скачать книгу бесплатно
Я? О нет, я против. Настолько против, что хочется заткнуть этот наглый красный ротик, потому что у девочки Лены из России есть потрясающая суперспособность – раздражать меня каждой произнесенной фразой.
– Не придется, – сухо ответил я, доставая ее рюкзак и маленький чемодан и направляясь в сторону гостиницы.
– Почему это? – осведомилась едва поспевающая за мной поганка.
– Потому что мы с вами больше не встретимся. – Я широко, от всей души улыбнулся, глядя прямо в голубые, как летнее небо, глаза девушки. – Не буду скрывать, что просто счастлив от этого факта.
Да, я не удержался. Да, это непрофессионально.
И именно поэтому стоит как можно скорее отсюда уйти.
Я поставил на пол сумки, коротко поклонился и, не сказав больше ни слова, вышел из холла. Дверь хлопнула, отрезая меня от невероятно раздражающего фактора, и я в самом приподнятом настроении сел в машину, выжал газ и рванул вперед.
Через полчаса нужно прибыть на встречу с родителями, так что не помешает немного поторопиться.
Вот и все. Очередное задание выполнено, круглая сумма получена, и я могу смело закрыть эту страницу и отодвинуть память о ней как можно дальше.
И все вроде бы хорошо. Все правильно. Все как всегда.
Но кое-что не давало покоя.
Девчонка из России оказалась слишком резонансной. Затронула струны глубоко внутри, и теперь они вибрируют. Даже сейчас, когда мы расстались.
Я никогда не понимал значения слова «притяжение». И никогда не понимал, почему достойные, образцовые мужчины ведутся на всяких наглых и распущенных особ.
Никогда раньше.
А теперь у меня вставало при одной мысли о черепушках на упругой груди, перекрестье костей на задних карманах джинсов, обтягивающих красивую, круглую попку. Проклятье, сколько таких попок было в моей жизни?! В штанах, в платьях, да и без оных.
Я никогда не думал о сексе больше отпущенного на это времени и уж тем более не мучился от стояка на неподходящую даже для мимолетных отношений девицу.
Девицу, которая танцует в стрип-клубах! И в ее трусиках однозначно побывало до черта народу. Я всегда брезговал такими женщинами.
Но при воспоминании о том, как она извивалась у шеста, не мог сдержать естественной для мужчины реакции. У меня стояло так, что это отзывалось болью.
Есть ли больший позор для достойного немецкого аристократа?!
Хоть в наш стрип-бар иди, снимай первую попавшуюся рыжую шлюшку и трахай всю ночь, чтобы выбить мысли о совершенно другой женщине. Совершенно другом теле…
Я же не сразу пошел общаться с наследницей. Действовал по отработанной схеме. Сначала собрал на нее всю возможную информацию и посмотрел со стороны в естественной, так сказать, среде обитания.
Видел ее в клубе, где она подрабатывала танцовщицей. И надо заметить, на ее шоу приходило до хрена народа. Уйма разгоряченных мужиков, шарящих глазами по красивому подтянутому телу с шикарной грудью и упругой попкой.
Поправочка: таких же, как и я, разгоряченных мужиков, жадно смотрящих на то, как она танцует. К ней тянули руки с купюрами в стремлении засунуть деньги в маленькие трусики или в топ, но девчонка ловко уворачивалась от непрошеных прикосновений, позволяя ласкать себя только взглядом. Изображала недотрогу.
Именно тогда я впервые ощутил несвойственное мне желание утащить девицу в подсобку, нагнуть, стянуть невесомое белье и трахнуть прямо там. Перед этим как следует отшлепав за плохое поведение. Очень плохое поведение…
Я опустил взгляд на штаны, под тонкой тканью которых было отчетливо видно, что основной мужской орган равнодушным к воспоминаниям не остался.
Надо заканчивать с этим. Еще не хватало на встречу с родителями прибыть со стояком.
Ровно без двух минут шесть я подъехал к ресторану. Еще раз взглянул на часы, убеждаясь в точности, и вышел из автомобиля.
