотрел на покупательницу:

– Какая уж тут торговля, если половина домов в округе опустела? Мадам, взвесить вам фасоли?

Покупательница отошла от фасоли и недоверчиво уставилась на только что пересыпанную картошку.

– Мне нужна картошка, но эта вся в земле!

– Картошка растет в земле, – сообщил ей Ганеш. – Чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы картошка была чище. Земля, знаете ли, прибавляет весу. Она тяжелая. Я не буду платить за землю!

Ганеш вздохнул и сдвинул верхний слой.

– Вот, смотрите. Там картошка чище.

– Спасибо, я сама выберу! – язвительно ответила женщина, отодвигая и эту картошку. Она начала выбирать по одной картофелине, придирчиво оглядывая каждую на предмет земли или повреждений.

– Вот видишь, – обратился ко мне Ганеш. – Представляешь, как плохо торговать овощами?

– Куда хуже быть подозреваемой, – ответила я. – Ладно, Ган, я тебя оставляю. До скорого!

Напротив магазина, рядом с кладбищем, стояла машина. Незнакомая женщина разговаривала с Эдной. Наша местная сумасшедшая прижимала к себе свои многочисленные пакеты. Я еще издали поняла, что она притворяется глухой. Как только появилась я, незнакомка тут же утратила интерес к Эдне, которая поспешила скрыться за могилами. Женщина окликнула меня:

– Франческа!

Приглядевшись, я узнала инспектора Дженис.

– Какая приятная встреча! – преувеличенно обрадовалась она, когда я подошла.

– Что у вас опять? – проворчала я. Они и в самом деле здорово меня достали.

– Приятно слышать, что вы тоже рады меня видеть, – язвительно заметила она.

– Не принимайте мои слова близко к сердцу, – сказала я, – но я совсем не рада вас видеть. С работы меня выкинули, я живу в квартире, в которой впору снимать фильм ужасов, и стоит мне выйти на улицу, как меня подлавливают сотрудники полиции и принимаются допрашивать.

– Сегодня никаких допросов! – заверила меня инспектор Дженис. – Я просто хочу, чтобы вы проехали со мной.

Машина у нее была самая обычная, да и сама она приехала в штатском. Дженис, видимо, вообще редко надевала форму. Сегодня на ней был блейзер в широкую темно-синюю полоску – как будто она прислонилась к свежеокрашенным перилам. Впрочем, как бы она ни оделась и пусть бы даже ехала на трехколесном велосипеде, никто из здешних жителей и на минуту не усомнился бы в ее профессии.

– Почему я должна ехать с вами? – спросила я.

– Я стараюсь отвести от вас подозрения. Неужели вы против? – ответила она.

– Объясните! – У меня имелись все основания не доверять ей. Невольно вспомнились данайцы, приносящие дары… и все такое прочее. Судя по тому, как они работали, Парри нарочно меня изматывал, и теперь, когда я очутилась на дне глубокого ущелья, Дженис собиралась меня добить.

Когда в моей голове возникло последнее слово, я поморщилась. Но Дженис улыбалась. Сегодня она и разговаривала, и держалась примирительно. Наверное, хотела меня умаслить.

– Вы утверждаете, что всю вторую половину дня в понедельник вас не было дома. По вашим словам, вы с Портером ходили в Камден. Я вам верю, но, как вы понимаете, ваши слова нуждались в проверке. Пока что все, к кому бы мы ни обращались за подтверждением, отрицают, что знают вас или Невила. И никто не признается, что в тот день видели вас или людей, похожих на вас! – Она замолчала и выжидательно посмотрела на меня.

Я вздохнула:

– Так и должно быть. Никто ни в чем не хочет быть замешанным. Их трудно винить!

Дженис ссутулила плечи.

– Вот почему мы сейчас поедем туда вместе. Возможно, вы встретите знакомых… Да не волнуйтесь вы так, сегодня у меня выходной!

Я села в машину. Мы тронулись с места, и Дженис как бы между прочим заметила:

– Мы нашли родных Терезы Монктон.

Ее слова потрясли меня.

– Нашли?!

– Точнее, они сами нашли нас.

По словам Дженис, родственники Терри, оказывается, уже давно ее разыскивали. Она и раньше убегала из дому, но никогда еще не пропадала так надолго. Они испугались, что с ней что-то случилось. Всегда просматривали выпуски криминальной хроники, в которых объявляли о найденных трупах неизвестных молодых женщин. Родные надеялись, что в лучшем случае у нее случилась потеря памяти. Ну а в худшем… их худшие опасения подтвердились. Мне стало их искренне жаль.

На главной улице Камдена нас постигла неудача. Мы зашли в тот дом, где нас угощали рагу из бобов по-мексикански, но знакомые Нева уехали – во всяком случае, так сказали их соседи. Мне показалось, что они лгут. Им просто не хотелось неприятностей на свою голову – как и всем остальным, кого уже расспросила Дженис. Я не обиделась и не удивилась, просто все складывалось одно к одному. В тот миг моя жизнь напоминала греблю на каноэ теннисной ракеткой.

Погода нас побаловала; денек выдался получше, чем предыдущие. Выглянуло неяркое солнце, и лавочники вынесли часть товаров на улицу. И все же Камден переживал не лучшие времена. Сточные канавы были переполнены отбросами. В переулках торговали овощами и фруктами с лотков, а отходы, не особенно утруждаясь, швыряли на землю. Я невольно вспомнила Ганеша и пожалела, что вешала на него свои проблемы. Ему и своих хватает. Вокруг много народу, но мне никто и ничто не поможет.