Очаг

скачать книгу бесплатно


– Слушай, так как ты друг Миши – значит, и мой друг! Не знаю, как тебя, но меня он не раз из дерьма вытаскивал. Хороший он адвокат. Пока мы его будем ждать – а это, поверь, будет долго, – предлагаю нажраться и похохотать над религией нашего высокодуховного друга. Я, если что, угощаю. Единственное только – предлагаю переместиться в заведение побюджетней, просто «Шаляпин» – не мой уровень.

Я хотел отказаться от столь щедрого предложения, но увидел, как на слове «нажраться» у Кирка заблестели глаза. Бедолага прямо изнемогал, поэтому я согласился, тем более лишний раз посмеяться над святостью Миши я был только рад.

По дороге я узнал, что мой новый спутник – начинающий писатель, несколько лет назад перебрался из Родищенска в Москву. Пока что пишет различные околонаучные статейки для таких же околонаучных журналов и практикует написание рассказов, ищет свой стиль и идею для романа.

Переместились мы действительно в бюджетное место – «КиллФиш» на Арбате, одно из излюбленных мест студентов. Исполнение также под студентов – дёшево и сердито. Самое приятное в подобном заведении – это темнота, позволявшая скрыться от лишних глаз. Подобную концепцию мы с Кирком тоже рассматривали, но она не подходила лично нам, поэтому мы сохранили в «Очаге» всю ту семейную атмосферу, что создал отец.

После недолгого обдумывания мы с Игорем решили на скорость осушить по длинношоту, по десять стопок на каждого. Кирк от этого заводился и орал – даже обидно, что, кроме меня, его никто в этот момент не видел и не слышал. Признаюсь: его радость пить порой восхищала. В состязании, к разочарованию Кирка, выиграл Игорь, но вся эта затея требовалась для разгона, чтоб поскорей опьянеть, что, собственно, вышло на ура. Для дальнейшего времяпровождения мы ограничились только несколькими заказами двойного виски.

– Игорёш, ты мне, кстати, так и не ответил: что там наверху, в «Метрополе»?

– А-а-а, я уже и забыл. Такое ощущение, что это было так давно, хотя где-то пару часов назад, если подумать. Так вот. – Он завис где-то на минуту. – Мы там проводим покерные турниры. Чисто для себя. Завтра ещё один будет. Надеюсь, стол соберём, а то все в разъездах, а адекватных игроков нет. – Игорь повертел пальцем у виска. – Покер хорошо мозг стимулирует, а то последнее время даже над простой задачкой туплю. Вот. – Он снова сделал паузу. – А ты-то что забыл в столице?

– Да я как-то не планировал – случайно получилось здесь оказаться. Я ехал в Беломорск, развеять прах брата.

– Прах? – Игорь поперхнулся. – Ох ё! Соболезную. Как это произошло?

– Покончил с собой. Не смог свыкнуться с потерей «Очага».

– Да ты что? Серьёзно? Да мне насрать на эту дыру!

– Так вы… Чёрт! Печальная история. Заведение хорошее, был однажды. Оно хорошее, потому что в нём чувствовалась душа… семья. Как-никак, семейное дело. Ведь так?

– Да, мы вложились в ресторан по полной. Наш отец очень много сил потратил на него, а мы уже пожинали его плоды и поддерживали, как могли, на плаву. Что тоже весьма сложно сейчас.

– Завидую тебе, Марк! Завидую твоим отношениям с братом, что смогли вместе сообща подобное организовать. Мои же отношения с сестрой никакие. Всю жизнь её репутация мешала моим личным достижениям. Вечно приходится доказывать, что мы не одно и то же. Печально, что такой шаблон, как «яблоко от яблони», очень основательно прижился среди народа, и ничего с этим не поделаешь.

– Поверь, я тебя прекрасно понимаю. У самого схожая ситуация. Брат напивался, дебоширил, но всё равно он всегда был бедным и несчастным. Как же меня это бесило! И бесит всё, что связано с ним. Даже после смерти он умудряется доставать меня. Паршивая гнида!

– Оу! – Лицо Кирка скривилось.

– Оу, не надо так про мёртвых! Тоже, конечно, клише, но что поделать, мы – отражение всех поколений до нас. Паршивое дело – семья. Меня лично больше всего ранит то, что моя мать её выгораживает передо мной, демонстрирует и хочет, чтобы мы сплотились, но нет, ни за что! Моя жизнь больше никого в ней не подразумевает, но и смерти я ей всё-таки не желаю – не важно, что мог со злости наговорить порой.

