скачать книгу бесплатно
Осталась всего пара шагов.
Касдан улыбнулся. Этот тихий болезненный кашель выдавал слабость противника. Уязвимость, хорошо вязавшуюся с фигуркой, которую он видел бегущей вдоль решетки парка.
– Выбирайся из норы. – Его голос звучал успокаивающе. – Я не сделаю тебе ничего плохого.
Молчание. Водяные всплески. Хлюпанье под ногами, погружавшимися в слякоть. Запах залитого водой подвала, от которого у него защекотало в носу. Справа в аквариумах – равнодушные форели. Слева – бесконечные сводчатые галереи. Касдан сменил тон:
– Выходи, я вооружен.
После короткой паузы послышалось:
– Я здесь…
Касдан включил фонарик и двинулся на голос. Под обшарпанным сводом скорчился человек. Армянин посветил ему в лицо, чтобы подкрепить свою угрозу. Тот забился в нишу. Касдан слышал, как громко стучат его зубы. Скорее от страха, чем от холода. Не торопясь, он рассматривал поверженную добычу с головы до ног, водя лучом фонарика.
Индиец.
Молодой человек с темной кожей и еще более темными волосами.
Правда, глаза у парня были зеленые. Радужки неестественно светлые, словно он носит контактные линзы. Эта прозрачность странным образом гармонировала с огромным бассейном у них за спиной. Касдан подумал о креольских и голландских полукровках, которые встречаются на Карибских островах.
– Ты кто?
– Не бейте меня…
Касдан схватил парня за руку и вытащил из укрытия. Одним рывком поставил его на ноги. Не больше шестидесяти насквозь промокших килограммов.
– ТЫ КТО?
– Меня звать… – Он закашлялся, затем продолжал: – Меня звать Насерудин Саракрамата. Но все называют меня Насером.
– Ну ты даешь. Ты откуда?
– С острова Маврикий.
От экзотики никуда не денешься. Легавый-армянин допрашивает маврикийца насчет регента-чилийца. Прямо не расследование, a «world kitchen»[2 - Всемирная кухня (англ.).] какая-то.
– Что ты забыл в квартире Гетца?
– Хотел забрать свои вещи.
– Свои вещи?
Мимолетная улыбка возникла на розовых губах индийца. Улыбка, которую Касдану тут же захотелось стереть ударом кулака. Он начинал догадываться, о чем пойдет речь.
– Я друг Вилли. То есть Вильгельма.
Касдан выпустил его.
– Объясни.
Молодой человек неприятно извивался. Приходя в себя, он обретал привычные манеры.
– Его друг… Короче, его бойфренд.
Касдан не выносил гомиков – всех вообще, а пассивных особенно. Он посмотрел на пленника. Тонкая фигура. Хрупкие запястья и пальцы, унизанные кольцами и браслетами. Джинсы с заниженной талией. Все эти детали только подтверждали первое впечатление.
Мысленно армянин перетасовал карты, чтобы начать новую игру. У Вильгельма Гетца была причина держать личную жизнь в тайне. Педик старой закалки. Скрывающий свои сексуальные предпочтения как постыдный секрет.
– Рассказывай.
– Что… что вы хотите знать?
– Все. Для начала.
7
– Я познакомился с Вилли в префектуре полиции. Мы стояли в очереди за документами. За видом на жительство.
За годы службы в полиции Касдан привык верить таким историям. Чем она нелепее, тем больше шансов, что человек не врет.
– Мы оба – политические беженцы.
– Ты – беженец?
– После победы Маврикийского социалистического движения и прихода к власти Анируда Джагнота я…
– Твои документы.
Маврикиец ощупал куртку и вытащил бумажник. Касдан выхватил его у него из рук. Фотографии островов, Гетца и смазливых парней. Презервативы. Армянин подавил тошноту. Он боролся с душившими его отвращением и бешенством, готовыми вырваться наружу.
Наконец он нашел вид на жительство и паспорт. Касдан сунул их в карман, а остальное швырнул мальчишке в лицо.
– Конфисковано.
– Но…
– Заткнись. Когда вы познакомились?
– В две тысячи четвертом. Мы посмотрели друг на друга. И… Ну, в общем, мы друг друга поняли.
Он говорил гнусаво, с каким-то тягучим акцентом, полуиндийским, полукреольским.
