Территория

скачать книгу бесплатно


Деда он не застал. А жаль. Очень хотелось услышать всю эту сагу из первых уст.

Обычно такие разговоры заканчивались тостом за то, чтобы внук не опозорил имя деда и так же круто послужил Родине, как его легендарный предок. Лекс-младший не очень понимал, как он на своей позиции генетика может сравниться со своим крутым дедом, успешно пережившим опасный шпионский замес двух разведок, но согласно кивал, давая понять, что если предоставится случай, то он уж точно не подведет.

В зависимости от количества выпитого старшие реагировали на его кивки по-разному: от безразличного «Эх. Не та нынче молодежь. Обкололись чипами. Из виртуала не вылезают. Нет, чтоб в Пустоши в экспедицию сгонять» до «Ты мне тут еще покивай. Лыбится он. Вот загребу тебя в погранохрану. Там у меня попляшешь». На этом месте обычно подключались женщины с тортиком и разговор плавно перетекал на другие темы.

Почему старики наезжали именно на него, Лекс не знал. Обычно за столом сидели еще пара внуков и внучка. Девчушка так вообще была огонь. В свои 25 уже закончила военное училище и служила в Вооруженных Силах Территории. Он списывал такое повышенное внимание к своей персоне на то, что был тезкой деда, и ничуть не напрягался по поводу пьяных наездов отца и дядюшек. Наутро все проспятся, позавтракают и разъедутся из арендованных на пару суток «праздничных апартаментов» общего пользования по своим компактным квартиркам, составленным из стандартных двенадцатиметровых индивидуальных блоков.

Отец жил на самом юге сектора в Космическом городке, обслуживавшем космодром, стоящий в пустыне в трехстах километрах южнее столицы. Он был начальником смены инженеров, которые работали на пусковых площадках вахтовым методом. Старты были делом нечастым – 3-4 раза в год в основном для доставки на орбиту спутников метеослужбы и зондирования поверхности. Но на космодроме постоянно присутствовали несколько тысяч персонала и охраны, чтобы поддерживать его в готовности и отгонять кочевников.

Один из дядюшек был начальником охраны участка границы. Второй занимал административную должность в промышленном кластере. Женщины тоже были при деле, каждая на своем месте работала на процветание Территории.

В общем, семью Лекса, даже в обществе относительно равного распределения благ, каким была Территория, можно было отнести к обеспеченным. Такое положение давало ему неплохие шансы на получение разрешения на брак и возможность завести детей. Оба процесса были под жестким контролем властей, чтобы избежать бесконтрольного роста населения и связанных с этим проблем.

Рабочей силы для поддержания нормальной жизни Территории надо было немного. На производствах основную часть операций делали роботы. Из отраслей, где в большом количестве были заняты люди, оставались лишь строительство и обслуживание постоянно находящихся под давлением погоды зданий и инфраструктуры, силовые структуры да многочисленные научные и технологические центры, где сотни тысяч ученых работали над перспективными исследованиями.

В одном из таких центров, расположенном в научном кластере столичного сектора Альфа под Новой Москвой, работал и Лекс. В свои тридцать с небольшим он уже был доктором наук и руководил лабораторией генетики, которая изучала влияние изменений климата на геном человека. Направление вел немецкий профессор Рихард Швабе. Под его началом было три лаборатории и исследовательский центр прикладной генетики, где на искусственно выращенных тканях тестировались различные агрессивные природные факторы, ставшие нормой жизни после климатической катастрофы.

Работа Лексу нравилась. Дела лаборатории шли неплохо, коллеги его уважали, социальный рейтинг рос, обеспечивая доступ к верхнему уровню пирамиды потребления Территории. Он мог позволить себе натуральные свежие мясо, рыбу или овощи несколько раз в неделю, а также свободу передвижения внутри сектора с выходом в зоны дикой природы.

Вот и сейчас после череды январских праздников они с подругой собрали небольшой пикничок, отъехали на поезде подальше от кластера, сошли на полустанке у подножья живописной заснеженной сопки. Укутавшись поплотнее в подогреваемые изнутри термоэлементами полярные комбинезоны, парочка направилась к площадке для пикников, куда туристы уже протоптали довольно широкую дорожку. Погода была на редкость спокойной. Над большей частью Сибири уже несколько суток висел арктический блокирующий антициклон. Во время коротких январских дней стояла ясная солнечная погода, а по ночам небо светилось алмазной россыпью звезд. Такие периоды затишья, когда Территорию накрывала статичная область высокого давления, случались довольно редко, несколько раз за зиму. В такую пору люди в свободное время стремились выбраться из городов на природу, чтобы подышать свежим воздухом и хоть на пару часов сменить обстановку.

