скачать книгу бесплатно
– А у нас с сегодняшнего дня новый начальник, – сообщил Бьёрн и, прищурившись, взглянул на Бритт-Мари.
– Правда?
– Это тёлка.
Бьёрн закатил глаза и фыркнул.
– Ясно.
– Я хочу сказать, каким, чёрт подери, образом она собирается разобраться в том, для чего нужны все эти запчасти? И как она будет общаться с клиентами? Не говоря уж о ребятах на предприятии.
Бьёрн вот уже год как работал продавцом в компании, которая занималась торговлей автозапчастями. Клиентами у них в основном были автомастерские. Насколько было известно Бритт-Мари, женщин на рабочем месте Бьёрна не было, по крайней мере, до настоящего времени, пока не появилась эта новая начальница.
Бритт-Мари знала, что Бьёрн хорош в своём деле, она много раз слышала об этом от его коллег, и никак не могла перестать гордиться мужем.
Бьёрн допил пиво и одним движением смял очередную жестянку.
Бритт-Мари оказалась в замешательстве. С одной стороны, она сочувствовала мужу. Она знала, как Бьёрн стремился попасть на эту должность. Не просто стремился, он фактически уже ждал, когда его переведут. Ему пообещали. С другой стороны, Бритт-Мари невольно симпатизировала несчастной женщине, которой придётся взять на себя руководство Бьёрном и его коллегами. Бритт-Мари сама бывала у мужа на работе и общалась там с ребятами, и своими глазами видела загаженные туалеты, и горы окурков, и сваленные в кучу номера мужской газеты «Люди в картинках».[10 - FIB aktuellt – шведская газета, изначально новостное издание, затем трансформировавшееся в газету порнографического содержания для мужчин.]
Нет, новой начальнице Бьёрна точно не позавидуешь.
Открылась входная дверь, и в прихожую вошла Май, ведя за ручку Эрика.
Бритт-Мари приветственно помахала Май рукой, поспешила к ним и присела на корточки перед Эриком.
– Здравствуй, мой хороший! Поцелуешь мамочку?
Эрик потянулся вперед и запечатлел мокрый чмок прямо на её губах.
– Пойдем гуять в пайк! – проговорил он, указывая пальчиком на дверь.
– Нет, сейчас мы будем готовить ужин, – сказала Бритт-Мари, и потрепала сына по голове.
– Нееееть!
Личико Эрика сморщилось, как изюмина, и он пронзительно закричал. Май взяла его за плечи и встряхнула.
– А ну, живо снимай обувь!
На Май было плотное голубое платье-рубашка из хлопка. Короткие седые волосы уложены в идеальные завитки по моде пятидесятых, тело благоухало мылом и фиалками.
– Поцелуй мамочку ещё разок! – воскликнула Бритт-Мари, протягивая к сыну руки.
– О боже мой, – закатила глаза Май. – Ты слишком над ним кудахчешь.
– С утра у него был жар, – отозвалась Бритт-Мари, пропустив мимо ушей комментарий свекрови. – Как у вас прошёл день?
– Жар?
Май удивлённо наморщила лоб.
– Более здорового мальчика ещё нужно поискать.
Затем взгляд Май упал на Бьёрна, лежавшего на диване.
– Вставай сейчас же, лентяй, – проворчала Май. – Что за мода валяться на диване и глушить пиво в будний день?
– Да, мама, – вскакивая на ноги, согласился Бьёрн, потому что уважал свою мать. Бритт-Мари подозревала, что на самом деле Бьёрн её просто побаивался. Обычно он принимал все возможные меры, чтобы мать даже не заподозрила, что он пил пиво.
Бьёрн сноровисто сгрёб пустые банки в охапку и засунул под стол. Затем поспешил в ванную. Бритт-Мари услышала звук льющейся воды и поняла, что Бьёрн чистит зубы.
Отношения Бьёрна с Май можно было назвать сложными, это Бритт-Мари поняла достаточно скоро. И всему виной было то «ужасное лето», как называл его Бьёрн. Когда ему было пять лет, его отец заболел, и Май пришлось найти вторую работу, чтобы обеспечивать семью. На лето она отослала Бьёрна к тётушке и её мужу в Ничёпинг. Очевидно, она ничего не знала о том, что тётушка изрядно закладывала за воротник, а её муж был обыкновенным садистом, который каждый день избивал маленького Бьёрна.
