Русский параноидальный роман. Федор Сологуб, Андрей Белый, Владимир Набоков

скачать книгу бесплатно

Судя по всему, командующий не счел нужным доложить об этом происшествии своему морскому начальству в Москву. Но за него это сделал (а разве могло быть иначе?!) начальник особого отдела Черноморского флота. Через некоторое время командующий был вызван в Москву на заседание Политбюро ЦК. Когда он вошел в кабинет, где Сталин заслушивал одного из партийных руководителей, вождь остановил выступающего, взглянул на вошедшего флагмана флота и сказал: «Па-аяс-ните, ш-што произошло у вас на флоте». Командующий флотом, флагман флота 2-го ранга И. К. Кожанов в кабинете не растерялся и громко-запальчиво выдал: «Товарищ Сталин, столкновение произошло в самой узкой части Черного моря».

Генсек подошел к нему, прикоснулся указательным пальцем ко второй пуговице на кителе командующего, внимательно, словно заглянув в глубину сердца, посмотрел в его глаза. Затем развернулся и пошел вдоль сидящих за столом членов Политбюро. Остановившись у рабочего стола, вождь не спеша выковырял из трубки пепел, постучал ею о пепельницу и повернувшись к участникам заседания, спокойно произнес: «Ну што ж, та-аварищи, командующий флотом сказал, што ста-алк-новение произошло в самой узкой части Черного моря и вполне возможно, што капитаны судов нэ смогли разойтись. Это как в той сказочке: два козлика встретились на-а узком проходе в горах и никто не хотел уступать. А-ани ста-алкнулись лбами, сбили друг друга и улетели в пропасть. Ви свободны, товарищ Кожанов».

Кожанов Иван Кузьмич / 12 (24).5.1897 – 22.8.1938/, советский воен. деятель, флагман флота 2-го ранга (1935) (за бурную молодость его называли б…н 1-го ранга). Чл. Коммунистич. партии с 1917. Род в станице Вознесенкской, ныне Лабинского р-на Краснодарского края. С 1916 учился в гардемаринских классах в Петрограде. В 1918, командуя на Вост. фронте отрядом моряков, участвовал в боях с белочехами и белогвардейцами в Поволжье. Савг. 1920 командир Мор. экспедиц. дивизии, участвовал в разгроме десанта ген. Улагая на Кубани. В 1921 участвовал в подавлении Кронштадского мятежа. С 1921 чл. РВС Черноморского флота, в 1922 – 24 нач. Мор. сил Тихого ок. Окончил Воен. – мор. академию (1927). В 1927 – 30 воен. – мор. атташе в Японии. В 1930 нач. штаба Балт. флота. В 1931 – 1 937 командующий Черноморским флотом. Награжден орденом Красного Знамени и орденом Красной Звезды.

…В 1938 году Кожанов, бывший одним из руководителей РККФ, был приговорен к смертной казни как враг народа. В камере он попросил лист бумаги и карандаш и написал на имя товарища Сталина просьбу о помиловании. В ней он указал, что вот в таком-то году и при таких обстоятельствах товарищ Сталин ему поверил и он просит поверить ему и сейчас в том, что ни в чем не виновен…

Сталин, которому доложили о прошении Кожанова, приказал Поскребышеву подать письмо и тот сразу же вынул из папки исписанный лист бумаги. Вождь пробежал его глазами и начертал резолюцию, произнося при этом вслух: «За-а кого ви меня принимате? Ви говорите, ш-што расстояние от мыса Сарыч до турецкого берега – самое узкое место. Нэ могу не согласиться с вами. Спецы-алисты утверждают, што это так. И я сам сма-атрэл на карту, – точно, самое узкое место. Но за кого ви нас принимаете? Што в июле месяце при штиле два корабля столкнулись в Черном море в ясную погоду и на-анесли материальный ущерб советскому государству… Нэ вижу оснований для отмены приговора».

