скачать книгу бесплатно
Пи-пец, как все оказалось серьезно… Отец вместе с наследством передал ему какую-то важную информацию. Настолько важную, что из-за нее уже не первый месяц гибнут люди. Ему вдруг вспомнилась Сандра, совсем юная наивная девчушка, недавно потерявшая отца и проникшаяся страхом за свою жизнь. Выходит, не напрасно. Что такого важного хранится на карте, если за ней тянется шлейф из трупов? И кто за всем этим стоит? Явно не сельхозлаборатория.
Ник вдруг почувствовал себя шпионом. Ощущение было не из приятных. Сразу показалось, что шикарный люкс дорогого отеля напичкан скрытыми микрофонами и камерами, внизу на улице стоит неприметный фургончик с группой захвата, а на крыше стоящего через реку здания его в прицел рассматривает снайпер, хладнокровно выбирая свободный ход курка перед выстрелом.
Отбросив леденящее душу наваждение, он тряхнул головой.
Так. Надо успокоиться. Ну какой он, нахрен, шпион. Он вообще ни при чем. Ничего не знает об отцовских делах и не хочет в них вмешиваться. Он обычный богатый счастливый парижанин, обладатель студии в престижном районе, дорогущей тачки и солидного счета в банке, оставленных отцом после смерти. Вот именно – оставленных отцом…
Черт подери, какая же он малодушная дрянь.
Отец, которого он почти не знал, обеспечил ему безбедное будущее, придумал хитроумную комбинацию, чтобы карта памяти попала к нему в руки, надеясь на то, что его неблагодарный сыночек ее хотя бы прочитает. Потому что это очень важно. Потому что из-за хранящейся там инфы, возможно, и погиб отец, и его коллеги, и отец Сандры, и сама Сандра, и тот неизвестный журналист из Скандинавии. А он, боевой офицер Первого парашютного, ведет себя, как последний слюнтяй.
Тьфу! Капитан раздосадованно сплюнул прямо на пол, сгреб со стола фотографии, прошел в спальню и аккуратно упаковал их на дно чемодана.
Нет. Хотя бы из уважения к старику и в знак благодарности за наследство он вскроет карту и просмотрит, что там на ней такого секретного. Но сделать это надо так, чтобы те, кто за ней охотятся, ничего не узнали. Он бросил скептический взгляд на свой смарт. Им пользоваться нельзя. Аппарат наверняка под контролем контрразведки полка. Это стандартная практика. Но ничего. Он найдет выход. И сделает это уже завтра.
От принятого решения на душе сразу стало как-то легче. Ник вдруг вспомнил, что с утра ничего не ел, и почувствовал себя чертовски голодным. Он спустился в ресторан заказал плотный ужин и бутылку хорошего красного. Для бодрости духа и, чтобы лучше спалось. Желательно без снов, глупого чувства вины и шпионской паранойи. Потому что утром его ждал рейс в Байонну. Там, в Первом парашютном, он должен оформить досрочное завершение контракта.
Франция. Байонна
Еще в Мали Ник решил, что полетит в Байонну из Парижа на самолете. Пилить на юг больше семисот километров на поезде или на машине он посчитал бесполезной тратой времени. Теперь билеты на внутренний рейс оказались очень кстати. Он где-то слышал или читал, что самолет в плане отслеживания извне действий на мобильном устройстве одно из самых сложных мест. Значит, на борту он и вскроет информацию отца так, чтобы это оставило минимум следов.
После сектора контроля багажа в Орли[41 - Один из парижских аэропортов.] он зашел в бутик электроники и купил дешевый китайский смарт, в котором был слот для карты памяти. После взлета удобно устроился в почти пустом салоне бизнес-класса, принял от стюардессы бокал игристого и, откинув столик, выложил на него свою покупку. Повозившись пару минут, он активировал аппарат через локальный WiFi, вставил карту памяти в слот, быстро установил настройки и открыл папку управления файлами. Как и ожидалось, карта была запаролена. Тихо выругался. Сделал глоток вина и задумчиво посмотрел в окно. Потом, понимающе хмыкнув, ввел в окошко пароля дату, которая была на рамке с фотографией. Файл открылся. Здесь отец не очень заморачивался. Подсказка находилась на самом видном месте.
Папка содержала всего один текстовый файл.
«Дорогой Николя,
я совершил в жизни две главные ошибки. Первая – это то, что не смог сохранить нашу семью. Не смог дать вам с мамой достаточно солнца, моря и счастья, как на фотографии. За это я был наказан одиночеством и приступами жестокой тоски, от которой не спасала даже работа. Вторая ошибка еще более ужасная. Я, возможно, стал причиной гибели в недалеком будущем сотен миллионов или даже миллиардов людей. Из-за меня может измениться сам ход человеческой истории. Это жутко, трагично и невыносимо больно. Мысль о глобальном геноциде, который разразится по моей вине, пожирает меня изнутри. Она не дает мне спать. Она сводит с ума. Я слишком поздно понял, что натворил. Слишком поздно осознал, в чьих руках оказалось мое кошмарное детище. Молить Бога о прощении бессмысленно. Моим грехам прощения нет. У меня есть только одно утешение: нелюди, на которых я работал, не оставят меня в живых. Вскоре я предстану перед творцом и получу по заслугам.