В итоге, когда папа Бьёрна скончался, она забрала мальчика домой. Две недели он не мог выдавить из себя и слова, зато потом никак не мог остановиться, рассказывая матери подробности многонедельных издевательств, которые претерпел в тётушкином доме. И Май пришлось справляться с последствиями. Она оставила работу, и всё свое время посвятила Бьёрну, выживая на мизерную вдовью пенсию.
Однако вред уже был нанесен. «Ужасного лета» уже ничем было не исправить и не загладить.
Бьёрн вернулся из ванной.
– Мне нужна помощь, Бьёрн, – сказала Май. – Нужно распилить сосну, которая упала весной.
– Без проблем, – отозвался Бьёрн.
– И нарубить дров.
– Как скажешь.
Бьёрн был силён и умел делать почти всё, так что часто брал на себя тяжёлую работу в доме матери.
– И не забудь постричься, – продолжала Май. – А то ты уже выглядишь, как один из тех коммунистов, которые протестуют против Вьетнама.
– Они протестуют не против Вьетнама, мам. Они выступают против войны во Вьетнаме.
– Не придирайся к словам! – отрезала Май.
– Май, спасибо огромное за помощь, – вмешалась Бритт-Мари, которая уже поняла, какой оборот принимает беседа. – Увидимся завтра.
5
Позже, когда сумерки сменились бархатной чернотой ночи, а Эрик крепко спал, они любили друг друга. Вернее сказать, они предприняли попытку, но мысли Бьёрна были где-то далеко. Отстранившись от неё и перевернувшись на спину, он издал тяжкий вздох.
– Прости, – шепнул Бьёрн. – Прости меня.
– Ничего, – заверила его Бритт-Мари, и погладила по щеке.
– Это всё… Работа, понимаешь. Она заставляет меня нервничать. Она заставляет.
– Кто? – шёпотом спросила Бритт-Мари, глядя как Бьёрн прикуривает сигарету.
Бьёрн глубоко затянулся, и темноту озарил оранжевый огонек. Сигарета еле слышно шипела, когда огонь пожирал её табачное нутро. Эрик, спавший в своей кроватке у двери, захныкал во сне.
– Биргитта. Та тёлка. Она решила, что ей там всё теперь принадлежит.
Бритт-Мари вместо ответа чмокнула его в щеку и тоже разок затянулась.
Когда сигарета погасла, они уже лежали молча. Через какое-то время дыхание Бьёрна стало ровнее. Бритт-Мари прикрыла глаза, прислушиваясь к звукам, которые издавала её маленькая семья: тоненькому сопению Эрика и тяжким, нерегулярным вздохам Бьёрна.
Всё, чего она когда-либо желала, было здесь, в темноте. Всё, что нужно было Бритт-Мари на этом свете.
Она снова подумала о родителях.
Они тоже когда-то были её семьёй, да и сейчас были ею – она и мама. Несмотря на то, что всё было построено на лжи. Бритт-Мари не стала их меньше любить, только вот все её воспоминания обесценились. Это словно подняться ввысь над дивным садом и увидеть, что он разбит посреди помойки.
Бритт-Мари вспомнился выпускной – в тот день директор вручал ей диплом за победу в школьных соревнованиях по лёгкой атлетике. Неужели это было весной 1955 года? Мамины заплаканные глаза на счастливом лице, папина сухая рука, неловко гладившая Бритт-Мари по щеке.
– Это моя девочка! Моя!
Тётушка Агнес – мамина сестра – тоже пришла на выпускной. Она кивала и махала им руками со своего места – в актовом зале она сидела на скамье чуть поодаль.
Потом директор подошёл прямо к ним и лично поприветствовал маму с папой рукопожатием.
– Поздравляю!
Он широко улыбнулся маме, подмигнул Бритт-Мари и продолжил:
– Сегодня Бритт-Мари так похожа на свою мать!
Мама заулыбалась, папа тоже. А тётушка Агнес задумчиво кивнула.