Наложив текст поверх исписанного листка, Сталин отпустил Поскребышева, но тот, прежде чем развернуться и уйти, сказал: «К вам на прием просится товарищ Микоян, он в приемной, и я полагаю, он по этому же вопросу». «Ну ха-арошо, пусть зайдет», – бросил вождь.

Анастас Иванович Микоян, не объясняя никаких мотивов, попросил за бывшего флотского начальника. Сталин не спеша вышел из-за стола и несколько раз прошел туда и назад мимо наркома пищевой промышленности. Микоян, словно флюгер, каждый раз поворачивался вслед. В какой-то момент вождь вплотную подошел к нему и, взяв его за клапан нагрудного кармана, негромко сказал: «Так ты тоже, Анастас, ш-щитаешь, што узкость виновата? Ну ш-што ж, я отменю приговор, если ми в Баку на-а месте мемориала 26-ти Бакинских комиссаров да-пи-шим 27-ую фамилию: Анастас Иванович Микоян. Председателем совнаркома тогда бил Стэпан Шаумян?…Также, как эсминец назывался… Так договорились дописать фамилию? Тогда Кожанов бу-дит жить… Или нэ дописывать?»

Микоян, весь трясясь, упал на колени и, выклянчивая себе жизнь, целовал мягкие кавказские сапоги вождя. Сталин свысока наблюдал эту отвратительную картину, затем пнул Микояна ногой, презрительно бросив: «Па-ашел вон!»

Комиссары Бакинской коммуны… В классической советской литературе сказано, что при поддержке английских интервентов буржуазные националисты и контрреволюционеры – мусаватисты, эсеры, меньшевики – в конце июля 1918-го временно задушили Советскую власть в Баку, арестовали и бросили в тюрьму бакинских комиссаров. Среди них были председатель Бакинского СНК и нарком иностранных дел С. Шаумян, нарком внутренних дел П. Джапаридзе, комиссар и зам. наркома М. Азизбеков, комиссар по делам народного хозяйства И. Фиолетов, другие комиссары, в том числе и Анастас Микоян (по понятным причинам имя последнего среди членов этой организации в энциклопедиях и справочниках не значится).

Далее действия развивались, – согласно мнению советских историков, – по следующему сценарию: большевикам удалось освободить приговоренных к расстрелу комиссаров, доставить их на пароход «Туркмен», который отплывал из Баку. Но контрреволюционное командование судна взяло курс на Красноводск, где в то время были англичане, и передало революционных деятелей Закавказья местным эсеровским властям.

Ранним утром 20 сентября 1918 года 26 комиссаров Бакинской коммуны были расстреляны между станциями Перевал и Ахча-Куйма Закаспийской ж/д. Через два года их останки перевезли в Баку и похоронили на площади, которую так и назвали: Площадь 26 бакинских комиссаров.

Итак, из всех арестованных членов бакинской коммуны остался в живых один – Анастас Иванович Микоян. Любопытно, кто же предал легендарных революционеров Закавказья?

Ответ напрашивается невольно: тот, кто остался в живых… Но вот как было на самом деле?

Микоян Анастас Иванович /р. 13 (25). 11.1895, с. Санаин, ныне Туманянского р-на Арм. ССР/, советский гос. и парт, деятель, Герой Социалистич. Труда (1943). Чл. КПСС с 1915. Окончил Арм. духовную семинарию в Тбилиси, учился на 1-м курсе Эчмиадзинской духовной академии. Вступив в РСДРП, вел парт, работу в Тбилиси, Эчмиадзине, сотрудничал в с.-д. печати. После Февр. революции 1917 организатор Эчмиадзинского совета, затем пропагандист в Тбилиси, Баку, чл. Тбилисского к-та партии. И т. д.: делегат…, член… редактор газеты… В марте 1918 участвовал в подавлении контрреволюц. мятежа мусаватистов, был ранен. Летом 1918, в период борьбы с герм. – тур. интервентами, комиссар бригады Красной Армии; участвовал в руководстве боевыми действиями на фронте. После временного падения Сов. власти в Баку в июле 1918 пред. подпольного горкома партии. Предпринял попытку (?!) освободить арестованных бакинских комиссаров, но сам был арестован в Красноводске и лишь случайно с неск. товарищами (?) избежал расстрела; находился в красноводской, затем в кизыл-арватской и ашхабадской тюрьмах. В февр. 1918 по требованию Бакинских рабочих англ. оккупанты (ну очень требований рабочих испугались) вынуждены были освободить М. (освободили за то, что он был стукачом и выполнил свою гнусную функцию?) с группой арестованных и выслали из Закаспия в Баку.

