скачать книгу бесплатно
Не знаю как Тони, но мне очень хотелось заморочиться и называть Мистера Наглость исключительно официально.
– Тони вы тоже в подсобку затаскивали для обсуждения формы обращения? И вообще, это помещение только для персонала. Покиньте, пожалуйста.
Данная фраза не успела пройти мыслительной обработки, потому выскочила во всей красе. Без купюр, так сказать.
Великолепный мужик напротив слегка свел идеальные черные брови, но почти сразу ослепительно улыбнулся:
– Не боись, начальство не заругает. А вообще, смотрю, ты с юмором, детка. Это хорошо.
– Очень хорошо, – кивнула я, лихорадочно думая, как же выпутаться из ситуации.
Логика подсказывала, что меня не просто так затащили в подсобку и с ходу разделись. Испорченное любовными романами и мелодрамами мышление намекало, что после такого деву обычно зажимают в углу.
С другой стороны, наш эпичный забег видел Тони. Может, клиент просто настолько постоянный, что знает бар от “а” и до “я”, а ты, Маргарет, уже придумала себе непонятно что.
Тем временем мистер Роу надвигался на меня с неукротимостью горной лавины. Сворачивать уж точно не торопился. В тупом оцепенении я наблюдала за приближением скульптурного торса к моему носу и невиданно офигевала по этому поводу.
Торс остановился буквально в нескольких дюймах, и пришла в движение перевитая красивыми мышцами рука. Она все поднималась и поднималась… Мимолетно огладила мое открытое плечико и устремилась выше… Над головой раздался тихий скрип, а после Джон, насмешливо улыбаясь, продемонстрировал маленькую аптечку, снятую с верхней полки.
Ага, то есть я просто отбежала к стенному шкафу, в который час назад убрала пылесос, и сама не заметила.
– Вот, кошечка, – Мистер Наглость сунул мне в руки аптечку и провел ладонью по груди, показывая поле для деятельности. – Лечи меня всего.
Это он зря сказал. Так как провидение решило, что раз всего, значит всего, и никаких отговорок! Потому открыло шкаф, и оттуда прямо на ногу брутальному байкеру вывалился памятный пылесос.
Далее последовала феерия лексических выражений, которые не употребляют в приличном обществе, но знают совершенно все. Данный джентльмен владел ими в совершенстве, сочетал самым невероятным образом и отличался шокирующим мою приличную душу креативом.
В тот самый момент, когда Джон рассказывал в каком именно месте он видел пылесос у разработчиков платяных шкафов, открылась дверь и на пороге появилась запыхавшаяся Линда. Девушка быстро просканировала помещение, очевидно сделала какие-то выводы и проговорила:
– Мистер Роу, мы вам так рады! Новенькая случайно опрокинула на вас кофе? Просим прощения, она первый день… и мы так долго искали девушку, которая устроила бы мистера Осборна…
На последней фразе она бросила настолько осуждающий взгляд на мужчину, что стало понятно: понравиться маньяку Осборну – та еще задачка. Потому я ценный кадр и меня надо беречь, а не зажимать в подсобках.
– Да ничего страшного, – скривившись, ответил Джон, отступая от меня на шаг.
– Давайте я вам помогу? – Линда с неотвратимостью “Катрины” налетела на нас, забрала у меня аптечку и “вынесла” из подсобки мужчину, по дороге воркуя: – Идемте в ваш кабинет, я помогу вам. Сильно обожглись?
– Да не то чтобы сильно, но…
Спустя минуту в коридорах затихли голоса, а я потерла висок и спросила сама себя, во что я ввязалась и кто этот мистер Роу?!
Ответы на свои вопросы я получила, когда вернулась в зал. Тони сидел на стойке, рядом стоял стакан темного пива, а на его коленях развалилась та самая кошка-альпинистка, пострадавшая из-за меня.
– Жива? – весело поинтересовался бармен и отсалютовал бокалом: – Ну что, с почином!
– В смысле?
– В прямом. У “Депрессии”, кроме вала очевидных плюсов, есть два специфических минуса: Бенедикт Осборн и Джон Роу. Джон – владелец бара и редкостный бабник, который не пропускает ни единой юбки. Правда, стоит отдать ему должное, никого не принуждает – все хотят сами, хотя осознают, что они для него приключение на один раз. В итоге страдают, плачут, отвратительно исполняют свою работу и вылетают. Потому Линда и помчалась тебя “спасать”. Ей сейчас нужна адекватная официантка, а не очередная разомлевшая киса.
– Ага… – протянула я, не в силах родить какую-то более осложненную фразу. – А Бенедикт Осборн это тот самый… менеджер по связям с котами?
