скачать книгу бесплатно
– Объясни.
– ОПА предлагает кодированные игры. Ты платишь, смотришь, делаешь ставку.
– На что, например?
Майк вздохнул: этот посетитель вообще не въезжает.
– Нина была профи в играх «Загадай желание» и «Овсяный сахарок».
– Не знаю таких.
– Например, она вводила себе глубоко во влагалище очень тонкую свечку и поджигала фитиль. Ставки в сети росли по мере сгорания воска. Чем ближе к плоти, тем они становились выше. В этом трюке Нина была лучшей. Она сама гасила фитиль… собственным влагалищем.
– А «Овсяный сахарок»?
– Ахтар производит капсулы из жженого сахара с битым стеклом. Игрок – то есть женщина, которая играет, – сует их в свою киску. Согреваясь внутри, сахар тает, высвобождая осколки. Игра заключается в том, чтобы вытолкнуть их при помощи мышц промежности. Это кроваво, ужасно больно и по-настоящему омерзительно. Игроки такое просто обожают.
Полицейский вспомнил про судмедэксперта: как случилось, что он не заметил ничего подозрительного?
– Сколько может быть любителей подобных игр?
– Думаю, много тысяч.
– А делала ли Нина… что-то еще для Ахтара?
Майк дружески помахал кому-то в соседнем саду. Корсо вытянул шею: двор виллы пересекала дама лет пятидесяти, в жакете от Шанель.
Возмущенная зрелищем (головка полового члена Майка торчала над перилами балкона, словно марионетка в маленьком театре), женщина поспешно юркнула в свой «мини».
– Нина заходила слишком далеко, – продолжал порноактер. – Я часто предупреждал ее. Она участвовала в том, что называется blind tests. Девушку привязывают к прозекторскому столу, а палач онлайн принимает заявки игроков… Чаще всего они заказывают вставить ей в киску самые неожиданные предметы. Поначалу девушка делает вид, что сопротивляется, ставки растут, и, когда сумма представляется достаточной, она дает свое согласие… Нина была королевой этого номера.
– Какие предметы, к примеру?
– Телефон, по которому ради смеха звонят, когда он находится у нее внутри; но это может быть и горсть рыболовных крючков…
– Ахтар сказал мне, что Нина работала бесплатно.
– Это правда. Все шло ему в карман. Этот чокнутый пудрит нам мозги со своей эротической хренью, но он не кто иной, как бизнесмен, нашедший свою золотую жилу…
– Если не ради бабок, то зачем она соглашалась на такие испытания?
– Ради удовольствия. Нине нравилось испытывать боль. По-настоящему.
– Мне кажется, как объяснение это слабовато.
Фрейд щелчком отбросил окурок в соседский садик.
– Она любила испытывать боль, потому что не любила себя. А себя она не любила потому, что была уверена, что недостойна любви. Мать бросила ее при рождении, это тебе хотя бы известно?
Корсо кивнул.
– В ее подсознании недостойный любви объект – она сама – превратился в объект, достойный ненависти. И ее желание изменилось. Теперь она жаждала, чтобы ей причиняли боль, чтобы ее истязали, чтобы по отношению к ней проявляли презрение, которого она заслуживает. Ее психика опрокинула все понятия человеческого достоинства. Жестокость стала для нее единственным источником радости и наслаждения.
Теперь Корсо понимал, откуда взялось прозвище Фрейд. Парень произнес свою заумную речь на одном дыхании, по-ученому – и при некотором воображении можно было подумать, что он обращается к собственному фаллосу.
Сыщика не отпускала одна мысль: невозможно, чтобы у девушки, предававшейся подобным безумствам, не осталось серьезных телесных повреждений. А ведь судмедэксперт ничего не увидел.
Но у Майка на все был готов ответ:
– В последнее время Нина оставила игры садомазо. Ее раны должны были зарубцеваться. Она чувствовала себя лучше – и физически, и морально.
– Почему?
– Она нашла себе бойфренда.
– Бойфренда?
Ведь все свидетельские показания в этом пункте казались единодушными: у Софи Серей, она же Нина Вис, тридцати двух лет, никого не было.
– Не вешай мне лапшу на уши. Ни в одном протоколе нет ни намека на присутствие какого-нибудь дружка. Мы не обнаружили его следов ни в ее мобильнике, ни в ее компьютере.
Майк удрученно покачал головой:
– Вы ничего не поняли про Нину. Все, что касалось ее лично, сохранялось в строжайшей тайне. Вообще-то, ей почти нечего было скрывать, но этими отношениями она дорожила.
– А что за мужик? Кто он?
– Понятия не имею.
– Что она тебе о нем рассказала?
– Не слишком много. Вроде художник.
– Тоже занимается садомазо? Где они познакомились?
– Говорю же тебе, я ничего не знаю! Она только сказала, что они иногда видятся и это оказывает на нее благотворное действие.
Похоже, художник тоже склонен к таинственности, если не оставил никакого следа в повседневной жизни Нины. Родственные души.
– Не припомнишь какой-нибудь детали, которая помогла бы нам идентифицировать его?
– Мне кажется, она ему позировала…
– Где я мог бы увидеть его полотна?
– Понятия не имею.
– Может, у него есть галерея?
– Говорю же, я ничего не знаю!
– Подумай.
Майк провел ладонью по бритому черепу:
– Он носит шляпу.
– Шляпу?
