скачать книгу бесплатно
– В прескверном, безусловно. А враги ведь тоже будут их искать…
– Ну-ну, не теряй головы.
– Это же все из-за нее?
– Или нет. Просто так совпало. Масса вариантов, все это нам предстоит связать в одно целое. И не только нам.
– А может это кто-то из наших выболтал?
– Скоро узнаем.
– Мастер, вы верите в то, что у нас… у нас есть какие-то шансы на…
– Шансы всегда есть. Не все из нас пали, а это уже хоть что-то. Да и Эльфинат пока существует. Решение найдется.
– А может начаться война? А может нас накажут? А может…
– Уже началась. Тут, знаешь ли, не нам решать.
– Попали под раздачу…
– Право первых? Какая ирония! Вот так и случилось, – высказался старик. Он немного подустал от разговоров. – Быть щитом, участь наша такая.
– Пить хотите? – поинтересовался Виллем, заприметив усталость и немощь конксура, которые возвращались снова. Тяжкие разговоры изматывают не хуже битвы.
– Скорее уж – выпить… – ответил Гротт. – А еще… Где Гудбранд?
– Меч-то ваш? – Эльвин засуетился. – Где-то тут лежал… – Он сорвался с места, руками смахивая пыль и золу с орудия. Эльвин его не без труда, но нашел тут же, на поляне. – Вот, держите! – Виллем вложил рукоять в пальцы конксура, надеясь, что это придаст тому сил и мужества. Он знал – мечи эти для старца имели большое значение.
– Спасибо, – отозвался Гротт, слабо сжимая набалдашник. Холод стали почти обжигал пальцы, пробуждая воспоминания и осознание. Сможет ли он теперь взмахнуть им вновь? – Только вот где Гермунд?
– Так вы же отдали его принцу Варлагу, – напомнил Виллем, нахмурившись. – Когда начался весь этот хаос.
– Точно, – мрачнея будто туча, проговорил Гротт. – Точно… – повторил он.
– Кто они? – поинтересовался эльвин, участливо глядя на конксура. – Гермунд и Гудбранд?
– Мои братья. – Холод взора Гротта несколько оттаял, когда встретился с глазами эльвина. – Они не пережили ту осень в Нуде, когда во мне родилось обладание.
Глава 2. Исцеление и память
Риган вернулся. Не сразу, казалось, прошла прорва времени. Гротт и Виллем обрадовались, завидев его в компании Катэля и Тарнира. Оба казались вымотанными, это видно по их глазам, походке и жестам – слишком усталым и скованным. Про одежду и говорить не имело смысла – на ней следы минувшей битвы. Им тоже пришлось нелегко.
И Катэль, и Тарнир всегда сияли. Эльф – ясное дело, все-таки люксор. Но вот Тарнир…
Этот всегда вечно жизнерадостный, сколько Гротт его помнил. С самой первой их встречи, когда он, шуганный и оборванный парень, очутился в Высьдоме.
Буроволосый, мягкий и лоснящийся Тарнир радостно жал его руку и светился от счастья от одной возможности учиться в Высьдоме. Гротт же всегда ходил мрачным и серьезным. Как они вообще подружились и уживались вместе? Противоположности часто притягиваются в поисках того, чего нет в тебе самом.
Никакого люксиса ему уж точно не надо, чтобы приободрить кого-то, будь то неудавшийся опыт с калидией у какого-нибудь ученика или уж совсем мрачное событие, когда кто-то трагически скончался раньше срока. Гротт часто ворчал в присутствии Тарнира. Тогда он, возможно, неосознанно винил добродушного сокурсника в своих собственных злоключениях и потерях. Да, у Тарнира имелось все то, чего Гротт лишен. Он часто ему завидовал.
Ну а потом их разделили и взгляды, и разное ученье. Гротт отбыл в Гуар Данн почти сразу после испытания, а Тарнир остался в академии. Нужных слов они друг другу так и не сказали. А если сейчас пришло для этого время?
Гротт улыбнулся калидиту. Он радовался все-таки, что тот выжил и пришел к нему на помощь. И ему нужен его огонь, разгоняющий тьму.
