скачать книгу бесплатно
У ее отца был тяжелый характер, но и жизнь его не баловала. Упорство и тяжелый труд не принесли богатства. В молодости он взял в аренду ферму и всю жизнь работал на ней в одиночку. Покойная мать Лиззи, Франческа, в качестве жены фермера выдержала всего несколько лет, а потом сбежала с более перспективным ухажером. После развода разочарованный в семейной жизни Брайан Уитейкер больше не женился. Когда Лиззи исполнилось двенадцать, Франческа неожиданно умерла, и Брайан вынужден был заботиться о двух девочках, которых почти не знал. Он не уставал напоминать Лиззи о том, что из нее никогда не получится хороший помощник на ферме, каким мог бы стать сын. Брайану не было и пятидесяти, когда на него обрушилась болезнь, лишившая возможности делать физическую работу.
Отец не скрывал, что разочарован в ней, но Лиззи привыкла, что не соответствует ожиданиям других людей. Ее мать мечтала о веселом, жизнерадостном ребенке, но Лиззи была застенчива и необщительна. Ее отец хотел сына, а не дочь. Даже жених оставил ее ради женщины, более пригодной на роль жены фермера, чем Лиззи. Со временем она поняла, что не стоит кому-то что-то доказывать. Надо просто делать свою работу и не задумываться, как реагируют окружающие. Ее день начинался просто: насыпать зерна курам, собрать яйца. Потом она задавала Герою корм, купленный на собственные деньги, которые зарабатывала, обслуживая посетителей за стойкой деревенского бара по субботам. За работу на ферме Лиззи не получала ни копейки. Как она могла распоряжаться скудными доходами хозяйства, если банковские сборы все время росли? Содержание фермы, корм, горючее – все стоило денег, которые приходилось брать в долг. Лиззи с ужасом ожидала очередного предупреждения из банка.
Она погрузила на трактор бочку с удобрениями, чтобы раскидать в поле, и выехала со двора до того, как отец успел пожаловаться, что она не укладывается в график весенних работ. Арчи прыгнул в кабину и уселся рядом с ней, свесив язык и часто дыша. На нем был потертый кожаный ошейник, в котором Лиззи подобрала одиноко бродившего вокруг фермы грязного, истощенного пса. Она подозревала, что от собаки просто избавились. Дорогой в прошлом ошейник предполагал, что когда-то пса любили и заботились о нем, а потом он стал не нужен, вероятно, когда умер хозяин.
Первое время Арчи во всем подражал стареющей фермерской овчарке Шепу, проявляя чудеса понятливости и перенимая опыт старой собаки. Когда Шеп умер, Брайан Уитейкер вынужден был признать, что Арчи прекрасно справлялся с обязанностями овечьего пастуха. Лиззи обожала лохматого помощника. Ночью он спал у нее в ногах и позволял ласково трепать себя за уши, когда ей было тоскливо.
Лиззи возвращалась на ферму за новой порцией удобрения, когда заметила низкую блестящую черную машину, свернувшую с главной дороги на ведущий к дому проселок. Она нахмурилась, не представляя, что могло понадобиться водителю дорогого лимузина на ферме, кроме, может быть, свежих яиц, которые она продавала. Остановив трактор у забора, она соскочила на землю, подхватила Арчи и наклонилась, чтобы отпустить пса.
Так Чезаре впервые увидел Лиззи. Она подняла голову, когда машина затормозила, поравнявшись с ней. Несмотря на нищенскую одежду женщины, Чезаре отметил ее бледную, похожую на тонкий фарфор кожу и глаза цвета яшмы. Он медленно, глубоко вздохнул.
Замешкавшийся водитель сразу был атакован разъяренной собакой, скорее напоминавшей грязный клубок шерсти на коротких ножках. Пока хозяйка усмиряла пса, Чезаре выпрыгнул на дорогу, не дожидаясь, пока шофер откроет ему дверь. Тяжелый запах навоза ударил в ноздри. Полученный на производстве опыт заставил его сразу задержать дыхание и не спеша принюхаться – не исходит ли запах от девушки. Когда отец сообщил, что семья Уитейкеров была беднее грязи, он не шутил. Фермерский дом ничем не напоминал живописный сельский коттедж с кустами роз перед окошками: крыша просела и почернела от дождей, окна перекосились, с двери облезла краска.
