скачать книгу бесплатно
Тимур кивнул и поправил сползающую резинку маски. Илья крепко держал Эйлу за руку. Лицо жены пожелтело от усталости, глаза поблекли. Они стояли в смотровой, в километре от кораблей, и наблюдали, как медленно задвигаются люки и отодвигаются опоры. «Икар» на частной полосе вдалеке от остальных казался букашкой.
Разреженный и оттого плохо проводящий звук воздух Сумитры наполнился рокотом. Земля под ногами задрожала.
– Сейчас начнет процедуру взлета! – авторитетно сообщил мальчик. За всю свою жизнь по космодромам – сначала с покойным отцом, теперь вот с ними – Тимур набрался разных астронавтских словечек.
Мысли одна за другой мелькали у Ильи в голове. Может, эпидемию можно пережить… пересидеть, спрятаться… Может, она еще и не дойдет до Сумитры… но застряли они надолго… кто знает, когда будет следующий корабль, и придет ли – ведь Земля наверняка объявит карантин…
Земля – родная планета, но пора отвыкать, они теперь не земляне, они резиденты Сумитры, и – права Эйла – Земля может отказаться их принять.
– Дядь Илья, смотри же! – Тимур задергал его за рукав. Илья вернулся к действительности, огляделся и ахнул, потрясенный зрелищем.
Три корабля заходили на взлет. Сопла разгорались, отсвечивая багрово. Вдалеке пульсировали огоньки «Икара». А еще дальше на горизонте вставали башни нагнетателей и неосвещенная чаша Купола, под которым находился их брошенный городок. Тимур бросил руку Вильсона и припал грудью к парапету смотровой, не сводя сияющих глаз с кораблей.
Сзади шевельнулись тени. Илья обернулся. Последние отставшие беженцы, для которых не хватило места, прошли в смотровую и стояли сзади, наблюдая за взлетом. Усталые лица, посеревшие и изрезанные морщинами: в нездоровом, насыщенном вредными газами воздухе Сумитры поселенцы старели рано. Многие плакали, не скрываясь.
– Вот так-то! Бросила нас Земля! – пробубнил чей-то искаженный маской голос.
Илье нечего было на это ответить.
Рокот усилился, уши заложило от рева, перешедшего в вой и визг. Вспышка – и три корабля один за другим принялись подниматься в небо, каждый по своей траектории, словно три дрожащих языка огня. Их отсветы падали на лица оставшихся, трепетали в их глазах. Тимур прижался к Илье, заглянул ему в лицо. Он что-то говорил, но услышать в грохоте ничего нельзя было. Илья просто кивнул в ответ и показал рукой на уменьшающиеся огни кораблей. Действительно, очень красиво. А погибнут оставшиеся или нет – это мы еще посмотрим…
Мысль придала ему сил. Он сжал плечи мальчика и шагнул поближе к жене. В ее глазах тоже играли взлетные огни.
Разогнавшись, маленький «Икар» тоже поднялся в воздух и устремился в ночное небо.
Илья смотрел на жену, поэтому не успел ничего заметить. Яркая белая вспышка озарила смотровую и тут же погасла, выхватив из тьмы полузнакомые лица.
Кто-то в толпе вскрикнул.
Эхом разошелся по смотровой приглушенный вопль.
Илья вскинул голову, краем уха слыша перекрывший гул тоненький голос Тимура.
Но он посмотрел слишком поздно. Вспышка уже меркла, черной тучей разметав по небосводу недогоревшие обломки. Когда зрение, ослепленное взрывом, вернулось, в небе остались две огненные точки кораблей, а не три. И горячий пепел осыпался на мертвые леса вокруг Купола.
Настала тишина. Сердце его гулко колотилось. Одна мысль – какое счастье, что мы не успели! Но два других корабля и маленькая точка «Икара» еще в воздухе, они выходят на орбиту, взрывом их не задело…
Вторая гигантская вспышка, и за ней третья, почти сразу.
