скачать книгу бесплатно
– Ну надо же! Бриджет Бикерстаф была хорошенькая. Ты прав, она ему не родная племянница. Ее отец, Гарри Бикерстаф, доводился Монти двоюродным братом. Но семья Гарри никогда не жила в «Балаклаве», хотя они часто приезжали погостить. Конечно, гости приезжали до того, как Пенни Бикерстаф собрала свои вещички и уехала. Значит, ты хочешь узнать о Бикерстафах? Тебе никогда не доводилось пробовать бикерстафовский кекс с сухофруктами и цукатами?
Выражение лица Картера было достаточно красноречивым.
– Значит, не доводилось. Ну да, ты ведь еще молодой. Тебе повезло! Такой кекс – кошмар моего детства. Мама всегда покупала мне его по воскресеньям, к чаю. Представь себе толстый ломоть липкого кекса, утыканный сухофруктами, которые застревают в зубах! На вкус он был скорее горьким, чем сладким, и камнем ложился в желудок. Но история этого кекса более или менее связана с историей семьи. Кстати, должна признаться, что с Пенни, женой Монти, я была знакома ближе, чем с самим Монти. Он всю жизнь был необщительным и замкнутым. Не знаю, почему Пенни так долго его терпела! Но потом и она не выдержала. Может быть, решила, что зря потратила на этого дурня лучшие годы своей жизни и остаток дней своих вполне может провести в мире и покое. Купила себе квартирку в Челтнеме, а Монти бросила вариться в собственном соку в его мрачном особняке.
– Она еще жива? – оживился Картер.
Моника покачала головой:
– К сожалению, нет. Умерла года четыре назад. Не очень-то долго ей довелось наслаждаться свободой. Грустно! Я была на ее похоронах. Представь себе, негодяй Монти не соизволил туда поехать! Остальные члены семьи, конечно, явились. Во всяком случае, Бриджет я видела в церкви. Не помню, какая у нее тогда была фамилия… – Моника сдвинула брови. – Сейчас вспомню. С отцом Танзи, Питерсоном, она к тому времени давно развелась. Питерсон был ее первым мужем. И с тем, за кого она вышла после Питерсона, она тоже развелась. Хоть убей, не вспомню фамилию ее второго мужа, хотя какое это имеет значение? Бриджет прожила с ним совсем недолго. Да, конечно, она была еще замужем за Фредди Харвеллом, мужем номер три. Харвелл точно был на похоронах; от него разило перегаром на всю церковь. Более того, даже Питерсон прилетел с острова Джерси, где он, по-моему, укрывается от налогов. Довольно странную картину они собой являли! Бриджет сидела на скамье между двумя мужьями. И Танзи, ее дочка от Питерсона, тоже приехала на похороны Пенни. Тогда она была еще совсем девочка… лет четырнадцати или пятнадцати. Теперь-то она уже, наверное, совсем взрослая, ей лет девятнадцать – двадцать… Наверное, Питерсон приехал больше ради того, чтобы повидаться с дочкой, а не попрощаться с Пенни. В общем, собралась вся родня, кроме Монти.
– У Монти и Пенни были дети?
Моника покачала головой:
– Нет. Наверное, с Пенни и одного Монти хватало. Он ведь и сам как ребенок. Только не подумай, что он слабоумный. Он всегда хорошо учился и мог бы далеко пойти. Просто он не мог ни на чем остановиться. Любил мечтать и увлекался всем, что вызывало его интерес. Пенни часто понятия не имела, где Монти шляется и когда вернется домой. Наверное, свою роль сыграла и фамилия Бикерстаф… Сейчас я все объясню.
Моника сдвинула брови, собираясь с мыслями. Картер подумал: наверное, с таким видом она обращалась к своим ученикам в начальной школе.