– Вы хотели спросить дорогу? – вежливо поинтересовалась Лиззи у высокого, темноволосого незнакомца, легко выпрыгнувшего с заднего сиденья лимузина.
Чезаре уставился прямо на ее пухлые розовые губы. Его приятно удивили три неожиданных открытия: у мисс Уитейкер была нежная кожа, прекрасные глаза и рот, наводивший на мысль о греховном искушении, против которого Чезаре не мог устоять. Он знал свой горячий темперамент и регулярную потребность в сексе, поэтому не заблуждался по поводу непростительных слабостей.
– Дорогу? – переспросил Чезаре, отвлекшийся на собственные мысли. Вопрос застал его врасплох, поскольку он все еще оценивающе изучал невысокую, стройную фигурку девушки, угадывающуюся под замызганным жакетом, надетым поверх старого комбинезона. Из-под вязаной шапки на него смотрели огромные глаза с таким изумлением, словно он выскочил из космического корабля.
Одного взгляда на незнакомца было достаточно, чтобы Лиззи потеряла дар речи. Он был неподражаемо прекрасен, от блестящих густых черных волос и глубоко посаженных глаз цвета темного шоколада до сильного упрямого мужского подбородка. Ей никогда не доводилось видеть такого красавца, и она смутилась, как робкая школьница.
– Я подумала, что вы заблудились, – тихо пояснила Лиззи, не решаясь перевести дыхание под прямым взглядом глаз, отливавших золотом в неровном свете весеннего солнца. На секунду ей показалось, что она тонет, и тогда она тряхнула головой, заставляя себя вернуться к реальности. Однако щеки порозовели от странного возбуждения.
– Нет, я не заблудился. Ведь это ферма Уитейкеров?
– Да, я Лиззи Уитейкер…
«Только британцы могут сократить красивое имя Элизабетта до плебейского Лиззи», – с раздражением подумал Чезаре.
– Я Чезаре Сабатино.
Зеленые глаза удивленно расширились. Иностранное имя было непривычным для уха.
– Простите, не поняла…
Его чувственный рот скривился.
– Ты не говоришь по-итальянски?
– Может, знаю несколько слов. Вы итальянец? – смутилась Лиззи, догадавшись, что незнакомцу известно об итальянском происхождении ее матери. Вообще-то Франческа хотела, чтобы дочери учили итальянский, но Брайан Уитейкер решительно запротестовал, как только девочки начали употреблять слова, которых он не понимал. С тех пор в семье говорили только по-английски.
– Да, я итальянец, – подтвердил Чезаре, доставая из нагрудного кармана визитную карточку и протягивая ей.
Изящная грация его движений завораживала. Лиззи заставила себя перевести взгляд на визитку, но даже напечатанное там имя вызвало недоумение.
– Ваше имя Цезарь? – уточнила она.
Уголок твердого рта дрогнул в улыбке.
– Нет, Чезаре. Мы не в Древнем Риме. Произносится как Чей-зар-ре, – выговорил он с четкой дикцией, однако легкий иностранный акцент напоминал волшебную музыку.
– Чей-зар-ре, – вежливо повторила Лиззи, удивляясь, как можно выбрать для имени такой дурацкий набор звуков, в то время как Цезарь звучит просто и красиво. – И вы здесь потому, что…
Ироничный тон вызвал у Чезаре мгновенное раздражение: он не привык, чтобы его поторапливали с объяснением. Словно почуяв перемену в настроении, собака тихо, злобно зарычала.
– Может, пройдем в дом и все обсудим?
Лиззи не спешила ответить на бесцеремонное предложение незваного гостя. Она упрямо подняла подбородок.
– Поговорим здесь. У меня еще на полдня работы.
Чезаре скрипнул ровными, белоснежными зубами и чуть подался вперед. Собака предупреждающе рявкнула и, вцепившись в край кашемирового пальто, резко дернула. Чезаре недовольно взглянул на рычащего пса.
– Арчи, нельзя! – прикрикнула Лиззи. – Боюсь, он решил, что мне грозит опасность.