– Ох, поверь, для меня этот мудак не умер. Так что можем ещё посоревноваться, кому больше не везёт с роднёй.

– В смысле – не умер? Чё-то не догоняю.

– Я тоже. Удиви меня, братец!

– Ох, я уже слишком пьян, если говорю об этом. Чёрт с ним! Я всё равно продолжаю его видеть – он всегда где-то рядом и достаёт меня. Толкает на поступки, которые для меня нонсенс. К примеру, сейчас сидит ужирается, даже сильнее нас. Мудак!

– На себя посмотри! Свинья!

– То есть как Тайлер Дерден?

– О, да! Не хватало ещё организовать нам бойцовский клуб!

– Без обид, мужик, но это проблема в голове, а не семейные дела.

– Я это понимаю, но ведь всё исходит из нашей совместной жизни с Кирком.

– Кирк? Что это ещё за имя?

– Сокращение от Кирилла. Братец мозгами никогда не отличался и всегда действовал по самому очевидному варианту. Просто действовал. Словно кирка по камню, как будто большего и не требовалось. Отсюда и Кирк. Марк и Кирк. Звучало ведь. Вот и прижилось, тем более он был не против.

Игорь не спеша попивал вискарь из стакана и смотрел куда-то в пустоту, как будто перед ним не было никакого барного стеллажа.

– Я в своё время ходил к психологу, – нарушил молчание Игорь. – Первое время даже помогло решить некоторые проблемы в голове. Может, и тебе поможет.

– Раньше пробовал, но это бесполезная трата времени и денег. После каждого приёма я лишь сильнее загонялся по многим вопросам.

– Понимаю, но никто, кроме тебя, твои проблемы не решит. Особенно в голове. Ни психолог, ни друзья, ни родители – только ты. Разберись в себе. По-любому всё неспроста – должно быть объяснение. Начни анализировать всё в своей жизни. Заведи дневник.

– Поверь, пробовал, и не раз. В итоге все они оказывались в помойке через месяц. Вечно забываю, да и лень вести их.

– Как ты в основном общаешься на расстоянии?

– По телефону. Звоню или записываю аудиосообщения.

– Аудиосообщения? Ужас, какой же ты старый! Аудиосообщения! Сейчас принято говорить «голосовые сообщения», но не «аудиосообщения». Ужас! Послушай, а ты попробуй на диктофон в телефоне записывать все свои мысли. Тебе так будет проще разобраться в себе – ведь каждый раз как голова чем-то будет забита, ты сможешь это сразу же записать и проанализировать.

– По-моему, это тупая идея.

– Как знаешь. Я всего лишь предложил выход. Тебе решать, как делать. Возможно, ты и без моего совета на верном пути.

Я тогда действительно задумался над идеей Игоря – она и правда мне казалась интересной и логичной, но совсем бессмысленной. Как я ошибался – сейчас это моя отдушина и единственный способ разобраться в себе!

Мы с Игорем протрепались ещё два часа, которые пролетели для нас незаметно. Говорили в основном о наших семьях, о природе в Ястребской области и о всякой бессмыслице. В итоге к нам присоединился Миша. Так как он был за рулём, пить отказался, да и мы уже были в зюзю, поэтому решили разъехаться по домам. Мы с Игорем обменялись телефонами, после чего он быстро испарился в толпе, движущейся к метро. А мы с Мишей поехали в его дом в Серебряном Бору.

Глава 6

В полутьме ресторана в клубах дыма от кальяна Маша опустошала очередной бокал вина. Время для неё текло весьма блаженно; она наслаждалась той тишиной, что ей дарило одиночество – без мужа, без Насти. Но мысль, что пора уходить, забирать ребенка у няни, её расстраивала.

Самым сложным для начала оказалось встать, ведь количество выпитого алкоголя и ватное состояние от кальяна приковывали к дивану, и при каждой попытке подняться тело возвращалось к прежнему состоянию. Маше потребовался не один десяток минут, чтобы вырваться из райского оцепенения.

На улице уже темнело, и фонари не справлялись с рассеиванием тьмы вокруг. Единственным, что освещало путь, был торговый центр на пути домой, и, чтобы сократить дорогу, Маша двинулась сквозь него.

ТРЦ соответствовал своему названию: «Праздник». Внутри действительно был праздник – всё вокруг светилось и мигало, а ларьки, кафе и рестораны так и завлекали к себе. ТРЦ только недавно открылся, и много площадей ещё было закрыто или даже ещё не куплено, но все приходили просто провести в нём время: кто-то – полюбоваться огоньками вокруг, кто-то – пройтись по магазинам, а кто-то – просто остыть от уличной духоты.