Обычно от них, Катэля и Тарнира, исходил тот свет, который привлекал к ним народ, будто мотыльков манила ночная лампа. Но сейчас он совсем угас. Оно и ясно отчего…
– Ментор Катэль, Тарнир… – вымолвил Гротт, едва им улыбнувшись. – Рад видеть вас в здравии.
– Ох, Грегор, что с тобой? Ты ранен? – Тарнир запаниковал и засуетился, опускаясь рядом с ним.
– Плачевно все, но не столь опасно, смею полагать, – успокоил старик, скорее, себя самого, чем наставника калидии. – Мне бы не помешала помощь. Видите ли, не могу пошевелиться… Почти… – Он, морщась от боли, и не без труда только подвигал пальцами, застывшими на рукояти меча. – После конксурии… Видать, все… Дряхлость пожаловала.
– Это сущий кошмар! Нам повезло, что скверна не добралась до нас… – Хлопнул себя по коленям Тарнир. – Ментор Катэль?
– Конечно… – Эльф опустился рядом без лишних вопросов и рассуждений. Это в нем и нравилось Гротту, хотя многие сочли бы, что Катэль безучастный и какой-то равнодушный. Ну а какое ему дело до тех, кто живет всего по паре десятков лет? Его вполне можно понять, если задуматься основательно про люксоров и их долг, после принять их такими, какие есть. В любом случае без обладателей света в этой войне им не выстоять, какими бы чопорными и черствыми они не казались.
Руки он – нежные и белые – положил на кисти Гротта – жилистые, грубые, шишковатые и старые.
Гротт закрыл глаза, ощутив надежду. Она еще теплилась в нем? Дышать он стал спокойнее и глубже. Боль, усталость и холод отступали. И на том спасибо!
Он увидал на один миг маленького мальчика, тот смотрел на догорающие угли. Еще чуть и они погаснут совсем. Никакого тепла они не давали, просто напоминали о неминуемом конце. Скоро они потухнут, как и твоя жизнь. У всего сущего так. Сначала горишь, а потом, когда ничего от тебя не остается – ты угасаешь. Чернеешь, темнеешь, леденеешь. Даже если тебе всего ничего лет. Щепки сгорают первыми.
Тот мальчик это он сам. Все сковал мороз, и он не мог заставить себя пошевелиться, прямо как сейчас. Он кутался в одеяло, но не мог согреться, он жался к братьям и сестре, но те уже стали холодны и не отвечали на его зов, не обнимали его в ответ, как делали это вчера. А еще так хотелось есть. Голод крутил его кишки водоворотом, такие они видели весной на реке. Но эту весну ему уже не увидать.
– Гермунд, Гудбранд! – Мальчик тряс братьев. Стылые и неподатливые руки… как у каменных статуй. Глаза смотрели на него и больше не моргали.
– Гретта! – Но она тоже молчала, замерев навсегда. В последние дни его сестра сильно кашляла. Теперь же ее синие и холодные уста полуоткрыты. Но он не слыхал хрипов, клокочущих в ее груди, а облачка пара более не поднимались в воздух. Кожа ее бела точно перламутр внутри раковин, как снег и лед, сковавшие их страну, принесшие разорение и бескормицу.
Грегор положил голову к ней на грудь, прижавшись ухом. Пустота. Внутри нее так пусто и тихо. Гретта умерла. Все они умерли. Как мать и отец… Те покинули их уже давно.
И он тоже умрет. Сил бороться больше нет, да и незачем… Он заплакал, а когда перестал, отчего-то стало легко и даже не так страшно.
“Я иду к вам”.
А потом пришел голос. Когда кто-то умирает, то он слышит голоса своих предков, которые зовут его. Так говорили старики. Видать, теперь пришел и его черед.
“Я уже! Погодите!”
Разум его полный печали и горести оставлял этот мир, это слабое тело. Он уходил вслед за ними. В никуда. Где нет ни голода, ни холода. Нет ничего, ни хорошего, ни дурного. Там нет страданий и радости тоже нет. Там одна лишь пустота.