На мгновение стало светло, как днем, от вспыхнувших осколков, осыпавших все небо и тут же угасших. Звездочка «Икара» держалась в стороне, но вот и ее накрыла вспышка, и кораблик, на который они не сели только из-за упрямства Тимура, разлетелся новогодним фейерверком, оставив черные следы в небе.
Затем уши заложило от грохота, и их посбивало с ног валом гигантской взрывной волны. Налетели гарь, пепел, вонючие горячие обломки. И все стихло.
Помогая своим подняться, Илья заглянул Тимуру в лицо. Маска у него слетела, под носом висела толстая капля крови. Мальчик вытер ее ребром ладони. Эйла, неуклюжая в узкой юбке, взгромоздилась на ноги и, размазывая сажу по бледному некрашеному лицу, принялась стряхивать пепел с черных волос мальчишки. Тот отвернул голову, уклоняясь.
Потом все стояли и смотрели, как на взлетное поле опускаются клочья сажи.
Илья скосил глаза на стоявшего рядом Вильсона. Белки его расширившихся от ужаса глаз отсвечивали в темноте. Губы беззвучно шевелились. Щека над маской блестела от влаги.
Илья потянулся было похлопать его по плечу, но передумал. Вильсон медленно повернулся и, пошатываясь, пошел к выходу, не глядя ни на кого.
– Пошли домой, дядь Илья, – наконец сказал Тимур. Он повернулся к приемной матери, отряхивающей пепел и сажу с его футболки. – Тетя Эйла, пошли. Вам на работу завтра рано.
– Какая теперь работа… – проворчал кто-то в толпе.
Словно послушавшись мальчишку, остальные начали расходиться. Ссутулившись и опираясь друг на друга, жители городка под Куполом устало передвигали ноги. Никто не глядел на соседа. Никто не знал, повезло им или нет.
Илья обхватил Тимура за плечи, и они медленно пошли вслед оставшимся поселенцам. В здании космопорта сорвали маски, жадно хватая генерируемый воздух. Подобрали сумки и потащились обратно, сквозь зал ожидания, где все еще спал в кресле бородатый бродяга да неподалеку от него сидел, опустив лысую голову, встреченный по дороге на космодром старик в криво застегнутом плаще.
Когда они проходили мимо, старик посмотрел на них. Блеснули глаза – яркие и молодые на морщинистом лице. Оглядел их, задержал взгляд на Тимуре, усмехнулся и уронил голову на грудь.
Волоча сумки, они шли пешком по опустевшим улицам городка под Куполом. Обходили брошенные посреди дороги машины и транспортеры, посматривали на черные безжизненные окна модулей. Где-то выла сработавшая сирена. По неосвещенным переулкам вернулись они в свой модуль, заперли дверь и легли спать, не разбирая вещей.
Глава 2
В иллюминатор ломились звезды. Приборная панель помаргивала огоньками. Кресла управления на мостике стояли пустые: «Летучий голландец» шел на автопилоте.
Не спавший трое суток Живых осторожно потер опухшие от мониторов веки холодной стальной ладонью и поерзал в штурманском кресле. Сидеть было невмоготу: все его тело ныло от недосыпа, дергало в местах соединения электронных протезов с живой тканью. Взгляда от экрана он, однако, не отводил.
За лабораторным столом в медблоке Бой-Баба уронила голову на руки, борясь со сном. Трое суток они с Живых пытались вытянуть последних заболевших. Люди умирали. Их даже не успевали класть на консервацию. Из двух с небольшим десятков, кого успели вывезти с базы, осталась дай бог половина. На кого хватило капсул, те лежали в железных ящиках блока консервации. Остальных положили в больничке на койках и на полу, натаскав матрасы из жилых отсеков.