С другой стороны здания, у центрального входа, собрались митингующие. Они добивались закрытия ТРЦ, ибо с момента открытия многие владельцы малого бизнеса в городе понесли потери, хотя при этом открылись новые вакансии для молодёжи. Народ в городе разделился на два фронта: кто-то поддерживал открытие ТРЦ, а кто-то – нет.

Маша кое-как вырвалась из «оккупации». Толпа на входе плотно стояла и выкрикивала свои лозунги, чтобы каждый проходящий чётко услышал их посыл. На этом приключение Маши не закончилось, ведь дальше ей необходимо было пройти несколько улиц, включая место недавней трагедии – ресторан «Очаг».

Под уцелевшей вывеской «Очаг» сложили мемориал из венков, свечек и фотографий погибших в пожаре. Мемориал вносил некое чувство дискомфорта, даже чем-то пугал; он отлично обрисовывал весь действительный ужас, произошедший внутри, – ведь ни один репортаж не мог передать ощущение той безысходности. Вся сажа вокруг была истоптана, а воздух до сих пор передавал запах гари, как и обугленные руины ресторана. Но удивляло то, что вывеска каким-то чудом оказалась цела.

В первые дни трагедии к ресторану приходили как семьи погибших, так и обычные зеваки, – все хотели посмотреть на то, что осталось от ресторана, ну а журналисты лишний раз пытались запечатлеть трагедию в хрониках. С каждым днём народ здесь рассасывался, а к концу дня его и вовсе не оставалось, но горящие свечки давали понять, что здесь регулярно поддерживали хоть какую-то жизнь. И когда Маша подошла к мемориалу, возле ресторана была лишь одна женщина в чёрном, зажигавшая свечу над фотографией рыжего мальчишки.

Маша тихонько подошла к ней со спины.

– Соболезную вам, – это всё, что вырвалось из уст Маши. Она сама не понимала, зачем подошла, – скорее всего, нежелание идти домой и сидеть с ребёнком было для неё большим наказанием.

Женщина повернулась к ней. Увидев молодое лицо, Маша отшатнулась. Она не думала увидеть столь юную особу, хотя её скулы были настолько истощены, что напоминали смерть.

– Спасибо. У вас тоже кто-то погиб?

– Нет… Да… – запнулась Маша, – Да. Брат мужа.

– Я тоже вам соболезную. – Машу от этих слов в её адрес скрутило. – Не понимаю: за что Бог обрушивает все эти страдания на нас? Неужели мало мы других бед и несчастий пережили?

– Никто не даст нам правильного ответа. – Маша уже жалела, что подошла, – на подобный разговор она не соглашалась, и ей поскорее хотелось сменить разговор. – Это ваш брат на фотографии?

– Сын. Приёмный. – Маша снова пожалела о своём вопросе – она понимала, что смерть ребёнка переживается сильнее, чем смерть брата. – Мы усыновили двух близнецов ещё младенцами.

– Другой ребёнок жив?

– Жив, но от этого не легче – их как будто что-то связывало. Сашеньке сейчас очень сложно, и я не знаю, что с этим делать, как помочь ему пережить всё это.

Девушка наклонилась к мемориалу и поставила фотографию и свечку поглубже среди остальных, таких же потерянных в огне жертв.

– Со временем образуется. – Ничего другого Маша не придумала, чтобы сказать, но лишь после поняла, насколько глупо звучат эти слова. – Он примет потерю своего брата и будет двигаться дальше. Всё зависит от него самого, примет он потерю или нет. Просто ему правильно нужно всё объяснить. Я долгое время не могла принять смерть бабушки. Она с самого рождения была со мною рядом, а потом – бац, и её нет. Я искала её, спрашивала у родителей, где она. Просто тогда не могла понять, что такое смерть. Никто не мог мне это объяснить, пока сама с возрастом не пришла к осознанию.

Девушка смотрела на фотографию ребёнка, а Маша – на неё саму. Тишину нарушали лишь шмыганье носом и завывание ветра.

– Да, вы правы. Он, конечно, понимает, что произошло, уже сейчас, но мне так страшно заговорить с ним об этом! Страшно, что он переживает это один, поэтому не знаю, что сказать ему в поддержку.

– Если вы считаете себя действительно матерью ребёнка, то обязательно найдёте правильные слова.

Но подбадривающая речь не помогла – девушка только сильнее ушла в себя, и Маша не могла не заметить этого.

