скачать книгу бесплатно
Словно белое облако, мягко шурша крыльями, стайка голубок взмыла в фиолетовое небо. На мгновение они зависли в воздухе, словно не зная, что делать с неожиданной свободой. Краем глаза Лили уловила движение в толпе и повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина в костюме Робин Гуда поднял лук и выстрелил.
Одна из голубок дернулась и начала терять высоту. Лили видела в боку птицы стрелу, которая тянула ее к земле. Чудом голубка удержалась в воздухе и, двигаясь неравномерными рывками, улетела в сторону озера.
Лили не помнила себя от ярости. Насладившись голубками, толпа двинулась к следующим развлечениям, а она побежала по пологому склону к воде. Земля становилась мягче, босые ноги утопали в прохладной мокрой траве. Пробившись через заросли сорняков на берег, Лили увидела в центре озера островок с башней, отделенный от нее стеклянной водной гладью.
Полуразрушенные каменные стены неприступно темнели на фоне закатного неба, в тишине Лили слышала возбужденное трепыхание множества крыльев. Голуби кружили над бойницами, но она напрасно напрягла зрение, стараясь рассмотреть среди них раненую птицу.
Узкий, отполированный временем до блеска деревянный мостик привел ее на остров. Все вокруг казалось зыбким, потусторонним, нереальным, словно Лили вдруг шагнула в мир теней. Нерешительно, почти надеясь, что башня заперта, она коснулась рукой неровной занозистой двери.
Дверь распахнулась сама собой. Лили чуть не вскрикнула от ужаса, увидев в проеме человеческую фигуру в белой рубашке, которая в мутном умирающем свете могла сойти за одеяние призрака. Девушка отшатнулась, прижав руку ко рту, но мужчина поймал ее за локоть и притянул к себе.
– Елена Троянская, – сказал глубокий язвительный голос. – Следили за мной, полагаю?
Лили почти оглохла от собственного панического сердцебиения, но высокомерие его слов вывело ее из полуобморочного состояния.
– Нет! Я искала птицу… раненую голубку. Какой-то кретин выстрелил в нее на празднике, но она сумела улететь. Я пошла за ней, увидела, что голуби слетаются к башне… Я понятия не имела, что вы здесь… – Ее слегка помутившийся от испуга разум выдвинул самое вероятное предположение, какого рода дела привели Тристана Ромеро на уединенный остров в разгар праздника. – Простите за вторжение. Я уже ухожу.
– Не смею препятствовать миссии милосердия. – Он крепче сжал руку девушки. – Голубятня на крыше, идите искать свою голубку.
Лили заколебалась, вспомнив красавицу в костюме Покахонтас:
– Вы здесь один?
– Да.
По сравнению с белизной рубашки его кожа казалась еще более смуглой. Лили не могла разглядеть выражение лица, но в бархатном голосе Тристана проскальзывали наждачные нотки, а в смехе не было ни капли юмора.
– Полагаю, Том предупредил вас, что я опасен. – Его рука ласкала запястье девушки, пульс лихорадочно бился в подушечку большого пальца. – Если хотите, можете вернуться попозже в сопровождении взрослых.
– Не говорите ерунды. – Лили предприняла смелую попытку осадить его. – Мне просто не хотелось бы помешать вашему… чему-нибудь. Покажете, куда идти?
Внутри башни было прохладно и сыро. Босые ноги девушки бесшумно ступали по ледяным камням винтовой лестницы. На полпути им попалась небольшая площадка, сумеречный свет падал сквозь стрельчатое окно на закрытую дверь. Девушка остановилась, но Тристан решительно прошел мимо, приглашая ее подниматься дальше.