Тихо, назойливо из динамиков доносился сигнал бедствия. Три коротких звука, три длинных, еще три коротких. Затем мелодичный, как в справочном космопорта, голос компьютера:
«Говорит FD-3200. May Day. May Day. May Day. Терпим бедствие. Просим помощи. Наши координаты…»
Бой-Баба потянулась, хрустнув искусственными суставами, и сонно потерла отсвечивающий красным единственный глаз. Вести корабль вдвоем – это они с Живых, конечно, замахнулись. Хотя что им еще было делать? Не оставлять же людей на базе подыхать.
Она поднялась и, шатаясь, побрела в офис медблока, к кофеварке. Футболка и комбинезон липли к электромеханическому туловищу, мешали двигаться, но она продолжала носить одежду по привычке. Подхватив два полных стаканчика нечувствительными металлическими клешнями, подошла к двери и пихнула кнопку стальным локтем. Люк медленно поехал в сторону. За ним лежал темный, в целях экономии, коридор, по обе стороны которого зияли распахнутые двери пустых жилых отсеков. Вся команда «Голландца», кроме нее с Живых, погибла в пути. Но об этом она старалась не вспоминать.
Настил мостика сотрясся под ее шагами. Здесь полумрак аварийного освещения рассеивали мерцающие экраны пульта управления. Живых в кресле даже не шевельнулся – сил не было. Она поставила перед ним стаканчик с кофе и, не удержавшись на ногах от усталости, плюхнулась в командирское кресло.
– Сумитра не отвечает, конечно, – полуспросила она.
Не поворачиваясь, Живых мотнул головой. Оба замолкли и сидели в креслах управления, забыв про кофе, слушая собственный сигнал бедствия.
– Как они там? – глухо спросил Живых.
Она помедлила:
– Кто как. Дышат пока. Кто еще дышать может.
Он кивнул. С самого начала было ясно, что и Сумитра, и Земля объявят карантин и их близко не подпустят. Но бойкотировать их сигнал бедствия – это все-таки слишком…
Бой-Баба провела по стриженым волосам оплетенной проводами стальной рукой. В висках нарастала боль.
– Кто еще остался, тоже надо класть на консервацию, – через силу проговорила она. – Иначе не довезем. А ИПЖ больше нет.
Он кивнул, не сводя глаз с экрана. ИПЖ – аппараты искусственного поддержания жизни. Их «Голландец» – обычная грузовая калоша, не рассчитанная на провоз пассажиров, и капсулы консервации в медблоке рассчитаны только на членов команды. К счастью для поселенцев, астронавтам они так и не понадобились: члены корабельного экипажа лежали рядком в холодильном отсеке, обернутые в брезент, и глядели в потолок остекленевшими глазами. А иначе и этих немногих не удалось бы спасти.
Бой-Баба попыталась встать, но ее повело в сторону от усталости, и она шмякнулась обратно в растрескавшееся от долгой службы кресло. Все-таки трое суток без сна, а мозги свои, человечьи, не пересаженные, вот и не справляются.
Живых приподнялся было поддержать, но она остановила его жестом: сиди. И без того он устал. Лицо штурмана посерело, в побагровевших шрамах и кратерах затянувшихся ожогов на уходящей в стальное туловище шее, оплетенной путаницей разноцветных проводов. Глубоко сидящие в человеческих глазницах красноватые видеокамеры. Ну да ничего, она уже привыкла. И сама не красавица.
– Иди спать, – прохрипела она, махнув на него рукой. – Я подежурю. Через три часа придешь сменишь.
Он колебался, вслушиваясь в сигнал.
– Так что с ранеными-то делать? – наконец сказал он. – Нужно добраться до лаборатории, перевезти их, определиться с лечением. И где взять такую лабораторию?
Бой-Баба подперла голову локтями и задумалась. Представители Общества Социального Развития – организации, занимающейся освоением Космоса, – уже везде раструбили об опасности эпидемии и запретили приближаться к зараженным базам. Но болезнь ли это была? Или все-таки результат их хладнокровных массовых экспериментов на подневольных людях?