– Как вас зовут? – спросила Маша и подсела поближе к девушке.

– Лера.

– Маша. – Она указала на себя. – Очень приятно. Предлагаю завтра встретиться. Возьмём наших детей и где-нибудь, в какой-нибудь кафешке посидим, пообщаемся. Судя по фотографии, наши дети одного возраста, и, быть может, их общение чем-то сможет помочь, сгладить острые углы.

Маша по инерции произнесла это предложение и уже в глубине себя пожалела. Она понимала, что делает всё правильно, что так делают хорошие люди (а именно таким человеком она всегда и хотела казаться), но снова встречаться с этой девушкой она не была готова и поэтому ожидала отрицательного ответа.

Лера повернулась к ней:

– Хорошо.

Глава 7

Дорога меня разморила, и я уснул. Проснулся уже на Хорошевском мосту, откуда открывался отличный вид на Живописный мост – маленький небесный клубок ниток. Мы въезжали в Серебряный Бор, который я очень любил – уютный уголок природы в пределах МКАДа. Я всегда обожал тишину и спокойствие, что царили там.

Дачка, если уместно её так назвать, выглядела внушительно: два этажа с широким открытым балконом и небольшой пирс к Москве-реке. Хочу сказать: неплохо всё-таки зарабатывает востребованный адвокат в столице!

– Ну и хибара! Живи я здесь – сам бы ходил весь день с довольным свиблом и верил в различную ерунду.

Не успели мы выйти из машины, как из соседнего дома донеслись крики: «Помогите!», после чего послышались звонкий шлепок и женские всхлипы. Миша косо посмотрел на участок и продолжил свой прежний путь.

– А вмешаться не стоит? – спросил я.

– Не наше дело. Да и Виктора Палыча лучше лишний раз не беспокоить. Он слушает только Лаврентия Кузьмича – как-никак, вера для него важнее всего остального.

– За один день я услышал о вашей братии чуть ли не больше, чем за всю жизнь, так что ты прав: я не хочу в это лезть.

– Зря ты так: многие люди через веру идут из тьмы к свету.

– О боже, началось!

– Миш, давай не будем об этом! Мне вера не требуется – мне и так живётся хреново.

Внутри дом оказался не беднее, чем снаружи. В нём присутствовал запах достатка, или ощущение того, что мне такого не заработать. Миша умел жить со вкусом и никогда этого не стеснялся, но отдам ему должное: он этого не делал напоказ.

– Марк, тебе налить? – Миша отвлёк меня от любования, и я кивнул в знак одобрения. – Денёк бешеный, да и от вашей пьянки самому захотелось расслабиться. Кстати, как тебе Игорь? Надеюсь, у него с писательством всё сложится. Хороший малый.

Я выпил из поданного мне стакана и уже собрался отвечать Мише, но увидел, как Кирк не спеша прогуливался по комнате и рассматривал вещи вокруг. От выпитого за весь вечер алкоголя меня это беспокоило – я из-за всех сил пытался выбросить брата из головы, но выходило с точностью до наоборот. Я – это он, а он – это я.

– У меня не денёк, а вся неделя. А по поводу Игоря – да, и правда хороший малый.

Массандровский херес урожая 1775 года. Бутылка красовалась на полке в специальном футляре с открытым письмом у основания: «Эту редкую бутылку украинского вина я дарю Вам, Михаил Андреевич, за помощь с оправданием моего сына».

– Кстати, думаю, страховку за пожар должны выплатить – сейчас можно уверенней говорить, что был поджог. У следствия всё меньше сомнений насчёт тебя, а если ещё поймают Лаврова, то победа точно наша.

– Это, конечно, хорошие новости, но что по поводу моих счетов? Мне нужны деньги.

– С этим сложней. Тут ты действительно натворил делов. Я подумаю, как всё исправить, постараюсь добиться смягчения наказания в связи с нынешними обстоятельствами, но на это точно нужно время. Просто всё так быстро завертелось, что принять правильное решение тупо было некогда. Всё, что сейчас могу тебе предложить, – так это свои деньги. Просто так или в долг – как тебе будет удобней.

Пистолет Макарова с выполненной ручной художественной гравировкой по всей металлической части. Рядом лежала небольшая пластинка, выполненная по схожему узору, что и оружие. Надпись на ней гласила: «От Горбунова В.П.».

– Миш, спасибо огромное, но извини, я никогда в жизни не брал ни одного долга или кредита, и особенно никогда не принимал чьих-либо подачек.