– Ага, она сама однажды мне сказала. У него странная манера одеваться. Белые костюмы, шляпы… Вроде сутенера двадцатых годов…
Это не вязалось с образом скрытного человека. Хорошо бы все перетрясти и посмотреть, что оттуда выпадет. И все же ему удалось нехило продвинуться по сравнению с расследованием Борнека.
На прощание Корсо помахал Фрейду, но, сделав несколько шагов, передумал:
– И последняя вещь, одна деталь…
– Что еще?
– Почему вы все бритые?
Майк злорадно улыбнулся:
– Придумка Ахтара. Это ставит нас особняком. К тому же так более практично.
– Для чего?
– Для минета.
17
Группа ждала его в зале для совещаний. В Берси компьютерщики при «любезном участии» Ахтара уже взялись за раскодирование фильмов – их там было много тысяч.
– Ну и как впечатление?
– Омерзительно, – ответил Людо, которого, однако, это вроде бы не испугало. – Девушки и правда жутко страдают – их используют и в хвост и в гриву. Мы пока не добрались до фильмов Нины, но они должны быть в духе всего остального…
– Список абонентов?
– Тоже в процессе дешифровки. Программисты считают, что мы получим только IP-адреса компьютеров. А потом придется определять их владельцев. Пока мы не установили их личности.
– Что насчет актеров, актрис?
– У Ахтара есть сквозная картотека, но это ничего не дает. Все работают под псевдонимами. Никакой административной информации.
– И никаких расчетных листков?
– Нет. Они все добровольцы. Надо быть совершенно ненормальным…
– Вы позволили Ахтару позвонить его адвокату?
– Нет. Ждем, когда обнаружим в фильмах что-нибудь погорячее, чтобы предъявить ему обвинение.
– Хватит искать вслепую. Девушки превращаются в кровавое месиво.
– Он утверждает, что это трюки.
– А гигантские члены? А предметы, которые засовывают им во влагалище, в задний проход?
Людо пожал плечами:
– Свободный обмен по обоюдному согласию между взрослыми людьми. Есть контракты, подписанные девушками. Ахтар объяснил, что он избавляет их от иудео-христианских цепей, сковывающих табу нашего склонного к притеснению личности общества, и так далее. Мы продолжаем раскодирование фильмов, но, если мы не обнаружим в них детей и животных, Мсье Луаяля[30 - В цирковом мире Мсье Луаялем называют обер-шталмейстера, в основном предваряющего выход клоунов. Это пример того, как имя собственное (имя директора цирка) со временем стало именем нарицательным для обозначения должности в цирке. Человек с таким именем стоял некогда в голубой униформе у выхода на манеж, и в его обязанности входило наблюдать за конюхами, с шамберьером в руке следить за лошадьми под наездниками и подавать реплики клоунам. Теперь в проходе у манежа всегда стоит человек в голубой униформе, и, естественно, его называют Мсье Луаялем. Амплуа и имя стали традиционными в цирке.] придется отпустить.
Людо прежде трудился в бригаде по противодействию сутенерству и, как, впрочем, и все в этой комнате, знал, что единственная возможность прижать торговца порнографией – это привлечение им к съемкам малолетних детей и использование животных в актах зоофилии. Статья 521-1 Уголовного кодекса предусматривает наказание за «факт публичного или не публичного использования опасных услуг или услуг сексуального характера или осуществление акта жестокости по отношению к домашнему, прирученному или содержащемуся в неволе животному…». Известно даже одно судопроизводство по делу о применении сексуального насилия по отношению к пони…
Корсо велел коллегам не ослаблять усилий и продолжать копаться в выгребных ямах, установить потребителей и посредников, а индуса держать в камере, лишив его возможности связаться с кем бы то ни было.
– Прокуратура решит.
– Согласен.
Сделав глубокий вдох, сыщик сообщил им сенсационную новость из Везине: у Софи Серей был любовник. Далее последовали распоряжения. Сегодня же ночью провести молниеносный обыск в квартире Софи с целью обнаружения какой-либо информации, касающейся неизвестного. Вернуться в «Сквонк», еще раз допросить коллег Нины Вис. Прочесать рынок современного искусства в поисках следа художника, носящего белые костюмы и борсалино и (может быть) посвятившего свое творчество стриптизершам или порноактрисам. Парня, подхватившего старую традицию художников «Мулен Руж».
Арни перебила его – для важности она нацепила очки с толстыми стеклами, что неожиданно придало ей сходство с учительницей:
– Я как-то не въезжаю. Мы что, остановим расследование в отношении гонзо?
– С чего бы вдруг?
– А кто будет заниматься подписчиками Ахтара, партнерами Нины и всем остальным?
– Вызовем подкрепление.
– Почему бы не Борнека? – съязвил Людо.
– Оставь Борнека в покое. Он скоро свалит в отпуск.
– Сегодня вечером у половины управления начинаются отпуска, – уточнила Арни.
– Узнайте у Бомпар, кого она может нам подкинуть. Завтра заново пройдемся по всем пунктам и решим, кто кого допрашивает.
Сыщики переглянулись: что же получается? Во-первых, этой ночью они работают, а во-вторых, в ближайшие выходные им наверняка предстоит дежурить.
– Кришна тоже сегодня вечером уезжает, – осмелилась заметить Барби.
– Пусть отменит отпуск!
С этими словами Корсо распрощался со всеми и направился к себе в кабинет. Ему требовалось спокойно подвести итоги: всего за несколько часов они обнаружили два исключительно важных следа. Он даже не рассчитывал на такое с первого же дня.