А вот, для сравнения, выдержка из «Энциклопедического словаря», изданного государственным научным издательством «Большая Советская энциклопедия», Москва в 1954 году.

Микоян, Анастас Иванович… В сент. 1918 был арестован англ. интервентами, сидел в тюрьме вместе с 26 бакинскими комиссарами и лишь случайно избежал расстрела.

Как видим, хотя суть событий скрыта, однако четко расставлены акценты: сидел вместе с 26-ю и спасся не с несколькими мифическими товарищами, а один…

…В народе одно время говорили: от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича… Во времена руководства страной Лениным Анастас Иванович стал членом Политбюро РКП(б), членом ЦК стал до 1917-го года. Был выдвинут на ряд руководящих должностей в партии, в 1926-м избран кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б), а в 1935 Сталин ввел его в Политбюро ЦК ВКП(б). После смерти Сталина он являлся членом Президиума (Политбюро) ЦК КПСС все время правления Хрущева, до октября 1964 года. Пришедший к власти Леонид Ильич Брежнев оставил Микояна членом Политбюро ЦК до 1966 года. А членом Президиума Верховного Совета он оставался до конца своих дней.

Когда под Первым секретарем ЦК КПСС Хрущевым зашаталось кресло партийного руководителя, Анастас Иванович уверенно посоветовал Никите Сергеевичу согласиться с решениями Пленума ЦК КПСС и ничего не предпринимать. Он – с 1958 по 1964-й год– был первым замом председателя Совета министров СССР. За верноподданность Никите Сергеевичу он в июле 1964 года был назначен на должность формального главы государства– Председателем Президиума Верховного Совета СССР. И оставался в этой должности до декабря 1965 года.

Из уст в уста ходил тогда в народе анекдот. «Анастас Иванович, говорят вы не пользуетесь зонтиком и ваш костюм никогда не намокает под дождем». На что лукавый Анастас Иванович отвечал: «А я, товарищи, хожу между струек дождя». В этом простом анекдоте народ передал сущность Микояна.

А вот еще анекдотец из жизни. В 1953-м Анастас Иванович занимал пост министра внутренней и внешней торговли СССР. Как известно официально, в марте того года умер Сталин. Власть сменилась. Прославляя культ личности вождя, немало в этом преуспели деятели искусства, в частности, кинематографисты. В советских фильмах образ великого Сталина был воплощен народным артистом Советского Союза, многократным лауреатом Сталинской премии Геловани. Легенды говорят о том, что после смерти Сталина талантливый артист остался без работы, и неудивительно, – подули иные ветра… Тогда артист не смог ничего иного придумать, как при случае подарить усы и парик товарища Сталина, которые ему приклеивались на съемках… руководителю партии товарищу Хрущеву. А было все так.

Никита Сергеевич, принимая его, сочувственно сказал: «Мы в ЦК, товарищ Геловани, ни в чем вас не упрекаем, вы артист и, судя по всему, хороший. Я думаю, вы заслужили персональную пенсию». Растроганный кавказец, не зная как благодарить Первого секретаря ЦК, дрожащими руками открыл свой портфель, вынул оттуда парик и усы и положив их с краешку стола, с акцентом произнес: «Товарищ Хрущев, это все, что осталось от моей главной и единственной роли. Возьмите на память и освободите мою душу от греха». Откланявшись, благодарный артист покинул Кремлевский кабинет.