Голос пугал и отталкивал, но Грегор не убоялся, он внимал. Ему уже нечего бояться. В него же вплелись голоса Гермунда, Гудбранда и Гретты. Оно забрало их? Или притворялось ими? Или это они и есть?
Эти слова врезались в память навсегда.
Оно сказало то, чего не могли молвить его близкие:
Такие жадные… Если они не могут дать тепла. Забери. Они не достойны.
Такие мелочные… Если они спрятали еду… Отбери. Не достойны.
Отбери у них все. Съешь… Съешь…
Так хочется есть! Съесть все. Всех их!
Сам он стал пустым и холодным, безмолвным и застывшим. Но что-то придавало ему сил. Он ел. Точнее, оно ело и не могло остановиться. Чем оно питалось? Ничего вокруг нет. Но его собственный голод отступал. Оно поделилось с ним, ведь без мальчика, что должен угаснуть, и его бы не стало. Грегор сделался устами и зубами этого незримого существа – ненасытного чудовища, пожирающего ни пищу, ни тела, а сами души…
“Так рождается обладание? В самый скорбный и трудный час? Такую цену нужно заплатить?”
Все померкло…
И вот Грегор Гротт обнаружил себя среди пепла и руин. Он твердо стоял на ногах, сжимая Гудбранд. Его окружала едва зримая завеса конксурии, за гранью которой он увидал испуганного и озадаченного Тарнира, печального Катэля и нахмурившегося Ригана. Виллем стоял где-то подле. Нахождение вблизи конксура, который элиминирует, ему бы никак не навредило, ведь силы у него нет.
– Мастер Гротт! Мастер Гротт! Все хорошо! – не без паники в голосе твердил он, выставив руки, будто собираясь сдаваться в плен.
Воспоминания и страсти утихли, как и силы телесные. Гротт повалился в такие своевременные объятия эльвина.
Глава 3. Беда не приходит одна
Когда Гротт открыл глаза, уже стемнело. Там, снаружи. Это видно сквозь проемы и арки, за которыми клубился мрак, норовя проникнуть сюда, заполнить собой все, истребляя огонь жизни, ее голос и свет.
Таким мог бы стать Высьдом – пустым и холодным, если… Он отмахнулся от подобных видений. Тьме не проникнуть сюда.
В жаровнях, расставленных в помещениях, тлел огонь калидитов, даря тепло и надежду многочисленным уставшим и обездоленным, для которых башня Высьдома стала приютом. Вполне вероятно, последним…
Он провалялся весь день и очнулся под вечер. Или это уже глубокая ночь? Плевать, все одно и то же. Просто потеря времени. Оставалось надеяться, что пока он валялся в забытье, никто не наломал дров. Пожар только того и ждал, ему лишь бы полыхнуть с новой силой.
Да, сама война и поле брани страшны, но даже за победой следует этот вот тягучий и едкий период, не говоря уже о крахе, который они потерпели.
Ужас сменяется скорбью, хворобами и голодом. Долго и трепетно придется восстанавливать все утраченное вокруг себя и в самом своем сердце…
Обнаружил он себя лежащим на матрасе в просторном холле первых этажей. Ну, разумно, не тащить же всех раненых наверх? А их тут много. Поспешно организованные лазарет, кухня, оружейная, склад, командный пункт – все и сразу в этом зале. Все, что уцелело, уже оказалось тут, как и все те, кто выжил, включая его самого.
Рядами тянулись лежанки, скамьи и матрасы, а на них сидели и лежали ученики, жители города, солдаты. Кто-то тихо переговаривался, кто-то плакал или же молча смотрел в одну точку. Обычное дело. Переварить и осознать случившееся не каждому по силам в столь короткие сроки.
Катэль, конечно, потрудился на славу, подняв почти всех на ноги, но сидеть подле каждого он бы не смог. Сейчас забот у него с лихвой. Теперь страждущими занялись целители, да все прочие, кто мог ходить, разносить еду и воду. Вот тут обладание-то и пригодилось. Без арбы и шидии – все бы они долго не протянули. Есть и пить то, что осталось за стенами теперь нельзя. Да и тепло жаровен и печек, поддерживаемое калидитами, тоже важное дело. Без погодной башни и зеленых дерев осень давала знать о себе зябким холодом, тот пытался прокрасться сюда, отнять последнее и самое дорогое – тепло жизни.