Площадка для пикников была предусмотрительно расчищена обслугой. Несколько столиков были уже заняты отдыхающими. Лекс с подругой помахали им рукой в знак приветствия и пристроились на скамейке с краю у обрыва. Оттуда открывался живописный вид на научный кластер и дальше на высотки Новой Москвы, чуть подернутые морозной дымкой, в которой медленно, отражая гранями лучи скупого зимнего солнца, оседали кристаллики изморози.

Научный кластер, в котором располагалась лаборатория Лекса, состоял из двух десятков кубических зданий, расположенных в шахматном порядке в долине реки Марха. Кубы были выполнены из монолитного бетона, имели размеры двести на двести метров и двадцать этажей в высоту. Наружная поверхность была полностью остеклена тонированными полупрозрачными панелями, которые в светлое время суток работали как солнечные батареи. Из-за такого оформления здания смотрелись как диковинные кристаллы, аккуратно расставленные великаном вдоль небольшой, покрытой льдом горной речушки.

Каждое строение было полностью автономно, за исключением электричества, которое подводилось от одной из двух атомных станций, питавших Сектор Альфа. Внутри располагались лаборатории, аудитории, научные центры, испытательные площадки и вся прочая инфраструктура, необходимая для того, чтобы ученые даже в такое нелегкое для человечества время двигали науку вперед. Здания были соединены стеклянными трубами переходов, по которым эскалаторы доставляли желающих в любую точку кластера. Тоннели для грузового транспорта располагались под землей и сходились на железнодорожном терминале, куда прибывало габаритное оборудование, рабочие смены и всякие полезные грузы.

Внутри куб представлял собой конструкцию из монолитных железобетонных балок и перекрытий, которую можно было распланировать в зависимости от конкретных потребностей. Единственной общей чертой каждого здания было то, что верхний этаж занимал просторный светлый зимний сад с фонтанами, прудами, экзотическими птичками, зонами отдыха и спортивными площадками.

В общем, для ученых была создана самая комфортная среда и Лекс был рад, что ему посчастливилось работать именно здесь, а не в одной из полевых лабораторий, разбросанных по дальним долинам сектора.

Стряхнув со скамейки изморозь, молодые люди достали из рюкзачка термокружки с подогревом и долго сидели, неторопливо потягивая горячий шоколад, молча глядя на раскинувшуюся внизу долину.

– Минус двадцать три, – сказал Лекс, считав информацию со своего нейрочипа.

– Ага, – кивнула Татьяна. – Хорошо, что ветра нет, а то пришлось бы опускать щитки капюшона, а шоколад цедить через трубочку.

– Красиво, – он откинулся на спинку скамейки и притянул подругу к себе.

– Красиво, – согласилась девушка и прижалась к его плечу. – Я была со своими студентами в музее Территории. Видела фотографии этого места полувековой давности. Здесь лесотундра была. Олени, зверушки всякие. Потом, когда подтаяла мерзлота, все сожгли пожары. А теперь, когда все подсохло, сосняк вырос, осины с березками. Осенью тут красиво. Только ветер сильный.

– Я разговаривал с приятелем из Климат-контроля[6 - Служба контроля климата Территории – орган, отвечающий за прогнозирование метеоусловий и планирование мер по минимизации ущерба.]. Они вроде вплотную подошли к созданию эффективного метода изъятия парниковых газов из атмосферы. Биологи вывели особую форму цианобактерий[7 - Они же сине-зеленые водоросли – одноклеточные нитчатые колониальные микроорганизмы. Низшее звено, участвующее в фотосинтезе.], способных жить при дефиците воды вроде как даже в болотах и вообще на влажной почве. Так вот у них ускоренный фотосинтез. Они забирают углекислый газ из атмосферы, а отдают кислород в десятки раз быстрее, чем их обычные сородичи. Правда, это приводит к лавинообразному размножению. Но биологи говорят, что их можно использовать как биомассу для откорма на фермах. Так что все на пользу.

– И какие прогнозы? – Татьяна сделала глоток горячего шоколада и выдохнула облачко пара, которое медленно растворилось в морозном воздухе.

– Модели говорят, что, если так же будет решена проблема с метаном в атмосфере, понадобится лет сто пятьдесят, чтобы вернуть все к положению на начало века.

– Блин. Долго. Интересно, удастся ли восстановить заброшенные города? Вот бы на старую Москву посмотреть.