Но у меня есть и надежда. Это ты, мой дорогой Николя. Мой маленький мальчик, жизнь которого я разрушил своими непомерными амбициями. У тебя есть шанс сохранить миллиарды человеческих жизней, остановить сумасшедших маньяков и спасти историю рода человеческого. Если ты готов, ты исправишь мои грехи и проживешь оставшуюся жизнь, чувствуя себя спасителем людей, даже если об этом никто не будет знать. Если ты не готов, я тебя не виню. Живи. Наслаждайся. Наблюдай за тем, как лет через семь мир начнет пожирать адская чума, от которой нет и не может быть лекарства, и наступит зомби-апокалипсис, который уже нельзя будет остановить.
Решение за тобой, мой маленький Николя. Ты можешь удалить это письмо или читать дальше.»
Вот дерьмо. Ник взял бокал с игристым и отвернулся к окну. Похоже, что старик конкретно съехал с катушек. Судя по наградам и номинациям, он был крутым биохимиком, хотя и работал во второсортной лаборатории при Минсельхозе, пусть даже и в секретной секции. Но что там такого он мог наизобретать, чтобы погибли миллиарды. Чушь.
Хотя… Если это чушь, то что стало причиной непонятных смертей вокруг отца. Случайность? Вряд ли. Значит, что-то во всем этом есть. Движением пальца по экрану он перелистнул страницу и продолжил читать.
«…Если ты все же решишься остановить это безумие, то знай. Если ты обратишься к правительству, ты погибнешь. Если ты обратишься к журналистам, погибнешь ты и погибнут они. Если ты обратишься в ООН, погибнешь ты и те, к кому ты обратился. Все, кому ты расскажешь о чуме, умрут. Я знаю только одну силу, способную тебе помочь, – это русские. Беда в том, что и там ты можешь найти свою смерть. Потому что не все русские теперь по-настоящему русские. Поэтому, Николя, если ты вдруг захочешь спасти мир, тебе надо будет найти правильных русских. А если нет, то наслаждайся жизнью, пока есть такая возможность.»
– Охренеть… – вслух пробормотал капитан.
Русские, мать их, захватчики, агрессоры, напали на Украину. Они – потенциальный противник Франции и НАТО. Из-за них в Европе цены, инфляция и долбаный кризис. С какой стати старик видит в них спасителей? Это вообще за пределами понимания. Ник в недоумении пожал плечами.
Письмо заканчивалось точными GPS-координатами. Поисковик на карте показал локацию – Лионский вокзал Парижа. Капитан вывел на экран схему. Увеличил. Точка указывала на зал № 3 рядом с выходом на улицу Де Берси. Что там может быть? Просмотрел еще несколько схем. На одной из них в месте координат стоял значок камеры хранения.
Отец, видно, не читал шпионских романов, если почти открытым текстом указывал на место тайника. Впрочем, Ник тоже не читал. То, что он все же сумел найти карту памяти, казалось ему невероятно большой удачей. Здесь они со стариком были на равных. Два любителя, которые, возможно, столкнулись с хорошо отлаженной и беспощадной организацией, проводящей какую-то глобальную тайную операцию. Что это может быть? Ковид? Но пандемия, несмотря на истерию, сошла на нет, по уровню опасности сравнявшись с гриппом. Какая-то новая болезнь? Но он, доктор, очень смутно представлял себе вирус, способный выкосить миллиарды. Хотя кто его знает, что сейчас варится в американских лабораториях. А в том, что там что-то варится, он был совершенно уверен. И причем здесь зомби-апокалипсис? Здесь отец уж точно перебрал.
Ну что ж. Ник сделал знак стюардессе, чтобы она принесла еще бокал игристого. Придется проверить, что лежит в отцовской закладке. Может, ее содержимое внесет ясность в эту туманную историю. А то и правда придется жить в ожидании нашествия зомби. Старик нагнал такой жути, что даже боевому капитану Первого парашютного стало не по себе.
С другой стороны. Через пару часов он уже будет капитаном запаса. Свободным гражданским человеком с кучей денег и минимумом забот.
Самолет пошел на снижение. Ник выключил купленный в Орли смарт. Достал карту памяти, вынул батарейку, все тщательно протер салфеткой, чтобы не осталось отпечатков, сложил все в находящийся в кармане сидения напротив санитарный пакет и засунул его в небольшую дорожную сумку. Он выбросит ненужный аппарат в урну на выходе. А карту сожжет при первой же возможности. То, что он прочитал сообщение отца в самолете, никто знать не должен.
* * *
Лет тридцать назад Первый парашютный был полноценным полком. Но после завершения колониальных войн в Северной Африке командование решило перейти на ставшую модной в НАТО бригадную структуру. Полк был фактически сведен до уровня батальона, состоящего из пяти рот, и вошел в состав бригады сил специальных операций. Тем не менее название «полк», как и символику, было решено оставить в знак уважения к славным традициям.