– Все началось в тридцатых годах девятнадцатого века, когда один предприимчивый пекарь по имени Джосая Бикерстаф понял, что его печенье пользуется спросом, и начал выпекать его большими партиями. К середине века дело расширилось; помимо печенья, Бикерстафы делали и другую выпечку. Во время Крымской войны им удалось получить подряд на снабжение армии сухарями и галетами. На волне успеха сын Джосаи построил «Балаклаву»… Полоса удач продолжалась. Бикерстафы начали выпекать свой знаменитый кекс с сухофруктами. Поскольку в тесто не входили яйца, кексы довольно долго хранились. Их запечатывали в жестяные коробки с фальшивым гербом на крышке и рассылали в самые отдаленные уголки земного шара. Бикерстафы уверяли, что их кекс можно попробовать в любом месте Британской империи. Все, от консула до скромного клерка, нежились под тропическим солнышком и пили чай с бикерстафовским кексом… Фирма завоевала настоящую славу! – Моника хихикнула. – Кекс назывался «Вкус Британии». Он пользовался устойчивым спросом вплоть до Второй мировой войны. В войну производство пришлось свернуть, потому что не удавалось достать все нужные ингредиенты. После войны Бикерстафы попробовали было снова выпекать свои знаменитые кексы, но вкусы изменились, да и империя таяла на глазах. И вот, когда казалось, что впереди семью не ждет ничего хорошего, им вдруг снова повезло. Торговой маркой «Бикерстаф» заинтересо валась одна крупная транснациональная компания со штаб-квартирой в Америке. Им очень хотелось приобрести старинную и почтенную торговую марку, под которой много лет выпускались разные виды печенья и кексов. Акции фирмы по-прежнему распределялись только между членами семьи. Кажется, условия сделки оказались для них весьма выгодными. Даже Монти разбогател, хотя тогда он еще учился в школе, потому что от деда ему достался довольно большой пакет акций. До того они едва сводили концы с концами и вдруг снова разбогатели! Конечно, вырученных денег не хватило надолго. Вскоре умер отец Монти. Деньги, свалившиеся на них с неба, съела инфляция. Кроме того, им приходилось много тратить на содержание их огромного дома…
– Значит, Монти – последний Бикерстаф? – спросил Картер.
Моника кивнула:
– Насколько мне известно, он – единственный прямой потомок. Есть и другие родственники, но все они женщины, как Бриджет, и в браке взяли другие фамилии. По-моему, Монти сейчас лет семьдесят шесть. После прохождения обязательной военной службы он недолго работал чертежником. Но и там не удержался. Наверное, он до сих пор получает небольшой доход от остатков тех денег. Неплохая прибавка к пенсии!
– Спасибо, Моника, – сказал Картер. – Вы мне очень помогли.
– Не знаю как, – ответила она. – С Монти я никогда особенно не дружила, но мне все равно его жаль. Представляю, как старик испугался! Значит, ты расследуешь дело?
– Я осуществляю общее руководство, а дело ведет Джесс Кемпбелл, инспектор Кемпбелл.
– Думаешь, она докопается до сути? – Моника устремила на него проницательный взгляд.
– Да… во всяком случае, надеюсь. Я работаю с инспектором Кемпбелл недолго, но уже убедился в том, что она очень дотошна! Уж она не оставит камня на камне, пока не докопается!
Он думал последними словами успокоить Монику, но она как будто восприняла их вполне серьезно.
– Тогда передай инспектору Кемпбелл, пусть будет осторожна, – тихо посоветовала она. – Стоит начать переворачивать камни, и трудно остановиться. А у Бикерстафов… никогда не знаешь, что выползет из-под камней.
Когда он приехал в Уэстон-Сент-Эмброуз, только начинало вечереть, но за то время, что он просидел у Моники, наступила ночь. Выйдя на крыльцо, Картер увидел, что во всех соседних домах горит свет. Он сел в машину и, помахав тетке на прощание, медленно поехал прочь. В зеркало заднего вида он увидел, как Моника входит в дом. Оба кота, рыжий и черный, увивались вокруг ее ног. Он понадеялся, что она не споткнется о них. Надо будет еще как-нибудь навестить ее. Приехать с настоящим дружеским визитом, как положено, а не ради нужных сведений.
Моника угостила его чаем и сухим печеньем с коринкой – по ее словам, оно называлось «Шрусбери». Потом речь зашла о Софи, о том, чем она сейчас занимается. Так он и знал. Это было неизбежно. Но и делать вид, будто Софи не существует, как-то нелепо. Моника Фаррел, как всегда, подошла к вопросу просто и прямо.