– Туда нормальным людям не попасть. Но мой дядюшка был там. Он важный погранец[8 - Пограничник.]. Начальник участка. Так вот по молодости он туда летал на дежурство. Там тысяч десять гражданских сквотеров[9 - Незаконные поселенцы.] осталось по окраинам и около тысячи военных в самом центре. Кремль охраняют. Туда добра всякого свезли кучу со всей России. Исторические ценности, артефакты разные из прошлого. Наследие нации.

– Если охраняют, значит есть надежда на то, что жизнь туда вернется.

– Что-то я слабо в это верю, – вздохнул Лекс. – Думаю, этот мрак будет длиться столетиями. У нас двести лет ушло, чтобы разрушить планету. Теперь, чтобы восстановить ее, понадобится столько же.

– Может, бактерии сработают, – без особой надежды в голосе проговорила Татьяна. – Хотелось бы, чтобы если не мы, так хоть наши дети пожили, как предки. Чтоб по лесам можно было походить, в море покупаться, попутешествовать. Я часто смотрю старые программы про разные страны, про города, про природу, что была на планете, про туризм. Раньше много было туристов. Люди часто ходили в походы, в лес, в горы, в разные интересные места. И сюда тоже, хотя полвека назад климат здесь был суровый даже летом. Вон и надпись выбили на камне, – она показала варежкой на огромный, лежащий рядом на краю площадки валун. На его замшелом боку была выбита каким-то инструментом надпись: «ГРЭ-3. 1956 г.».

– Это не туристы, Тань, – Лекс быстро проверил аббревиатуру по нейрочипу. – Эти буквы означают геолого-разведывательная экспедиция. Геологи. Почти полтора века назад. Они здесь искали полезные ископаемые.

– А… – немного разочарованно протянула девушка. – А я думала туристы. Все равно. Жаль, что сейчас нельзя путешествовать. Махнули бы на море.

– Да. Было бы здорово. Секунду, у меня вызов, – Лекс коснулся большим пальцем небольшого бугорка на шее, активируя имплантированный чип-ларингофон, снимавший колебания с голосовых связок и позволявший говорить, не открывая рта. Звонил руководитель, профессор Швабе.

– Добрый день, коллега. Вижу, вы с Танюшей наслаждаетесь погожим деньком, – прозвучал в мозге транслируемый нейрочипом голос с характерным немецким акцентом. – Одобряю. Как закончите прогулку, свяжитесь со мной по терминалу. В АНТ[10 - Академия наук Территории.] наметился проект как раз по нашей тематике. Они создают с военными совместную полевую группу. Я предложил вашу кандидатуру. Детали обсудим позже. Я уже вылетел к вам. Благо, погода позволяет пользоваться самолетом. Вид из окна сверху, скажу вам, великолепный.

– Вы сказали полевую группу?

– Да, мой друг. Планируется долгий выход в Пустоши. Но все детали позже. А пока – до встречи.

– По работе? – спросила Татьяна.

– Ага, – кивнул Лекс. – Вроде планируется долгий полевой выход.

– Насколько долгий? – она теснее прижалась к нему.

– Понятия не имею. Ни по времени, ни по теме. Босс темнит, не хочет в открытом эфире говорить. Наверно, что-то серьезное.

– Я буду скучать.

– Я тоже, – он повернулся к ней, снял перчатку, чуть приподнял подбородок и нежно поцеловал в губы.

* * *

Руководитель Лекса прилетел через два часа. Ведущая лаборатория направления, которое вел Швабе, располагалась в научном кластере в Секторе Бета на западе Территории. В обычное время из-за штормовых ветров пришлось бы тратить часов шестнадцать, чтобы преодолеть на поезде расстояние в 600 километров, но сейчас погода стояла хорошая и полеты были разрешены.

Профессор был одним из корифеев темы влияния климатической катастрофы на геном человека. Изменение газового баланса атмосферы, резкое ухудшение общего состояния природной среды и применение вирусов для сокращения населения планеты не могли не сказаться на наследственности людей. К тому же эта тема очень беспокоила руководство Академии наук Территории, поэтому оно не жалело денег на исследования.

Проблема была в том, что изменения в геноме имели отложенный характер и могли проявиться через поколение или два. Чтобы ускорить процесс и выйти на основные варианты мутаций, исследования форсировались лабораторным путем через выращивание генетического материала в условиях воздействия неблагоприятных факторов. Работы с человеческим организмом были запрещены по этическим причинам, поэтому в экспериментах использовались выращенные из стволовых клеток культуры различных органов. Они и были целью агрессивного воздействия и изучения последующих реакций на генном уровне.