– Угу, – невнятно буркнул в стакан бармен и добавил уже более четко: – Серый кардинал “Депрессии”. Официально он тут никто, но без него здесь ничего не решается. Темная лошадка. Мистер Икс. Господин Неизвестный!
В этот момент раздался ленивый голос со смутно знакомыми интонациями:
– Надо же, сколько комплиментов одному мне… Энтони, я смотрю, у вас настолько богатый словарный запас и столько эпитетов, что хоть в театр иди. Вы точно не ошиблись с местом работы?
Бармен побледнел так сильно, что даже я впечатлилась.
Обладатель бархатного баритона, способный вводить людей в клинический шок одним своим появлением, стоял за моей спиной, и оборачиваться к нему очень не хотелось. Меня посетило стойкое чувство дежавю. Совсем недавно я вот так же ощущала взгляд Джона Роу, но сейчас чувства были совсем иными.
Холодно. Было странно и холодно. Волоски вставали дыбом, а кожа покрывалась мурашками. Я четко ощущала, что там, за мной, кто-то очень сильный.
Есть люди, властность которых ощущается на невербальном уровне, просто в атмосфере, когда ты приближаешься на определенное расстояние.
– Маргарет, – в голосе смотрителя за котиками слышался странный микс из удовлетворения и раздражения. Тихие шаги невесомыми ударами прошлись по моим нервам, так как мужчина решил меня обойти, видимо, решив, что если гора не идет к Магомету, то Магомет не развалится и прогуляется к горе. – Линда хорошо о вас отзывалась. Но… вы наступили на Харли и облили кофе владельца бара. Это плохо.
В голосе Бенедикта Осборна звучало тщательно выверенное недовольство. Та малая доля, которая заставит меня устыдиться, раскаяться и кинуться в ноги, заверяя, что больше никогда!
Этот мужчина в классическом серо-стальном костюме с правильными чертами лица и жестким взглядом дымчатых глаз идеально владел своим голосом. И несомненно психологией.
Энтони был более чем прав в своих характеристиках.
Серый Кардинал сверлил меня пристальным взглядом из-под длинных и черных, несмотря на светлые волосы, ресниц и, очевидно, ждал результата.
– Я буду внимательнее. Извините.
Потупившись, я изобразила все полагающиеся случаю эмоции, которых, если честно, не испытывала. В конце концов, все началось с того, что в меня вцепились когтями, а тут, извините, любой бы дернулся! Даже этот айсберг.
– На первый раз мы учтем все нюансы, – красивые, чувственные губы мистера Осборна дрогнули в намеке на улыбку, а после он поправил сколотый булавкой галстук и чуть склонил голову в прощальном поклоне: – Всего доброго.
И ушел.
Я смотрела ему вослед и не могла отделаться от ощущения, что от нас грациозными извивами удаляется здоровенная и очень опасная змеюка.
Энтони незаметно перевел дух и продолжил болтать как ни в чем ни бывало, а я опустила взгляд и наткнулась на свои чуть подрагивающие пальцы.
И сделала вывод, что лишний раз лучше не сталкиваться с этим с хроносоманьяком, помешанном на всем идеальном, а также на классических костюмах и психологии. Мне же спокойнее!
Глава 3
~Бенедикт Осборн~
Я не люблю людей.
От души, искренне и со всей возможной самоотдачей. Люди сложные. Люди переменчивые. Люди нелогичные!
Последнее удручало больше всего. В юности так вообще раздражало. Можно придумать идеальную схему, а после от нее камня на камне не останется из-за такой мелочи, как человеческий фактор. Прошли годы, я уже давно не юнец, да и психологию изучил вдоль и поперек, по всем винтикам и шестеренкам, но… идеального понимания это мне не принесло.
В данный момент я бесился по одной простой причине. У причины было имя. Джон Роу.
А дальше, как следствие, его откровенно кобелиная натура, которая не могла пропустить мимо ни одной юбки, организовывая тем самым немалые проблемы с подбором кадров к нему же в бар!
Пару месяцев назад я настолько отчаялся, что нанял пару очень страшненьких девушек, но даже это не спасло. Одна попалась на краже, а во второй Джон разглядел потрясающие ножки, которые просто преступление не пристроить себе на плечи.
Как раз в этот момент дверь моего кабинета открылась и на пороге появился байкер с довольной рожей того самого кобеля, о котором я сейчас думал.
– Бен! Как я тебе рад!
– А я не очень, – флегматично отозвался я, бросив на единственного друга хмурый взгляд. – Ты меня разочаровываешь все больше и больше. Сколько можно клеиться к официанткам?