– Ну, а ты как поживаешь, Иен? Нет, я не о работе и не о твоем новом доме. Я имею в виду – как ты управляешься один?
– Кажется, неплохо, – медленно ответил Картер, старательно подбирая слова. – Странно, конечно, после стольких лет брака снова вести холостяцкую жизнь. Я ведь не очень умею заниматься домашними делами. Сейчас вот учусь готовить методом проб и ошибок.
– Подходящей невесты на горизонте нет?
– Пока нет. И вот еще к какой мысли я с трудом привыкаю… Мне придется снова учиться ухаживать, ходить на свидания. А я ведь еще и не пробовал. Нет, спасибо, я больше не хочу печенья.
– Я не настаиваю, – улыбнулась Моника. – Об него можно зубы сломать, верно? Не я его пекла. В нашем приходе было собрание по сбору средств на ремонт церкви. Печенье принесла одна из прихожанок.
Картер криво улыбнулся:
– Еще раз извините, что не навестил вас сразу, как перебрался в эти края. Какой я безответственный!
– Да я знала, что ты приедешь рано или поздно, когда тебе захочется, – добродушно ответила Моника. – А теперь у тебя появился подходящий предлог: старый Монти нашел у себя в гостиной труп… даже если ты не искал предлога. Развод тебе дался тяжело, я все понимаю. И все-таки рада видеть, что ты не упал духом. Вот что самое главное, Иен. Ты готов жить дальше; может быть, ты еще не восстановил былую форму, но каркас на месте. Тебе предстоит учиться жить без Софи. Не знаю, порадуют ли тебя мои слова, но я болею за тебя со стороны! – Она неожиданно широко улыбнулась, отчего Картер рассмеялся.
Сидя в машине, он твердил себе: Моника совершенно права. Пора начинать жизнь сначала. Ты приехал сюда, чтобы начать сначала, так начинай! Но невозможно не оглядываться назад, на прожитые годы, проезжая по Уэстон-Сент-Эмброуз. Он невольно вспомнил слова Моники о семейных тайнах и о том, что в таких деревнях каждый знает, что творится у соседей.
Он медленно ехал по узким, извилистым улочкам, замечая перемены, о которых тоже упоминала Моника. На месте почты устроили ресторанчик, который, вполне логично, назвали «Старой почтой». А вот и паб, который пока еще функционирует, но сильно переменился внешне. Его постарались «облагородить». А вот бывшая школа, где Моника Фаррел провела значительную часть своей жизни. Картер притормозил и стал рассматривать здание. Кстати, он вспомнил, что Моника поссорилась с его теперешними обитателями.
Бывшая школа стояла напротив старой церкви Святого Амвросия, которая пришла почти в полное запустение. Судя по стилю, школу выстроили в конце Викторианской эпохи. Возможно, своим появлением она была обязана принятому в 1870 году правительством Гладстона Законом об образовании. Тогда в деревне, наверное, было много ребятишек, и все классы оказались заняты. За прошедшие годы количество живущих здесь молодых семей сильно сократилось. Молодежь уезжает отсюда, потому что здесь не найти приличной работы, да и с жильем трудно. Но здешние дома не пустуют: их покупают богатые горожане, чтобы было куда поехать на выходные. Итак, начальную школу закрыли, здание продали, а новые владельцы его перестроили. Кстати, внушительный получился домик! Картер вгляделся в бывшую школу. Наверное, новые хозяева вложили в ремонт целое состояние. Позади и сбоку дома угадывался сад; деревья и кусты в сумерках казались темнее, а палисадник, бывший школьный двор, где когда-то носились малыши, замостили кирпичом, чтобы было где ставить машины… Сегодня все пространство у дома оказалось занято. Картер решил, что у хозяев гости. Из окон первого этажа лился свет, за шторами мелькали фигуры. Гости с бокалами в руках переходили из комнаты в комнату. Видимо, вечеринка только набирала обороты. В углу Картер заметил фургон с надписью «Банкетное обслуживание на дому – ужинай со вкусом!». Похоже, скоро гостей позовут к столу… Тут Картер понял, что проголодался.