Арчи тянул изо всех сил, но не мог сдвинуть с места рослого мужчину, не обращавшего внимания на яростную атаку.
– Да оставь ты его, Арчи, – не выдержала Лиззи. Она наклонилась, чтобы разжать челюсти, сомкнувшиеся на дорогой ткани пальто, и с ужасом заметила, что острые зубы оставили заметные следы на пушистом ворсе.
Кем бы ни был Чезаре Сабатино, но его одежда выглядела невероятно дорого и так идеально облегала атлетическую фигуру, словно ее шили на заказ у модного дизайнера. Под пальто на нем был черный деловой костюм, а начищенные до блеска ботинки явно не предназначались для грязного от весенней распутицы проселка. Скорее всего, Чезаре был важным чиновником, олигархом или кем-то в этом роде. Что, черт возьми, принесло его на их ферму?
– Вы из нашего банка? – прямо спросила Лиззи.
– Нет, я бизнесмен, – спокойно ответил Чезаре.
– У вас какое-то дело к моему отцу? – продолжала гадать Лиззи.
– Нет… Мне нужны вы, – злорадно поведал Чезаре.
– Я?… – изумилась Лиззи, встретившись взглядом с отливающими золотом глазами в бархатном обрамлении длинных черных ресниц. Под грубой одеждой вдруг до боли напряглась грудь, а низ живота охватил жар, приводя Лиззи в полное замешательство. – Зачем, ради всего святого, я вам понадобилась? Проходите в дом, если желаете, – неохотно предложила она, – но предупреждаю, там беспорядок.
Она повела Чезаре вокруг дома, скинула у порога рабочую обувь и открыла дверь на неприбранную кухню. Чезаре непроизвольно сморщил нос, оглядывая тесное помещение, немытую посуду в раковине, остатки еды в тарелке на деревянном столе. «Хозяйку вряд ли можно назвать прилежной», – мрачно подумал он. Собака по прежнему рычала из угла, не сводя с него глаз, пока Лиззи торопливо снимала жакет и шерстяную шапку, сгребала в сторону тарелки, освобождала для него стул.
– Кофе или чай? – спросила она.
Внимание Чезаре было полностью поглощено густой волной шелковистых волос, рассыпавшихся по плечам, когда Лиззи содрала с головы шапку. Светлые локоны играли и переливались нежным серебром. Эффект портили только уродливые темные завитки на концах. «Следы искусственного окрашивания», – догадался Чезаре, вспомнив сотрудницу офиса, которая явилась как-то на работу с волосами розового цвета. Он моргнул, опуская длинные ресницы, чтобы скрыть восхищенный взгляд.
– Кофе, – ответил он, чувствуя себя героем, согласившимся из вежливости сделать глоток из чашки в кухне, далекой от стандартов гигиены, к которым он привык. Изящным движением он сбросил пальто и перекинул его через спинку стула. Пока Лиззи наполняла чайник водой, ставила его на конфорку древней плиты, она имела возможность хорошенько разглядеть непривычного гостя, словно сошедшего со страниц глянцевого журнала, рекламирующего модную одежду городской элиты. Для Лиззи, привыкшей видеть рядом фермеров в старой, грязной одежде, пригодной для работы в поле, он словно явился из мира снов и фантазий. Чезаре олицетворял мужское совершенство, и, завороженная его неотразимым магнетизмом, Лиззи с трудом отвела взгляд от мощной, атлетической фигуры.
Обеспокоенная неожиданным направлением мысли, она подошла к двери гостиной. «Бизнесмен, – упорно твердила она себе. – Успешный. Такие, как он, безжалостны, отличаются холодной расчетливостью и не остановятся ни перед чем в погоне за прибылью». Чезаре излучал властную силу и уверенность. Такому человеку нечего делать на их бедной ферме.
– Отец? Хочешь чаю? У нас посетитель.
– Посетитель? – Нахмурившись, Брайан Уитейкер поднялся из кресла и, с трудом волоча ноги, вышел на кухню.
Лиззи достала из шкафа кружки, пока мужчины представлялись друг другу.
– Я приехал поговорить об острове, который Лиззи и ее сестра получили в наследство от вашей покойной жены, – спокойно объяснил Чезаре.