«Lommerzheim» был одним из лучших заведений в Кельне. Прекрасная немецкая кухня, правильная атмосфера, разве что излишне шумная в последние годы из-за наплыва туристов. Я бы предпочел более тихое место, особенно если родители собирались говорить о важных делах, но вкусы отца были непоколебимы. Здесь подавали лучшие сосиски во всем городе.
Внутри царил полумрак, обшарпанные стены под старину дышали колоритом, а интерьер казался вырванным века из шестнадцатого. Но я не обманывался. На всю эту стилизацию хозяева ресторана ежегодно тратили не одну тысячу евро. Даже девушка за импровизированным ресепшн была облачена в национальный костюм.
– У вас забронировано?
– Сайн-Витгенштайн, – назвался я.
Администратор взглянула в толстую книгу с отметками, а после, подняв глаза, фактически пропела:
– Герр Витгенштайн! Пройдемте, вас уже ожидают. Она повела меня меж широких деревянных столов в глубь зала. В этот час здесь было весьма и весьма людно. Но среди шумных посетителей, распивающих эль, за десяток метров я приметил свою семью.
В полном составе.
Шайсе!
Какого черта?!
Рядом с матерью и отцом сидел Дитрих! Брат-близнец и редкостный мудак по совместительству. Если бы сказали, что он здесь будет, я бы точно не пришел. Слишком странные у нас с ним сложились отношения.
Но поздно было уже что-то предпринимать. Поправив очки и не снижая темпа, миновал оставшееся расстояние до столика.
– Клаус, сын мой. – Заприметив меня, матушка весьма сдержанно поздоровалась, даже не потрудившись подняться и приобнять.
Впрочем, я и не требовал.
Отец обошелся приветственным кивком, а заодно и жестом, указывающим в сторону, куда мне следует сесть. Несмотря на завидное для многих богатство, отец был скуп. Это сквозило во всем, от денег и эмоций до движений. Иногда у меня возникало ощущение, что он бы даже не вставал, если бы не насущная необходимость прогуляться до ресторана с любимыми колбасками.
– Сколько лет, сколько зим, Клаус! – Поднимаясь из-за стола, Дитрих ослепительно улыбнулся, сверкая идеально белыми зубами, и протянул руку. – Как Штаты? Слышал, твоя карьера пошла в гору?
Я смерил его жест пренебрежительным взором. Вот уж нет. А после, проигнорировав рукопожатие, сел на предназначенное место и с вызовом пронаблюдал, как моя «практически точная копия» чувствует себя идиотом с протянутой ладонью, потому что пожать ее меня не заставят даже боги.
Дитрих не носил очков, предпочитая контактные линзы, терпеть не мог классические костюмы, вне работы одеваясь в джинсы и майки, из-под рукавов которых торчали татуированные руки. А еще он был на редкость беспринципной адвокатской сволочью. Способной за бабки защищать отпетых подонков, на которых я рыл досье компромата толщиной с руку Шварценеггера.
Надо же было судьбе послать мне именно такого близнеца!
– Моя карьера в Нью-Йорке прекрасна, – сдержанно ответил я. – А как твоя адвокатская практика? Совесть еще не заела?
– Клаус! – предостерегающе одернула матушка, предчувствуя опасность темы. – Мы с отцом позвали вас не для того, чтобы вы поубивали друг друга.
Мои зубы невольно скрипнули друг о друга. Убить брата было бы, конечно, идеей заманчивой, но противоречащей моему жизненному кредо.
– И зачем же мы здесь собрались? – переспросил я, переводя взгляд с матери на отца.
– Поговорить о наследстве, – скупо ответил он. – А именно о мебельной фабрике, фамильном имении и баронском титуле.
В этот момент подошла официантка, она предложила мне меню, но я и без него озвучил заказ:
– Пэффгеновский кельш и сосиски с печеным картофелем.
Девочка умчалась исполнять, а разговор с родителями продолжился.
– Почему именно сейчас? – спросил Дитрих, откидываясь на спинку стула. – Разве это требовало той срочности, с которой вы выдернули меня из Берлина?
– Это же совершенно очевидно, Дит. – Мать гневно сверкнула очами. – Мы с твоим отцом уже не молоды! А вы с братом явно не сможете договориться мирно, когда этот вопрос станет актуален!