Наверху он толкнул еще одну дверь и жестом пригласил Лили войти первой. Оглядевшись по сторонам, она ахнула от удивления. Пол помещения, куда она попала, был гладким и ровным, вдоль стен тянулись насесты и кормушки для птиц. С открытой стороны, поверх огрызка стены, она могла видеть на воде озера последние розоватые отблески солнца. С другой стороны стена была цела, но узкое готическое окно обрамляло великолепный пейзаж – парк, замок и луга за ним.
От восторга Лили рассмеялась легким, беззаботным, немного запыхавшимся смехом. Тристан отлепился от дверного косяка и приблизился к девушке.
Смех замер у нее на губах. В полумраке синева глаз Тристана казалась темнее и глубже, лицо было суровым. Лили вдруг почувствовала за непроницаемым взглядом усталость, отчаяние, тоску, поняла, что этот неправдоподобно красивый мужчина, окутанный печалью как невидимым плащом, никак не вяжется в ее сознании с плейбоем-сибаритом, чей свободный от предрассудков образ жизни так интриговал желтую прессу.
– Вы правы.
Лили пискнула от неожиданности, удивляясь, как он сумел прочесть ее мысли. Но Тристан указывал рукой на насесты:
– Раненая птица. Вот она.
Голубка нахохлилась в самом углу, неловко оттопырив поврежденное крыло. Капли крови алели на белых перьях.
– Бедная, бедная птичка… – Лили наклонилась, волна волос на мгновение закрыла лицо.
Тристан почувствовал неожиданный комок в горле. Нежность, которая наполняла голос девушки, легко, как воздух, просочилась прямо в его битое жизнью, закрытое стальными пластинами показного цинизма сердце.
Обычно он скользил между двумя своими ипостасями с грацией уличного кота, каждый раз плотно захлопывая за собой двери. Но сегодня вторая, тайная, жизнь не хотела отпускать его. Веселье вечеринки ложилось на издерганные нервы как соль на открытую рану, вот почему Тристан сбежал от толпы. Он больше не мог выносить шумную круговерть бездумных развлечений и пустых разговоров, но быть свидетелем нежного сострадания Лили оказалось в сто раз труднее.
– Мне кажется, у нее крыло сломано, – мягко проговорила девушка. – Что мы можем сделать?
– Ничего. – Жесткость собственного голоса резанула Тристану уши. – Только как можно быстрее избавить ее от страданий.
– Нет!
Лили резко выпрямилась между Тристаном и голубкой, словно боялась, что он собрался свернуть птице шею у нее на глазах.
– Вы не можете… Вы не станете…
– Почему нет?
Страшные картины, которые он видел совсем недавно, снова запульсировали в его измученной голове. Это всего лишь птица, ради всего святого!
– Почему не положить конец ее мучениям?
– У вас нет права брать на себя роль Бога, решать, кому жить, а кому умирать. Ни у кого из нас нет такого права.
В отсветах уходящего дня ему показалось, что красота Лили не принадлежит этому миру, что она явилась сюда из древней легенды, не имеющей ничего общего с циничной современностью. Что эта девушка могла знать о страданиях?
– Дело не в том, правильное решение или нет. – Он открыл дверь и вышел на лестницу. – Дело в том, хватает ли у человека мужества его принять.
– Постойте!
Тристан остановился в пролете, прижавшись спиной к закрытой двери, подождал, пока Лили выплывет из теней, как видение из эротического сна.
– У меня не хватит мужества убить птицу. Что же мне делать?
– Смириться с тем, что сделать ничего нельзя. Это жизнь…
Два оглушительных взрыва помешали ему закончить фразу, запустили хоровод кошмарных воспоминаний, погнали по телу жаркую волну адреналина. Повинуясь инстинкту, Тристан схватил девушку в охапку, прижал к себе и, толкнув дверь плечом, затащил в комнату. В следующий момент небо за готическими окнами осветилось разноцветным звездопадом.
«Фейерверк, – подумал Тристан, успокаиваясь. – Всего лишь фейерверк, не обстрел и не бомбежка». Грянул очередной залп, небо расцветили искры. Лили отстранилась с нервозным смешком и оглядела пятиугольную комнату – бледно-серые стены, узкие арки окон, массивную, украшенную деревянной резьбой кровать в центре.