Повисла тревожная тишина. Лиззи застыла в немом удивлении. Ее отец склонил голову, словно не веря ушам.
– Дурацкое завещание… просто глупая шутка, – произнес старик с нескрываемой досадой. – Чего стоит наследство, которое нельзя ни продать, ни использовать… Какая от него польза? Вот зачем вы приехали. Еще один дурак в погоне за бочкой золота, зарытой под радугой?
– Отец! – воскликнула Лиззи, пораженная его грубым замечанием. Она пожалела, что сразу не догадалась о цели визита итальянца и не связала его с наследством матери. Много лет остров, который нельзя продать, был предметом горечи в семействе, особенно когда возникла острая нужда в деньгах. Лиззи сняла чайник с огня и быстро разлила кипяток по кружкам.
– Я отнесу твой чай в гостиную, – сказала она, стараясь отвлечь отца. Она боялась, что старик не удержится от злобных комментариев.
– Можете продолжать разговор без меня. – Брайан Уитейкер взглянул в помрачневшее лицо итальянца, довольный произведенным эффектом. – В конце концов, он может быть здесь только по одной причине – сделать тебе предложение! – заключил он с ядовитой насмешкой, от которой бледное лицо дочери залила горячая краска. – Желаю успеха! Пару лет назад Лиззи бросил сосед, и с тех пор никто не польстился на нее.
Глава 2
Больше всего Лиззи хотелось провалиться сквозь землю. Вынести оскорбление на глазах у незнакомца оказалось тяжелее, чем терпеть грубые насмешки или ловить жалостливые взгляды соседей с той поры, как два года назад Эндрю Брук разорвал помолвку. Через месяц после этого Эндрю сыграл свадьбу с Эстер, уже беременной сыном. С каменным лицом Лиззи заварила чай и кофе и даже поинтересовалась у гостя, не добавить ли в кружку сахару.
Мрачно сжав в твердую линию чувственный рот, Чезаре глядел на скованную спину Лиззи, отмечая тонкую талию и стройные бедра, слегка обозначавшиеся под комбинезоном. Отец жестоко оскорбил ее. Однако неужели правда, что никто не ухаживал за ней? Несмотря на уродливую одежду, Чезаре сразу признал в ней красавицу. Может, не в традиционном понимании красоты, способной покорить мир, но такой, чтобы заставить любого нормального мужчину оглянуться вслед. Куда смотрели местные кавалеры?
– Извините отца, – с горечью сказала Лиззи, осторожно поставив перед ним кружку с горячим кофе. На мгновение она уловила мягкий цитрусовый аромат его одеколона и снова почувствовала жар внизу живота. Никогда и никто не смущал ее так в собственном доме.
– Вы не должны извиняться за него, милая, – ответил Чезаре.
– Просто хочу объяснить. Моих родителей бесили условия завещания, но я никогда не думала об этом. Помню, в детстве остров был камнем преткновения в нашей семье, потому что всегда не хватало денег.
– Вы когда-нибудь посещали Лайонз?
– Нет. Случай не представился. Мама провела там неделю с одним из своих приятелей, но ей не понравилось, – рассказывала Лиззи, одновременно изучая худощавое сильное лицо с высокими скулами, прямым носом и твердым упрямым ртом. Ее взгляд непроизвольно скользнул выше, к темным, с золотым блеском глазам Чезаре. – Думаю, она ожидала окунуться в роскошь, но обстановка дома оказалась очень скудной.
– По завещанию для содержания острова был создан денежный фонд. Насколько мне известно, там живет смотритель с семьей, который присматривает за имуществом.
Лиззи склонила голову набок. Поскольку гость явно не придал значения грубой реплике отца, она постепенно начала приходить в себя. Длинная шелковистая прядь скользнула по щеке. Чезаре заглянул в большие, орехово-зеленые глаза, обрамленные мягкими ресницами цвета меда. Он почувствовал, как его охватывает возбуждение, и напряг волю, чтобы подавить сексуальный импульс.