А еще в Первом парашютном остался полноценный полковой штаб с неимоверно раздутым штатным расписанием. Такое решение было проведено специальным приказом Минобороны для того, чтобы дать возможность изнеженным сыночкам политиков и генералов в начале своего резюме написать строку о прохождении воинской службы в легендарном спецподразделении. В большинстве случаев, если, конечно, отпрыск не был стопроцентным дебилом, это давало неплохой толчок для начала успешной политической карьеры. И пусть «спецназовец» провел три года в чистенькой канцелярии под жужжание мух, оцифровывая архивные документы, и всего пару раз в году держал в руках оружие, по результату он все равно принадлежал к элите французской армии. Такая порочная практика привела к тому, что в полку осталось всего две боевые роты и целые три роты обеспечения и поддержки. Ну и своя медслужба, к которой был приписан Ник.
В штабе дежурный попросил капитана подождать, потому что с ним хотел лично поговорить комполка. Тот освободился минут через двадцать и пригласил в свой обставленный дорогой мебелью кабинет.
– Капитан Шерно! Я хотел бы лично поблагодарить вас за безупречную службу в Первом парашютном. Франция гордится такими офицерами, как вы, – не без пафоса провозгласил полковник. Он поднялся со своего кресла и вышел навстречу, чтобы пожать ему руку, затем вернулся к столу и взял листок бумаги. – За два года – семнадцать выходов на боевые миссии и в составе патрулей. Десятки случаев оказания экстренной помощи. Самые лучшие рекомендации от коменданта базы в Госси. Но. К сожалению, времена сейчас сложные. Франция сворачивает многие миссии за рубежом и оптимизирует структуру своих вооруженных сил, чтобы подготовить ее к новым вызовам, которые бросает нам Россия. Поэтому Министерство обороны вынуждено прервать с вами контракт.
– Понимаю, господин полковник, – по-военному четко кивнул Ник. – Мне комендант Госси уже сообщил о возможном решении.
– Вот и хорошо. Но прежде чем мы расстанемся, я хотел бы сообщить вам следующее. Ваш контракт заканчивается только в сентябре. Прерываем мы его на четыре месяца раньше по инициативе Министерства обороны. Весь оставшийся срок вы будете получать стандартную зарплату, положенную капитану сил специальных операций, проходящему службу на территории Франции. После даты окончания контракта вам будет начисляться половина от этой суммы в течение полугода. Кроме того. За безупречную службу вы награждаетесь Медалью Заморских Территорий и Медалью за Ранение в Бою, которое вы получили в последний день вашей командировки, попав под обстрел вражеского ПЗРК. Вам также вручается почетная грамота и специальная рекомендация Министерства обороны, которая значительно облегчит поиск работы, – полковник взял со стола две лакированные коробочки и с торжественным видом прикрепил награды к кителю Ника на уровне кармана.
– Спасибо, господин полковник. Служу Франции и Первому парашютному, – браво козырнул капитан.
– Это еще не все. От Первого парашютного и от меня лично за безупречную службу примите эти именные часы, – комполка взял со стола еще одну коробочку с Type 13 от Dodаne[42 - Type 13 – «командирский» хронограф с функцией обратного хода, производимый ограниченными сериями французской компанией Dodane по заказу Министерства обороны Франции.] и, крепко пожав руку, протянул ее Нику. – Носите их с гордостью, капитан.
– Я буду дорожить этим подарком, – снова кивнул тот.
– И еще… – глаза полковника чуть сузились. Казалось, он пытался разглядеть во взгляде Шерно что-то, что до сих пор от него ускользало. – Я знаю о трагедии с вашим отцом. Вирус во Франции унес многих достойных людей. Хотите совет. Не ворошите прошлое. Что произошло, то произошло. Я бы очень не хотел, чтобы такой достойный офицер, как вы, сломал себе жизнь, пытаясь разобраться в вещах, далеких от его понимания и компетенции.
– Я подумаю над вашим советом, – медленно проговорил Ник, не отводя взгляд от пронзительных глаз полковника.
– На этом все, капитан Шерно. Удачи вам, – подвел итог короткого разговора комполка и вернулся за свой рабочий стол.
Следующие несколько часов Ник провел в канцелярии, оформляя документы на увольнение. В процессе заполнения всяких форм и общения с кадровиками он не переставал думать о последних словах командира. Не ворошите прошлое. Это могло означать только одно. Все это время он был под наблюдением. И тот, кто за ним следил, давал понять, что не стоит ворошить недавнее прошлое отца и выяснять реальную причину смерти или, еще хуже, детали его работы. То, что это сообщение было передано через контрразведку полка и его командира, говорило об уровне сил, с которыми он столкнулся. Ник вспомнил фразу из письма отца. Если обратишься в правительство, погибнешь. Теперь он понимал, что тот имел в виду. А еще это предупреждение подтверждало, что старик вовсе не сошел с ума. С большой долей вероятности то, что он написал, было правдой. Миру действительно угрожает катастрофа, и в этой катастрофе было каким-то образом замешано правительство Франции.