– Генриетта, не нервничай! – Отец положил руку на ладонь матери, и она тут же умолкла. – Итак, наследство. Совершенно очевидно, что поделить имущество пополам между вами двумя – это стратегически неверный ход. Активы должны увеличиваться, но ни в коем случае не дробиться. Это главное правило рода Сайн-Витгенштайн.
Боковым зрением я видел, как Дитрих возвел глаза к потолку. Неблагодарная сволочь. Он, как и я, был всем обязан семье: образованием, положением, финансами. Но он ни капли не уважал род. Вероятно, деньги были вообще единственной вещью, которую он ценил.
– Поэтому мы с Генриеттой приняли решение, что все, начиная от бизнеса и заканчивая титулом, получит только один из вас, если… – Отец сделал театральную паузу, что было для него совершенно нехарактерно.
– Если? – выжидательно переспросил братец. Я видел, как при слове «бизнес» у него зажглись глаза.
Прибыльнейшая мебельная мануфактура. Авторские работы из красного дерева, сотни заказов по всему миру и баснословный доход.
Меня же никогда не прельщали эти опилки, но вот честь рода… Разве мог я позволить этой беспринципной сволочи получить официальный титул барона?
– Если, – продолжила мать, – вы женитесь!
– Что?!
Я не сдержался и все же повысил голос. Слишком уж шокирующими оказались новости.
– И всего-то? – хохотнул братец.
В попытке вернуть чувства под контроль я снял очки и принялся их тщательно протирать. Это успокаивало.
Шайсе!
Но если моим родителям так нужна невестка, то это действительно не столь сложно. Я могу завтра же вернуться в Штаты и найти способы склонить к браку Алисию Николс. Девочка хорошая, проверенная, а на остальных нужно время. Из нее вышла бы вполне неплохая, совершенно ненавязчивая, а главное, удобная жена. Видимо, придется наплевать на дружбу с Томасом. Найдет себе другую мышь.
– Все не так просто, дорогие, – продолжила мать. – Рудольф уже упомянул, что семейные активы должны только расти, и, кроме того, наш род не может позволить принять в семью какую-нибудь простолюдинку. Поэтому идеальную во всех смыслах невесту мы с отцом вам уже подобрали.
Я напрягся. Дитрих тоже. Впервые за долгие годы наши эмоции совпадали.
– И кто же эта счастливица? – поинтересовался он, в уме явно прикидывая всех незамужних немецких аристократок.
Я занимался тем же и, как назло, не мог вспомнить ни одной.
– Елена Успенская, – гордо возвестила матушка. – Внучка почтенной баронессы Лихтенштайн, которая после смерти фрау получит все ее огромное состояние.
– Шайсе! – я выматерился вслух, чего не позволял себе при родителях никогда. – Да вы с ума сошли! Вы хотя бы видели это недоразумение?!
В памяти всплыло красноволосое и пирсингованное чудище с черепами на майке. Курящее, танцующее стриптиз в русских клубах, говорящее с кошмарным акцентом и имеющее совершенно невыносимый характер. Как она меня обозвала? Фашистом?
– Нет, мы ее не видели, – ровно отозвался отец. – Но это совершенно неважно. Конечно, ее немного подпортило русское воспитание, но немецкую породу ничем не перебить. Но что самое главное, тебя, Клаус, видела ее бабушка и одобрила ваши с братом кандидатуры в качестве женихов.
– А меня-то за какие заслуги? – Кажется, такое отношение зацепило даже Дитриха.
– Ни за какие. Вы с Клаусом близнецы, и фрау Хильду полностью устроила ваша внешность. Ей плевать, кто из вас женится на ее внучке, лишь бы немец, аристократ и чтобы фамильное состояние после ее смерти не было увезено в Россию или, того хуже, разбазарено попусту.
Вот так практично, цинично и с немецкой прагматичностью родители решили устроить нашу с братом личную жизнь.
– А больше баронесса Лихтенштайн ничего не хочет? – В моем голосе проступили несвойственные мне раздражение и язвительность.
– Разумеется, хочет, – спокойно ответил отец. – Гарантий продолжения рода, а именно правнуков. Ее условия сотрудничества с нашей семьей весьма прозрачны: все имущество в качестве приданого отпишется тому, кто женится на Елене и сделает ей ребенка в течение года. Чуть позже к этому мы приложим титул, дом и фамильный бизнес. Весьма выгодное вложение сил, сыновья мои.