– Да. Фонд покрывает только содержание дома, а не обновление, поэтому там сохранилась обстановка тридцатых годов. Мама рассчитывала, что смотритель будет готовить еду и убираться в доме, но ни он, ни его жена не согласились. Ей пришлось все делать самой, – продолжала Лиззи. – Мама решила, что поездка на остров обошлась слишком дорого, учитывая расходы на питание и на перевозчика, который доставил их на остров и обратно.
– Полагаю, вам интересно знать, зачем я приехал?
– Не думаю, что вы собираетесь сделать мне предложение, – пожала плечами Лиззи, словно отметая язвительный комментарий отца, но при этом смущенно покраснела.
– Смотря что понимать под этим, – кивнул Чезаре, сплетая длинные пальцы вокруг кружки с кофе. Напиток был отвратительным, но вряд ли Лиззи волновали такие мелочи, когда ей в одиночку приходилось управляться с целой фермой. Стоя спиной к плите и скрестив на груди руки, она пыталась выглядеть непринужденно, но при этом была напряжена как струна. – Надеюсь, мы сможем прийти к деловому соглашению.
Лиззи нахмурилась, с усилием отводя взгляд от необычайно красивого лица. Она порозовела, ругая себя за отсутствие воли и удивляясь, чем он так сильно привлекает ее.
– Деловое соглашение?
– Мое предложение адресовано вам, потому что ваша сестра еще не достигла совершеннолетия. Конечно, придется получить ее согласие, поскольку она совладелица острова. Я готов выплатить вам значительную сумму денег за то, чтобы вы согласились принять участие в брачной церемонии со мной.
Ее ресницы задрожали: он поверг ее в шок. Хотя стоит заметить, что уверенный вид Чезаре и спокойная манера изложения придали фантастическому предложению почти заурядную повседневность.
– Серьезно? Всего лишь участие в брачной церемонии? Что это вам даст?
Чезаре рассказал о сентиментальной привязанности его бабушки к острову и о предстоящей операции. Слушая, Лиззи медленно кивала, тронутая едва уловимой нежностью в голосе Чезаре, которую он не мог скрыть, говоря о старой женщине. Помягчевший взгляд и легкий румянец на его щеках непроизвольно возбудили любопытство. Лиззи с удивлением отметила, что Чезаре вовсе не так холоден и надменен, как ей показалось вначале, хотя старательно прятал эмоции.
– Разве попытка обойти завещание не противозаконна? – тихо поинтересовалась она.
– Я не собираюсь афишировать нашу сделку, но для убедительности на какое-то время нам придется притвориться, что наш брак настоящий.
– А как же быть с «общим ребенком»? – не удержалась от вопроса Лиззи. – Это обязательное условие завещания.
– Предоставляю вам решать, войдет ли ребенок в нашу сделку. Я готов щедро заплатить за право бабушки посетить остров, но если вы согласны выполнить все условия завещания, то, продав мне Лайонз, имеете шанс получить с сестрой пару миллионов фунтов, – четко выговорил Чезаре. – Я очень богатый человек и готов заплатить высокую цену за то, чтобы вернуть остров семье.
Миллионы? У Лиззи пересохло во рту, она побледнела, все поплыло перед глазами. На секунду она представила, как за неправедные деньги исполняются несбыточные мечты: отец откажется от аренды фермы, они с Кристи купят ему коттедж в деревне, чтобы он мог ходить в паб на посиделки и встречаться со старыми приятелями. Кристи не придется вкалывать вечером на двух работах, она сможет заняться учебой и вернуть студенческий заем. А сама Лиззи, освободившись от обязанностей по ферме, выучится профессии, которая принесет ей радость. Арчи ждет профессиональный груминг, он получит новый ошейник и будет питаться лучшим собачьим кормом…
Мечты становились все более абсурдными, и Лиззи покраснела от стыда. Она крепко сжала кулаки, стараясь обуздать воображение, разыгравшееся при мысли о случайных, будто выигранных в лотерею, больших деньгах.
– Я не могу родить ребенка от незнакомца… или дать ему жизнь ради такой цели, – призналась она. – Если вас это утешит, скажу, что на секунду пожалела, что я не из тех женщин, кто мог бы.
– Подумайте об этом, – посоветовал Чезаре, отметив без удивления, что предложенная им огромная сумма денег произвела должное впечатление. Он легко поднялся и положил на стол свою визитную карточку. – Вот номер моего мобильного.