Неожиданно парадная дверь распахнулась настежь, и в дверном проеме показалась женщина. Она поспешно побежала к его машине.
– Джей! – закричала она. – Мы уж думали, ты не приедешь! Что случилось? Почему ты…
Голос ее оборвался, и она остановилась почти у самой машины, поняв, что перед ней не тот, кого она ждала.
Картер смутился и обругал себя за невоспитанность. Неприлично сидеть возле дома и глазеть на него. Он видел внутри гостей, значит, и из дома его могли заметить. Точнее, кто-то увидел, что напротив стоит машина. Он опустил окошко и включил свет в салоне, чтобы женщина разглядела его получше.
– А! – воскликнула она. – Вы не Джей. У него такая же машина… Я подумала… – встревоженно затараторила она. И тут в ее неуверенном взгляде появилась враждебность. Еще секунда – и она спросит, что ему здесь надо и почему он следит за их домом.
– Простите меня, – сказал Картер. – Я просто навещал свою приятельницу, миссис Фаррел. Она живет в конце улицы, рядом с церковью. Раньше, когда здесь была школа, она работала учительницей. Она сказала, что теперь это частный дом, мне стало любопытно, вот я и остановился посмотреть.
– А, Моника… – протянула женщина, постепенно успокаиваясь. – Да, точно, она бывшая учительница. То и дело напоминает об этом.
Она все еще не доверяла ему и пристально смотрела, словно стараясь запомнить его внешность. Наверное, для того, чтобы описать его в полиции, если понадобится, подумал Картер. Владельцы дома – люди состоятельные; незнакомца, который почему-то следит за их домом, на всякий случай лучше запомнить. Зато и он получше разглядел хозяйку. Она оказалась перезрелой блондинкой – на вид ей можно было дать лет сорок с небольшим. Фигура начала расплываться, но она еще сохранила остатки былой красоты. Картер обратил внимание, что хозяйка дома питает пристрастие к крупным драгоценностям. В ушах у нее покачивались огромные серьги, похожие на люстры. В свете его фар они переливались, как игрушки на рождественской елке.
– Ничего… – начал он, но его перебили.
Из дома вышел приземистый, плотный мужчина и вразвалку зашагал к ним.
– Терри! Что ты здесь делаешь? Гости проголодались, и официанты спрашивают, когда подавать на стол. Кто этот тип? – Он сердито воззрился на Картера.
– Я как раз объяснял вашей жене, – ответил Картер, жалея, что не проехал мимо. Дело все больше запутывалось. – Вот. – Он полез в нагрудный карман за своим удостоверением. – Я не подозрительный незнакомец, а сотрудник полиции…
Стало только хуже.
– Полиции? – взвизгнула Терри, отскакивая назад, как будто он сказал, что он – старуха с косой. – Билли, я приняла его за Джея! У него «лексус» совсем как у Джея…
Картер торопливо начал объяснять, что навещал миссис Фаррел, но закончить ему не позволили.
Мужчина – очевидно, Билли Хеммингс – побагровел от ярости:
– Что?! Старая кошелка настучала на нас в полицию? Небось опять из-за своих дурацких котов!
– Нет, – терпеливо ответил Картер. – Я навещал Монику Фаррел просто по-дружески. Она моя дальняя родственница.
– А-а-а… – Хеммингс ему явно не поверил. – Значит, она не жаловалась на наших собак? – ехидно осведомился он.
– Собственно говоря… да, жаловалась, – кивнул Картер. – Но только вскользь…
– Пусть держит своих поганых котов в доме!
– Мы не виноваты! – захныкала Терри. – У нас славные собачки, но ведь они… в конце концов, собаки есть собаки! Собаки всегда гоняют кошек, верно? Это у них в крови. Против природы не пойдешь, верно?
Картер понял, что с него хватит.
– Где ваши собаки сейчас? – спросил он. Ему, правда, было все равно, но, если у Хеммингсов гости, собаки должны были страшно шуметь и лаять.
– Заперты в вольере за домом, – отрезал Хеммингс, – до тех пор, пока гости не разъедутся! Мои собаки гоняют ее шелудивых котов только потому, что коты забредают на наш участок!