– Ваше убежище?
Тристан коротко кивнул. За годы дружбы он много раз помогал Тому деньгами, не запоминая долгов. Друг отдал ему башню в знак благодарности.
– Я прихожу сюда, когда хочу побыть один.
Их взгляды встретились, время словно замедлило ход. Полные губы Лили были приоткрыты, дыхание участилось, в серых глазах отражались огни салюта.
– Ох… Я поняла. Уже ухожу.
Она двинулась было к дверям, но Тристан преградил путь:
– Сегодня ночью я не хочу быть один.
Глава 3
Адреналин все еще бежал по венам Тристана, заставляя сердце биться в безумном, болезненном ритме. Залпы фейерверка отдавались во всем теле – нежеланное напоминание о страшных реалиях другой половины его двойственного мира.
В полумраке Лили выглядела как ожившая греза. Глядя в ее глаза, Тристан чувствовал, что тревога отступает, смытая теплым, обезболивающим приливом вожделения. Здравый смысл утекал словно песок сквозь пальцы. Лили приблизилась, он видел колючие тени ресниц на ее скулах, слышал неровное дыхание.
– Я тоже не хочу быть одна. Но и возвращаться на вечеринку не хочется.
Тристан провел кончиками пальцев по изгибу ее обнаженного плеча. Лили вздрогнула, будто прикосновение обожгло ее, и ответная молния острого желания пронзила тело мужчины. Он наклонил голову, несколько раз глубоко вдохнул аромат ее кожи, прежде чем прижаться к ней губами.
– Не любишь вечеринки?
– Не люблю толпу. Я – закрытый человек, мне не нравится, когда на меня глазеют.
– Ты выбрала не ту профессию.
– Можешь мне не рассказывать.
Нотки затаенного несчастья в голосе девушки заставили Тристана чуть отстраниться и взглянуть ей в лицо. Но как раз в этот момент Лили подалась к нему, приоткрыв губы в ожидании поцелуя, и все возникшие было у него вопросы растаяли как снег под июльским солнцем. Впрочем, Тристан и не хотел ничего о ней знать. Он соблазнял женщин не для того, чтобы разговаривать с ними, упаси Господь. Его отношения с противоположным полом ограничивались физиологией.
Никаких эмоций, никаких чувств. Никогда.
Пальчики Лили гладили его по затылку, зарывались в волосы. Чтобы шелковое платье соскользнуло на пол, достаточно было потянуть в стороны узкие витые бретельки, но Тристан терпел, до поры держал в узде распиравшую его изнутри жгучую потребность в близости.
За этим он сюда и приехал. Сердечные дела Тома и очередной раунд игры с прессой служили удобным прикрытием. Плотские утехи были его спасением, очистительным огнем, в котором сгорали жуткие картины ада на земле, преследовавшие Тристана всякий раз, когда он закрывал глаза. Не имело значения, чье тело дарило ему утешение и долгожданный покой, чьи губы целовали. Секс напоминал Тристану, как хорошо быть живым, и помогал забыть все остальное.
Он приподнял голову Лили, не давая ей уклониться от его взгляда.
– Я должен предупредить, – сказал он просто и жестко. – У нас будет только эта ночь. Я не хочу связей, обязательств, жить долго и счастливо и умереть в один день. Ты согласна?
В глубине души Лили вскипели обида и разочарование, но им оказалось не под силу перебороть пьянящее вожделение, которое растекалось по телу как наркотик. Эта ночь в любом случае была особенной, пограничной, для нее не существовало правил и ограничений. Завтра она уедет в Африку, чтобы в незнакомом для нее мире придать жизни новое направление. Но до рассвета Лили могла позволить себе забыть обо всем и пережить романтическое приключение.