Высокий, на голову выше ее, с широким плечами, узкими бедрами и длинными ногами, он подавлял Лиззи.
– Тут есть над чем призадуматься, – вздохнула она.
Чезаре подхватил пальто со спинки стула и снова повернулся к ней. Его глаза сверкали, как топазы.
– Выбирайте из двух вариантов. Оба принесут вам неплохой доход.
– Вы рассуждаете как бизнесмен, – заметила Лиззи, игнорируя комментарий. Ей все еще было стыдно за минутное помрачение рассудка, когда она поверила, что овцы могут давать мифическое золотое руно. «Неужели порядочному человеку так легко поддаться корысти?» – спрашивала она себя с тревогой.
– Я всего лишь сделал деловое предложение, – сухо поправил Чезаре.
– Это ваш отец сделал когда-то предложение моей матери? – спросила Лиззи, не удержавшись. – Может, кто-то из ваших родственников по другой линии?
Чезаре замер.
– Это был мой отец, но речь не шла о сделке. Он влюбился по-настоящему, и они были помолвлены, когда Франческа приехала сюда на каникулы. Однако она встретила вашего отца и предпочла его, – сказал он без всякого выражения.
Лиззи уловила скрытое неодобрение в чертах строгого худощавого лица и вспыхнула, потому что ее мать, безусловно, отличалась переменчивым нравом в отношении мужчин. Как и следовало ожидать, Франческа никогда не признавалась в том, что была помолвлена с предшественником Брайана Уитейкера, но каждый мужчина на ее пути становился самой большой любовью ее жизни до тех пор, пока не проявлял свою сущность или она не встречала новую любовь. Франческа шла по жизни без оглядки, не останавливаясь, не пытаясь выстроить прочные отношения: ее не беспокоило, как беспорядочные связи отражались на благополучии двух маленьких дочек.
– Боюсь, я не сентиментален, – продолжал Чезаре. – Скорее, отличаюсь большой практичностью. Почему бы вам не извлечь пользу из наследства, чтобы помочь своей семье?
– Потому, что это неправильно, – неуверенно произнесла Лиззи. – Мой прадедушка предполагал совсем другое, когда составлял завещание.
– Конечно нет. Он жаждал мести, потому что брат моей бабушки отказался от его дочери перед алтарем. Не хочу сказать, что он поступил благородно, но связать фамильный остров невыполнимыми условиями только для того, чтобы навсегда лишить мою семью прав на него, тоже неправильно, – уверенно заявил Чезаре. – Так обстояли дела почти восемьдесят лет, но я уверен, что мы можем восстановить справедливость.
– Мне никогда не приходило в голову поинтересоваться этической стороной вопроса, – нахмурилась Лиззи, не желая признаться, что остров для нее всегда оставался таким же мифическим объектом, как бочка с золотом под радугой, о которой упомянул отец.
Чезаре вдруг широко улыбнулся, забавляясь ее искренностью и наивностью. Его улыбка, осветившая скульптурные черты красивого лица, почти ослепила Лиззи, и ей вдруг захотелось дотронуться до него. Она едва сдержала себя, до боли сжав ладони. Лиззи не на шутку встревожила собственная физическая реакция, природу которой она безошибочно угадала. Кому, как не дочери Франчески Уитейкер, знать силу сексуального влечения, толкавшего ее мать в отношения, одно разрушительнее другого. В гнетущей тишине, глядя в бархатистые, золотисто-карие глаза, обрамленные длинными черными ресницами, Лиззи дрожала, борясь с неиспытанным до сих пор искушением.
– Мое предложение известно, и я готов подписать условия. Советую обсудить его с сестрой и отцом, но предупреждаю, что все должно остаться между нами, – сказал Чезаре, глядя сверху вниз на поднятое к нему лицо Лиззи. Он задержал взгляд на ее нежно очерченных губах, стараясь представить, каковы они на вкус. – Мы можем выполнить все условия… Я нахожу тебя привлекательной.
Бросив эту весьма тревожную фразу, Чезаре развернулся на каблуках и вышел за дверь к ожидавшему лимузину. Водитель торопливо открыл для него дверь.