В моей душе все кипело. Хотелось встать и уйти из ресторана сейчас же. Я уже порывался это сделать, когда пришла официантка и поставила передо мной дымящуюся порцию сосисок и пиво.
– Вы не находите странным, – хищно вонзая вилку в еду, произнес я, – жениться в двадцать первом веке по указке родителей на первой встречной? Вы серьезно хотите заставить одного из нас связать жизнь с… этой, – я попытался найти подходящие слова, – Еленой?
– Никто и не заставляет вас связывать с ней жизнь, – в разговор вновь вступила мать и произнесла слова, которые от нее я ожидал услышать меньше всего: – Хранить верность до гроба тоже не обязательно! Свяжите с ней только документы и первенца, большего от вас никто не требует.
За столом повисла тягостная пауза. Я отложил приборы в сторону, а аппетит пропал окончательно, к пиву же я и вовсе не притронулся.
Мои родители хотели, чтобы мы с братом не просто переспали с поганкой, а сделали ей ребенка и надели обручальное кольцо на палец. Воображение быстро представило ее рядом со мной у алтаря. Изящную фигурку, обтянутую белым тонким кружевом платья, соблазнительные изгибы ее тела, упругую грудь, перетянутую корсетом, делающим ее еще выше… А потом я откину белоснежную фату с лица и увижу эти раздражающие яркие волосы и безвкусный макияж!
Наваждение тут же исчезло. Поганка из фантазии показала мне длинный пирсингованный язык с камушком-стразиком, и меня вновь передернуло. Потому что свадебное видение тут же перекрылось другим. Как ярковолосая зараза скользит этим язычком по длинному стволу члена, самым кончиком дразнит уздечку, а потом берет в рот, так глубоко, как только сможет, а я зарываюсь рукой в ее невыносимого цвета локоны и помогаю насаживаться губками на член.
– Надеюсь, она хотя бы симпатичная? – выдрал из мыслей голос братца. – Не хотелось бы постоянно отворачивать ее лицом к стенке, работая над продолжением рода.
– Дитрих! – осуждающе протянул отец. – Не при матери же!
– А что я такого сказал? – Братец возмущался удивительно наигранным образом. – Это же ваша идея – сделать из меня и Клауса племенных жеребцов-аристократов. Заметьте, я даже почти не возражаю против этой жуткой идеи селекции, а всего лишь интересуюсь, какую кобылу подкинула мне судьба.
Мстительный план мгновенно созрел в моей голове. Я потянулся к кейсу, щелкнул замками, вытащил оттуда самую провокационную фотографию, которую успел сделать в клубе, где работала русская, а после демонстративно медленно положил на стол перед братом и родителями. Дитрих пораженно присвистнул.
Мать схватилась за сердце, отец нервно сглотнул.
– Знакомьтесь, ваша будущая невестка, – с нескрываемым удовольствием протянул я, сам же сверлил снимок взглядом, чувствуя, как в штанах опять стало неуютно.
Блестящее от масла тело в свете софитов, обнимающее ногами тонкий шест. Вытянутое, словно струна, притягательно соблазнительное в тех трех нитках белья, которые были на девушке.
– Горячая крошка. Пожалуй, я передумал оборачивать ее к стенке. – Дитрих расплылся в довольном оскале кота, сожравшего литр сметаны, и перевел взгляд на меня. Уверенный в собственной победе взгляд. И с вызовом произнес: – Что, Клаус, как я понимаю, ты из гонки выбываешь уже сейчас?
– Это еще почему? – вопрос прозвучал сквозь зубы.
– Ну как же? Девочка явно не в твоем вкусе. Так, может, не стоит и пытаться?
Он говорил это специально, провоцируя на определенную реакцию. Дитриху хотелось соревнования. Добавить в гонку за наследство дополнительного азарта.
– Я не отдам тебе баронский титул, – скрестив руки на груди, ответил ему. – Даже не надейся. Что же касается моего вкуса, это ты правильно заметил. В крайнем случае – отверну к стенке.
Глава 3