– Да, – прошептала она. – Только эта ночь.
Снаружи еще один залп усыпал небо розовыми звездами. Тристан недовольно поморщился. Лили осторожно расстегивала пуговицы на его рубашке. Она уговаривала себя не спешить, но руки все равно немного дрожали от едва сдерживаемого желания. Тристан стоял неподвижно, пока она ласкала кончиками пальцев его мощную грудь, и частое, торопливое сердцебиение было единственным доказательством его возбуждения.
Нет, не единственным… Рука Лили опустилась на молнию брюк Тристана, ладонь ощутила твердость эрекции под тканью. Он дернул головой, словно от боли. Сильные пальцы вцепились ей в плечи. Лили не могла сказать, пытается ли Тристан сохранить контроль или он его уже потерял.
Тристан потянул Лили к кровати. Сверкающие звезды, гораздо ярче, чем те, что каскадами осыпались с неба за окном, вспыхивали и гасли у нее в голове, пока мужчина ласкал ее шею и плечи. Расчетливая медлительность Тристана сводила Лили с ума. Пламя бежало по нервным окончаниям, прожигая дорожки к уже и так расплавленной от желания женской сущности. Бережно, словно распаковывая произведение искусства, Тристан приподнял шелковые бретельки на пальцах, прежде чем развести их в стороны. Платье соскользнуло на пол. Лили осталась перед ним нагой, если не считать крохотные шелковые трусики.
Ночь окутала девушку как прозрачная темно-синяя вуаль, смягчив невозможно стройный силуэт, посеребрив корону из листьев на ее волосах. Сходство Лили с далеким и недоступным античным божеством усиливалось с каждой секундой. Сдерживая себя, Тристан изучал пальцами ее тело – от тонкой талии вверх к маленькой точеной груди.
– Селена… – промурлыкал он.
Глаза Лили наполнились обидой, но в этот момент ладони Тристана накрыли ее нежные груди, и у нее не достало воли отстраниться.
– Это не мое имя! – прошептала она. – Меня зовут Лили…
Тристан мягко рассмеялся. Необъяснимая неуверенность в себе показалась ему трогательной. Как будто кто-то мог забыть ее имя…
– Я знаю. – Поцеловав бледную кожу под ключицей, его губы неторопливо двинулись вниз. – Сначала я принял тебя за золотую Деметру, богиню урожая. Но сейчас ты больше похожа на Селену, богиню луны.
Она закрыла глаза и спрятала застенчивую улыбку в его волосах:
– Расскажи мне о ней.
– Она полюбила смертного пастушка по имени Эндимион так сильно, что не могла вынести мысли о неизбежном расставании… – Тристан задержался над набухшим бутоном ее соска, лаская его дыханием, чувствуя, как его желание штурмует границы самоконтроля. – Селена попросила Зевса погрузить ее любимого в вечный сон, чтобы спасти его от старости и смерти. С тех пор каждую ночь она проводит рядом с ним. – Тристан выпрямился и посмотрел на Лили.
В глубине ее глаз, затянутых дымкой вожделения, ему почудились смешливые огоньки. Девушка потянулась поцеловать его снова:
– Похоже, ты на короткой ноге со всеми важными богинями. Или у тебя обширные связи среди небожителей, или ученая степень по античной литературе.
Тристан опустил голову, чтобы она не видела его лица:
– У меня половина ученой степени по античной литературе. Мне пришлось бросить университет.
Голос звучал мягко, но Тристан все же не смог скрыть горечь. Он прижался ртом к коже Лили, вдохнул ее нежный аромат и прогнал от себя мысли о том, как могла – и должна была – сложиться его жизнь. Лили охнула, когда он обвел кончиком языка ореол ее соска, прежде чем забрать жесткий бутончик глубже в рот и ласкать, целовать его, приближая сладкое забытье.