– Закон не запрещает кошкам бродить по соседним участкам, – возразил Картер. – Но странно, что коты заходят к вам, раз ваши собаки не на привязи.
– Наверное, она нажаловалась вам про тот раз, когда я выгуливала Бенджи и Рекса на церковном дворе, – ответила Терри. – Ну да, собачки бросились на ее паршивых котов, которые справляли нужду прямо среди могил…
– Терри, заткнись! – отрывисто приказал ее благоверный.
Терри заткнулась.
– Вас ждут гости, – сказал Картер. – Не смею вас больше задерживать. Спокойной ночи! – Он выключил свет в салоне и нажал кнопку стеклоподъемника.
Хеммингсы смотрели ему вслед.
– Так-так-так… – негромко произнес Картер, возвращаясь по извилистым улочкам в центр городка. – Не удивлюсь, если досье на друга Хеммингса имеется в полицейской базе данных! Кого-кого, а жулика я способен узнать с первого взгляда! Моника – проницательная старушка. Она назвала Хеммингса «вороватым». Интересно, Билли, откуда у тебя деньги на покупку старой школы и шикарные развлечения?
В голову пришла неожиданная мысль. Куда в самом деле подевался запоздавший гость по имени Джей, который тоже водит «лексус»?
– Возможно ли такое совпадение? – задумчиво спросил себя Картер и покачал головой.
Нет, не может быть!
Глава 5
– Он не псих, – решительно заявила Джесс. – Просто не такой, как все.
– И насколько я понял, не любит мыться, – заметил Иен Картер.
– Да, но, возможно, в этом он не виноват – не совсем виноват. Он живет на первом этаже «Балаклавы». Нормальной ванной комнаты внизу нет, только чулан, куда установили унитаз… кстати, очень старый. Если я не ошибаюсь, такие делали еще в Викторианскую эпоху. На крышке типичный ивовый узор, синий на белом фоне. В ванных наверху все затянуто паутиной, а краны заржавели. Наверх Монти не поднимается. У него болят колени. По его словам, он «ополаскивается» в кухне, а ванну и душ не принимал много лет. Грязь, можно сказать, приросла к нему. – Джесс сокрушенно улыбнулась.
– Очаровательно! – воскликнул Картер. – Неужели нельзя было пристроить ванную на первом этаже?
– Тогда пришлось бы терпеть постоянное присутствие рабочих, чего Монти не хочет, – ответила Джесс. – И потом, дом нравится ему таким, какой он есть. Насколько я поняла, он противник всякой модернизации.
– Похоже, вы питаете к нему слабость, – с подозрением заметил суперинтендент.
– Как бы я к нему ни относилась, на мою работу это не повлияет.
– Вот и хорошо!
Джесс старалась не показывать своего раздражения. Она даже отвернулась, чтобы Картер не видел ее лица, и посмотрела в окно. Утро было в разгаре; все предвещало теплый день конца лета. На завтра метеорологи предсказывали дождь, но сейчас на небе не было видно ни облачка. Правда, им, сотрудникам полиции, сухая погода только во вред. В сухую погоду невозможно найти на дороге ни отпечатков протекторов, ни следов ног; неподалеку от «Балаклавы» они заметили лишь старые борозды с вывороченными комьями сухой грязи. Скорее всего, там проезжал трактор соседей Снеддонов.
Она повернулась к начальнику. Они понемногу начинали привыкать друг к другу. Картер даже называл ее по имени, если рядом больше никого не было. Если он обращался к ней по званию, значит, на что-то сердился или досадовал, и не всегда это имело отношение к ней. Картер не принадлежал к типу вечно недовольных начальников. Он не дышал в затылок подчиненным, напротив, позволял прийти к выводу, что ты все сделал правильно. Пока Джесс все делала правильно. Но Картер ждал от нее успехов, и она надеялась, что сегодня ей удастся хоть что-то выяснить.