Никита Сергеевич, как говорят, долго ходил около сталинского парика с усами и как-то по особенному рассматривая эти артефакты безграничной власти, все бормотал что-то невнятное, затем, схватив обеими руками парик, натянул на свою лысую голову, после чего умудрился прилепить и усы. Очевидно, Никита Сергеевич хотел ощутить себя в образе великого диктатора, на мгновение представив себя великим горцем.

В это время отворилась дверь и в кабинет вошел Анастас Иванович Микоян. Увидев такое преображение, – даже нет, внезапно и бесповоротно поверив в случившееся, Микоян всплеснул руками и скороговоркой произнес: «Слушай, дорогой товарищ Сталин, ты опять вернулся в свой кабинет. Тут, пока тебя не было, эта жирная свинья та-ко-го-о натворил!» Никита Сергеевич, услышав подобные слова, в ярости сорвав с себя парик и усы, возопил: «Да как ты смеешь, неблагодарный Анастас!» Но тот, не растерявшись, тут же произнес: «Как я тебя, Никита Сергеевич? Только ты один способен понять подобные шутки»…Недаром говорят, Анастас Иванович Микоян – самый хитрый из армян.

Эту байку, как и некоторые другие, я слышал от тех, кто занимал должности секретарей ЦК.

История 3…Достоин справедливой большевистской пули

Эта была одна из тех ночей, когда на состояние размышлений и поступков Генсека влияли естественные явления природы. В ту ночь глубокой осени с низко висящих над столицей облаков лил не знающий конца и края косой дождь. Иногда порывы ветра в кремлевских закоулках и по крыше завывали пьяно и резко, с мистической жуткой силой.

Закончив работать с документами, вождь остановил взгляд на часах, время было далеко за полночь, и перевернул листок откидного календаря. Встал, прошелся вдоль стола заседаний, посмотрел на массивную хрустальную пепельницу, разломил несколько папирос с хорошим югославским табаком, набил им свою трубку и положил ее около пепельницы. Делал он это методично, не спеша, отработанным однажды и навсегда приемом. А его взгляд, казавшийся отсутствующим, наверняка погрузился в недалекое прошлое.

Вождь в мягких сапогах так же неспешно подошел к столу и взглянул на черную конструкцию кремлевской «вертушки». Его некрупная кисть легла на трубку и долго лежала. Через какое-то время характерный гортанный голос уже будил товарища наркома: «Ты што, сь-пишь, Анастас? В это время надо нэ спать. Надо или работать или любить жен-шину. Приезжай. Надо поговорить».

Через несколько минут в кабинет вождя вошел Анастас Микоян, один из комиссаров Бакинской коммуны. Вождь молча указал дымящей трубкой на стул и спросил: «Скажи, Анастас, сколько мусульман било в Бакинской ка-аммуне?» Микоян не впервые слышал от вождя вопросы по поводу Бакинской коммуны. И всякий раз он не мог понять: всерьез говорит Генсек или просто шутит, – дотошно-жестоко, в своем дьявольски-изощренном стиле. Но каждый раз, когда он об этом спрашивал, мелкая дрожь пробегала по спине и долго не могли остановиться трясущиеся колени.

Микоян давно уже заметил, что при вопросах о Бакинской коммуне Сталин внимательно, словно подопытного кролика, рассматривает его. И при этом не подходит близко, а смотрит издалека, из глубины кабинета, но всегда – внимательно, словно давая понять, что знает о нем даже то, что и ему самому не известно…Однажды вождь ему сказал: «Анастас, у тебя так трясутся ноги, ш-то, боюсь, што у тэбя отвалятся яйца. А как жи-ы тогда ты будешь спат с Ашхен?…И потом: слушай, я все-о понимаю, но па-ачему ты женился на эта-ай армянке с такой фамилией: Туманян. Мне говорят, ш-што она твоя то ли два-аю-родная или какая там се-стра».