Был в последней фразе командира и положительный момент. То, что его предупреждали по-хорошему, означало, что никто не знает о карте памяти, которая была прикреплена к фотографии с белым попугаем, и про то, что он ее уже прочитал.
Закончив с формальностями в штабе, капитан заскочил в медслужбу, чтобы сменить жесткий пластырь на ребрах, потом вызвал такси и отправился в аэропорт. Завтра в Париже он получит отцовскую посылку, хранящуюся на Лионском вокзале, и решит, стоит ворошить прошлое или нет.
Франция. Париж
В Байонне вечерний рейс на Париж задержали на пару часов. В Орли приземлились ближе к полуночи. Изрядно подуставшего от перелетов Ника встречал Мерседес из Cheval Blanc, в которой он решил пожить, пока не приведет в порядок свою новую квартиру.
На ресепшен сообщили, что в течение дня пришло несколько звонков. Все номера оказались незнакомы. Отзваниваться в такой поздний час было верхом неприличия, поэтому он перенес все дела на следующий день. В номере он проверил почту и нашел сообщение от парижского офиса WikiLeaks. Звонки были оттуда. Его пытался найти журналист, с которым контактировал погибший фрилансер из Скандинавии.
Утром Ник провалялся до девяти, потом заказал завтрак в номер. Пока несли еду, перезвонил в WikiLeaks и договорился о встрече. Встретились ближе к полудню в лобби-баре отеля. Оказалось, журналист был в курсе расследования, которое вел швед, и рассчитывал, что сможет потянуть информацию об отце Шерно. Получилось как раз наоборот. Ник заявил, что дочь шефа безопасности лаборатории погибла при странных обстоятельствах и, чтобы во всем разобраться, ему самому нужно знать детали расследования. Взамен если он что-то накопает, то обязательно поделится.
Оказалось, что швед вел расследование деятельности крупной американской фармкорпорации, которая производила вакцину от ковида. Вначале его привлекли утечки от сотрудников о том, что при производстве препарата были нарушены параметры безопасности и процедура клинического тестирования. На фоне нескольких случаев тромбоэмболии и лавинообразных аллергических реакций после введения первого компонента препарата такое казалось вполне возможным. Выяснилось, что формула вакцины от SARS-CoV-2 была зарегистрирована фармкомпаний еще до того, как ВОЗ объявил о пандемии. Ник уже слышал теории о том, что ковид был создан в американских лабораториях и выпущен, чтобы свалить Трампа, обрушить экономику Китая и начать переформатирование мира от демократии к тоталитаризму, когда по щелчку правительства люди должны прятаться по норам. Если честно, в далеком Мали Нику было глубоко наплевать на измышления конспирологов. В то, что в Вашингтоне были способны на такие многоходовки, он не верил. Скорее всего, фармкомпании просто в очередной раз воспользовались случайностью с переходом коронавируса от летучих мышей к человеку или его утечкой из одной из лабораторий и разогнали пандемийный хайп, чтобы заработать очередные десятки миллиардов. Может, они и сами помогли вирусу попасть в человеческую популяцию. В этом не было ничего удивительного. Таковы законы жанра в фармбизнесе. Не напугаешь, не продашь. Поэтому эта часть рассказа журналиста не произвела впечатления.
А вот продолжение истории было достаточно интересным.
В самом начале пандемии, когда вакцин катастрофически не хватало, Евросоюз перехватил почти два миллиона доз, предназначенных для Африки. Поскольку фармкомпания нарушила график поставок в Европу, в Брюсселе приняли решение реквизировать африканскую партию. Груз шел из США в Эфиопию через порт Амстердама. Как только таможенные власти разгрузили контейнеры, в каждом из них, как по команде, сломались системы поддержания низкой температуры, и вакцина пришла в негодность. Причем система не просто сломалась, а взорвалась, да так, что вызвала нешуточный пожар. Оказалось, термоизоляционные контейнеры, в которых перевозили препарат, очень даже неплохо горят.
Власти возбудили дело, но очень быстро все списали на случайный взрыв системы охлаждения. Никого не смутило, что кондиционеры взорвались синхронно в обоих контейнерах. Никого, кроме WikiLeaks. Тут за проект взялись два независимых журналиста, спеца по расследованиям. Они начали копать и пришли к выводу, что вакцины, поставляемые в Африку, отличались от тех, что производились для Европы. Такое открытие грозило серьезным скандалом. В процессе также выяснилось, что сертификацию вакцин для Африки делала лаборатория при Минсельхозе, в которой работал отец Ника.
Почему этим занимались во Франции, а не в США, было непонятно. Тогда швед вылетел в Африку за образцами вакцины, чтобы провести исследование в независимой лаборатории в Норвегии. Там выявили незначительные отклонения в чистоте препарата, но они оказались в рамках заявленных допусков. Вакцина показала заданную эффективность от вируса SARS-CoV-2, и это было главным.
Вскоре после случая в Амстердаме похожий инцидент произошел уже в Штатах. Там губернатор Калифорнии реквизировал контейнер с вакциной, идущий в Малайзию. И опять взорвался кондиционер, и вакцина пришла в негодность. Почти сразу же – еще случай в Новом Орлеане с контейнером, идущим в Аргентину. И тоже кондиционер.