Бой-Баба усмехнулась. Судя по событиям на базе и на корабле, кто-то из руководства Общества Соцразвития готов на все, чтобы не допустить исцеления больных и появления на Земле живых свидетелей своих опытов.
Бой-Баба молчала, поглаживая ноющий лоб твердыми пальцами. Наконец повернулась и посмотрела Живых в глаза:
– Есть лаборатория на Киаке – спутнике Сумитры. На заброшенной базе. Можно попробовать подключить.
Живых не удивился, как будто и сам уже об этом думал.
– А если Сумитра запретит входить в свое пространство? – спросил он.
Бой-Баба устало пожала плечами.
– Есть другие пути, – она протянула руку, вывела на экран трехмерную карту. В темноте замерцали огоньки звезд, разноцветным облаком легли в воздухе кабины наслоения пылевых туманностей. Бой-Баба повернула трехмерное изображение другим боком и застучала по клавиатуре, вводя задание. Тонкая пунктирная дорожка пролегла посреди кабины, огибая звезды.
– На худой конец можно обогнуть и сесть на обратной стороне, – пробормотала она. – Но придется мимо Бокса-бэ проходить, не к ночи будь помянут, – она подсветила на карте еле заметную оранжевую точку звезды BOKS-45069. – Зато на Сумитре нас оттуда не ожидают. Пока то-се, мы и проскочим. Как ты думаешь?
Живых нахмурился. Посмотрел на проложенный пунктир, на Бой-Бабу, на звезду, вокруг которой обращалась недоброй славы планетка BOKS-45069 b.
– Я бы не рисковал, – наконец сказал он. – Не потому, что не пустят. А просто… – он замолк.
Бой-Баба не сводила с него взгляда.
– Что – просто? Уж говори.
– Да ну… – Живых откинулся в кресле, почесал бледную щеку. – Рассказывают про Бокс этот разное. Как-то не тянет мимо них идти.
Бой-Баба усмехнулась.
– Болтают много чего, но не всему же верить. Ну, пиратствуют по мелочи, так ведь не пойман – не вор, – она пожала плечами.
Живых хмыкнул, и до нее дошло, что он имел в виду.
– А если ты про все эти разговоры, про донорские органы и пересадку личности – это, уж ты извини, очередная космопортовская легенда. Диспетчеры в центре управления со скуки дохнут, вот и пугают новеньких операторов всякой ерундой. Ничего на Боксе-бэ особенного нет. Никаких тайных клиник.
И все же, поколебавшись, она застучала по клавиатуре, меняя курс. Уж очень озабоченно смотрел на нее Живых.
– Тогда подойдем под прикрытием Киака, – негромко сказала она. – База брошенная, так нам это и на руку: на темной стороне нас никто не засечет. Там запасы должны были остаться. Электростанция, генератор. Можно перебиться какое-то время.
– И лаборатория, – произнес Живых. Камеры-глаза сверкнули, плечи его распрямились, и даже серость сошла с лица. Он ухватился за подлокотники, подался вперед, всматриваясь в экран. – Если с умом сесть, – проговорил он глухо, – с Сумитры нас и не заметят. И незачем им знать.
От его решимости и Бой-Баба взбодрилась немного. Киак-Киак, самая крупная и ближняя луна Сумитры, была освоена задолго до самой планеты, но на темную сторону и в лучшие времена мало кто совался. И базу бросили, потому что слухи начали ходить нехорошие. Там действительно можно отдышаться вдалеке от преследователей, можно отсидеться и сообразить, что делать дальше.
Она кивнула. Не хотелось думать о том, что может случиться после посадки на Киак. Решать проблемы надо по очереди. Вот если сядут, если удастся наладить энергоснабжение и подключить к нему корабельный блок консервации, тогда на какое-то время о больных можно будет не беспокоиться. Пусть себе спят в железных капсулах, пока они с Живых будут соображать, как им отсюда выбраться и спасти тех, кто до этого доживет.