Лаборатория Лекса как раз занималась систематизацией данных от практических генетиков, выстраиванием моделей генома и на их основе прогнозом изменений в человеческом организме. Пока результаты обнадеживали. Увеличение содержания в атмосфере метана и углекислого газа не сказалось на первом поколении людей, родившихся во время климатической катастрофы. Однако даже на этом этапе были заметны некоторые изменения вроде незначительного падения уровня мозговой активности у детей и подростков из-за снижения вдыхаемого кислорода. В Территории этот фактор можно было компенсировать за счет процедур типа посещения кислородных камер и принятия ставших популярными кислородных коктейлей. Но если тенденция будет нарастать, то проблема постепенного «оглупления» человеческой расы могла стать очень серьезной. К тому же надо было учитывать, что, кроме десятка обжитых территорий, сохранивших остатки цивилизации и порядка, по всему миру существовали дикие Пустоши, где в разных регионах мира, по оценкам ученых, могли выживать в нечеловеческих условиях до пятидесяти миллионов человек. При отсутствии технологий и медицины влияние богатой углеродом и метаном атмосферы на их мозг могло вызвать ускоренные мутации с самыми непредсказуемыми последствиями.

Сокращение вдыхаемого кислорода имело и некоторые положительные стороны. Окислительные процессы в организме стали протекать медленнее, что в перспективе могло привести к увеличению среднего срока жизни. Однозначные выводы делать пока было рано, поэтому Швабе нацеливал всех на сбор максимального количества материла и разработку нескольких моделей, из которых позже можно выбрать одну-две для детального изучения.

Полевые выходы за генетическим материалом за пределами Территории случались регулярно. Этим в основном занимались военные. Подводники привозили образцы из дальних экспедиций, а спецназ делал вылазки в расположенные к югу от Территории Пустоши, занимавшие большую часть Евразийского континента. Ученые к полевым выходам почти не привлекались. Лекс пару раз пытался добиться участия в рейде, но Швабе не разрешил, ссылаясь на то, что он будет для военных обузой.

И вот сейчас профессор сам прилетел, чтобы рассказать о «долгом выходе в Пустоши». Значит, намечалось что-то серьезное, что требовало присутствия на месте квалифицированного ученого.

– Боже, какая восхитительная погода! Солнце. Морозец, – они встретились в кафе в зимнем саду на вершине куба, в котором располагалась лаборатория Лекса. – С такими зимами можно жить.

– На периферии нашего блокирующего антициклона творится ад, – покачал головой Лекс. – На юге ветры под 30 метров в секунду. На востоке побережье терзают ураганы. Уральский промышленный кластер завалило снегом. Мне дядюшка с юга говорит, что космодром бьют нескончаемые пыльные бури.

– Это да, – кивнул профессор. – Если где-то солнце, значит, где-то ураган. Но хватит о погоде. Я читал ваши последние модели. Там, где вы утверждаете, что через пару поколений люди станут более тупыми, но будут жить дольше.

– Ну… Я таких формулировок не употреблял. Пока ведь нам удается управлять процессом.

– Формулировки смысла не меняют. А управление процессом через кислородные процедуры не решит проблему. Более того, оно может ее обострить. Дети, которые получают кислород, будут иметь лучшие показатели мозговой активности, чем те, кто его не получает. Таким образом возникнет интеллектуальное расслоение. Я лично против этого ничего не имею. Но вы, русские, конченые моралисты. Администрация Территории настаивает на равных возможностях и свободном развитии всех резидентов.

– Значит, надо давать кислородную поддержку всем детям, – пожал плечами Лекс.

– Или изменить геном так, чтобы новый состав воздуха с повышенным содержанием углекислого газа и метана не оказывал существенного влияния на умственную активность.

– С этим и связан полевой выход?

– И с этим тоже, – Швабе сделал глоток кофейного напитка и довольно промокнул губы салфеткой. – Черт возьми. Почти как натуральный. Должен признаться, в вашем секторе кофе лучше, чем у нас. Так вот… Вы слышали о республике Лабрадор?

– В рамках школьной географии. Это небольшой район на северо-востоке Канады в зоне относительного комфорта. До потепления был полуостров. Теперь после поднятия уровня океана остров. Когда Штаты и Канаду накрыло, туда собрались все так называемые «зеленые» – экологические активисты и радикалы. Там стихийно возникло территориальное образование с признаками религиозного тоталитарного государства. Религия – экотеизм. Типа планета живая, она всем руководит, она разрушила человечество, она его и возродит в лице правоверных лабрадорцев. Население около двух миллионов. Уровень технологий ниже среднего.