Неизвестно, что мог сейчас спросить Сталин. Помимо того, что уже спросил. Микоян опять трясся, а вождь, неожиданно подойдя к нему и направив в его голову дымящуюся трубку, сказал: «Срэди бакинских комиссаров было только двое мусульман: Азизбеков и Везиров. А а-стальные били, как ты думаешь, – кто? Авакян, Костандян, Барьян, председатель совнаркома Ша-аумян, русские Петров, Корганов, Фиолетов, грузины Джапаридзе, Николайшвили… слю-шай, а кто ты у меня… ты тоже вроде би Микоян, а значит, армян».

Кураж, попахивающий смертью, исходил из уст вождя, и Микоян всем своим дрожащим сердцем ощутил неистребимую жажду Сталина в очередной раз потешаться над ним. И горше всего, что неизвестно: когда переступится критическая черта, за которой наступит расплата…

…Как член совнаркома Азербайджана, Анастас Микоян, как и его соратники, проводил террористическую линию укрепления своей власти: производились массовые расстрелы заподозренных в сотрудничестве с мусаватистами и белыми. При этом изымали миллионы денежных купюр из промышленников, легко уничтожая несогласных, бросая их в тюрьмы. Но, даже несмотря на репрессии, власть все никак не могла состояться. Вот и два комиссара – левоэссеры Покровский и Киреев– сделали попытку бежать, спасаясь от участи строителей счастливого будущего для всех советских граждан… Их поймали и по предложению Анастаса Ивановича Микояна, которое безоговорочно поддержали все комиссары, расстреляли… Предателям не место в светлом будущем…

Сталинская трубка с мундштуком, словно дымящийся после выстрела ствол нагана, вновь мелькала перед испуганными глазами бывшего бакинского народного комиссара. «Так как ти думаешь, какова причина, ш-то белые проиграли в минувшей войне? Только не говори мне цитатами из «Правды». Ну ш-што ты весь трясешься? Хочешь, сказать ш-то нэ знаешь правду… Если знаешь, – так и скажи; нэ знаешь, – тоже скажи. Но если знаешь и не говоришь, чего ты тогда достоин? Правильно дрожишь… достоин справедливой большевистской пули… Но я тебя должен просветить, ш-тоби ты всэгда знал кому когда и ш-што говорить о Советской власти».

И, глядя на трясущегося собеседника, неожиданно добавил: «И самое главное, ти должен запомнить, што говорить о товарище Сталине. А о нем ты после его смерти будешь говорить всякие гадости… Себя будешь примазывать к великому Ленину, а товарища Сталина великим ш-щчитать нэ будешь. Ти будешь с ним поступать так, как поступаешь сейчас в отношении бакинских товарищей… Послушай, я скажу тебе, почему белые проиграли эту войну… Когда у Колчака били одни победы весной 1919 года, у него под ружьем било более 130 тысяч солдат. А у Деникина – 65 тысяч, у Юденича – 11 тысяч. А в нашей Красной армии– полтора миллиона… Когда наступит осень 1919 года, наступит время побед Дэ-никина, у него будет почти 170 тысяч человек. А у Колчака останется менее 50 тысяч. У Юденича вообще 10 тысяч… Численность же нашей армии большевиков соста-вляла почти 4 миллиона… Па-анима-ешь, в чем сила… ш-то наша армия была могучей?»

