скачать книгу бесплатно
– Нет, старше. Но мне все равно приходится за ним присматривать.
– Почему?
Джинни нахмурилась, будто удивляясь его вопросу.
– Потому что мы одна семья.
Конечно, семья. Как он сразу не догадался? Наверное, потому, что у него никогда не было настоящей семьи…
Спящий Дэнни лежал на каталке. Он был очень бледен и казался маленьким и хрупким, пусть на самом деле был здоровый парень, хотя и худой, потому что много пил и мало ел. К двадцати восьми годам он не успел потерять здоровье из-за пьянства, но все к тому шло. Джинни прочитала это предупреждение в глазах врача, пока он рассказывал ей о состоянии брата. Дэнни спал, и она не стала его будить. Будет еще время поговорить в отдельной палате, когда он протрезвеет.
Ансон Дотри ждал ее, неловко пристроившись на узком металлическом стуле – длинноногий, длиннорукий, широкоплечий. Он взглянул на Джинни снизу вверх и показался ей таким милым, что ей по-детски захотелось броситься ему на шею, обнять его, расплакаться у него на груди, и чтобы он обнял ее этими длинными руками, наговорил ей теплых добрых слов и прогнал бы все ее страхи.
Джинни с трудом заставила себя отвернуться. Никто, кроме нее самой, не сможет изменить ее жизнь к лучшему. И она справится.
– Он тут неплохо устроился, – пошутил Ансон, кивком указывая на мониторы, подключенные к Дэнни. Шутка вышла натянутой.
Ей не стоило тащить беднягу сюда, ведь они почти не знают друг друга.
– Дэнни оклемается, я в порядке. Ты можешь ехать домой. Мы и так испортили тебе пятничный вечер.
– Испортили? – Ансон широко и искренне улыбнулся. – Неправда. У меня фингал под глазом, разбитый нос и куча впечатлений, чтобы делиться с друзьями. Самая лучшая пятница в моей жизни!
– Грустная история, – с улыбкой произнесла Джинни.
– Вот как? – Он хлопнул ладонью по соседнему стулу. – Садись. Я тебе сейчас поведаю такую грустную историю, по сравнению с которой твоя – еще цветочки.
Джинни села рядом, внезапно остро ощущая внушительную величину его поджарого тела. Она словно впервые заметила его широкие плечи и мускулы, которых не скрывала даже просторная футболка. И лицо у него хорошее – доброе. И морщины – говорящие о том, что он любит посмеяться.
Внутри шевельнулась невольная симпатия.
– Хватит с нас грустных историй, – заявила Джинни, с трудом отводя взгляд от его глубоких глаз цвета расплавленного шоколада.
– А веселых у меня нет, – ответил Ансон, и в его шутливом тоне впервые за весь вечер промелькнула тоскливая нотка, отозвавшаяся болью в сердце Джинни. И хотя Ансон уже улыбался от уха до уха, она поняла, что он говорит правду: он видел в жизни много печального куда больше, чем она. Ей стало жаль его и стыдно за свою слабость.
Несколько минут прошло в тишине, затем Ансон спросил, прерывая затянувшееся молчание:
– Ты действительно не знаешь, что это за типы и что им надо?
Его вопрос прозвучал почти подозрительно, хотя в глазах светились искреннее сочувствие и заинтересованность. Интересно, не скрывается ли за этим симпатичным выражением что-нибудь другое?
– Понятия не имею, но… – осеклась Джинни, глядя на брата, посапывающего на каталке. То, что она едва не произнесла, походило на предательство.
– Ты в курсе, чем занимается твой брат, когда тебя нет? – тихо спросил Ансон.
Джинни медлила с ответом, рассматривая жилистую фигуру спящего Дэнни. За последнее время он сильно похудел. Почему? Потому что пьет или, может быть, принимает еще какую-нибудь дурь? Мет, травка, кокс, героин – мало ли на свете отравы помимо выпивки?
– Днем я на работе. Прихожу вечером, а он иногда уходит.
– А он-то работает?
Джинни покачала головой:
– Он машинист по профессии. Несколько лет назад повредил руку, и врачи пока не знают, как скоро он сможет вернуться к работе. Сейчас он на инвалидности.