После этих случаев в WikiLeaks поняли очевидное: фармкомпания делает все, чтобы вакцины использовались только в месте назначения. Журналисты еще раз заказали анализ образцов из обеих партий в нескольких лабораториях, но везде получали один и тот же ответ: за исключением допустимых отклонений в чистоте препарата, все было в рамках обозначенных в сертификате параметров. Для более детального исследования состава вакцины нужно было провести полный биохимический анализ с разложением на компоненты. Такой могли делать далеко не везде. Поэтому журналисты решили обратиться напрямую в лабораторию, где была проведена первоначальная сертификация, то есть в лабораторию Минсельхоза Франции, где работал отец Ника.
После этого запроса и попытки контакта погиб и сам фрилансер из Швеции, и отец Сандры, к которому он обратился.
Каким боком вся эта таинственная история касалась его отца, капитан пока не знал, но чувствовал, что какая-то связь определенно есть.
После обеда Шерно проехался по магазинам и прикупил себе кое-какой гражданской одежды. Пару комплектов оставшейся со службы военной формы упаковал в чемодан и отвез на квартиру. Затем вернулся в отель, переоделся, оставил свой смарт в номере, чтобы его нельзя было отследить по геолокации, и отправился на Лионский вокзал. По его прикидкам, наружного наблюдения за ним быть не должно. Если им кто-то и интересуется, то, скорее всего, будут отслеживать мобильное устройство. При современных возможностях цифровой разведки со смарта можно снять максимум информации о владельце. По дороге он заскочил в офис мобильного оператора и купил симку с простеньким, ориентированным на звонки тарифом. В другом месте взял дешевый кнопочный телефон в надежде на то, что прослушать и отследить его будет сложнее.
На вокзале секцию с камерами хранения Ник нашел быстро. Правда, там ждал сюрприз. Он вдруг понял, что не знает ни номера ячейки, ни кода цифрового замка. В сообщении отца были указаны только точные GPS-координаты. Он устроился в вокзальной кафешке неподалеку, заказал капучино и принялся размышлять.
Отец мог не указать номер ячейки и код по двум причинам. Либо он не хотел, чтобы Ник получил доступ к ее содержимому. Тогда зачем было затевать весь этот сыр-бор с картой памяти и жутью про грядущий апокалипсис. Либо кодовая комбинация должна быть очевидна. Капитан в задумчивости поскреб подбородок. Из всех цифр, связанных с этой историей, в памяти всплыла только дата на фотографии с белым попугаем. Она явно не соответствовала реальному времени снимка и этим сразу бросалась в глаза. К тому же она уже послужила паролем на вскрытие карты памяти.
Не придумав ничего лучше, Шерно рассчитался за кофе и вернулся в камеру хранения. Выбрал номер ячейки, совпадавший с первой цифрой даты на фотографии. Она оказалась занята. Это был хороший знак. Ввел четырехзначный цифровой код из месяца и года. Тут же активировался небольшой экран с сообщением, что ячейка предоплачена на полгода вперед, потом щелкнул замок и подпружиненная дверца чуть приоткрылась. Отлично! Самый простой и очевидный вариант сработал.
Довольный собой Ник вынул из ячейки небольшую полупустую дорожную сумку. Расстегнул замок. Внутри пара книг по микробиологии и конверт. Забросив сумку на плечо, он обнулил предоплату ячейки и направился к стоянке такси.
В отеле Шерно отложил книги в сторону и первым делом вскрыл конверт. На ладонь выпала флешка. Капитан повертел ее в руках, прикидывая, как бы получить доступ к содержимому. Купленный в аэропорту по пути в Байонну смарт он все же решил оставить, но для совместимости нужен был USB-переходник. К тому же читать со смарта объемные тексты не очень удобно. Лучше это делать на большом экране. Поразмыслив, он сунул флешку в карман и решил прогуляться до ближайшего магазина электроники, чтобы купить ноутбук. Вернулся в отель вечером. Заказал в номер ужин, бутылку красного и устроился в кресле в предвкушении занимательного чтива на тему теории глобального заговора рептилоидов в интерпретации отца.
Все получилось совсем по-другому.
Далеко за полночь Ник все еще сидел в кресле с ноутом на коленях и, нервно покусывая губы, в очередной раз перечитывал краткое описание проекта «Очищение». Рядом стоял сервировочный столик с нетронутой бутылкой вина и давно остывшим ужином. Уже с первых страниц улетучилась надежда на то, что теория про наступающий апокалипсис всего лишь плод больного воображения отца. Все оказалось предельно серьезно. И глобальная чума, и миллиарды загубленных жизней, и даже нашествие зомби. Настолько серьезно, что он иногда ощущал, как по спине бегут ледяные мурашки, а на затылке шевелится ершик коротко стриженных волос.
Почитав документ первый раз, капитан потряс головой, словно пытаясь отогнать кошмарное наваждение.