Суперинтендент по-прежнему считался здесь новичком; по правде говоря, сотрудники еще не совсем к нему привыкли. А Джесс думала, что он не из тех, к кому быстро «привыкаешь». У Картера часто бывает задумчивый вид, как будто он над чем-то размышляет, но он не спешит делиться своими мыслями с окружающими… Зато он обладал свойством вызывать других на откровенность. Собеседники охотно открывали ему то, чем вовсе не собирались делиться. Раскусив его, Джесс решила держаться настороже и стараться говорить в его присутствии как можно меньше… Возможно, Картер обо всем догадался. И сегодня утром преподнес ей очередной сюрприз. Оказывается, он успел выяснить всю подноготную Монти Бикерстафа! Только что он пересказал ей то, что узнал во время вчерашнего визита к миссис Фаррел.
Джесс понимала, что Картер прав, предупреждая ее насчет «слабости» к Монти. Ей уже сейчас хотелось за щитить старика, а отсюда всего один шаг до предвзятого отношения. Ее раздражало, что Картер рассказывает ей историю семьи Бикерстаф, а не наоборот. Как она поняла, предки Монти нажили состояние на каких-то фруктовых кексах, но потом обеднели. Что ж, бывало, люди богатели и на более странных вещах. Но Джесс жалела, что не узнала все сама. Тогда она сейчас просвещала бы Картера. Правда, у нее бы не вышло и вполовину так же хорошо, потому что у нее не было необходимых источников информации. А у него такой источник нашелся – местная старушка, настоящий кладезь ценных сведений. Ну кто бы мог подумать! Все считают Картера новичком, а у него, оказывается, здесь живет родственница – точнее, родственница его бывшей жены. Джесс знала, что Картер не женат, но предполагала, что раньше у него была постоянная спутница жизни или жена. Она также предполагала, как, впрочем, и все остальные, что совместная жизнь закончилась разрывом или разводом. Теперь она знает наверняка, что Картер разведен. Интересно, давно ли он развелся? И можно ли задавать ему вопросы о его жизни? Не потому ли он переехал на другой конец страны? Отдохнуть, начать все сначала… множество людей, очутившись в его положении, поступают именно так.
Детей у него, скорее всего, нет. Впрочем, Джесс ни в чем не была уверена.
Подняв глаза, она встретилась с озадаченным взглядом Картера. А глаза его в зависимости от освещения казались либо карими, либо зелеными. Сегодня они были скорее карими. Ей стало не по себе; показалось, что Картер прочел ее мысли. «Нет, – сказала она себе, – просто я чувствую себя виноватой. А ну-ка, Джесс, возьми себя в руки!»
– Значит, вы считаете, что кто-то регулярно посещает спальню на втором этаже? – неожиданно сухо спросил суперинтендент, как будто тоже отмахивался от каких-то нежелательных мыслей. Он нахмурился и побарабанил пальцами по столешнице. – Очень странно! Бикерстаф вам ничего не говорил? Вы уверены, что он там не спит?
– Совершенно уверена. Я же вам говорила… – Она торопливо поправилась: – Я как раз начала объяснять, что он не поднимается на второй этаж. Я видела, что он соорудил себе нечто вроде постели из шезлонга в углу гостиной. Должно быть, там он и обитает постоянно. Но до того, как ту спальню на втором этаже увидели мы с Мортоном, там кто-то побывал, проветрил, навел порядок… Спальней определенно пользуются. Там совсем другая атмосфера, чем во всем доме. Там не так душно, как в остальных комнатах; недавно там открывали окна. Комната выглядит жилой. Но эксперты не обнаружили там никаких отпечатков.
– Так хорошо прибрали? – буркнул Картер.
– Да, все начищено до блеска. Что наводит на определенные мысли. На кровати лежит одеяло. Пока не знаем, удастся ли найти на нем следы ДНК. Одеяло совершенно не вяжется с остальными вещами в доме. Очевидно, его принес тот, кто посещает ту комнату. Никому из Бикерстафов и в голову бы не пришло купить синтетическое одеяло, к тому же ярко-розовое. Кстати, наверху есть бельевой шкаф; он набит старыми простынями и одеялами. Почему таинственные гости ничего оттуда не взяли? – Подумав, Джесс ответила на свой вопрос сама: – Потому что они не знали о запасах в бельевом шкафу. Кстати, я проверила содержимое шкафа. Одеяла все шерстяные; некоторые с ярлыками, судя по ним, их изготовили во время Второй мировой войны!