– Выходит, у него полно свободного времени?
Джинни уставилась на кафельный пол под ногами – больно было слышать собственные тревожные мысли из уст чужого человека.
– Не подумай, Дэнни не мерзавец какой-нибудь. Он мне во всем помогает, когда трезвый.
– И часто он бывает трезвым?
Поймав на себе ее предупреждающий взгляд, Ансон поджал губы и отвернулся.
– Может быть, тебе пора? – спросила Джинни, с ненавистью слыша свой натянутый, неблагодарный тон. Ведь Ансон спас ей жизнь, и не только ей, но и брату. Если бы он не задержал бандитов, она не смогла бы сбегать за помощью! Имей они еще несколько минут, и Дэнни сейчас не лежал бы в приемном покое.
– Извини, – буркнул Ансон. Его низкий баритон прозвучал в тишине как раскат грома. – Я слишком много себе позволяю.
– Нет, это ты меня извини. Я просто вся на нервах от беспокойства за Дэнни. Я могу казаться тебе неблагодарной, но это не так. Я признательна тебе за то, что ты сделал для нас с братом. – Видя его избитое лицо, окровавленную футболку, она внутренне вся сжималась от сострадания. – Ты жутко рисковал, помогая нам, и я…
– Ладно, можешь не объяснять, – улыбнулся Ансон, но веки его обиженно вздрогнули, – мне и впрямь пора.
Он начал было подниматься, но Джинни схватила его за руки:
– Нет, пожалуйста, не уходи!
Ансон снова сел и посмотрел ей в глаза:
– Любая зависимость – это ужасно. Все равно – от наркотиков или алкоголя. Зависимые люди могут быть милейшими созданиями, когда они трезвые и вменяемые, но это не облегчает трудностей, которые они создают своим близким в остальное время.
Судя по уверенности, с которой говорил Ансон, эти проблемы были ему знакомы лично.
– Он алкоголик, – Джинни кивком указала на брата, – насчет наркотиков я не уверена.
– Одного вполне достаточно, – усмехнулся Ансон.
Джинни закрыла глаза и прислонилась к стене, чувствуя рядом надежное тепло большого гибкого тела Ансона. Его спокойное дыхание помогало ей хотя бы ненадолго отогнать грызущий страх, не проходящий с той минуты, когда она включила в машине свет и увидела кровь на рубашке брата.
«Осторожно, – шепнул ей тихий голос, – не позволяй себе привыкнуть. Он не будет с тобой вечно. И даже до завтра не останется».
Она, как обычно, одна.
И, кроме нее, у Дэнни никого нет.
Когда Дэнни Колтрейна переместили в одну из палат на седьмом этаже больницы Ноксвилл, время было далеко за полночь. В процессе перевозки Дэнни очнулся и понял только то, что в тот вечер снова выпил лишку. Потом он долго и слезливо просил прощения у сестры, и Ансон слушал, теряя терпение.
«Больше никогда» – самый бесполезный оборот в английском языке, не содержащий ни обещания, ни смысла, и тот, кто к нему прибегает, есть самый отъявленный лжец на свете.
Потому что все повторится заново. Так бывает всегда.
Наконец Ансон не выдержал и улизнул в коридор, где устроился в небольшом зале для встреч пациентов с посетителями, пустовавшем в этот ранний час. Там стояли два дивана и несколько кресел. Ансон уселся в кресло и стал гримасничать, глядя в зеркало напротив. Кресло имело форму чаши, и Ансон, сидя в нем со своими длинными руками и ногами, напоминал себе богомола, который пытается спрятаться в ореховой скорлупе. Вздохнув, он пересел на диван, вынул телефон и стал проверять почту. Двадцать два сообщения за два часа – большей частью спам. Одно сообщение от Тука – Марти Тукера, его ассистента в IT-отделе, который замещал его на время вынужденного отпуска. Текст был длинный. Тук многословно описывал последние события в их конторе, передавал слухи и сплетни из мира действующих агентов «Гейтс», или «царства слизней», как он их называл, потому что их знания в области технологий были, мягко говоря, ниже плинтуса. В общем, ничего срочного или занимательного, разве что новое прозвище, придуманное Туком для сотрудницы по имени Оливия Шарп, – Барби Бомба. Шарп – высокая фигуристая блондинка из новичков – как крейсер рассекала по конторе, точно все вокруг принадлежит ей. С ней у Ансона были нормальные отношения. Тук, кажется, был безумно в нее влюблен и стремился сочинить для нее прозвище пообиднее, как это принято у подростков. Причем сам Тук был старше Ансона.