– Ну как я мог удержаться? – беспечно отмахнулся Роу, с размаху усаживаясь в большое кожаное кресло напротив. – Ты ведь видел эту кошечку? Сладенькая – просто сил нет! И веснушки! Мой Бог, Бенедикт, я никогда не думал, что меня так вставят простые веснушки. Интересно, они у нее везде? И на груди, и на по…
– Избавь меня от своих пошлых фантазий, – поморщился я, хотя мысленно невольно вернулся к образу новенькой девочки. Когда она только появилась в кабинете, в своей бесформенной юбке и блузке под горло, с волосами, туго затянутыми в хвост, я даже представить себе не мог, что если стянуть с нее весь этот уродливый шмот, то сложится совершенно иной образ.
Все же как меняет женщину одежда и аксессуары. Из невнятной мышки в аппетитную кошку. Но почти сразу следом за чисто мужским восхищением на меня нахлынул приступ раздражения и недовольства собой. Это не первая официантка в корсете и с ушами, нужно выбросить из головы вредные мысли и хоть чем-то отличаться от Джона.
– Но киса, какая киса, – вернул меня в реальность голос хозяина бара, который теперь листал фотки на своем планшете и закатывал глаза от блаженства. – Ты смотри, какая спинка. А глаза? Слушай, я с первой же фотки залип, жить без нее теперь не могу! Нужна она мне, на что угодно готов! И какие дети у нее будут, какие дети!
Меня сложно потрясти до отвисшей челюсти, но Джон справился с блеском.
– Так… Стоп. Ты о ком?
– О кошке, конечно, – Джон перекинул мне планшет, где было фото красивого, изящного котенка серебристого окраса. Месяца два, не больше.
Более того, эту хвостатую самку я сам буквально вчера разглядывал во всех ракурсах. А также изучал фото родителей и родословную до седьмого колена.
– Сожалею, Джон, но я присмотрел ее первым и уже веду переговоры с владельцами. Скоро поеду забирать в США. Так что я, безусловно, сочувствую твоей утрате, – ухмыльнувшись в лицо заклятого дружка, я “щедро” разрешил: – Но если ты будешь хорошо себя вести и перестанешь портить штат своего, прошу заметить, бара, то так и быть, приглашу в гости и позволю протянуть руки к моей Ртути на предмет “погладить”.
– Ну зачем тебе эта кошка? У тебя же уже есть абиссинская красотка и любимчик мейн-кун. Которого я, кстати, и подарил! Ну Бен, действительно, куда тебе еще одну?
– Потому что это нибелунг, – мечтательно протянул я. – Редкая порода, названная в честь “порождения тумана” из древнего немецкого эпоса. Она совершенство, она чудо, она мечта. И станет идеальным компаньоном.
– Ага, вы станете вместе не любить людей, – фыркнул Джон, намекая на особенности моей психики.
Так уж случилось, что с животными общий язык я находил намного лучше. Пожалуй, единственным человеческим исключением был Джон. И то с тем самым допущением, что наша дружба началась именно на фоне общей привязанности к кошачьим.
– Нет, дорогой друг, мы будем вместе не любить тебя, – в том же тоне ответствовал я, намекая, что еще чуть-чуть и Джон не подойдет к моей кошке даже на пушечный выстрел, а если попытается протянуть к ней руки, то немедленно протянет ноги.
– Так, Бенедикт… – Джон закинул свои ноги в отвратительных “камелотах” на мой антикварный столик, и его лицо озарилось торжествующим выражением. – Лучше давай решим этот спор как настоящие мужчины. Как в древние времена.
– Предлагаешь прямо сейчас набить тебе… с твоего позволения, все же назовем это лицом, хотя уместен совсем другой синоним? – задумчиво спросил я, прокручивая на пальце фамильный перстень-печатку. – Предложение интересное, не скрою, но, наверное, все же нет. Ты же знаешь, я не люблю рукоприкладство. Разве что ты вызовешь меня на дуэль, но мы оба отвратительно фехтуем, а ты еще и крайне паршиво стреляешь. И вряд ли хочешь настолько бездарно проиграть мне нибелунга.
– Нет, Бен, мы оба знаем, что в аристократических развлечениях я тебе не конкурент. Я предлагаю более интересное пари, – ради такого дела Роу даже снял ноги со стола. – Решишься или спрячешься за ширмой своего воспитания?
Он совсем за идиота меня держит? Попытка взять на “слабо” даже смотрится смешно. К сожалению, как бы не смешно она смотрелась, но вполне могла сработать.