– Это вы сейчас с нейрочипа считали? – прищурился профессор. – Я так многие функции этого жучка и не освоил. Мне с экрана удобнее воспринимать информацию. Я все еще этим девайсом пользуюсь, – он достал из кармана смартфон и открыл страницу. – В общем, все правильно. За исключением двух моментов. Это территориальное образование возникло не стихийно. В его основании участвовал один технологический гигант, имевший в 40-х годах огромные средства. Эта корпорация, вернее, целая группа компаний, выкупила у правительства Канады весь полуостров. Они построили там базовую инфраструктуру, позволяющую пережить катастрофу. Создали свою армию и полицию. Позже они стали собирать на своей территории «зеленых» фанатиков и радикалов со всего мира, которых сбили в тоталитарную секту, постепенно переросшую в религию. В основе этой религии Мать-Земля – некая одухотворенная планетарная сущность. Чушь, конечно, но позволяет лидерам держать под контролем население. Сейчас верхушка корпорации трансформировалась в правительство. Оно обладает тоталитарной властью и полностью контролирует эту территорию, развивая ее в своих интересах. Это первое. Второе. Может быть, общий уровень технологий там невысокий, но есть направление, в котором они довольно далеко продвинулись. Я имею в виду генетическую модификацию человека. В Лабрадоре нет моральных и этических ограничений на проведение исследований на человеческом материале, поэтому эксперименты там идут полным ходом. Недавно спутник слежения перехватил радиообмен между членами их правительства. Расшифровка говорит о том, что в лабораториях корпорации создали прототип человека, который якобы может считаться следующим эволюционным уровнем. Он не восприимчив к агрессивной среде, не подвержен болезням, обладает мощными интеллектуальными возможностями. На его основе корпорация планирует создать новую расу, которая заменит человеческую, расселится по планете и займется восстановлением биосферы.

– Чушь из дешевого боевика начала века, – пожал плечами Лекс. – Помню, смотрел десяток таких. Зомби, чудовища, мутанты. Это даже не фантастика, а фэнтези.

– Возможно. Но разведка утверждает, что у корпорации есть центр, где разрабатываются передовые технологии эктогенеза[11 - Технология выращивания эмбриона вне организма в искусственной среде.]. Если это так, то они могли продвинуться очень далеко по пути моделирования человека. Академия хочет знать насколько. Мы не можем пустить эксперименты такого рода на самотек. Корпорация не отвечает на наши запросы, поэтому Администрация Территории планирует провести в Лабрадоре силовую операцию. Ее цель – получить материалы исследований и по возможности биообразцы. Здесь как раз и нужна наша помощь.

– Это вполне могут сделать военные, – молодой ученый прикинул в уме, на сколько может затянуться экспедиция в место, которое находится на другом конце света. – Зачем им генетик?

– Чтобы оценить на месте уровень научной программы Лабрадора и принять решение о дальнейшей судьбе лаборатории. Если там все серьезно, она будет уничтожена. Если все это пустышка, то пусть сектанты ковыряются и дальше. Разведка просто поставит объект на контроль. Кто знает, может через некоторое время они случайно сделают прорыв, которым сможем воспользоваться мы. Ведь исследования на аутентичном человеческом материале гораздо эффективнее, чем на лабораторных культурах.

– Вы планируете превратить их в негласный экстерриториальный филиал, на который не распространяются правила Территории?

– А почему бы и нет? – хитро подмигнул немец. – Только об этом никому ни слова. Так вы согласны? Или мне порекомендовать другую кандидатуру?

– Согласен. Я давно мечтал о полевом выходе, – энергично закивал Лекс. – А тут намечается полноценный рейд.

– Вы ведь прошли начальную военную подготовку? – чуть прищурился профессор, видимо, рассматривая досье своего сотрудника через нейрочип. – Это хорошо.

– Базовый курс плюс сборы в рамках общей военной обязанности.

– Специальность – полевая медицина. Как раз подходит. Не думаю, что вам понадобятся ваши навыки. Но кто знает, – Швабе допил кофе и аккуратно поставил чашку на блюдечко. – Если вы согласны, то я внесу вас в список экспедиции со стороны Академии наук Территории. Все остальные инструкции получите от военных. Они с вами свяжутся в ближайшее время. А теперь пойдемте в лабораторию, поговорим с людьми, посмотрим на ваши последние модели.

* * *

Командиром тактической группы военные назначили офицера Центра ССО[12 - Силы специальных операций.] Сектора Альфа капитана Фролова. Вопреки ожиданиям, он не подходил под созданный киношниками образ спецназовца – резкого раскачанного здоровяка, способного головой ломать кирпичи. Кэп был невысокого роста, жилистым, как высохшая на солнце дубовая ветка, но улыбчивым и общительным. В группе отношения были почти семейные. Бойцы все друг про друга знали, поэтому тем для шуток и подколок было много, чем ребята не стесняясь пользовались. Из-за этого тактические занятия по планированию экспедиции иногда превращались в балаган, который Фролов пресекал мягко, но безапелляционно.