Ансон убрал телефон в карман и встал, чтобы размяться, под протестующие скрипы и стоны своего избитого тела. Он понимал, что двигаться необходимо, потому что сидеть на месте еще хуже. Ему, конечно, крепко досталось, однако теперь будет о чем рассказать знакомым при встрече, верно? Кто из компьютерщиков может похвастаться синяками, полученными в драке за красивую девчонку? Вспомнив о Джинни, Ансон помрачнел. Он и не догадывался, что у нее такая собачья жизнь. Она не хохотушка и не слишком общительна, но многие люди на работе серьезны и сосредоточенны. Зато на выходных или вечером они проводят время в семье и встречаются с друзьями. Взять хотя бы его, Ансона. Он ведет довольно замкнутый образ жизни, но у него есть компания старых школьных друзей, с которыми они время времени собираются вместе, чтобы заняться рафтингом, или порыбачить, или просто поплавать в реке у плотины, где шире и глубже. Интересно, у Джинни есть время, чтобы сходить на реку и искупаться? Наверное, нет. Вечера и выходные она проводит как сегодня – вытаскивая брата из баров, чтобы тот не упился до смерти.
Ансон встал и направился обратно в палату. Подойдя ближе, он услышал пение, голос Джинни. Она тихо напевала трагическую горную балладу о женщине, у которой умер возлюбленный и ее любовь не дает ему упокоиться с миром. Эту балладу Ансон помнил с детства, но мягкий альт Джинни придавал ей потустороннее, полное страшной красоты звучание.
Стоя у двери, он закрыл глаза, прислонился к стене и слушал, вспоминая, как эту балладу пела его мать. И хотя мать слегка фальшивила, и голос у нее был резковат, он любил слушать ее пение, как любил все, что с ней связано, – от аромата розовой воды до толстой каштановой косы на спине. Она умерла, когда Ансону было пять лет, и он остался с отцом. С тех пор счастье покинуло их дом.
Вдруг в коридоре раздались шаги. Ансон открыл глаза и увидел мужчину в темно-синей медицинской униформе, который остановился шагах в десяти от него. Но форма не могла скрыть клочковатую бороду и тяжелый взгляд голубых глаз – это был один из тех типов, что приезжали вчера к «Виски-Роуд-Таверн».
Когда их взгляды встретились, бородач вытаращил глаза. Ансон загородил дверь в палату и ждал, пока тот приблизится, хотя сердце у него в груди металось как испуганная белка, преследуемая гончей. Мужчина секунду подумал, повернулся и бросился бежать, на удивление быстро, учитывая его габариты.
Ансон припустил следом.
Глава 3
Услышав топот ног в коридоре, Джинни прервалась на полуслове. Она повернула голову и успела заметить, как в дверях палаты мелькнул Ансон.
Дэнни все еще спал. Когда она выскочила из палаты, дверь на лестницу в конце коридора медленно закрывалась. Симпатичная темноглазая медсестра на посту спросила, нахмурившись:
– Это ваши друзья?
– Друзья? Какие друзья? Высокий худой молодой человек приехал со мной. Был кто-то еще?
– Еще какой-то мужчина постарше, санитар в форме. Незнакомый. Я его тут раньше не видела. Вызвать охранника?
– Да, – сказала Джинни и поспешила на лестницу.
Шаги раздавались двумя этажами ниже, скрипели обитые резиной ступени. Она не раздумывая ринулась вниз – если жизнь Дэнни в опасности, она имеет право знать, кто ему угрожает.