У меня была лишь одна пагубная до безобразия страсть. Это споры. Недаром в одном из старейших клубов для джентльменов “Уайтс” была большая книга, где записывались всевозможные пари, зачастую очень глупые, в которых участвовали мои предки. Видимо, я унаследовал от них эту пагубную страсть.
Увы, Джон Роу знал меня так же, как и я его. Давно и хорошо. И прекрасно выучил немногочисленные слабые места.
– Озвучь…
Ч-ч-черт!
– Помнишь детку, которую ты сегодня взял на работу? – Роу мечтательно прищелкнул языком. – Так вот, кого она выберет, тому достанется и кошка. Я лично куплю тебе Ртуть, если ты завалишь новенькую… можешь даже в кроватку, так и быть, не буду смущать твои пуританские взгляды. Поимей хоть в миссионерской позе, главное, поимей.
Раздражение накрыло удушливой волной, затягиваясь на шее подобно удавке. Я невольно вскинул руку, ослабляя узел галстука и остро сожалея, что нельзя так же просто избавиться от эмоций.
Джон стремительно приближался к заветной черте, которая отделяла узкую прослойку тех людей, кого я готов был терпеть, от основной массы, что искренне ненавидел. Беседа переставала быть забавной, но я пока достаточно владел собой, чтобы вернуть подачу. Без агрессии.
– Я? Эту вульгарную девицу с русскими корнями? – с показным спокойствием осведомился я, сдерживая дурацкую привычку “щелкать суставами пальцев” в момент злости.
Злость – опасное чувство. Она последняя ступень к ярости, а человек в этом состоянии не способен адекватно мыслить.
От новенькой я был не в восторге, если не сказать хуже. Во-первых, она наступила на Харли и, судя по лицу, не особо раскаялась, а во-вторых… бесила. Потому что я почему-то обратил внимание на то, что в свете ламп главного зала ее волосы блестят медью, а веснушки становятся чуть темнее, словно жженый сахар за несколько мгновений до того, как стать карамелью, вызывая странное желание собрать их губами.
– Она еще и русская? Фантастика, давно хотел попробовать, а тут такой случай! – В мозг ввинтился до отвращения жизнерадостный голос собеседника, и шумный Роу двинулся к бару, где, по-хозяйски оглядев ассортимент, потянулся к карибскому рому. – Кстати, кола есть?
– Только ты можешь смешивать благородный алкоголь со всякой гадостью. – Моя душа от такого вандализма заходилась в агонии. – Нет, Джон, я не поведусь.
– А если бонус? – выгнул бровь хозяин “Депрессии”. – Я перестану портить девочек.
С-с-с-славься, королева Виктория!
Повторив это как мантру и подавив желание прострелить в теле Джона королевскую монограмму, я ответил в том же тоне:
– А если сюрприз? Например, мое заявление об увольнении на твоем столе, и дальше справляйся как хочешь. Ах, точно… Я даже официально у тебя не работаю, вот это удача, не так ли? То есть прямо сейчас я могу встать, отобрать у тебя мой любимый карибский ром, прикурить кубинскую сигару, прихватить Янтаря и спокойно уйти.
– Не в твоем стиле, Бенедикт, но прозвучало эффектно, это да. Но пообещать забрать из “Депрессии” мейн-куна – самое мерзкое, чем ты мог угрожать. Это же талисман бара! – со скорбным выражением лица протянул Джон и, миг помедлив, вернул бутылку в бар, а после прислонился к стене и, судя по хитро-кошачьему выражению лица, решил зайти с другой стороны: – А быть может, это отторжение из-за того, что ты никогда по-нормальному не совращал женщин? После того случая в университете твое отношение к прекрасному полу сугубо потребительское и, я бы даже сказал, “товарно-денежное”… Или ты уже сам сомневаешься в том, что сможешь получить женщину не по договоренности, а потому, что вы друг другу… понравились?
Ай да Джон, ай да манипулятивная сволочь! На больную мозоль!
– Идет, – ответ сорвался с моих губ быстрее, чем я успел отфильтровать его мыслями. – Готовь деньги и присматривай самолет в Америку за Ртутью.
– Так значит спорим? – довольно прищурил темные глаза Роу. – На малышку… как ее?
– Маргарет Новикова.
С-с-славься…
Я согласился? Захотелось прострелить монограмму уже в своем виске.
– Да, на Маргарэ-э-эт… Мне нравится это имя, будет красиво звучать в постели.
Я лишь дернул уголком рта от этой самоуверенной фразочки и отделался кратким, но многообещающим:
– Посмотрим.