– Странно, что вы распознали период, – с улыбкой заметил Картер.
Джесс ощетинилась. Почему, собственно, она не может определить время изготовления одеял по ярлыкам?
– Мне уже доводилось видеть такие, – сухо ответила она. – Отделение «Женского института», в котором состоит моя мать, организовало выставку под названием «Домашний фронт». Чего только туда не несли! Люди основательно покопались в кладовках и на чердаках. Кто-то притащил даже противогаз. Некоторые семьи годами ничего не выбрасывают. По-моему, такими были и Бикерстафы. Даю руку на отсечение, они ничего не выбрасывали и не покупали ничего нового, если в том не возникало крайней нужды. Монти всю жизнь провел в «Балаклаве». Он унаследовал весь хлам, оставшийся от предков, и сам кое-что к нему добавил. Не знаю, кто бывал у него в спальне, но совершенно уверена, что Монти пребывает в блаженном неведении относительно комнаты и ее обитателей.
– Ну да, он утверждает, что наверх не поднимается. – Картер вздохнул. – Нельзя принимать на веру все, что он говорит. Возможно, время от времени он все же бродит по дому, просто забыл, когда поднимался на второй этаж в последний раз. В конце концов, дом принадлежит ему. Возможно, он все же иногда гуляет по своим владениям?
– Если бы Монти вошел в комнату, он бы сразу заметил и запомнил на кровати ярко-розовое нейлоновое одеяло! – возразила Джесс.
Картер предостерегающе поднял руку:
– Возможно, вы правы. Просто, по-моему, то, о чем вы рассказали, очень странно. Правда, все знакомые Монти дружно называют его не совсем обычным человеком – пусть он и не псих, как вы изволили выразиться. Делать нечего, придется вам прямо спросить его о комнате на втором этаже и розовом одеяле. Что бы вы ни думали, возможно, он просто не хочет делиться сведениями, до которых, как он считает, нам нет никакого дела. Мне приходилось встречать немало людей вроде вашего Бикерстафа. Он нелюдим и вряд ли будет раскрывать душу перед вами или перед кем бы то ни было и поверять вам свои сокровенные мысли. Возможно, он думает: чем меньше он скажет полиции, тем скорее мы уберемся и оставим его в покое. Вам придется недвусмысленно дать ему понять, что дело обстоит как раз наоборот.
– Сегодня я собираюсь съездить к миссис Харвелл и побеседовать с Монти. Но действовать надо очень осторожно. Как лучше сообщить, что в его доме регулярно кто-то бывает? Не хочется его пугать, старик все-таки… – сказала Джесс отчетливо понимая, что производит впечатление упрямицы.
– Хорошо! Допустим, Монти понятия не имеет о том, что у него в доме регулярно кто-то бывает. Следующий вопрос такой: имеют ли незваные гости какое-то отношение к мертвецу в гостиной? И когда они успели так тщательно прибрать спальню на втором этаже? Если покойника в самом деле бросили на диване таинственные гости, им надо было успеть убраться из дому до того, как вернется Монти. Выходит, они разыскали где-то тряпки и щетки и потратили лишние полчаса на уборку? – Картер покачал головой и решительно ответил сам себе: – Нет. Не вижу в подобных действиях абсолютно никакого смысла.
На сей раз Джесс пришлось согласиться.
– Сержант Мортон считает, что в спальне на втором этаже кто-то встречается… Устраивает романтические свидания, – пояснила Джесс и неожиданно для себя смутилась. – Если бы туда повадились ходить наркоманы, они бы наверняка оставили после себя шприцы, иглы… Пьяницы оставляют бутылки и пивные банки. После школьников остаются пустые банки из-под сидра и обертки из-под сладостей. Неизвестные гости Монти не таскали с собой ни выпивки, ни наркотиков. Приходили без всего.
– Зачем же они тогда так старались прибрать – и вместе с тем оставили на кровати кричащее ярко-розовое одеяло? – возразил Картер.