Лекс неплохо вписался в группу. Ему нравилась расслабленная, дружеская атмосфера и странное, незнакомое до этого чувство принадлежности к стае, когда соседний волк и прикроет, и поможет, и оставит тебе твою долю добычи.

Перед выходом, пока готовился транспорт, а разведка уточняла детали на местности, группа прошла недельную программу спайки. За это время ученый вспомнил навыки полевой медицины, которые, судя по скептическим взглядам капитана Фролова, находились на весьма посредственном уровне. Но Кэп[13 - Капитан.] сказал не расстраиваться, потому что медподготовка была одной из основных дисциплин в ССО и каждый спецназовец вполне мог сойти за полноценного полевого медика. Это сняло некоторое чувство вины, которое начал было испытывать Лекс, и позволило ему сосредоточиться на изучении разведданных по цели.

Лаборатория располагалась на небольшом, находящемся на севере острове, отделенном от основной территории несколькими километрами воды. Сам Лабрадор после поднятия уровня океана представлял собой остров почти правильной треугольной формы со сторонами в 600-700 километров. До ближайшей материковой суши от него было километров двести. Да и сушей это можно было назвать весьма условно. После стаивания вечной мерзлоты весь север и восток Канады превратился в сплошные болота, по которым передвигаться можно было только зимой. Настоящая суша начиналась намного южнее, на уровне пятидесятой параллели, западнее места, где когда-то находились Великие Озера, а сейчас разливалось соленое, соединенное с Атлантикой море. Там, в небольшой полоске полупустынь, располагались американские пустоши, заселенные сквотерами, каким-то чудом сумевшими выжить в нестерпимой жаре и постоянных пыльных бурях в занесенных песком, брошенных десятилетия назад городах.

Расстояние от восточных границ Территории до Лабрадора превышало 9000 километров. Раньше его можно было бы преодолеть за несколько часов на транспортнике и высадиться на объект с воздуха. Но сейчас такой способ доставки был невозможен. Над севером Тихого океана и Канадой гуляли мощные ураганы с ветрами, достигавшими сорока метров в секунду. Такие метеоусловия не позволяли использовать воздушный транспорт. Сам Лабрадор тоже находился в зоне экстремальной погоды. Над ним столкнулись холодные воздушные массы, идущие с Северного Ледовитого океана, с более теплым воздухом, поступающим с южных широт вдоль Восточного побережья Америки. Метеослужба сообщала о шквалистом ветре и сильных снежных буранах.

Взвесив все эти факторы, штаб принял решение использовать для доставки тактической группы подводную лодку, атомный ракетоносец класса «Ясень», с которого была демонтирована часть пусковых установок крылатых ракет, чтобы освободить место для грузового отсека. Субмарина могла спокойно и незаметно, не опасаясь штормов на поверхности, подобраться к цели, высадить на лед тактическую группу и уйти в режим ожидания.

Подлодки часто использовались для доставки ценных грузов к островкам цивилизации, с которыми Территория поддерживала отношения. Их у военных в активе было десять: восемь – на маршрутах, две – на периодическом обслуживании. Размещались они на отдельной базе, построенной рядом с Тикси – одним из двух морских портов Территории.

За время недельной подготовки погода над Территорией изменилась. Массивная область низкого давления с Тихого океана вытеснила антициклон на север. Температура поднялась до –10. Подул ветер, иногда достигавший ураганной силы. Повалил сухой колючий снег. Фролов, посетовав на погоду, сообщил всем, что добираться до Тикси придется на поезде. Это хоть и немного меняло график экспедиции, но давало возможность бойцам отдохнуть пару дней в пассажирских вагонах от постоянной рутины тактических занятий.

Мередиальная железка шла по восточному берегу Лены с юга на север. Большую часть года она была основной транспортной магистралью, связывавшей Сектор Альфа с Северным побережьем. Поезда ходили с завидной регулярностью, доставляя грузы в Тикси, откуда они потом шли морским путем в отдаленный Уральский промышленный кластер, дальше на запад в Скандинавию или на восток на Аляску, где находились похожие на Территорию, хотя и гораздо меньшие по размерам и технологическому развитию регионы.

Северная Америка. Обитаемая зона Лабрадор

Мощный локомотив медленно двигался по рельсам, пробивая себе путь через снежные наносы огромным угловатым отвалом. Зима в этом году выдалась морозная и малоснежная, но дующие с севера ветры сгоняли с сопок сухой колючий снег в плотные сугробы у малейших препятствий. Особенно много его было на западных склонах хребта, где как раз и была проложена железнодорожная колея.