Ее руки плотнее сплелись вокруг шеи Тристана, дыхание было манящей песней русалки. Знакомая комната расплывалась перед его глазами, кровь тяжело отстукивала в ушах первобытный ритм, в котором тонуло все, кроме прохладной сливочной свежести тела Лили. Разум Тристана, измученный тяжелыми мыслями, отключился, передав управление телу и инстинктам. Как только Лили расстегнула молнию его брюк, стянула их вместе с бельем, любовники упали на постель, не прерывая поцелуя, не отнимая друг от друга жадных ищущих рук.
Ужас и стресс последних дней растворились в водовороте физического желания, как будто в душе Тристана сработал какой-то встроенный механизм самосохранения, наконец-то избавивший его от необходимости думать, планировать, принимать решения, а главное – любой ценой сохранять контроль…
Словно почувствовав это, Лили толкнула его на подушки, устроилась сверху. Лунный свет выбелил ее безупречную кожу до призрачной полупрозрачности, которая подчеркивала переливчатое сияние темных от страсти глаз и яркость припухшего от поцелуев рта. Склонив голову над его мужским естеством, Лили разомкнула чувственные губы…
Мир окончательно выскользнул из фокуса, даже резкое стрекотание залпов фейерверка теперь звучало приглушенно, как через вату. Все существо Тристана сосредоточилось в ощущениях нежного рта на его горящей набухшей плоти и щекотной ласки волос, окутывающих его бедра. Глядя вниз, он видел бледный изгиб спины Лили, и ее лопатки казались его лихорадочному взору сложенными крыльями ангела.
Тристан чудом держался на грани экстаза, пока он не мог позволить себе отпустить тормоза и в одиночку полететь сквозь тайную тьму к вершинам наслаждения. Он сел и приподнял голову Лили, пропустив ее волосы сквозь пальцы.
– Моя очередь.
Встретившись с ним взглядом в синем полумраке, Лили моментально ощутила, как ее захлестывает волна скользкого, влажного жара. Лицо мужчины было бесстрастным, напряженным, но в глазах сверкало и плавилось желание. Без звука она позволила ему посадить ее перед собой, лицом к лицу, на пропитанной лунным светом постели. Рука Тристана покоилась на волосах девушки, сильные пальцы массировали затылок, рассылая электрические импульсы по всему телу.
Казалось, медовые волны желания, растекавшиеся от бедер и живота, пронизали ее насквозь. Модельная карьера научила Лили рассматривать свое тело как неодушевленный предмет, инструмент нелюбимого дела. Но по воле этого мужчины эстетически удачное сочетание костей, мышц и суставов наполнялось жизнью и страстью, каждый нерв звенел, кровь жарким потоком неслась по венам. Лили нужно было отдать это безупречное тело Тристану, чтобы снова почувствовать его своим.
Тристан обвел пальцами ее пупок, а потом жестом более интимным, чем все, что ему предшествовало, положил ладонь на ее плоский живот.
Мир вокруг них сделался тих и неподвижен. Тепло его руки проникало в нее – где-то под штормовой свистопляской разбуженных и растревоженных гормонов Лили ощущала странное спокойствие, словно одно прикосновение случайного знакомца избавило ее от внутренней неудовлетворенности, которая копилась так долго. Она чувствовала себя любимой.
Но момент пролетел, и возбуждение снова вступило в свои права, когда Тристан стянул с нее шелковые трусики. Лили приподняла бедра в беззастенчивом приглашении, его распластанная рука поползла вниз, к средоточию ее желания. Она открылась для умных, неторопливых пальцев, которые дразнили и ласкали, пока она не поняла, что не может больше выносить ожидания.
Легко, словно перышком, Тристан пощекотал кончиком пальца раскаленный бугорок клитора, прижав к себе содрогнувшееся в предчувствии экстаза тело Лили.
– Пожалуйста, Тристан, – взмолилась она. – Я больше не могу ждать…
Но он едва заметно покачал головой:
– Мы не можем.