На площадке пятого этажа она остановилась и прислушалась: шаги стихли. Либо они были далеко внизу, откуда не долетели звуки, либо забежали на этаж. Джинни решила вернуться обратно. Вдруг внизу распахнулась дверь, и кто-то стал бегом подниматься по лестнице. Повинуясь инстинкту, она ринулась наверх, прыгая через две ступеньки, и на шестом этаже споткнулась, больно ударилась лодыжкой о лестницу и упала, но быстро вскочила на ноги, готовая бежать дальше. Но прежде оглянулась. Внизу стоял Ансон и смотрел на нее круглыми глазами.
– Ты в порядке? – спросил он.
Джинни привалилась спиной к стене, корчась от пульсирующей в ноге боли:
– Что происходит? Медсестра сказала, что ты погнался за санитаром.
– Идем скорее в палату к твоему брату.
– А в чем дело? Что случилось?
Вместо ответа, он обнял ее за плечи и увлек за собой наверх. Джинни мысленно отметила, что он даже не запыхался, хотя только что носился туда-сюда по лестнице. Его рука уверенно и нежно поддерживала ее спину, пока они поднимались на седьмой этаж.
У стола дежурной медсестры стоял чернокожий охранник в униформе и бронежилете. Медсестра указала на них, когда они появились в коридоре, и он двинулся им навстречу, держа руку на пистолете за поясом. В его темных глазах ясно читалась усталость.
– Что случилось? – спросил охранник.
– Вчера вечером один из ваших пациентов получил ножевое ранение, – начал объяснять Ансон спокойным уверенным тоном. – На них с сестрой напали четверо мужчин, один из которых сегодня снова появился здесь. Я заметил его и попытался задержать. Погнался за ним, но потом мне пришло в голову, что это может быть отвлекающим маневром…
– Ты думаешь… – перебила его Джинни и, не договорив, помчалась в палату.
Но Дэнни по-прежнему мирно спал, и мониторы, к которым он был подключен, не показывали ни малейшего отклонения от нормы. Джинни сползла на стул у его кровати и спрятала лицо в дрожащих ладонях.
– Вам нехорошо, мэм?
Джинни подняла голову: в дверях стоял чернокожий охранник, а за его спиной маячил Ансон.
– Нет, все в порядке, – еле слышно пролепетала Джинни, ненавидя себя за эту слабость, – но мне хотелось бы, чтобы медсестра взглянула на него.
Охранник кивнул и скрылся в коридоре.
– С тобой правда порядок? – Ансон, стоя в дверях, с беспокойством перевел взгляд с Дэнни на нее и обратно.
– Да, не волнуйся. Ты уверен, что это был один из тех типов у бара?
– Точно он. – Ансон вошел в палату. – Как ты думаешь, зачем он приперся в больницу?
– Понятия не имею, – призналась Джинни, чувствуя хорошо знакомые страх и беспомощность, с которыми ей всю жизнь приходилось безуспешно сражаться. – Я правда не знаю. Дэнни не делился со мной своими проблемами, я не замечала ничего подозрительного у нашего дома…
– Он живет с тобой?
– Да. С тех пор, как получил инвалидность.
Услышав голос медсестры, Дэнни пошевелился и открыл глаза. Спросил, щурясь на верхний свет:
– Что случилось?
– Ничего, Дэнни. – Джинни встала, чтобы успокоить его. – Поспи, утром тебе станет лучше.
С минуту Дэнни морщился и щурился, борясь со сном, но потом сдался и снова уснул. Джинни смотрела на него со смешанными чувствами: ей одновременно хотелось подоткнуть ему одеяло и выдернуть его за волосы из кровати, чтобы он ответил за все свои проделки.
– Его состояние стабильное, он восстанавливается, – сказала медсестра с улыбкой. – Если что, сразу зовите меня.
Она вышла, а Джинни снова опустилась на стул у кровати.
– Ты останешься здесь до утра? – спросил Ансон.
– Ну да.
– А Куину ты позвонила?
Джинни в изнеможении покачала головой. У нее на работе весь стол завален делами, а теперь придется еще просить отсрочки.
– Позвоню утром. Возьму, наверное, несколько дней отгулов.
– Не надо, – сказал Ансон.