«Этого, блин, просто не может быть. Мы ведь цивилизованные люди»! – срываясь на истерику, кричал внутри него голос гражданина Франции, цивилизованного европейца, воспитанного в свободном обществе, где, по идее, должны процветать справедливость и общечеловеческие ценности.
Но капитан Первого парашютного, видевший все лицемерие, колониальную жестокость и низость миссии «по стабилизации» в Мали, профессиональный медик и образованный человек, понимающий, что в этом мире все совсем не просто, со спокойной циничной ухмылкой спрашивал:
«Ты уверен насчет цивилизованности? Вспомни историю. Вспомни прошлое, на котором лежит печать бремени белого человека[43 - «Бремя белого человека» (TheWhiteMan’sBurden) – стихотворение английского поэта Редъярда Киплинга времен филиппино-американской войны 1899–1902 гг. Написано в духе превосходства белой расы и пренебрежительном тоне по отношению к неевропейским народам. Изображает их как недоразвитых, опасных, требующих постоянного контроля и помощи со стороны «белых наций». Оправдывает колониальную, расистскую, империалистическую политику европейских государств.]. Посмотри на настоящее. Ты ведь сам подсознательно делишь всех людей на категории первого и второго сорта. Для тебя малийцы – полудикие туземцы, жизнь которых не стоит ничего. А европеец – вершина человеческой цивилизации, венец творения. И не дай бог кто-нибудь ему сделает больно.» Перед глазами в туманной дымке воспоминаний проплывали братские могилы, ямы, вкопанные в барханах, чтобы скрыть жертвы среди гражданских во время зачисток отдаленных деревень и непродуманных ударов французской авиации по неподтвержденным целям. Сколько там похоронено женщин и детей? Кто считал? Поначалу Шерно пытался вести медицинскую статистику сопутствующего ущерба, но тут же был вызван на центральную базу в Бамако и получил такой нагоняй, после которого еще долго не мог прийти в себя. Так чему он удивляется сейчас.
Бросив взгляд на последний абзац документа, Ник тяжело вздохнул.
«Проект «Очищение» запущен, – всплывали из далекого прошлого строки, написанные его отцом. – Пиковые значения ожидаются в период с 2028 по 2032 год. На данный момент существует только одна разработка, способная остановить чуму. Сделать это надо в ближайшие два года, пока изменения в организмах зараженных еще не приняли необратимый характер. Если ничего не предпринять сейчас, то большая половина человечества обречена. Единственная серия созданных мной прототипов ингибитора находится у фармкомпании. Но выход есть. Сохранилась рабочая и технологическая документация по производству антидота и несколько референсных образцов. Их нужно передать русским. Только они смогут все исправить.»
Закрыв крышку ноута, капитан встал с кресла и прошелся по гостиной. Технология была описана в документе так детально, что не оставалось сомнений в том, что отцу действительно удалось создать адского демона, способного медленно пожирать людей изнутри. Он остановился у окна, долго смотрел на подсвеченную ночными фонарями Сену, потом закинул руки за голову и застонал, словно от тупой непроходящей зубной боли.
Почему сейчас? Ну почему он? Почему он должен бросить квартиру, тачку, Париж и спасать человечество. Может, пусть все течет само по себе. А он будет наблюдать за событиями из мягкого кресла. В конце концов, те, кто запустил «Очищение», заботятся о спасении человеческой цивилизации. Уж они-то знают, что делают. И аргументы у них, несомненно, весомые. Планета перенаселена. Ее ресурсы истощаются. Сокращение популяции людей в три-четыре раза ей пойдет только на пользу. Проект такого масштаба наверняка ведется с привлечением огромных ресурсов и должен иметь единый центр принятия решений. Нити управления, похоже, тянутся в Вашингтон. Это чувствуется по вовлечению американских компаний и по тому, с какой легкостью вокруг отца умирали люди. Разве он хочет разделить их судьбу?
Терзаемый этими непростыми вопросами капитан упал в кресло и налил себе бокал вина. Да, именно вот так. Можно сидеть в мягком кресле и наблюдать за тем, как чья-то невидимая могучая рука наводит на планете свой порядок. Можно было бы.
Но есть одно «но». Ник снова почувствовал, как по спине пробежала холодная скользкая ящерка страха. Одно охрененно важное «но». Возможно, зараза уже сидит и в нем. Он резко отставил бокал, вскочил с кресла и бросился в ванну. Долго стоял перед зеркалом, вглядываясь в свое бледное от приступа панической атаки лицо.
Он был в Мали. Значит, тоже мог попасть под «Очищение», а вместе с ним и несколько сотен ребят из Первого парашютного и все шесть тысяч контингента MINUSMA. И вся Мали. И вся Африка. И вся Латинская Америка. И Азия тоже. Все те миллиарды, о которых говорил отец.
В приступе отчаяния Ник сжал голову руками, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу образы ужасного будущего.