– Давно в Париже?
– С две тысячи третьего.
– Жил у Гетца?
– Я ночевал у него три раза в неделю. Но мы созванивались каждый день.
– Другие мужчины у тебя есть?
– Нет.
– Лучше не заливай.
Гомик томно изогнулся. Все в нем дышало женственностью. У Касдана сдавали нервы. Настоящая аллергия на голубых.
– Ну да, я встречаюсь и с другими.
– Они тебе платят?
Экзотическая птица промолчала. Касдан посветил ему лампой прямо в лицо. Темная кошачья мордочка с выступающими челюстями. Короткий нос с круглыми маленькими ноздрями, расположенными очень близко к спинке носа, словно дырки от пирсинга. Чувственные губы, более светлые, чем кожа. И светлые глаза, такие заметные на медном лице, под припухлыми, как у боксера, веками. Для любителей этот золотистый паренек – просто лакомый кусочек.
– Ну да, они подкидывают мне деньжат.
– И Гетц тоже?
– Ион.
– Почему ты именно сегодня пришел за своими вещами?
– Я… – Он снова откашлялся, потом сплюнул. – Неприятности мне ни к чему.
– Какие неприятности?
Насер поднял на него полные истомы глаза. От слез они блестели еще ярче.
– Я знаю про Вилли. Он умер. Его убили.
– Откуда ты узнал?
– Вечером у нас было назначено свидание. В кафе на улице Вьей-дю-Тампль. Он не пришел. Я беспокоился. Позвонил в церковь Иоанна Крестителя. Поговорил с кюре.
– Иоанн Креститель – армянская церковь. У нас не кюре, а батюшки.
– Короче, я с ним поговорил. И он мне сказал.
– Откуда у тебя телефон?
– Вилли составил расписание. Время, адрес и телефоны. Церквей и семей, в которых он давал уроки. Так я всегда знал, где он.
На губах у него появилась улыбочка. Сладенькая. Липкая. Мерзкая.
– Я вообще-то ревнивый.
– Давай сюда расписание.
Насер безропотно снял рюкзак и открыл передний карман. Из него он достал сложенный листок. Касдан схватил его и пробежал глазами. О таком улове он и не мечтал. Названия и адреса приходов, где работал Гетц. Координаты каждой семьи, в которой он давал уроки фортепиано. Чтобы собрать только эти сведения, Верну понадобится не меньше двух дней. Он убрал список в карман и снова обратился к индийцу:
– Не похоже, чтобы ты был потрясен.
– Я потрясен, но не удивлен. Вилли грозила опасность. Он говорил мне, что с ним может что-то случиться.
Заинтересовавшись, Касдан наклонился к нему:
– Он сказал тебе почему?
– Из-за того, что он видел.
– А что он видел?
– В Чили, в семидесятых.
Значит, все-таки политика?
– О'кей, – произнес Касдан. – А теперь не будем спешить. Ты подробно расскажешь мне, что именно говорил тебе Гетц.
– А он никогда и не говорил. Я только знаю, что в семьдесят третьем Вилли бросили в тюрьму. Допрашивали. Пытали. Он перенес жуткие страдания. А теперь, когда ситуация поменялась, решил дать показания.
– Какая еще ситуация?
Насер снова улыбнулся. Но теперь это была презрительная усмешка. Чтобы не ударить его, Касдан засунул кулаки подальше в карманы.
– Вы разве не знаете, что тогдашних палачей сейчас преследуют? В Чили? В Испании? В Великобритании? Во Франции?
– Да, что-то такое слышал.
– Вилли собирался дать показания против этих негодяев. Но чувствовал, что за ним следят.
– Он обращался к судье?
– Вилли об этом не рассказывал. Говорил: меньше знаешь – крепче спишь.
История не внушала Касдану доверия. Он не понимал, с какой стати органисту чувствовать себя в опасности из-за событий тридцатипятилетней давности, тем более что большинство процессов так и не состоялось, потому что обвиняемые, в том числе Аугусто Пиночет, умерли естественной смертью до окончания суда.
– Он называл имена?
– Говорю вам, ничего он мне не рассказывал. Но он боялся.
– Выходит, эти люди знали, что он намерен заговорить?
– Да.
– И ты понятия не имеешь, что за тайну он скрывал?
– Слышал краем уха про операцию «Кондор».