Сталин подошел так близко к Микояну, что казалось, – еще мгновение– и, будь он тигром, разорвет на части. Он словно зашипел: «Количества такого невиданного па-адъема виз-вано было действиями Троцкого. Это– психология, и никакой любви народа к большевикам и к Троцкому никогда не было… Повторяю: это психология толпы… Вся страна– царская Империя– превратилась в два чудовищных лагеря. Но если ти в эту сказку поверишь, то эта будит брехня… потому ш-то в любом вооруженном конфликте большая часть всего населения, к кому бы она ни тянулась, остается инертной… И вот эту огромную массу Троцкий положил на лопатки… Он осуществлял тотальные мобилизации, массовые расстрелы, жестоким, искусственно насаждаемым голодом, и чудовищной пропагандистской обработкой неграмотного населения… ми-то хорошо знаем, что в наших партийных рядах идейных большевиков было 4 %, а более 20 % объявляли себя сочувствующими… Ими… знали их мотивы… почему они так сочувствуют… Троцкий создал массовую разруху, тем более ш-то только што закончилась Первая мировая война… Он сделал все возможное, што-би остановить проми-шленность, заглушил сельское хозяйство, которое би-ло лучшим в мире до 1914-го года. И от сельского хозяйства не отставала наша проми-шленность… А Белые армии были в основном добровольческими… И служить в нее шли люди, согласно своих убеждений… Любая мобилизация насильственными методами со стороны белых повернулась би против них. Применять же белый террор, как это делал Троцкий, a-ни не могли. Потому што этим самым они би перечеркнули сво-аи монархические идеалы, за которые они сра-жались и превратились би в ба-альшевиков. Это могли себе позволить только Махно, Дутов, Григорьев, Семенов, а-атаманы наши-и… A-ни словно падшие анархисты. Нэ признавали ни царской за-конна-сти, ни троцкистского правопорядка. Для них та же идея ва-азрождения России нэ представляла ценности. Ибо любое возрождение российской государственности возможно только чэ-рез законность. Ты же слышал, Анастас, ш-што атаманщину на-азивали белым большевизма-ам…»

Сталин глубоко затянулся и неспешно стал выпускать изо рта дым, наблюдая за сизыми облачными сгустками. Он не обращал никакого внимания на собеседника, отчего казалось, что тот его вовсе не интересует; однако вождь продолжил. Его рассуждения были странными, но странными для того, кто их слушал. А не для самого вождя, ведавшего куда как больше, чем все, кто жил и творил – хорошее ли, плохое ли, – в его утомительно-горькое время. Впрочем, в подобные минуты он общался не с тем, кто стоял рядом, а с тем, кто невидим, но вечноприсутствующий, кто всегда выше нас… Это знание пришло к Сталину после того, как его земная карма была подкорректирована ученым Барченко… Он разговаривал с высшими силами.

«Одной из самих больших причин поражения царских генералов би-ло то, ш-то они не были политиками. И Троцкий это знал, когда учился в а-амы-рыканском университете. Армия российского Императора би-ла всегда вне политики и использовалась царем только в том случае, когда на нашу землю нападал враг. А получилось, што армия, которой руководят толковые царские генралы, – но не политики, – должны воевать са-а своим народом… против своего народа… Психологически, практически ни одному царскому гененаралу нэ был понятен этот феномен. Ни один из генералов не шел на поступки, дела которых могли у-ущемлять интересы России… Это Троцкий, продавшись амы-рыканцам, торговал интересами России. Не царские генералы заключали с иностранными государствами договора, а Троцкий заложил всю Россию и Аляску заокеанским за-аправилам капитала. А народу пообещал счастливый социалистический рай… А царские генералы своей бескомпромиссностью в отношении к сва-аей да-арогой России нажили сэ-бе врагов в лице но-вих властей и тех же и-иностран-цев. Правительство Ленина, под влиянием Троцкого, без за-аз-рения совести заключало договора со всэми иностранцами… хоть с чертом, лишь бы удержаться у власти. Причем на любых условиях… Троцкий обещал все, што можно и што нэ можна-а. И, конечно, его, а не царских генералов, поддэрживали заокеанские финансовые воротила…