– Конечно, – сказал папа, обнимая Бритт-Мари за плечи. – И это большая удача – было бы печально, будь она похожа на меня.
Так очевидно.
Они все знали. Ну, кроме директора, разумеется. Но вот мама, папа и тетя Агнес…
И всё равно притворялись, что в жилах Бритт-Мари на самом деле течёт их кровь.
Прошёл час, а Бритт-Мари всё еще не могла уснуть. Тогда она тихонько встала и на цыпочках вышла из спальни. Она устроилась в кухне, и достала блокнот из тайника, которым служила жестяная банка из-под печенья. Бритт-Мари открыла первую страницу и прочла заглавие, которое позавчера сама же записала.
ЭЛСИ. Стокгольм, февраль 1944
Бритт-Мари взглянула на фото Элси цвета сепии – единственное, что осталось от её матери – и задумалась, а потом поднесла ручку к бумаге.
Слово за слово складывался рассказ об Элси, о матери, с которой ей не довелось встретиться. И мама, и папа пересказывали эту историю Бритт-Мари так часто, что она знала её наизусть. А ещё Бритт-Мари специально ходила в библиотеку – искала старые газетные статьи о Болотном Убийце.
Тем не менее, Бритт-Мари пришлось кое-что сочинить. Как на самом деле выглядел тот дом на Норра Смедьегатан? И как звали констеблей, сопровождавших Элси в тот вечер?
Бритт-Мари продолжала писать, пока в глазах не защипало, а руку не свело судорогой. Тогда она отложила блокнот и оставила его на столе. Тихонько прокралась обратно в спальню и скользнула в постель, под тёплый бок мужа.
«Я это сделала», – подумала она, засыпая.
«Я начала писать!»
«Я не собираюсь участвовать ни в каких писательских конкурсах, но может быть, кто-нибудь когда-нибудь прочтёт историю Элси. Кто-то, кому это действительно будет интересно. Может быть, это будет Эрик. И к тому моменту всё уже будет записано».
Когда следующим утром проснулась Бритт-Мари, Бьёрн был уже на ногах. Он что-то насвистывал, и до Бритт-Мари доносилось радостное лопотание Эрика. Но тут она услышала ещё один голос. Тягучий хриплый голос, который был ей слишком хорошо знаком.
Бритт-Мари накинула халат, тщательно затянув пояс, и направилась в кухню.
– Здравствуй, красавица моя, – поприветствовал её Бьёрн, когда Бритт-Мари показалась на пороге кухни.
– Привет, – бросила она не глядя. Её внимание было обращено к крупному мужчине, который, развалившись, сидел на стуле напротив Бьёрна, держа в руке бутерброд с ливерной колбасой.
Судден запихал остатки бутерброда в рот и отбросил со лба жидкие светлые волосы. Потом он указал пальцем на блокнот, который в раскрытом виде валялся на столе.
– Никак писательствовать решила? – пророкотал он.
Бритт-Мари подошла к столу и решительно схватила блокнот.
– Нет.
– Довольно жуткая историйка, – не унимался Судден. Подавив отрыжку, он начал медленно подниматься.
Бритт-Мари молчала.
– Что ж, пора, наверное, мне уже домой, – заявил гость.
Он кивнул Бритт-Мари и медленно побрёл в сторону прихожей.
Бритт-Мари скрестила руки на груди и метнула в Бьёрна злобный взгляд. Тот лишь пожал плечами. Едва услышав звук захлопнувшейся двери, Бритт-Мари зашипела:
– Что, чёрт возьми, он здесь делал?
– Просто проходил мимо.
– В семь часов утра?
Бьёрн развёл руками.
– Он шёл домой.
– В такое время? Где он шлялся всю ночь?
– Почём я знаю? Я же ему не мать.
Судден – один из приятелей Бьёрна, которого Бритт-Мари на дух не выносила. Помимо того, что он был странным, если не сказать маргинальным, Судден к тому же нигде не работал, и насколько понимала Бритт-Мари, в жизни его главенствовали два интереса – глушить пиво в старом дачном домике своей матери да ещё играть на скачках.
– Сматьите! – воскликнул Эрик, держа в руках столовый нож.