Но время еще есть. Ник нагнулся над раковиной и, набрав в ладони холодной воды, несколько раз ополоснул лицо. Минимум лет шесть-восемь. Отец, вообще, говорит, что в течение двух лет чуму можно предотвратить. За этот срок может случиться все, что угодно. Русские вон напали на Украину. Европейцы и Штаты, как полоумные идиоты, ломанулись с ними бодаться. Если так дальше пойдет, то все к черту сгорит в ядерном огне, и похрен та зараза.
А если нет. А если Кремль и Вашингтон договорятся. Тогда через шесть-восемь лет…
Усилием воли капитан подавил неспадающую волну паники. Надо остыть, успокоиться, попытаться заснуть, а на утро все хорошо обдумать на свежую голову. Он сделал несколько глубоких вдохов, медленно разделся, залез в кабину и включил холодный душ, чтобы смыть с себя прилипшие после чтения документа страхи.
Заснуть с первого раза не удалось. Ник долго ворочался на кровати, стараясь отогнать мрачные мысли. Потом выбрался из-под одеяла, заставил себя выпить бутылку красного и съесть остывший клаб-сэндвич. Вино сделало свое дело. Через четверть часа он погрузился в беспокойный, заполненный апокалипсическими страхами сон.
Если не считать легкой головной боли после бутылки вина, утром капитан чувствовал себя гораздо лучше. Мир уже не казался таким обреченным, ощущение безысходности пропало, и даже собственное самочувствие не вызывало опасений. Чтобы продлить момент хрупкого душевного равновесия, он спустился в бар. Вместо завтрака заказал кофе и стакан апельсинового сока. Затем вышел прогуляться по набережной. Дошел до Лувра. Покрутился среди толпящихся туристов. Хотел было пристроиться к очереди, чтобы пройтись по залам галереи, но все же решил не откладывать неизбежное и вернулся в номер.
Стараясь составить общую картину, еще раз внимательно перечитал документ. Картина получалась довольно мрачная.
Отец вел важную, но не критичную тему в обычной биолаборатории при Минсельхозе. И все бы было хорошо, но его работа дала совершенно неожиданный результат, которым тут же заинтересовались военные. Тему передали в Институт биомедицинских исследований вооруженных сил Франции, а на базе группы, возглавляемой отцом, создали секретную лабораторию. С этого момента исследования разбились на два потока. Военные занимались боевым применением технологии, разработанной отцом, а секция отца – созданием защитных систем.
Вскоре тему перехватили США и присвоили ей кодовое название «Очищение». Все исследования были переведены под зонт фармкомпании и курировались напрямую какой-то охрененно засекреченной группой в Вашингтоне. Из первоначального состава на проекте остался только отец и несколько ключевых ученых из его группы. Все перешли на прямой контракт к американцам.
Поскольку тема была уже доведена до готовности, кураторы решили приступить к практическим испытаниям на людях. Вначале в лабораторных условиях, затем в третьей стране. Несмотря на то что разработанная отцом технология имела отложенный на многие годы эффект, испытания были признаны успешными и ее одобрили к боевому применению. С этого момента отец был отстранен от темы. Американцы взяли с него кучу подписок и заплатили за молчание гигантский бонус.
Некоторое время никакой информации о развитии проекта не было. В мире бушевал ковид, и проект, казалось, отошел на второй план. Но прошлой весной в разгар вакцинации фармкомпания снова обратилась к отцу. Выяснилось, что американцы на протяжении полугода не могли решить проблему совместимости аномальной третичной белковой конструкции, разработанной отцом, с элементами вирусной структуры SARS-CoV-2. Судя по спешке, они серьезно отставали от какого-то графика и готовы были заплатить любые деньги. Подумав, что исследования связаны с борьбой против пандемии, отец помог доработать формулу. Фармкомпания снова заплатила ему бешеные деньги и пропала на несколько месяцев.
Следующий звоночек пришел в конце 2021 года, когда по миру распространился вариант «дельта» коронавируса. Из третьей страны, где располагались лаборатории, занимавшиеся тестированием на людях, местные медики, с которыми раньше там работал отец, тайно прислали ему пробирку с препаратом. По их словам, он уже год как применялся по всему миру. Ученый провел анализ и был ошеломлен тем, что обнаружил. Не веря своим глазам, он заказал образцы схожей субстанции из нескольких десятков стран. Часть из них подтвердила его самые жуткие опасения. Причем эта часть пришла из Африки, Азии и Латинской Америки.
Сомнений не оставалось – под шумок пандемии американцы провели глобальное развертывание проекта «Очищение».
Отец хотел запросить больше деталей у тех, кто прислал ему первый образец. Но узнал, что почти все ученые погибли, потому что лаборатории попали под артобстрел. Пока отец выяснял что да как, русские вошли на Украину. В живых остался только один его ученик из местных, не самый блестящий, но исполнительный и проворный. Молодой ученый сейчас скрывался и пытался выйти на связь. Когда ему это удалось, отец узнал, что никакого обстрела не было, а лабораторию зачистили американцы. Персонал перебили, часть оборудования забрали, здание подожгли, а когда все основательно выгорело, детонировали заложенный фугас. За несколько дней до этого, почуяв неладное, парень успел скопировать все данные, изъять из хранилища кое-какие образцы, упаковал все в специальный транспортный контейнер и вывез в надежное место. Теперь он хотел за эту информацию миллион евро в крипте. Молодой ученый не понимал ее реальную стоимость, иначе запросил бы в сто раз больше.