Мост через Лену прошли несколько часов назад, и теперь поезд упрямо полз на север по железке, проложенной на несколько сот метров выше уровня болот вдоль западного предгорья Верхоянского хребта. Впрочем, в это время Ленские болота, в которые превратилась пойма реки из-за таяния мерзлоты, были покрыты слоем льда, достаточно толстого, чтобы по нему были проложены зимники для снабжения прибрежных поселений автотранспортом. Железная дорога была нужна для доставки тяжелых промышленных грузов в порт Тикси.

Такими темпами поездка длиной в 700 километров от Новой Москвы до базы ВМФ могла занять пару дней вместо обычных 16 часов. Но с погодой и снегом ничего поделать было нельзя, поэтому спецназовцы стоически приняли время вынужденного безделья, посвятив его самому главному в жизни солдата – отдыху.

Лекс никогда раньше не ездил на тяжелом локомотиве, приводимом в движение ядерной энергетической установкой, питавшей тяговые электродвигатели. Для него было в диковинку наблюдать длинную сцепку из 60 грузовых вагонов, каждый из которых был размером с полноценный, хоть и узкий промышленный ангар. Впереди, в центре и сзади состава находились бронированные вагоны охраны с турелями автоматических пушек и радарами на крышах. Хотя дорога шла по зоне ответственности Верхоянского промышленного кластера, кочевники, заселившие находящиеся дальше к востоку Пустоши, иногда собирались в крупные банды и пытались совершать набеги на поезда и промышленные предприятия. Ни один из таких набегов за всю историю не был удачным, но Администрация Территории относилась к ним серьезно, значительно усилив охрану объектов и железки.

Тикси встретил группу Фролова пронизывающим ветром и снежным бураном. Спецназовцы быстро погрузили свое оборудование на вездеход, который через час доставил их на базу ВМФ Территории.

Лекс включил обогрев щитка шлема арктического термокостюма и, стерев перчаткой влагу с внешней стороны, попытался рассмотреть стоящие у пирсов военные корабли. Было темно. Северный ветер гнал снежную пургу почти параллельно земле, так что видно не было ничего, кроме расплывчатых пятен ходовых огней работавшего в бухте ледокола.

«Ясень» стоял в крытом доке, готовый к отплытию. После совместного брифинга с капитаном спецназовцы загрузились на субмарину и та, следуя за ледоколом, на перископной глубине, чтобы избежать обледенения, вышла в губу Бугор-Хая. Там глубина позволяла полное погружение и лодка, нырнув на 70 метров, ушла под льды моря Лаптевых. При скорости в 30 узлов[14 - 1 морской узел – 1,85 км.] в подводном состоянии 9200 километров до Лабрадора предполагалось преодолеть за 7 дней.

Большую часть времени спецназовцы проводили в ситуационной каюте, где изучали последние данные по объекту. Информации было немного. Со спутника комплекс лабораторий выглядел довольно мрачно. Приземистое монолитное здание 100 на 100 метров, огороженное по периметру высоким бетонным забором и рядами колючей проволоки. Электроэнергию давали несколько десятков ветрогенераторов трубного типа. Территория хорошо освещена. Заметны стационарные посты охраны. По-видимому, ученые опасались набегов алеутов, которые заселили Баффинову Землю к северу от Лабрадора и не давали спокойно жить сектантам и поселенцам в Гренландии.

Как попасть внутрь охраняемой территории, Фролов решил сразу. А вот дальше придется действовать по обстоятельствам. Разведка сообщала о видимых со спутника нескольких грузовых воротах и десятке входов, расположенных с разных сторон. Ни о внутреннем устройстве лаборатории, ни о том, сколько там находится охраны и персонала, информации не было никакой.

– Я вообще не понимаю, зачем эти танцы с бубнами, – Фролов бросил недовольный взгляд на выведенную на поверхность стола интерактивную карту. – Если ученых так беспокоит этот объект, если они думают, что он представляет опасность, может, стоило его накрыть ракетным ударом. Пару ракет с «Ясеня» – и все. Вопрос решен.

– Кэп, ты же слышал брифинг, – один из спецназовцев отвалился на спинку кресла и пшикнул банкой с тоником. – Им инфа нужна. Образцы. Поэтому и Бот с нами.