Должен заметить, Ленин проиграл Троцкому, потому што был бестолковим. Но почувствовав вкус власти, он ра-азры-вал некоторые соглашения с западными державами, которые инициировал Троцкий. А объяснял он это на заседаниях совнаркома тем, што в этих договорах отпа-дает нужда. Эта-а царским генералам совсем би-ло непонятно. Существенным основанием для поражения талантливых русских ва-аеначальников, возглавившим белое движение, было то, што-о воспитанные в духе серебрянного века русской культуры, генералы нэ умели нагло врать, нэ умели обещать за-алотые горы и давать заведомо не-ви-пол-нимые обещания. A-ни не использовали такого острого оружия, как пропаганда. А ведь ты, Анастас, хорошо знаешь, што газета – самое острое, самое сильное оружие нашей печати. И большевики, ведомые Троцким, максимально использовали силу пропаганды, великолепно развили до мак-сы-мального совершенства искусство дезинформации, ль-жи и клеветы. На ви-исоком профессиональном уровне троцкисты обработали чуть ли не все регионы нашей родины. И красный тыл, и белый тыл, области и края… Все регионы страны просто били атакованы ди-а-метрально противоположными лозунгами и а-абсолютно разным набором дезинформации… этими различными пра-а-па-гандыстскими поездами с а-агит-бригадами. Ити знаешь, кто в этом хорошо постарались? Не комиссары… Троцкий не зря учился в Америке в университете, он ха-арошо усвоил уроки психологии, подчеркиваю, психологии русской толпы. Троцкий никогда не сумел би совершить переворот в сознании русского народа, если би он не привлек в качестве основного стержня пропагандисткой работы в агитпоездах, на агитпараходах жен-шщин – Коллан-тай, Землячку, Крупскую, Стасову, Гопнер, Фотиеву, Седову, Каменеву– все они были нэ только революционными шлюхами и профессиональными пропагандистками, но и сильными психоаналитиками, знания и о-пит которых Троцкий использовал при создании ВЧК. Благодаря действиям Троцкого и его опоры на этих 6…Й удалось создать мощный пропагандистский и репрессивный а-аппарат, равному которому мир нэ знал… И все эта-а объяснялось народу как злодеяния и происки врагов. Э-та-ат символический образ настолько довлел над русским народам, што э-тот народ легко заглотил проводимые под руководством Троцкого и Ленина террор, разруху, продразверстку… Более того, народ поверил раз и наверное на-авсегда, што в этом повинны глупый Николашка, царские генералы, па-меш-щики и капиталисты.

Троцкий и его бабский прапагандистский а-аппарат ви-шщали на всех углах России, што чем бистрее ми ра-азобъ-ем белых, тем бистрее на земле наступит коммунистический рай. В пра-тивном случае в России установится ад… Следует учесть, што Россия би-ла богомольная и верующая страна… Троцкий использовал в своей борьбе и такой важный аспект. Царские генералы не устраняли причин смуты и хаоса в нашей стране в период Первой мировой войны, зато использовались Троцким и его амырыканскими заправилами, которые привели к власти правительство Ленина, законодательную власть Свердлова, а над ними – вождем Троцкого.

…Конечно, такого драконовского террора для у-станов-ления своей власти, мир нэ знал. Ты, Анастас, хорошо видел те прикази-и, которые подписал Ленин… Ми сейчас истребили тех, кто эти прикази тогда ви-полнял. Я тебе прямо скажу. Сейчас у нас осень 1938 года. Если би ми нэ избавились от этих ру-уководителей террористической армии, на-азивавших себя Рабоче-крестьянской, ми би не сумели создать такое государство, как Советский Союз».

Неожиданно для оцепеневшего Микояна Сталин замолчал, как-то подозрительно взглянул на давно погасшую трубку, отошел от стола, затем еще раз посмотрел на трубку и положил ее на свой рабочий стол. Вернулся за пепельницей, стоявшей на столе заседаний, неспешным жестом взял ее двумя руками и перенес на рабочий стол. Такими же спокойно-неспешными движениями вычистил из трубки пепел, постучал ею о пепельницу, и в наступившей титишине Микоян отчетливо услышал волшебный звон хрусталя.