В этот момент отец понял, что американцы начали зачистку всех сотрудников проекта. Он сам, по-видимому, пока остается в живых только для того, чтобы помочь адаптировать формулу в случае, если что-то в процессе ее развития пойдет не так. Понимая, какое чудовище американцы выпустили в мир и что жить ему осталось недолго, старик решил действовать.
Все говорило о том, что в проект напрямую вовлечены спецслужбы США и Европы. Поэтому отец решил передать информацию стране, которая была от них независима и обладала достаточной научной базой, а также силой и влиянием, чтобы остановить чуму. Между Россией и Китаем он выбрал Россию.
После этого ученый столкнулся с непростой задачей. Нужно было, чтобы его материал попал в надежные руки. Через посольство он действовать опасался, потому что никогда не доверял дипломатам. Сам в Россию попасть не мог. Из-за войны на Украине всякое сообщение было прервано. Да и его как носителя секретной информации просто не выпустили бы из Евросоюза.
Тогда отец, проявив чудеса конспирации, связался через даркнет[44 - Скрытый сегмент интернета, работающий через специальные браузеры.] с научным отделом Службы внешней разведки России и сообщил, что готов передать ценные данные по секретному проекту. Тему и детали не разглашал. Чтобы информация не попала в сеть, она будет на бумажном носителе. Проблема была в том, что папка с бумагами и образцы находились у частного лица в третьей стране.
Тут в памяти Ника всплыли смутные воспоминания, как отец в детстве читал ему сказку о Кощее Бессмертном. Смерть его была на кончике иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце. Полная аналогия с тем, что он имел сейчас. Материалы в кейсе, кейс в разбитой машине, машина под мостом. А мост этот на Украине, где сейчас идет гребаная война.
В марте, когда русские охватили Харьков с севера и юга, отцу каким-то образом удалось организовать переправку кейса с документами и образцами в точку, где ее должна была подобрать группа русского спецназа. Но нанятая им машина, которая шла в колонне с беженцами, попала под обстрел украинского БТРа, получила несколько попаданий, съехала в кювет и скатилась в воду. Судьба курьера, того самого молодого украинского ученого, неизвестна. Может, сбежал, а может, до сих пор гниет в затопленном салоне автомобиля. В результате сейчас на Украине в Харьковской области, в километре к югу от города Чугуев, под мостом лежит расстрелянная машина, в багажнике которой должен находиться специальный герметичный кейс для транспортировки биообразцов, способный спасти человечество от глобального геноцида.
Теперь было понятно, почему отец проинструктировал душеприказчика отправить сообщение о его смерти с задержкой в полтора месяца. Он надеялся, что курьер доставит груз. Наверно, нотариус, сам не понимая, в какую игру вовлечен, ждал подтверждения от русских, а когда оно не пришло, сообщил Нику о кончине родителя. Также стало очевидным, что старик не умер своей смертью, а попал под ликвидацию всех, кто имел отношение к «Очищению». Узнали ли кураторы проекта, что старик пытался связаться с русскими, Ник так и не понял, но очень разозлился на тех, кто угробил его отца.
Вот такой непростой расклад вырисовывался на данный момент. Сейчас капитану запаса Шерно предстояло определиться, что со всем этим делать. Имей он хоть какое-то отношение к спецслужбам или оперативной работе, то, наверно, не особо терзал бы себя сомнениями, а принял решение быстро. Но он был доктор, полевой медик, пусть и с солидным боевым опытом. Поэтому прекрасно понимал: чтобы с его навыками и подготовкой лезть в страну, где идет жестокая война, надо быть смелым, очень смелым человеком.
Решение давалось с большим трудом. С одной стороны, Нику хотелось отомстить за отца и спасти человечество. С другой – во всей этой истории было много явных и скрытых факторов, способных с легкостью его угробить. Тогда прощай студия в центре Парижа, новый Рендж Ровер и беззаботная жизнь.
Запутанный клубок обстоятельств, образовавшийся на фоне смерти отца, приводил в замешательство, сбивал с толку и настойчиво подталкивал капитана к прокрастинации[45 - Процесс, когда важные задачи откладываются под любым предлогом ради психологического спокойствия или чтобы оттянуть момент неприятного решения.]. В конце концов можно было просто сидеть и ничего не делать, а когда война на Украине закончится, передать русским координаты кейса и пусть разбираются сами. Этот вариант выглядел очень привлекательным. Поразмыслив, Ник решил остановиться именно на нем, а пока суть да дело изучить обстановку на Украине и вокруг нее.
Довольный своим решением капитан спустился в ресторан, заказал луковый суп, запеченную в беконе утиную грудку, бокал вина и пару свежих газет. Внутриполитическая лихорадка после первого тура выборов немного спала. Теперь журналисты тратили большую часть своей энергии на две темы: войну на Украине и санкции против России, которые в Европе и США спровоцировали нешуточный экономический кризис.