– Так ты иди, а я тут посижу, – Бой-Баба поднялась, потянулась всем искусственным телом, так что булькнул биораствор в суставах. – Когда проснешься, обсудим дальнейшее передвиже…
Динамик приемника хрипнул. Голос компьютера, читающий призыв о помощи, замолк на полуслове. Бой-Баба замерла. Динамик чихнул и затрещал, перестраиваясь на ожившую волну.
Живых кинулся к приемнику, потыкал в сенсоры настройки. Сквозь треск магнитных бурь неразборчиво прорывался голос, мужской и низкий. Живых выругался, стукнул по приемнику, и голос зазвучал чисто, как будто говорящий находился тут же, на мостике.
– FD-3200, я «Вагабонд», сигнал бедствия принял. Иду к вам. Уточните координаты. Повторяю…
Перебивая друг друга, они подтвердили координаты. Повторили еще раз и еще.
Волна давно обросла помехами, поглотив голос, а астронавты сидели не двигаясь, боясь посмотреть друг на друга. Корабль-спасатель дал им свои координаты: такая же, как и их «Голландец», земная аналоговая лоханка пятидесятилетней давности, снявшийся с Сумитры грузовоз. То ли их команде не сообщили о карантине и объявленном «Голландцу» бойкоте. То ли экипаж чужого корабля решил их спасать самовольно, несмотря на категорический приказ Земли не приближаться к «Летучему голландцу».
Не решаясь заговорить о спасении, Живых и Бой-Баба смотрели на карту неба, где их курс через сутки должен был пересечься с траекторией корабля-спасателя.
* * *
Какое счастье, что из-за Тимура они пропустили корабль!
Илья думал эту мысль всю ночь во сне, думал, просыпаясь, и сразу вспомнил, разлепив утром больные, опухшие глаза. Эйлы рядом не было. Дверь в спальню плотно закрыта. Из кухоньки доносилось бряканье тарелок и чашек. Тимур что-то спросил у приемной матери, Эйла тихо ответила.
В висках колотилась боль. Илья приподнял взмокшую голову – и застыл, вслушиваясь и морщась от шума в ушах.
За окном стояла тишина. Молчали генераторы, не жужжали ветряки, и привычное, вредное для здоровья гудение проходящего над их модулем провода высоковольтной замолкло. Не отдавались эхом за окном шаги соседей, не перекликались голоса. Городок под Куполом замер.
Илья вскочил, путаясь в простыне, босиком подбежал к окну и всмотрелся, щурясь спросонья, в осыпанный утренней изморосью Купол. Башни производящих кислород нагнетателей позади него стояли недвижно – их не окутывала, как обычно, дымка движущегося воздуха.
Голова пошла кругом. Илья огляделся в поисках переговорника, бросился к кровати, перетряхнул тумбочки, сбросил на пол подушки. Раздался стук – переговорник вывалился из складок одеяла и соскользнул на пол. Трясущимися руками Илья схватил его и кое-как, ошибаясь и шепча себе под нос, набрал Вильсона. Тот долго не подходил. Илья ждал и слушал, как жена и Тимур переговариваются за дверью.
Наконец переговорник щелкнул, и Вильсон отозвался. Илья не сразу узнал его голос: пустой и усталый.
– Нагнетатели – ты видел?
Вильсон не ответил. Илья подождал и продолжил:
– Насколько хватит кислорода? Есть запасы?
Вильсон помолчал. Потом Илья услышал, как медленно, будто затекли пальцы, тот начал стучать по клавиатуре.
– Недели на две, – наконец отозвался Вильсон. – Но комбинат тоже встал. Значит, атмосферу вырабатывать не будет. – Он помедлил и добавил совсем тихо: – Если что, на поверхности худо-бедно дышать пока можно. Первое время перебьемся.
– А спасатели? – тупо спросил Илья. – Ты говорил, они уже в пути?
Вильсон не ответил.