«Бот» был позывным Лекса, который прилип к нему с подачи одного из бойцов. Причем к программированию он не имел никакого отношения, а оказался сокращением от «ботан». Лекс не стал дуться, довольный тем, что ребята не придумали что-нибудь более обидное. Бот так Бот. Тем более по сравнению с крутыми спецназовцами он действительно выглядел городским дрыщом, не приспособленным к полевой жизни, не говоря уже о боестолкновениях, которых, судя по решительному виду Фролова, избежать никак не удастся.

Тактическая группа состояла из трех команд по три человека плюс он – ботан. В каждой команде был «танк» в тяжелой броне поверх экзоскелета, обвешанного смертоносным оружием вроде крупнокалиберного пулемета, огнемета и ручного кассетного гранатомета, и два штурмовика для зачистки помещений. Такой огневой мощи должно было хватить для нейтрализации даже самой серьезной охраны. Но командование настояло на применении летального оружия только в крайнем случае, поэтому для штурма предполагалось использовать парализующие патроны. Это было хлопотно и опасно, потому что за те несколько секунд, что пройдут до начала действия парализатора, противник мог выпустить в нападавшего полноценную очередь.

План Фролова не отличался замысловатостью. Нужно скрытно подойти к объекту, обесточить его, затем, пробив бетонный забор взрывами, с трех сторон войти на территорию. Нейтрализовать охрану, взорвать двери здания и проникнуть внутрь. Там уже разбираться, что да как. Основным в этом плане было «обесточить» и «взорвать». Первое решалось специальным устройством, а для второго на «танки» нагрузили кучу взрывчатки разной мощности и действия.

«Ясень», пробив метровый лед, всплыл в десяти километрах от острова Унгава, на котором была расположена лаборатория. Раньше это был полуостров, примыкающий к Лабрадору, но сейчас из-за подъема воды между ними образовался неширокий пролив. Глубина позволяла подплыть и ближе, но Фролов опасался, что на объекте или у береговой линии могут находиться радары или датчики, способные засечь показавшуюся из-подо льда лодку высотой с двухэтажный дом.

Разгрузка прошла быстро. Спецназовцы экипировались заранее. Экипажу оставалось только переместить из грузового отсека три снегохода, больше напоминающих небольшие приземистые вездеходы, и салазки к ним для транспортировки оборудования и трех «танков», которые в своих экзоскелетах были слишком тяжелыми и громоздкими для снегоходов.

Метеосводка, которая не обещала ничего хорошего, не могла передать творившейся на поверхности жути. Ураганный ледяной северо-западный ветер гнал параллельно земле облака жесткой снежной пыли. Температура ночью опустилась ниже –25. Видимость была почти нулевая. Темную снежную пелену не пробивала ни термооптика, ни ПНВ, ни лидары[15 - Лазерный прибор для измерения расстояния до объектов, способный работать как радар дающий общую картинку местности.]. Работал только ультразвуковой радар, и то неуверенно. Это означало, что спутник и запущенный с подлодки разведывательный дрон, которому чудом удалось пробиться через низкую облачность, будут бесполезными. Такая погода усложняла и обесточивание объекта. Первоначально это планировалось сделать, используя мортиру, но навести снаряд с воздуха при таком ветре и снеге оказалось невозможным. Значит, заряд надо будет доставлять вручную к самому периметру.

Оценив обстановку, группа погрузилась на снегоходы, выстроилась в плотную цепочку и медленно двинулась к цели. Через полчаса, когда до объекта оставалось два километра, Фролов отдал приказ остановиться. Спецназовцы спешились и отцепили салазки с грузом. Затем три штурмовика загрузили нужное оборудование на снегоходы и исчезли в темной снежной мути, каждый в своем направлении. Остальные, включив обогрев костюмов на максимум, укрылись от ветра за салазками и приготовились ждать.

Первый снегоход вернулся минут через двадцать. За ним с промежутком в пять минут – остальные. В следующие четверть часа произошло вот что. У ближайшей стены периметра сработал компактный взрывомагнитный генератор электромагнитного импульса, который выжег всю электронику в радиусе километра. Шанс на то, что в лаборатории будет установлена специальная защита от ЭМИ, стремился к нулю, потому что аппаратура такой сложности даже у военных в лучшие времена была редкостью. Поэтому все электроприборы объекта вышли из строя. Через пять минут после срабатывания взрывогенератора с трех сторон к периметру подъехали штурмовые группы на снегоходах, до этого находившиеся вне зоны его действия. В этот момент специальные, установленные ранее штурмовиками устройства распылили на бетонную стену жидкий азот. Затем сработали фугасы, которые проделали в потерявшем прочность бетонном ограждении трехметровые дыры. Спецназовцы резво выгрузились и под прикрытием «танков», защищенных широкими бронещитами, проникли внутрь периметра.