– Мастер Гротт! – почти закричал Виллем, кинувшись к старику. Он переоделся: на нем простая рубаха и штаны. – Как славно, вы оклемались!
– И я тоже рад, – отозвался он, без должного воодушевления в голосе, конечно же. – Как оно? – поинтересовался он, окинув устало взглядом все вокруг и себя самого. Его тоже переодели в почти такое же невыразительное облачение.
– Это, чтоб внимание не привлекать, – пояснил эльвин. – Не волнуйтесь, это я вас переодел.
– Ну теперь я спокоен! – в обычном язвительном тоне отозвался Гротт.
Теперь они выглядели самыми неприметными стариком и парнем, среди прочих, оказавшихся тут. И это весьма разумно. Форма Конксурата бы привлекала лишнее внимание, кто-то бы их благодарил, а другие бы обвиняли в том, что не сумели защитить Высьдом. Так оно и бывает, когда эмоции захлестывают и ослепляют, а ты не можешь поверить в реальность беды, в ее пришествие. А еще скорбь и боль сменяются ненавистью и желанием отмщения.
– Как обстоят дела? Какие новости? – Гротту требовался не полный отчет, а хотя бы поверхностное описание положения дел.
– Все хорошо и плохо одновременно. Знаете, начинаешь ценить вполне себе простые вещи…
– Это точно, вроде глотка воды или теплого покрывала… – закончил за него мысль Гротт. Виллем закивал.
– Но всего на всех не хватает, – проговорил эльвин.
– Так всегда и бывает.
– Пожалуй, это вот и есть то новое, про что вы спрашивали. Долго не протянуть с такими запасами. А так ничего иного. Тишь да гладь. И дикари, и редрины испарились. Будто и не случилось ничего, а Высьдом сам себе рухнул.
– Вероятно, их тоже эскурой прихлопнуло, если они не рванули когти загодя.
– А заодно и все их осадные орудия… – добавил Виллем.
– Удобно, никаких следов не оставили.
– Только расточительно это… Бросать-то все.
– Получается, у них есть еще… или они не знали, что эскуриды вмешаются.
– Слишком все запутанно. И ощущение странное, будто грядет нечто еще более злое…
– Есть такое. Но с этим нужно справиться. Это испытание. И ты весьма стойко выдержал его… – похвалил Гротт. Это нужно каждому, посему он и сказал так. Возможно, ему самому недоставало похвалы?
– Спасибо! Мастер Гротт, вам что-нибудь нужно еще? – поинтересовался парень. – Катэль велел дать знать, как вы проснетесь. У него к вам есть важный разговор.
– Ну конечно. Нет, сынок, ничего не надо… – Покачал головой Гротт – Разве что… Помоги-ка мне встать.
Он ухватился за сильную руку эльвина и поднялся на ноги. Тело гудело, но стоять твердо на своих двоих он мог – ну, хоть что-то.
– А наши все где? – Никого из Конксурата он не заприметил. Ригана тоже не видно.
– Мастер Гротт… – прошептал эльвин, уставившись в пол.
Все стало ясно по его тону. Они не выжили.
– Как? Все? – Голос дрогнул, внутри что-то сломалось.
– Двое только уцелели. Но они в плохом состоянии, за ними ходят целители в отдельных покоях… Ментор считает… что не выкарабкаются…
– Вот же! Приехали двадцаткой, а осталось от нас всего пятерка.
– Тяжело и больно…
– Да, но может стать еще хуже. Оплакивать наших будем после. Сейчас надо решить безотлагательные вопросы. Уже доложили о нападении?
– Так точно. И во все близлежащие селения, – отрапортовал Виллем. – Солдаты с постов в округе уже начали прибывать, как и провизия, но этого недостаточно, как я и говорил ранее.
– Ладно, вскоре прибудет и кто-то от Владык. И по головке они нас не погладят.
